Алексей Петрович

Алексей Петрович, царевич, сын Петра Великого и его первой супруги Евдокии Федоровны (Лопухиной), родился в Москве 18 февраля 1690 года, рос под исключительным влиянием матери и ее родных, сильно привязанных к московской старине, не одобрявших деятельности и приемов Петра, который редко и ненадолго бывал дома, у нелюбимой жены. В 1698 году, по возвращении Петра из-за границы, последовала окончательная семейная катастрофа: царица Евдокия удалена в Суздаль и вскоре затем пострижена в Покровском монастыре; царевич еще несколько ранее разлучен с матерью и отдан на житье в Преображенское, к тетке царевне Наталье Алексеевне. Это тяжелое событие, естественно, должно было зародить в царевиче прямую неприязнь к отцу, сдерживаемую только чувством страха; ту же вражду, под влиянием окружавших его людей и впечатлений детства, Алексей рано начал питать к любимому обществу Петра, к Немецкой слободе, и, вообще, ко всему иноземному. По воле Петра, Алексей участвовал в походе 1703 года, был в Нарве по взятии ее в 1704 году; в 1708-9 годах на него возлагались важные поручения по снабжению армии провиантом, по отправке новобранцев, по укреплению Москвы на случай неприятельского нашествия, — с полномочиями правителя. Петр, как видно, не был особенно доволен деятельностью сына, лишь нехотя и вяло исполнявшего порученные ему работы. Всего менее по душе была Алексею неутомимая, кипучая деятельность Петра, требовавшая постоянных разъездов и личного участия во всякой черной работе. Алексей был охотник до чтения, но его занимали не геометрия и фортификация, которые его заставляли изучать, а церковная история и отвлеченные богословско-догматические вопросы. Самое могущественное влияние на царевича имел его духовник отец Иаков Игнатьев, сторонник реакции, безусловно подчинивший себе совесть Алексея, что, впрочем, не мешало последнему иногда довольно грубо обращаться с ним, как и вообще с окружающими; душеспасительные беседы и благочестивое чтение чередовались у царевича с веселыми пирушками и попойками. При своей бесхарактерности Алексей, как бесспорный наследник престола, был надеждою всех ропщущих элементов, не скрывавших от него своих упований, являлся вполне подходящим знаменем для реакции, почему опасения Петра за участь далеко еще не завершенного им дела в будущем имели полное основание, и естественно было возникнуть мысли об устранении недостойного наследника и об изменении существующего порядка наследования в смысле предоставления государю права выбора преемника между членами своей фамилии и даже, в крайнем случае, предпочтение «чужого достойного» «своему непотребному» (письмо Петра). Но заменить Алексея было еще пока некем, и развязка тяжелого дела откладывалась на неопределенное время. В 1709 году по воле Петра, Алексей был отправлен для дальнейшего учение за границу, и в то же время шли уже переговоры о его браке с принцессою Софиею-Шарлоттою Бланкенбургскою, внучкою герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, родная сестра которой была замужем за будущим императором Карлом VI. Брак состоялся 14 октября 1711 года. 12 июля 1714 года «кронпринцесса» родила дочь Наталью, 12 октября 1715 года сына Петра (см. Петр II), а через 10 дней (22 октября) скончалась. С этого момента начинается приближение катастрофы.

27 октября 1715 года, в день похорон невестки и накануне дня рождения сына (Петра Петровича) от Екатерины, Петр передал сыну свое знаменитое письмо, подписанное еще 11-м октября, в котором резко порицая сына за его упорство и дурной нрав, указывая на достигнутые успехи в делах преобразования и на безуспешность всех мер к перевоспитанию Алексея в своем духе, царь в будущих интересах государства решительно поставил перед сыном альтернативу: или «нелицемерное обращение», или отрешение от наследства. Посоветовавшись с близкими и расположенными к нему людьми (Вяземским, Кикиным, Апраксиным, Василием Владимировичем Долгоруким), Алексей через три дня ответил отцу, признавая себя неспособным к правлению и отказываясь от всяких претензий на престол в пользу своего новорожденного брата. Это заявление ставило Петра в неловкое положение, принуждало привести в исполнение угрозу. 19 января 1716 года он написал новое увещание, требуя, если Алексей точно отказывается от престола, пострижения его в монахи и, угрожая в противном случае поступить с ним «как со злодеем». Но и это последнее средство, на которое Петр рассчитывал, не помогло: на другой же день Алексей, опять посоветовавшись со своими, письменно просил о позволении постричься. Положение стало еще тяжелее: на искренность сыновних заявлений положиться было трудно, и по смерти Петра, даже и монашество, как насильно навязанное, не могло помешать сторонникам царевича выставить его претендентом; в этом именно смысле говорил Кикин («клобук не прибит к голове гвоздем»), о монастыре, как о временном прибежище, думал и сам Алексей уже раньше. В виду этого резолюция была еще раз отложена; отправляясь за границу, Петр виделся с сыном и посоветовал ему не спешить, одуматься и потом написать ему. Алексей остался в Петербурге в нерешимости; но уже в это время у него стала созревать мысль о побеге за границу. 26 августа 1716 года Алексей получил из Копенгагена письмо с приказом или немедленно ехать к отцу, или уведомить о времени и месте пострижения. Ровно через месяц Алексей выехал из Петербурга на Ригу со своей фавориткой Евфросинией Федоровной (крепостною Вяземского), ее братом и тремя слугами; в Либаве встретился с Кикиным, который указал ему ехать в Вену, куда Алексей и прибыл в ноябре 1716 года. Во избежание огласки его перевезли из Вены в крепость Эренберг, в Тироле, под видом арестанта, и решили укрывать его, пока не представится случай помирить его с отцом. Петр тем временем, напрасно прождав сына, догадался о его побеге, как и о том, куда именно он мог бежать, и принялся энергично за розыски. Русский резидент в Вене, Веселовский, успел узнать об отправке Алексея в Тироль и начал дипломатические переговоры. Алексею предложили или возвратиться к отцу, или переехать дальше. Алексей выбрал последнее и был перевезен в замок Сант-Эльмо, около Неаполя, вместе с переодетой пажем Евфросинией. Петр, видя, что император решил укрывать его сына, отправил в Вену капитана гвардии Румянцева и Толстого, предписав им домогаться выдачи Алексея с обещанием последнему прощение за побег и угрожая в крайнем случае прибегнуть к силе оружия. Император отклонил требование о выдаче, но предложил своим письмом через курьера склонить царевича к возвращению на родину; однако Толстой добился разрешения поехать самому с Румянцевым в Неаполь, где они и свиделись с Алексеем у вице-короля. После долгих увещеваний и запугиваний Алексей объявил Толстому, что покоряется отцовской воле под условием, чтобы ему дозволили жениться на Евфросинии и жить с нею в деревне, на что царский уполномоченный дал согласие от имени Петра. Алексей написал короткое покаянное письмо отцу, и 31 января 1718 года был привезен в Москву, куда еще раньше прибыл Петр.

