Боярская Дума

Боярская Дума, в своей окончательной форме высший центральный правительственный орган Московского государства вплоть до первых годов XVIII века. Возникновение Боярской Думы относится к древнейшим временам княжения на Руси: князь решает важные текущие вопросы внешней политики и внутреннего управления не иначе, как «сдумав со своею дружиною». Первое указание на такую совещательную роль бояр при князе находим в летописи под 944 годом (при Игоре); более обстоятельные сведения о деятельности княжеского совета и о его составе черпаем из повествования о Владимире Св., «любившем дружину и думавшем с нею о строи земленем и о ратех, и о уставе земленем». Рядом с боярами в этой думе со времени принятия христианства являются и епископы, с которыми князь совещается, прежде всего, по вопросам церковного строя жизни; но этим роль высшего духовенства не ограничивается, и по его инициативе Владимиру, как видно, приходилось делать иногда и очень важные постановления по вопросам государственного законодательства, например, о казнях за разбой и о взимании вир. Но еще до принятия христианства, следовательно, до появления епископов в думе, в последней присутствовал еще один элемент, впоследствии из нее исчезнувший: это так называемые старцы градские или людские, или «старейшины по всем градом», — представители неслужилого, торгово-промышленного населения городов, того населения, которое еще до появления князей стало, под влиянием военных опасностей, принимать боевой характер, формируя городовые полки — тысячи, с подразделением на сотни и десятки, руководимые выборными вождями (тысяцкий, сотские, десятские): последних с наибольшим вероятием мы и встречаем в думе Х века под указанными именами, как видим их явно присутствующими на знаменитых пирах того же Владимира. Этот важный факт объясняется первоначальной социальной близостью княжеской дружины к городовой старшине (см. бояре). Затем, с XI века дума уже принимает односословный, боярский характер: представители мещанской аристократии, перестав быть советниками князя, сохраняют прежнее влиятельное положение в городах, руководят вечами и являются посредниками между последними и князьями в их сношениях и столкновениях. «Думцами» являются «передние мужи» князя, «старейшая» дружина, бояре в тесном смысле слова (см. бояре), в отличие от младшей, исключительно военной дружины, отроков. В числе членов думы XII-XIII веков мы встречаем должностных лиц центральной и дворцовой администрации, —  дворского, печатника, стольника, казначея, таможника, меченошу и главного мечника, окольничего, таможника, тысяцкого стольного города; сверх того, на русском юго-западе, насколько можно проследить по памятникам до XIV века, в думе присутствовали также представители областной администрации, например, тысяцкие переяславский и белгородский рядом с киевским при Мономахе, «палатины», то есть наместники или воеводы, в волынско-галицком княжестве, — особенность, сближающая южнорусскую думу тех веков с польско-литовской радой, также с боярским советом Молдавии, подчинявшейся сильному влиянию соседней Галиции. Значение думы при князе, не имея формально обязательного, договорного характера, покоилось на могущественном обычае, и бояре могли сказать своему князю: «тебе нельзя было того без нас ни замыслить, ни сделать» или: «ты это, князь, сам собою замыслил, — так не идем за тобою: мы того не ведали». Князь мог изменять состав своего совета (в ответ на последние приведенные слова князь пригрозил сделать отроков своими боярами), но сам не считал возможным обойтись вовсе без советников, упразднить учреждение: если он предпринимал дело без ведома думы, это отмечалось летописью, как явление необычное и неправильное, и вообще князь, не любящий думы, почитался недобрым; «думцам» мудрым или лихим общественное мнение тех веков, выражаемое, например, в слове Даниила Заточника, приписывало громадное влияние на ход княжеской деятельности.

