Родбертус Карл Иоганн

Родбертус, Карл Иоганн, известный немецкий экономист, сторонник государственного социализма (12/VІІІ 1805 — 6/ХІІ 1875), родился в Грейфсвальде. Его дед со стороны матери, И. А. Шлеттвейн (1731—1802), был видным немецким физиократом, профессором политико-экономических дисциплин в Базеле и Гиссене, автором многочисленных трудов по финансовым, политическим и т. п. вопросам. Отец Родбертуса был профессором римского права в грейфсвальдском университете, но в 1808 г. вышел в отставку и переехал с семьей в имение своей жены, где занимался сельским хозяйством (умер в 1828 г.). После хорошей домашней подготовки и по окончании гимназии (1823), Родбертус поступил в геттингенский университет, а в 1825 г. перешел в берлинский университет, где как раз тогда начинал свою академическую деятельность гегельянец Эдуард Ганс, человек очень передовых общественных взглядов. В 1827 г. Родбертус сдал первый государственный экзамен и получил место члена коллегии (без права голоса) в старо-бранденбургском областном суде. Год спустя он выдержал второй экзамен и поступил референдарием в верховный областной суд в Бреславле.

В 1820/30 гг. широкие круги учащейся молодежи Германии были вовлечены в национально-освободительное движение, но Родбертус не был боевой натурой. Тем не менее, июльская революция 1830 г. произвела на него, как и на многих представителей тогдашней немецкой интеллигенции, сильное впечатление. На литературное поприще выступила Молодая Германия; установилось сближение с новыми социальными идеями французских мыслителей. Издававшаяся Коттой «Аугсбургская Всеобщая Газета» опубликовала в 1831 г. ряд статей Гейне о сен-симонизме. 1830 год составляет переломный пункт в жизни Родбертуса. В этом году он отказался от продолжения своей юридической карьеры и решил посвятить свои силы изучению политической экономии и истории хозяйства. В 1832 г. он отправился в Гейдельберг и здесь до 1834 г. слушал лекции известного экономиста Рау (см.) и изучал классические древности. Затем он посетил Швейцарию, Францию и Голландию. В эти годы он положил основание своим обширным познаниям в английской политической экономии и критике социального строя Англии, а также близкому знакомству с аналогичным идейным движением во Франции.

Родбертус вернулся из своих заграничных поездок с твердо сложившимися убеждениями. В 1830 г. он приобрел имение Ягецов (в Померании), занялся практически сельским хозяйством, но все свободное время отдавал научным занятиям по экономике и экономической истории, все более принимавшим характер критики буржуазного строя с точки зрения интересов рабочего класса. В вопросах экономики на него, по-видимому, особенно глубоко повлияли Риккардо и выступившая вслед за ним антикапиталистическая и социалистическая школа (Равенстон, Годжскин и Грей), а также Сисмонди; в историко-философской области — сен-симонизм, Шеллинг и Гегель. Но наряду с тем Родбертус оставался всю свою жизнь померанским помещиком, тесно связанным с прусским юнкерством. В 1839 г. Родбертус пишет статью «Die Forderungen der arbeitenden Klassen» («Требования трудящихся классов»¹).

¹⁾ Его биографы и издатели относят написание этой статьи к 1837 г. Эта дата должна быть, однако, отвергнута, ибо в первых же строках Родбертус говорит о «чартистских митингах и бирмингемских сценах» - событиях, разыгравшихся в 1839 г.; в 1837 г. выражение «чартист» было еще совершенно неизвестно, так как «хартия» была опубликована только в 1838 г.; столкновение между полицией и рабочими массами в Бирмингеме произошло лишь  летом 1839 г.

