Былины

Былины, старинные народные эпические песни, повествующие о различных героических подвигах, с фантастической окраской. Термин былины — литературного происхождения. Его ввел впервые в употребление (в 40-х гг. XIX в.) И. Сахаров, издавший часть песен из сборника Кирши Данилова под заглавием «Былины русских людей». В народе такие песни исстари назывались и называются до сих пор старинами. В самих былинах наряду с последним названием можно встретить, как синонимы, термины слава (такому-то «славу поют, старину скажут») или деянье («то старина — то и деянье»). Термины «старина» и «былины» по значению несколько различаются: стариной певцы называют всякую эпическую песню светского характера (духовные песни носят название стихов); былины же принято называть лишь песни Владимирова цикла и те, которые по характеру не отличаются от них. Таким образом, к былинам не относятся так называемые «исторические песни», казацкие, разбойничьи, солдатские, среди которых есть значительное количество эпических, т. е. старинных. Впрочем, объем понятия былин не вполне точно определен, вследствие чего некоторые исследователи причисляют к былинам исторические песни, а другие считают возможным говорить о сербских, болгарских, татарских былинах и т. п.

Русские былины до начала XIX в. весьма мало интересовали книжных людей. От XVII в. до нас дошли единичные, неточные, записи былинных сюжетов. В 60-х гг. XVIII в. на Урале был составлен первый довольно полный сборник былин  (Кирши Данилова), изданный лишь в начале XIX в. Долгое время этот сборник был почти единственным источником знакомства с былинами. В 60-х гг. XIX в. Рыбников открыл целый очаг былин  в Олонецкой губернии; вскоре его открытия проверил и дополнил Гильфердинг. В 1899 г. Марков записал беломорские былины, вскоре после чего были обследованы другие места Архангельской губернии: Григорьев собрал былины по рекам Пинеге и Мезени, Ончуков — по Печоре.

Научное изучение былин  было начато в 60-х гг. XIX в. при господстве мифологической теории у исследователей народной поэзии. По этой теории, началом поэзии есть миф, т. е. сказания о богах — силах природы. В героический период к этим сказаниям примешивается исторический элемент, мифические образы приурочиваются к определенному месту; но эпос продолжает оставаться общенародным, безыскусственным, и дело певцов — выражать то, что всем известно. Более точное исследование былин  повело к тому, что мифологическая теория рушилась, и исследователи сосредоточили главное внимание на сходстве русских былин с сказаниями других народов. В результате явилась теория заимствований, главное положение которой было выражено Александром Веселовским так: «Народный эпос всякого исторического народа по необходимости международный». Теория заимствований уничтожила здание мифологов, но сама по себе не могла ответить на вопросы, ответ на которые был у тех готов. Уже в 90-х гг. XIX в. стали высказываться сомнения в том, что путем одного сравнительного метода можно разъяснить историю былин, и вот зарождается новая — историческая теория, суть которой состоит в следующем. Былина, как произведение старое, хранившееся устно, имеет свою длинную историю, изучить которую возможно лишь при тщательном сличении вариантов и исследовании их со всех возможных точек зрения; сложность былины требует отдельного изучения ее бытовых, исторических, реальных элементов и поэтических, обязанных своим появлением влиянию смежных форм творчества и однородных сказаний других народов; изучение былин  неполно без изучения среды, создавшей их, и среды, перерабатывавшей их; в этом отношении историческое исследование порвало с гипотезой об общенародном, коллективном творчестве и изучает былины, с одной стороны, как определенный вид поэтических произведений, сложившийся и установившийся в своей внешней форме и технике в среде профессиональных певцов, с другой стороны — как произведение, возникшее в определенном классе народа и потому отражающее классовые интересы, взгляды, идеи и настроения.