Повседневная работа боярской думы мало вскрывается перед нами в XII-XIII веках: судя по Поучению Мономаха, она собиралась при князе ежедневно, по утрам, в обычное, мирное время; летопись указывает также много случаев совещания князя с боярами на походе, в военном стане. Дума могла при этом быть и не в полном составе: по-видимому, количество думцев в каждом заседании не имело большого значения, хотя намеренный подбор их и не одобрялся. Всего чаще летопись сообщает о совещаниях, имевших предметом военные предприятия или междукняжеские отношения. Иногда возникали оживленные прения, мнения резко разделялись; князь присоединялся к одной стороне, соглашался с думой в целом или же поступал по-своему, наперекор ее мнению. В особо важных случаях, как было уже при Владимире Св., как было и всегда впоследствии, в совете князя является и духовенство, в лице ли одного епископа, или целого собора; иногда видим и экстренные совещания князя со всей дружиной. Вообще, как видно, на русском юге в деятельности думы много шума и движения, но мало порядка и никакого формализма: при слабой связи тогдашних князей и их дружин с местными обществами эта деятельность отличалась характером поверхностным, «шла за текущими делами, не направляя их». Иной характер получила дума на русском севере, где князь из подвижного витязя-кормленщика мало-помалу обратился в сельского хозяина, наследственного собственника своего удела. Как удельная администрация XIV-XV веков довольно точно воспроизводит устройство боярской земельной вотчины того времени, так и боярская дума, сообразно с этим, составляется из так называемых бояр введенных, своего рода приказчиков, заведующих различными отраслями дворцового хозяйства. Как прежде, так и теперь численный состав думы не был постоянным: иногда дела решались князем при участии значительного персонала советников (в иных случаях также при участии местного епископа), иногда — при двух или трех боярах, независимо от их наличного количества при дворе, независимо и от степени важности решаемых вопросов, имевших обыкновенно частный характер. В таких актах и выражалась тогдашняя законодательная деятельность, не знавшая общих законоположений: отдельный казус, возникший на практике и однажды решенный, получал значение прецедента для однородных случаев, приговор становился законом. Так постепенно устанавливался общий порядок, и, следовательно, работа думы, при всей ее видимой мелочности и случайности, имела важное, учредительное значение. Такой же приблизительно характер имела рада великих князей литовских тех же веков. При возможности для бояр служить одному князю, владея землей в другом уделе (см. бояре), из них не могла сложиться постоянная местная корпорация привилегированных землевладельцев, именно в качестве таковых являющихся советниками князя по прирожденному праву: боярин занимает место в думе, как слуга князя, занимающий известную должность по полномочию последнего.

С постепенным образованием из разрозненных уделов Московского государства боярство, собирающееся в Москве со всех концов Руси, теснее привязывается к носителю власти сперва выгодами службы, а потом и невозможностью ухода, приобретает большую устойчивость и сплоченность, впервые начинает образовывать общественный класс с местными политическими традициями и привычками; теперь боярин-думец становится важен для князя не столько в качестве наемного слуги-приказчика, сколько в качестве старинного, отцовского сотрудника, хранителя правительственного обычая. Эволюция, создавшая из частновладельческого удела национальное русское государство, расширила сферу деятельности думы, которая, оставаясь на первое время по своему составу советом дворцовым, получает значение совета по недворцовым, государственным делам. Обычай призывать в думу областных правителей, наместников, практиковавшийся, как указано, в Южной Руси прежних времен, равно в Литве и Польше, не привился в Москве, и администрация центральная обособилась от областной; усложнение первой повело за собой ее разветвление, образование целого ряда приказов; с другой стороны, дума в Москве делается постоянным советом государя, гораздо более многочисленным в сравнении с удельными временами и более устойчивым по своему личному составу. Дворцовые приказчики вытесняются из думы и образуют особый разряд чиновной иерархии. Членами думы являются носители высших служилых чинов, — бояре и окольничие, к которым в XVI веке прибавляется еще третий разряд — думных дворян, причем эти думные чины, не будучи замкнутыми политическими состояниями, не успели еще превратиться и в простые служебные ранги, жалуемые в виде отличия: за каждым из них стоял особый генеалогический круг. Думный дворянин мог дослужиться до окольничего, последний до боярина, но в зависимости от своего социального положения, определяемого «отечеством» (см. бояре); иерархия чиновная опиралась на родословную, и состав думы отражал в себе аристократический склад боярства. Традиции удельных времен были еще очень живучи и в XVI веке, тем более, что и объединение очень не скоро уничтожило следы старых перегородок; потомки бывших удельных князей, собравшиеся в Москве и составлявшие главный контингент думы XV-XVI веков, перестав быть самостоятельными владельцами отдельных частей Руси, составили из себя общеземское, собирательное правительство под руководством государя, бывшего некогда одним из них, собравшего землю и призвавшего к управлению ею детей и внуков бывших ее правителей. Благодаря такому складу, дума в XV-XVI веках является хранительницей старых традиций, оплотом политических притязаний служилой аристократии. Бояре, недовольные новизнами Иоанна III и Василия III, указывали на принижение роли думы, даже на устранение ее от дел, на замену ее ближней, комнатной думой, с которой государь, запершись у себя, решает все дела; на деле такие обвинения оказываются сильно преувеличенными. Ближняя дума, — своего рода кабинет, совет частного и предварительного характера, состав которого определялся усмотрением государя, — созывалась в случаях экстренных, когда государю нужно было тайное совещание о делах личных, полудомашних с ближайшими доверенными лицами, между которыми вполне естественно является царская родня по жене. «Ближние» советники очень напоминают введенных удельного времени. Наряду с таким советом дума вполне сохраняла свое значение, как орган постоянный по всем текущим делам государственного характера, хотя, с другой стороны, косвенное воздействие ближнего совета являлось неизбежным. Не утратила дума своего значения даже в годы опричнины Иоанна Грозного. Последняя, преследуя полицейскую цель охраны государя от неблагонадежных людей, по своей форме была реставрацией отжившего удела, особым царским домашним обиходом, крайним развитием ближней, комнатной думы. Опричнина носила резко демократичный характер, но это не изменило оснований государственного строя: совершилось только выделение незначительной части из состава целого государства, и последнее, под именем земщины, оставлено под непосредственным управлением той же боярской думы.