Статья предназначалась автором для «Аугсбургской Всеобщей Газеты», но редакция не приняла ее. Она была слишком смелой для тогдашних германских условий и предполагала гораздо более глубокое знакомство с экономической мыслью Англии и Франции, чем оно было даже у редакции очень передовой германской газеты того времени. В этой первой своей статье Родбертус указывает, что одной политической свободы, которую буржуазия обещает пролетариату, недостаточно. Политическая свобода — только начало; в своем дальнейшем логическом развитии она должна привести к экономической свободе, к социальной справедливости; господствующий закон заработной платы, ограничивающий доход трудящихся классов необходимыми средствами существования, должен быть устранен; рабочие должны получить свою долю в возрастающей производительности труда и считаться равноправной стороной в производстве рядом с помещиками и фабрикантами, ибо труд есть источник и мерило стоимости товаров. Экономика оказывает глубокое влияние на жизнь общества. Степенью хозяйственной производительности определяется даже форма общественного строя. При низкой производительности неизбежны порабощение и эксплуатация большинства народа, которое обрекается на политическое бесправие и материальную нищету в интересах меньшинства, занимающегося государственными делами, искусством и наукой. Так это было в древности: «На ступени, — пишет Родбертус, на которой известны только ручные мельницы, рабство должно существовать. Без него древность никогда бы не выполнила своей миссии» (Rodbertus-Jagetzow, ,«Schriften», т. III, стр. 207, под ред. А. Вагнера, Б. 1899). Современное хозяйство, необычайно обогащенное техническими изобретениями и естественнонаучными знаниями, создает условия, при которых и рабочие могут быть подняты на более высокий уровень существования. И если они все еще остаются в прежнем положении, то виной этому современные правовые и политико-экономические порядки. «Общественная организация должна быть поэтому изменена. Мы смело утверждаем, что сейчас положение именно таково» (там же, 207—208).

Таков был дебют Родбертуса. Статья была опубликована только в 1872 г. в «Berliner Revue» Рудольфа Мейера. Она уже содержит в зародыше все позднейшее мировоззрение Родбертуса, теоретически обоснованное им в появившейся в 1842 г. книге «Zur Erkenntnis unserer staatswirtschaftlichen Zustände. Erstes Heft: Fünf Theoreme» («К познанию нашего народно-хозяйственного положения. Первый выпуск: пять теорем»). Эта небольшая книга, всего в 175 страничек, малого формата и крупной печати, отличается исключительным богатством и остротой мысли. Тем не менее, она осталась почти совершенно незамеченной (она не вошла даже в «Сочинения» Родбертуса-Ягецова, изданные в 90-х гг. прошлого века Вагнером, Коцаком и Виртом). Родбертус обозначил книгу как «первый выпуск», предполагая дать еще два выпуска, в которых собирался систематически изложить свою положительную программу. Однако, неуспех первого выпуска отбил у автора охоту к выполнению этого плана. Содержание «первого выпуска» — «Zur Erkenntnis etc» сводится в главном к следующему.

В нашем обществе хозяйственные блага, товары, производятся капиталистическим способом. Ценность продукта выше, чем ценность капитала, затраченного на его производство. Этот избыток Родбертус называет рентой (прибавочным продуктом), или «излишком продукции» («Mehrertrag der Production»): он представляет превышение ценности продукта над ценностью количества благ, необходимых рабочему для поддержания своего существования, и присваивается собственниками в виде «ренты» (стр. 112). «Труд есть единственная сила, производящая блага» (стр. 67); «он один есть то, что составляет стоимость благ». Труд — источник ценности. Трудовые издержки определяют высоту ценности, и высчитываются они по количеству времени, потребного для производства благ. Рабочее время и есть, в конечном счете, мерило стоимости или ценности. Однако, все это верно лишь как общее правило; на практике же, т. е. на рынке, меновые соотношения ценностей подвергаются значительным колебаниям, так что обмениваемые количества труда не всегда равны между собой. Происходит это по двум причинам: 1) потому, что прибыль на капитал имеет тенденцию устанавливаться во всех предприятиях на одном и том же уровне; и 2) потому, что средняя ценность какого-либо продукта определяется стоимостью того предприятия, которое работает в наименее благоприятных условиях» (стр. 130—131). Отклонения рыночной ценности (цены) от трудовой ценности вызываются также соотношением спроса и предложения. В общем, однако, рыночная ценность «тяготеет» к трудовой ценности, никогда, все же, не совпадая с ней совершенно. Трудовая ценность вообще не может выявиться во всей своей чистоте в обществе, построенном на частной собственности на землю и капитал; она могла бы выявиться целиком только в социалистическом обществе, в котором государственная власть приводит в соответствие производство и потребление и оценивает хозяйственные блага по затраченному на них рабочему времени («Schriften», 1899, т. I, стр. 151—153).