Русские былины изучены далеко не полно, и потому в настоящее время их история может быть представлена лишь в главных чертах. Основой былин  признаются короткие лиро-эпические песни, слагавшиеся под впечатлениями от событий общественного характера; большей частью это были песни славы, подобные обрядовым величальным песням, сходство которых с былинами не раз отмечалось исследователями. Эти песни дали былинам собственные имена, большей частью исторические. Затем содержание песен осложнялось традиционными поэтическими сюжетами, которые мало-помалу затушевывали историческую основу и сообщали лиро-эпической песне эпический характер. В конце концов, былина сложилась в виде вполне определенного художественного произведения с традиционными приемами творчества, отступление от которых указывает на порчу текста. Такими приемами являются прибаутка, заключительный припев, стереотипные общие места, постоянные эпитеты и другие эпические формулы, повторяющиеся во множестве былин  при каждом удобном случае.  Эти артистические приемы должны были выработаться в кругу профессиональных певцов, к которым следует отнести скоморохов и калик перехожих. На участие тех и других в создании былин  указывает та видная роль, которую они играют в их содержании. Рассматривая содержание былин, можно заметить, что одни из них отражают взгляды и интересы княжеского и боярского классов, отличаясь веселым характером; другие — проводят церковные идеи, отличаясь степенностью своего содержания. Согласно с этим, следует признать, что творцами первых были скоморохи, жившие при дворах князей и бояр, а творцами вторых были калики, странники по святым местам, сосредоточивавшиеся вокруг того или другого монастыря, иногда церкви. Содержание былин отражает на себе сильное влияние международных странствующих поэтических сюжетов, которые осложняли первоначальную лиро-эпическую песню. Одни из этих сюжетов носят светский характер, другие — церковный. Прикрепление первых к историческому лицу обязано работе скоморохов, которые должны были стараться о наибольшей занимательности своего пения и поэтому обрабатывали пикантные или трагические сюжеты. Появление других объясняется работой над былинами калик перехожих, которые пользовались для своих целей житийной, нередко апокрифической, духовной литературой. Процесс обработки лиро-эпических песен в чисто-эпические вел к ослаблению исторического элемента и к усилению поэтической фантазии. Действительные события, местности и лица стали уступать место поэтической традиции; образы индивидуальных исторических лиц теряли свои отличительные черты и, сливаясь один с другим, обращались в отвлеченный поэтический тип. Так образовались типические герои эпоса, нередко носящие лишь одно имя, принадлежащее истории, а во всем остальном соприкасающиеся не со сферой жизни, а со сферой поэзии. С течением времени старый эпический герой и старая обстановка действия переносятся певцами в новое время, и по образцу старой былины о каком-либо лице создается новая. Таким образом, с одной стороны, расширяется содержание поэтического типа, герою приписываются лишние подвиги, с другой — появляются эпические циклы, характеризующиеся единством приемов поэтического творчества. Так как древнейшие былины возникли, по-видимому, в киевский период русской жизни, то естественно, что они должны были наложить свою печать на дальнейшее эпическое творчество. По образцу этих старых произведений, прославлявших князя Владимира, стали слагаться былины в местах, далеко отстоящих от Киева, певцами, не имевшими никакого понятия о князе Владимире. Так мало-помалу сложился цикл былин, действие которых происходит в Киеве при Владимире, но в которых образ киевского князя рисуется в чертах восточных или московских деспотов. Если в былинах, сохранившихся почти исключительно на севере, мы находим некоторые отголоски киевского периода русской истории, то эти отголоски до нас дошли из вторых рук, как старые поэтические образы, заимствованные северными певцами в более новое время. Таковыми являются имена Пучай-реки, Чернигова и др., служащие в известных нам былинах общими местами. В более древних, не дошедших до нас, былинах эти имена имели смысл действительных географических названий. Вопрос о месте и времени сложения той или другой былини принадлежит к числу наиболее затруднительных в изучении былин. В настоящее время никто из исследователей не относит былины к дохристианскому времени; но и признававшаяся не так давно домонгольская древность некоторых былин теперь признается с большой долей скептицизма. Относительно многих былинных имен  можно утверждать, что они дошли до нас от Х—ХV в., но прикрепленные к этим именам сюжеты нередко указывают на более новое время. Часто об одном и том же герое мы имеем более древние и более новые былины. Кроме того, среди вариантов можно различить такие, которые в том или другом месте произведения сохраняют древнюю версию, и такие, где попадаются более новые черты. Поэтому, если бытовые указания позволят отнести первоначальную версию былин к определенному времени, то остаются еще вопросы о времени проникновения в отдельные версии былин более новых черт. При этом приходится считаться еще с тем обстоятельством, что на севере Европейской России, где былинная традиция сохранилась в наибольшей свежести, певцы еще в XVIII в. слагали былины о современных им событиях (жизнь Петра I, шведская война при Екатерине II) или переделывали на былинный лад книжные повести, причем в этих произведениях сохраняются все традиционные приемы былинного творчества. Поэтому, при изучении вопроса, нельзя не обращать внимания на место сложения былин, так как в некоторых областях долго сохранялись древние приемы творчества, уступившие место новому складу в другой области России. Вопрос о месте издания или переработки былин также представляет немало затруднений. Старые исследователи делили былины по месту сложения на киевские и новгородские, относя ко вторым 2/3 былин. В настоящее время можно сказать, что былины были слагаемы не только в этих двух областях, но и в других центрах древнерусской жизни. При постоянном блуждании из одного места в другое, былины вбирали в себя разнообразные географические названия, среди которых следует отличать имена известных или родных для певца местностей и имена, чуждые ему, взятые случайно из другой былины или книжного произведения. При таком положении дела, немудрено, что одни исследователи придают большее значение в слагании былин новгородскому северу, другие — центральной России; одни ищут в былинах черт вечевой эпохи, другие — черт времени московского государства, т. е. того же времени, когда появляются и т. н. исторические песни, не отделяемые певцами от былин.

См. А. Веселовский, «Южнорусские  былины»; отдельные очерки в «Сочинениях»; И. Жданов, «Русский былевой эпос» (1895); Вс. Миллер, «Экскурсы в область русского народного эпоса» (1892); его же, «Очерки русской народной словесности; былины» (I, 1897; II, 1910); А. Марков, «Из истории русского былевого эпоса» (I, 1905; II, 1907); его же, «Поэзия Великого Новгорода» (1909). Сборники былин: Сборник Кирши Данилова (последнее издание 1901); «Песни, собранные П. Киреевским» (I860—74); «Песни, собранные Рыбниковым» (1861—67, новое издание 1909—10); Гильфердинг, «Онежские былины» (1873, новое издание 1894—1900); А. Марков, «Беломорские былины» (1901); А. Марков, Маслов и Богословский, «Материалы, собранные в Архангельской губернии» (I, 1905; II, 1909); Григорьев, «Архангельские былины и исторические песни» (I, 1904; III, 1910); Миллер, «Былины новой и недавней записи» (1908).

А. Марков.