Зато в составе правящего класса уже к концу XVI и началу XVII века произошли глубокие перемены, обусловленные массовыми казнями и усиленной эмиграцией в эпоху Иоанна, естественным вымиранием многих древних родов, упадком других, возвышением младших ветвей боярских фамилий на смену захудалым старшим, изменениями в экономическом положении и т.д. Прекращение старой царской династии пошатнуло все государственное здание; появление на престоле неприрожденных, выборных царей, разразившиеся смуты и ближайшее соприкосновение с польско-литовским элементом в связи с воспоминанием о том, что пришлось вытерпеть при Иоанне и при Борисе, — все эти исключительные условия зародили в боярах начала XVII века не приходившую им ранее в голову мысль об упрочении своих личных и сословных интересов договором, о замене неограниченной монархии боярской олигархией; отсюда ряд попыток связать власть Василия Шуйского, Владислава, Михаила Феодоровича в пользу боярской думы, сделать санкцию последней непременным условием законодательной деятельности (см. Смутное время). Когда по миновении смуты государственная жизнь понемногу снова входит в обычную колею, дума остается во главе управления, но перестает быть политической силой, делается простым правительственным орудием: политическая история думы кончилась. Знатное боярство заметно беднеет и мельчает, ряды его редеют; дворянство средней руки выступает все более счастливым соперником его в качестве класса, обладающего народным сельскохозяйственным трудом; традиции местничества постепенно приходят в упадок, и в ряды правительства начинают все в большем числе проникать худородные, но способные, выслужившиеся дельцы, не всегда даже служилого происхождения. Государство все явственнее ощущает потребность в знающих специалистах, и в особенности финансовое и дипломатическое ведомства в XVII века являются успешными проводниками бюрократического начала, вытесняющего падающую родовую аристократию. Отмена местничества означает уже решительную победу службы над «отечеством», а затем наступает преобразовательная эпоха, и в первые годы XVIII века, при Петре, дума, еще существующая под новым именем «консилии», представляет из себя уже обломок старого здания: Северная война, кораблестроение и проч. отвлекают массу думных людей из столицы; с основанием Петербурга происходит раздвоение правительственного центра, создание новых учреждений. Новая административная терминология затрудняет изучение деятельности думы в последние годы ее жизни. Наконец, в 1711 году появляется Правительствующий Сенат, и старая боярская дума перестает существовать окончательно.