При господстве частной собственности изготовленный трудом продукт принадлежит не рабочим, а помещику или фабриканту. Согласно действующему праву, частные лица являются предпринимателями, т. е. ведут производство и присваивают себе продукт. Ценность всей годовой продукции составляет национальный доход, из которого рабочие получают только такую долю, которая необходима для поддержания их существования. Остальное идет на уплату ренты капиталистам. Рента есть, стало быть, доход, получаемый в силу права собственности, без соответствующей затраты труда (стр. 88). Неверно, что земельная рента возникает с переходом сельского хозяйства к менее плодородным участкам земли, как учит Риккардо; она является неизбежным последствием частной собственности. Там, где господствует последняя и где производительность труда настолько высока, что производится больше благ, чем их требуется для поддержания существования рабочих, — там излишек продукции обращается в ренту. Риккардо объясняет, в сущности, не происхождение ренты вообще, а лишь происхождение сельскохозяйственной дифференциальной ренты. «Источником образования ренты служит частная собственность на землю и капитал». Исторически дело развивалось так, что первоначально землевладелец сам обрабатывал свою землю. Пока этот порядок не знал исключений, ренты не существовало. Рента возникает лишь с момента разъединения собственности и земледельческого труда. Только насилие и привычка могли создать этот новый порядок. Покоренные враги, обнищавшие соотечественники делались земледельцами; победители и кредиторы стали новыми собственниками, господами и получателями ренты. Вместе с подъемом производительности, развитием обработки сырья и ростом городов возник движимый капитал и класс капиталистов; отныне рента распадается на земельную ренту и ренту на капитал. Общий излишек продукции страны над необходимым для поддержания существования рабочих, т. е. вся рента, получаемая в народном хозяйстве, делится теперь между сельским хозяйством и промышленностью по количеству труда, затраченного в каждой из этих областей производства. Отношение затраченного в промышленности к сумме ренты, приходящейся на нее, определяет норму прибыли на капитал (ренты на капитал), но в сельском хозяйстве вследствие отсутствия затрат капитала на сырье одинаковая сумма ренты падает на меньший капитал и дает таким образом излишнюю прибыль по сравнению с общей нормой ренты на капитал. Эту излишнюю прибыль конкуренция вынуждает капиталистов отдать землевладельцу, что и образует земельную ренту, распределяющуюся по количеству используемой земли (см. рента, ХХХVІ, ч. 1, 490/91).

Заработная плата, в общем, всегда определяется реальной ценностью, необходимой для поддержания существования рабочего, как бы ни возрастала производительность труда. И в том — корень всех экономических бедствий современности, корень социального вопроса.

Современное распределение вытекает из правового института частной собственности. Но если предположить такой порядок, при котором земля и движимый капитал принадлежат государству, то никто не сможет получать что-нибудь в силу одного лишь факта владения. Национальный доход будет тогда распределяться по другим правовым нормам. Неправомерные притязания на национальный доход будут ликвидированы посредством замены металлических денег трудовыми деньгами. Каждый, кто будет иметь удостоверение о таком-то количестве затраченного им труда в часах, днях и неделях, сможет достать по этому удостоверению в государственных магазинах и лавках соответствующее количество благ и получить таким образом справедливую долю в национальном продукте (стр. 122—124). Конечно, и здесь будут неизбежны вычеты из приходящихся на отдельных работников долей для покрытия издержек государственного управления и для расходов на дальнейшее расширение производства (Schriften, т. I, стр. 124—126). Но частная рента и другие несправедливые формы распределения исчезнут при таком порядке.

План реформы должен был составить содержание 3-го выпуска; во втором выпуске Родбертус предполагал исследовать «язвы нашего времени» — пауперизм, перепроизводство, промышленные кризисы и т. д. Как мы уже сказали, эти выпуски так и не были написаны, но в своих «Социальных письмах к Кирхману» (1850—52), равно как и в своих посланиях к международному и германскому объединениям рабочих (1862—63), Родбертус отчасти изложил свои взгляды на поставленные задачи. Однако, из всех позднейших работ Родбертуса, по богатству идей, по логическому развитию мысли и по точности формулировок, ни одна не может сравниться с «первым выпуском». Это — его подлинный шедевр.