3 февраля царевич свиделся с отцом в Кремлевском дворце, в присутствии духовных и светских сановников, упал отцу в ноги и просил прощения, которое и получил, но под условием показать всю истину и открыть своих «согласников»; затем было объявлено официально о лишении Алексея наследия, в чем сам царевич присягнул в Успенском соборе и подписался на присяжном листе, признав наследником своего младшего брата. Соответствующий манифест был обнародован в тот же день, а на следующий Алексею предъявлены были вопросные пункты с предупреждением, что если он что-нибудь скроет, то за это будет «пардон не в пардон». Алексей поспешил оговорить Кикина, Вяземского, Василия Долгорукого, царевну Марию Алексеевну и всех своих доброжелателей, надеясь вывернуться сам. Последовали аресты, допросы и пытки. Кикин был колесован, другие казнены или сосланы. Привезли постриженную царицу Евдокию и перевезли в Старо-Ладожский монастырь; казнили ее духовника, посадили на кол майора Глебова, бывшего в связи с Евдокией, расстригли и колесовали ростовского епископа Досифея, поддерживавшего надежды Евдокии рассказами о видениях и пророчествах, заточили на время в Шлиссельбург царевну Марию и т.д. Сам Алексей все еще надеялся, что ему позволят жениться на Евфросинии, и был доволен и спокоен. 13 марта вместе с Петром он уехал в Петербург, куда скоро приехала и Евфросиния; ее взяли в крепость и заставили отвечать на вопросные пункты, и ее показания настолько компрометировали самого Алексея, что последнего вновь привлекли к допросу. Сперва он запирался, но, будучи, по-видимому, подвергнут пытке, сознался, что радовался слухам о бунтах и затруднениях Петра, готов был бы и сам последовать приглашению мятежников и т.д. На основании этих признаний Петр 13 июня 1718 года нарядил над сыном чрезвычайный суд из духовных и светских лиц; царевич посажен в Петропавловскую крепость, несколько раз допрошен, дважды пытан кнутом, причем оговорил еще нескольких лиц, между прочими, своего духовника Иакова Игнатьева. Наконец, 24 июня состоялся приговор: духовные судьи, предоставляя Петру действовать в духе Ветхого или Нового завета, выбирать между казнью и милостью, косвенно ходатайствовали о последней; светские судьи, во главе которых был Меншиков, в числе 120 изрекли смертный приговор. Приводить его в исполнение не пришлось, так как 26 июня 1718 года Алексей скончался в крепости и 30 был погребен в Петропавловском соборе рядом со своей женой. Относительно кончины царевича, официально объясненной как следствие апоплексии, ходили между современниками и потомками и от них проникли и в литературу весьма разноречивые известия, с трудом поддающиеся проверке; наиболее вероятной представляется смерть вследствие пыток и истязаний, о которых не умалчивается и в официальных документах, и с которыми кончина Алексея поставлена если не в прямую причинную, то в ясную хронологическую связь. Впоследствии неоднократно являлись самозванцы, называвшие себя именем Алексея (в 1723, 1725, 1732, 1738 годах). Следствие по делу не установило никакого заговора, но с достаточною ясностью обнаружило заветные думы, надежды и реакционные стремление Алексея.

См.: Устрялов, «Историческое царствование Петра Великого» (т. VI); Соловьев, «История России» (т. XVII); Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях» (2-ой отдел., вып. 6); Брикнер, «История Петра Великого» (т. 1, ч. 3); его же, «Der Zarewitsch Alexei»; Герман, «Peter d. Gr. und d. Zarewitsch Alexei» (Leipz., 1881); статьи Есипова в «Русском Вестнике» 1861, №21 и др.

Н. Аммон.