Помимо своей принадлежности к думе, составлявшие ее бояре обыкновенно исполняли поручения административного характера — посылались командовать полками в походах, управлять областями в качестве воевод и т.д., следовательно, многие наличные «думцы» регулярно находились в отлучках из столицы, и наиболее устойчивым контингентом думы являлись привязанные к правительственному центру бояре, стоявшие во главе важнейших приказов, почему в своей ежедневной практике дума и состояла из этих находившихся при государе советников администраторов, что придавало ей характер комитета министров. В таком тесном, весьма уже немноголюдном составе дума обыкновенно является и в последние свои годы, при Петре, и такая ее организация отразилась было временно и на устройстве Сената, когда последовало учреждение коллегий. Время и место думских заседаний не определялись законом, но из Флетчера, Олеария, Маржерета и других источников мы знаем, что заседания обыкновенно бывали весьма продолжительны, притом регулярно, по утрам (с очень раннего часа) и по вечерам; по словам Флетчера, дума, вне экстренных дел, созывалась трижды в неделю, по определенным дням; однако в XVII веке при массе дел деятельность думы не ограничивалась тремя днями. Уже в XVI веке обычным местом собрания думы служила определенная палата в Кремлевском дворце; при царе Алексее дума всего чаще заседала в Передней палате, но иногда также в Золотой и Столовой. Но дума была учреждением очень подвижным, так как следовала за государем в его поездках и походах и, следовательно, могла заседать и работать повсюду. Дела в думе докладывали думные люди, управлявшие приказами, каждый по своему ведомству, причем в XVII веке видим попытку, не имевшую, впрочем, как кажется, точного практического применения, — установить правильную ежедневную очередь для докладов по ведомствам. Ведение подробных протоколов не было общим правилом: дьяками записывались лишь приговоры думы, и только в 1707 году велено было вести подробные записи всех мнений и прений в «консилии». Очень часто дума заседала под личным председательством государя, однако, не всегда (отсюда двоякая редакция в изложении указов: «великий государь указал, и бояре приговорили»; «по указу великого государя бояре приговорили»); иногда дело докладывалось особо царю и боярам. Но, действуя нередко не в присутствии государя, дума, как уже сказано, находилась неизменно при нем, в месте его пребывания; при царских отъездах в столице для текущих дел оставлялись временные комиссии из небольшого, не определенного строго числа членов думы (4, 6, 7, 8, 11), нередко одних и тех же, так что при частом повторении отлучек создавалось нечто вроде постоянной малой думы, департамента. Вследствие этого, а также благодаря обременению думы массой частных дел, в царствование Феодора Алексеевича, явилось уже постоянное отделение думы под именем Расправной палаты, замещавшее думу в ее отсутствие и разбиравшее восходившие в думу судные дела; но после 1694 года это учреждение, по-видимому, упраздняется. Форма Сената восходит к указанным временным комиссиям, учреждавшимся «для отлучек»; еще до учреждения последнего, при постоянном почти отсутствии Петра и обилии его занятий, отживающей думе приходилось работать без него и более самостоятельно, чем прежде, отвечая перед государем за свои распоряжения. Дела, поступавшие в думу, поражают своим крайним разнообразием (административные, судебные и т.д.) и во множестве случаев своим совершенно частным характером; однако, при всей этой пестроте можно сказать, что дума была, прежде всего, и даже исключительно законодательным органом, так как на ее рассмотрение восходили все дела, не могущие быть разрешенными без доклада думе за отсутствием прямого и ясного закона или хотя бы установившегося обычая, почему думский приговор и получал силу закона для всех имеющих впредь возникнуть подобных случаев, — как это было и во времена уделов. Дело возбуждалось или по личному царскому почину, или по приказному докладу, или, наконец, по частной челобитной. Так как церковное управление не было обособлено от государственного, то дума законодательствовала и в делах, касавшихся церкви, обыкновенно с содействием митрополита, а потом патриарха, и епископов (освященного собора), как было и в древнейшие времена, — обычай одного происхождения со смесными судами. Прения в думе, чуждые формализма, носившие патриархальный характер, иногда принимали очень резкий тон.

Учреждение, аналогичное боярской думе, развилось и в вольных городах, Новгороде и Пскове, —  боярский совет, состоявший из выборных городских сановников: посадников, тысяцких, сотских, старост настоящих («степенных») и бывших («старых»), в качестве исполнительного и распорядительного органа веча, при участии князя или его наместника, а также архиепископа, —  ведший текущие дела. — Книжные названия в роде сената или синклита для московской боярской думы встречаются у писателей-иностранцев, а также некоторых русских, например, князя Курбского. См. Ключевский, «Боярская дума древней Руси» (М., 4 изд. 1909).

Н. Аммон.