В последующие годы интересы Родбертуса сосредоточиваются на общественно-политической жизни, в которой начинает обнаруживаться все больший подъем (см. ХІV, 1/15). В 1845—1847 гг. он опубликовал несколько работ о денежном кризисе в Пруссии, о сельскохозяйственном кредите и о реформе поземельного налога и был выбран дворянством округа Узедом-Воллин в провинциальный ландтаг; позднее он выбран также во «второй объединенный ландтаг» и в национальное собрание, перед которым стоял вопрос о будущей свободной Пруссии. Родбертус примкнул там к левому центру (к конституционным демократам). Он отстаивал принцип народного суверенитета, но когда проект соглашения с короной был принят большинством, он высказался за соглашение, так как вообще находил, что «история всегда двигалась только путем компромиссов» («Schriften», 1889, стр. 228), а соглашение было, по его мнению, компромиссом между короной и народом, двумя равномерными факторами и сторонами прусского государства. Но отсюда он делал тот вывод, что корона не имеет права сама распустить или закрыть национальное собрание без согласия народных представителей. Само собой разумеется, Родбертус был пламенным сторонником одновременно заседавшего во Франкфурте-на-Майне общегерманского национального собрания (см. XIV, 15/36), вырабатывавшего план единого государственного устройства для всех немецких государств. 26 июня 1848 г. Родбертус был приглашен в министерство Ауэрсвальда в качестве министра исповеданий и народного просвещения, но уже 4 июля он подал в отставку в знак протеста против позиции прусского правительства, отказавшегося признать суверенитет франкфуртского парламента. Родбертус участвовал в депутации, явившейся во главе с кенигсбергским демократом Иоганном Якоби к королю для протеста против назначения министерства Бранденбурга (см.). Когда 9 ноября правительство предписало ландтагу временно прекратить свои заседания и переехать в г. Бранденбург, Родбертус принял участие в заседаниях ландтага, продолжавших происходить в Берлине, голосовал за отказ от уплаты налогов и оказал сопротивление прусскому майору, явившемуся с отрядом солдат для разгона заседавших депутатов. После того как 5 декабря ландтаг был распущен, Родбертус опубликовал брошюру под заглавием «Mein Verhalten im Konflikt zwischen Krone und Volk» («Моя позиция в конфликте между короной и народом»), в которой доказывал, что настоящими революционерами являются министры, нарушившие права народа. В целях борьбы с подобным положением он обращается к народу, как к «источнику всякого права», и просит о возобновлении его мандата на предстоящих выборах в созываемое на 26 февраля 1849 г. прусское национальное собрание. О популярности Родбертуса можно судить по тому, что он был выбран тремя избирательными округами: одним округом в Трире — в первую палату, и двумя берлинскими округами — во вторую. Его деятельность в прусском национальном собрании была проникнута духом 1848 г. Родбертус произнес речь против всяких исключительных законов, против осадного положения, за признание принятой франкфуртским парламентом конституции. Это было 21 апреля 1849 г., за шесть дней до распоряжения короля о роспуске национального собрания. Всеобщее избирательное право было отменено, вместо него была октроирована трехклассная система выборов. Тогда Родбертус высказался за неучастие в выборах, отказался от всяких дальнейших мандатов, удалился от всякой политической деятельности и вернулся к своим научным занятиям.

В 1850—1852 гг. Родбертус написал свои четыре «социальных письма» к фон-Кирхману, из которых только три первые были тогда напечатаны (2-е и 3-е письмо вышли в 1875 г. 2-м изданием под заглавием «Zur Beleuchtung der socialen Frage»), четвертое же, под заглавием «Капитал», было издано только лет через 10 после смерти автора. Первое и второе письмо трактуют о пауперизме, о промышленных кризисах; третье — о поземельной ренте; четвертое («Капитал») резюмирует главные мысли автора и дает сравнительную характеристику индивидуалистического и коммунистического (социалистического) хозяйства.

Юлиус фон-Кирхман (1802—1884), к которому обращены эти письма, был юристом по профессии, но занимался также философией и основал серию «Philosophische Bibliothek»; он был членом национального собрания и партийным единомышленником Родбертуса в 1848 г., интересовался вопросами пауперизма и промышленных кризисов. По Кирхману непрерывный рост населения повышает спрос на средства питания; сельское хозяйство переходит к обработке менее плодородных участков земли, вследствие чего растет земельная рента; растет она за счет прибыли на капитал и заработной платы: в результате широкие массы населения при своих низких заработках не могут покупать товаров в прежних размерах; в то же время предприниматели, не осведомленные в должной мере относительно состояния рынка, не могут установить нужное соотношение между предложением и спросом, чтобы приспособить к нему свое производство, — отсюда кризисы. Родбертус отвечает на это, что пауперизм не может быть последствием убывающей производительности сельского хозяйства, ибо такое убывание в действительности вовсе не имеет места; на основании как природы земледелия, так и его истории и статистики легко доказать (и он приводит эти доказательства в своем третьем письме, «Schriften», т. II, стр. 103 и след.), что в сельском хозяйстве производительность труда тоже возрастает, как в фабричной промышленности и на транспорте, хотя и не в такой мере. Что же касается промышленных кризисов, то они с неизбежностью вытекают из того факта, что доля рабочих в национальном продукте, несмотря на рост производительности труда, относительно падает, ибо она всегда ограничена лишь тем, что безусловно необходимо для поддержания существования рабочих. Рост производительности приводит лишь к повышению земельной ренты и прибыли на капитал. В этом корень болезни современного общества: «Отсюда постоянная неудовлетворенность в нашем обществе при постоянном росте производительности, отсюда хроническая язва затрудненности сбыта и постоянной борьбы с нуждой» (Schriften», т. I, стр. 61). Отсюда и возникает социальный вопрос, еще обостряемый тем обстоятельством, что трудящиеся являются теперь свободными гражданами, с такими же правами и обязанностями, как и имущие классы. Социальный вопрос есть спор между освободившимися трудящимися классами и свободными землевладельцами и капиталистами о доходе, соответствующем данному уровню производительности. Это совершенно новое явление в истории («Schriften», т. III, стр. 277).

В чем решение социального вопроса? Одним из его решений является коммунизм, при котором все общество в целом владеет землей и капиталом, возлагает на каждого из своих взрослых членов трудовую обязанность и регулирует в государственном порядке производство, транспорт и распределение. Навстречу такому строю и идет современное общество. «Я открыто признаю, — говорит Родбертус, — что со своей стороны верю в будущее уничтожение собственности на землю и капитал; история, современная жизнь и наука укрепили во мне эту веру. Но если я и верю в будущность коммунизма, ... я все-таки не считаю уничтожение собственности на землю и капитал делом близкого будущего. Противоположные народно-хозяйственные и правовые убеждения, множество связанных с частной собственностью интересов, умственный и нравственный уровень как имущих, так и трудящихся классов — все это не позволит, думается мне, покончить со столь глубоко укоренившимся порядком еще в течение многих десятилетий. ... Я думаю поэтому, что как всегда история двигалась только путем компромиссов, так и теперь задачей нашей науки может быть только компромисс между трудом и капиталом» («Schriften», т. I, стр. 221—228). Но надо заметить, что говоря в приведенной цитате о «многих десятилетиях», Родбертус в своих письмах к Лассалю и Рудольфу Мейеру заявляет, что полное осуществление коммунизма едва ли будет возможно раньше, чем через 500 лет. Предстоит медленный переход от приносящей ренту собственности к уничтожению всякой ренты — переход, который будет характеризоваться реформой оплаты труда и средств обмена. Основным принципом реформы должно быть «участие трудящихся классов в возрастающей производительности труда». Только таким путем можно поднять экономические права рабочих до уровня их политических прав. Однако, этот проект реформы оплаты труда не был понят даже лучшими друзьями Родбертуса. Лассаль пишет ему: «С величайшим интересом жду того момента, когда вы снимете мистический покров с ваших соображений о реформе заработной платы». Этот момент так и не наступил. Рудольф Мейер тоже жалуется на неясности и получает от Родбертуса следующий ответ: «Мою идею об урегулировании заработной платы вы не поняли, но виноват в этом я сам, потому что в моей статье о «нормальном рабочем дне» (1871) я едва набросал только предварительные соображения по этому вопросу. Я имею ввиду общенациональную систему заработной платы, при которой оплачивался бы только труд, так чтобы оплата нормального труда могла уже сама по себе обеспечить рабочим и в экономической сфере такое положение, которое соответствует их современному правому положению и производительности национального труда. Правда, как того добиться, я все еще не сказал, но публика не поняла бы меня, не уяснив себе сначала, что такое относительная заработная плата, — а до этого едва ли дошла даже наука» (письма Родбертуса к Рудольфу Мейеру, 1880, стр. 249—251). Но все же в различных местах сочинений Родбертуса разбросано достаточно указаний на то, как он представлял себе осуществление реформы заработной платы. Мысли Родбертуса по этому вопросу можно формулировать следующим образом.

Все продукты, как сельскохозяйственные, так и промышленные, а также все услуги, в которых нуждается общество, должны быть исследованы с точки зрения среднего рабочего времени и средней трудоспособности, потребных для их производства или оказания. Далее, надо исследовать, какое количество этих благ и услуг или их частей может быть изготовлено или оказано в течение 6-, 8- или 10-часового рабочего дня. Продолжительность рабочего дня может быть различна в зависимости от характера труда, от его опасности или утомительности. Блага, производимые в течение установленного рабочего дня при среднем умении, составляют нормальную единицу труда. В идеальном обществе, думал Родбертус, каждый рабочий за каждую нормальную единицу труда будет получать установленную государством трудовую денежную единицу (за вычетом государственных налогов); эту денежную единицу он сможет обменять на нужную ему единицу чужого труда. Но пока — при господстве частной собственности и в переходный период — необходимо, чтобы государство или объединенный комитет работодателей и работников установили нормальную оплату нормальной единицы труда (тариф). Установленная оплата должна меняться через известные сроки, в соответствии с ростом производительности труда. Вся масса заработной платы рабочих должна составлять определенную долю национального дохода, так чтобы вместе с ростом последнего возрастала и масса заработной платы в правильном соотношении с ростом ренты с земли и капитала. Родбертус считал, что общая величина заработной платы должна равняться одной трети всего национального дохода («Schriften», т. I, стр. 152—153; т. IV, 337—359; «Zur Erkenntniss и т. д.», стр. 164—175).

Аналогичные мысли высказаны Родбертусом в его послании к «рабочему съезду во время лондонской промышленной выставки 1862 г.» — тому самому съезду, из которого два года спустя возникло Международное товарищество рабочих. В то же самое время политическим идеалом Родбертуса сделалась мало-помалу социальная монархия, и он советовал поэтому рабочим воздерживаться от всякой политики и сосредоточить все свои силы на предложенном им решении социального вопроса. Когда в 1863 г. лейпцигские рабочие задумали основать свою рабочую партию, они обратились за советом, между прочим, к Лассалю и к Родбертусу. Лассаль послал им свой «Открытый ответ», в котором предлагал добиваться всеобщего избирательного права и создавать производственные товарищества, субсидируемые государством. Родбертус же писал: «Провозглашением всеобщего избирательного права вы вызовете вражду всех германских правительств. Я открыто заявляю, что как мораль выше права, так социальные вопросы для меня выше политических... Я не могу разделять взгляда, подчиняющего социальный вопрос лишь другой политической партии. Будьте же прямо и без обиняков социальной партией, каковой вы в конце концов являетесь. Требуйте без лишних слов улучшения вашего положения в обществе — материального, духовного и нравственного улучшения, которого вы никогда не добьетесь при свободном товарообороте... В ваших социальных устремлениях я считаю себя вашим...» (т. IV, стр. 319—336). Родбертус отказался примкнуть к Всегерманскому союзу рабочих, несмотря на все уговоры Лассаля, и отвечал ему, что он «не может соединиться в социальном вопросе ни с кем, кто не смотрит на этот вопрос как на чисто экономический».

После написания четырех «социальных писем» к Кирхману, Родбертус обратился к изучению античной хозяйственной жизни, особенно римской империи вплоть до раннего средневековья. В «Jahrbuch fur Nationalökonomie» Гильдебранда он напечатал работу «Zur Geschichte der agrarischen Entwicklung Roms unter den Kaisern» (1864), «Zur Geschichte der romischen Tributsteuern» (1865) и «Zur Frage des Sachwertes des Geldes im Altertum» (1870).

Социальный вопрос стоял в центре научных изысканий Родбертуса, а наиболее заинтересованный в социальном вопросе класс — пролетариат — в центре его внимания. Политика представлялась ему чем-то второстепенным. Пока он думал, что демократия победит и приступит к разрешению социального вопроса, он был демократом. После неудачи революции 1848 г. он стал склоняться к цезаризму, стал думать, что Гогенцоллерны осуществят социальную монархию, и сделался монархистом. Даже его яркий германский национализм и прямая: склонность к германскому империализму вызывались отчасти тем убеждением, что единая и сильная германская нация создаст, как об этом пророчествовал уже Фихте, всемирное царство социальной справедливости. Во втором объединенном ландтаге и в национальном собрании, в 1848-1849 г. г., Родбертус был политическим противником Бисмарка, но в 1860-1872 г. г., когда Бисмарк щеголял социально-политической фразеологией, Родбертус сделался его поклонником, и ярко капиталистическая, антисоциальная политика «железного канцлера» после франко-прусской войны явилась для Родбертуса тяжким разочарованием. В последние годы своей жизни (1872-1875) Родбертус все больше склонялся к мысли присоединиться к Всегерманскому рабочему союзу (к лассальянским социалистам). Он был «глубоко тронут», когда по случаю его серьезного заболевания большое собрание берлинских социалистических рабочих приняло резолюцию (20 апреля 1873 г.) с выражением самых горячих симпатий и благодарности заболевшему мыслителю (Рудольф Мейер, «Briefe von Rodbertus», стр. 295). 14 января 1874 г. Родбертус пишет Мейеру: «Если бог вернет мне здоровье, я выступлю кандидатом от социалистов. В 1848 г. я сделал кое-что, чтобы открыть демократии доступ в салоны; может быть мне удастся сделать то же самое и с социализмом» («Briefe», стр. 352). Этой характерной для Родбертуса мечте — открыть социализму доступ в салоны — не суждено было осуществиться: в конце следующего года Родбертус умер.

Кроме теоретических и исторических исследований, Родбертусу принадлежат также некоторые работы по прикладной экономике. Из них большое внимание привлек к себе его проект реорганизации земельного кредита на рентном принципе (см. XXV, 407/09).

Общее значение учения Родбертуса в развитии теоретической экономии полностью еще в достаточной степени не освещено; наименьшее сочувствие встречает центральный пункт его системы — его теория промышленных кризисов; наибольшее — его возражения против теории убывающего плодородия вновь обращаемых под обработку земель. Практическая программа его — «консервативный социализм» на основе компромисса — всего менее могла содействовать развитию рабочего движения, а освящала и питала «катедер-социализм». Родбертус недооценивал решающего значения концентрации производства и капитала, делающей в определенный момент неизбежной смену капитализма социалистическим строем, и потому его социализм получил почти мечтательный характер, и полное осуществление его можно было откладывать хоть на 500 лет. (Ср. XL, 455/57).

О теории земельной ренты Родбертуса см. Маркс, «Теория прибавочной ценности», вып. II (русский перевод, 1923, стр. 120—218); см. далее предисловие Энгельса ко II т. «Капитала»; о теории промышленных кризисов см. Роза Люксембург, «Накопление капитала»; изложение и общую оценку учения Родбертуса дали в русской литературе Н. Н. Зибер, «Карл Родбертус-Ягецов» (Юридический Вестник, 1881, № 1—3), и Г. В. Плеханов в «Отечественных Записках» (под псевдонимом Валентинов, перепечатанных в сборнике Бельтов, «За 30 лет», 1905, стр. 503—647). Важное значение при изучении Родбертуса, помимо его сочинений, имеют также его письма к Рудольфу Мейеру («Rodberfcus’Briefe an Rudolph Meyer», Вена, 1880), а также его переписка с Лассалем (см. Gustav Mayer, «Ferdinand Lassalle, Schriften des Nachlasses», т. VI, стр. 285—381, Штутгарт—Берлин, 1925). Лучшие сочинения о Родбертусе на немецком языке: Kozak, «Rodbertus-Jagefczow’g sozialökonomische Ansichfcen», 1882; Dietzel, «Rodberfus’ Leben und Lehre», 1886—1888. Хорошего издания полного собрания сочинений Родбертуса до сих пор не существует; изданные профессором Вагнером, Коцаком и Виртом «Сочинения Родбертуса» лишены всякого критического аппарата и всяких комментариев; к тому же они далеко не полны. На русском языке из работ Родбертуса имеются: «Исследования в области национальной экономии классической древности», под. ред. И. Тарасова, вып. I—IV, Ярославль, 1880—1887; «Капитал. 4-е социальное письмо к фон Кирхману», перевод с немецкого И. Давыдова, 1906; «1-е соц. письмо к ф. Кирхману», пер. И. Давыдова (Спб., «Начало», 1899); «Теория ренты и исследования о капитале. Соц. письма к ф. Кирхману», сокращенный перевод, изд. М. Прокоповича, 1908.

М. Бер (М. Вееr)¹)

¹⁾ Перевод с рукописи.