Чехословакия IV. Экономическое развитие Чехословакии

Чехословакия IV. Экономическое развитие Чехословакии до образования республики 1. Факторы индустриализации Чехословакии. а) Ископаемые. Чехословакия сравнительно богата ископаемыми. На ее территории имеется, прежде всего уголь, каменный и бурый, железная руда, графит, нефть, каменная соль, смоляная урановая руда и целый ряд других руд. Однако, наибольшее значение, а у некоторых ископаемых и международное значение, имеют залежи угля, железной руды, графита и смоляной урановой руды. Последняя добывается в Рудных горах у Яхимова и с 1910 г. идет па приготовление радия. Залежи графита находятся, преимущественно, в южной Чехии, но, кроме того, еще в Моравии и Словакии.

Большое значение имеют залежи угля. Как каменный, так и бурый уголь находятся здесь в таком большом количестве, что их добыча не только покрывает внутреннее потребление, но и вывозится за границу. Залежи каменного угля находятся в разных частях исторических областей, тогда как в Словакии и Карпато-Украине нет каменного угля. Богатейшие запасы каменного угля в Чехословацкой республике скрыты в Моравско-Остравско-Карвинском бассейне, который расположен отчасти в Моравии, отчасти в Силезии. Продолжение этого бассейна на польской территории простирается до краковских месторождений, кроме того, он находится в связи с залежами угля в польской и немецкой Силезии. Точно установленные запасы угля в этом бассейне (включая и Краковский район) исчисляются в 2 870 млн. тонн, а предполагаемые запасы исчисляются в 25 094 млн. тонн. Сюда, однако, входят только запасы, исчисленные до глубины 1 200 м. Запасы этого бассейна на территории Чехословакии исчисляются в 4 733 млн. тонн, так что чехословацких запасов хватит еще приблизительно на 500 лет при нынешних размерах ежегодной добычи. Качество добываемого здесь угля — высокое. Он содержит 90% углерода и имеет абсолютную теплопроизводительность в 6 800 — 8 300 калорий. Кроме упомянутого месторождения, находится западнее Брно еще Россицко-Ославанский бассейн, в недрах которого скрыто точно установленных 32 млн. тонн угля и предполагаемых 19 млн. тонн. Из месторождений угля в Чехии стоит на первом месте Кладенско-Раковницкий бассейн, расположенный на запад от Праги, с запасом угля в 47 млн. тонн точно установленных и 190 млн. тонн предполагаемых. Качество добываемого здесь угля ниже — он содержит 80% углерода и имеет абсолютную теплопроизводительность в 5 500 калорий.

Кроме разных незначительных залежей в средней Чехии, имеют еще некоторое значение Пильзенский и Шацлавско-Сватовицкий бассейны, которые доставляют уголь с содержанием углерода в 82—82,5% и абсолютной теплопроизводительностью в 6 000—7 000 калорий. Точно установленные запасы угля этих бассейнов незначительны. Бурый уголь находится, главным образом, в Чехии, а также в Словакии, не важного качества — в Моравии. Общие запасы бурого угля для всей Чехословакии определяются в 12 400 млн. тонн, из которых 96% находятся в Чехии, 1 ½ % — в Моравии и Силезии и 2 ½ % — в Словакии. Чешские месторождения тянутся от Усти над Лабой (Ауссиг над Эльбой) до крайне западного угла Чехии и состоят из трех бассейнов: Теплицко- Мостецко-Хомутовского, Фалькновско-Карловарского и Эгерского. Первый из этих районов — Теплицко-Мостецко-Хомутовский имеет наибольшее значение. Его запасы определяются в 10 312 млн. тонн, а абсолютная теплопроизводительность добываемого здесь угля достигает 4 300 — 5 500 калорий. Несмотря на то, что этот бассейн бурого угля эксплуатируется интенсивнее остальных, все же его запасов хватит при тех же размерах эксплуатации еще на 500 лет. Фалькновско-Карловарский бассейн располагает запасами в 1 100 млн. тонн, качество его угля ниже (абсолютная теплопроизводительность его колеблется между 3 190 и 3 870 калорий). Словацкие месторождения бурого угля расположены в районе Гандловы. Точно установленные запасы этого района определяются в 124 млн. тонн, а предполагаемые — в 162 млн. тонн. Абсолютная теплопроизводительность его угля колеблется между 4 500 и 6 000 калорий.

Месторождения железной руды находятся в Словакии и, главным образом, в Чехии. Общее количество запасов железной руды в Чехословакии определяется в 405 млн. тонн, из которых следует считать точно установленными только 64 млн. тонн (35 млн. тонн в Чехии, 26 млн. тонн в Словакии и 3 млн. тонн в Моравии), а остаток в 341 млн. тонн считается вероятным (292 млн. тонн в Чехии, 48 млн. тонн в Словакии и 1 млн. тонн в Моравии). Самые важные месторождения железной руды в Чехии находятся поблизости Нучиц. В обожженом состоянии эта руда содержит 54,5% железа и довольно много фосфора — 2,4%. Залежи железной руды в Словакии расположены преимущественно в Спишско-Гемерских горах.

в) Развитие горного дела. История горного дела в Чехии насчитывает несколько столетий. Еще в XV и XVI вв. были известны далеко за пределами Чехии. Кутногорские и Яхимовские месторождения серебра, где уже тогда применялся капиталистический способ производства (см. Артур Зальц: «Geschichte d. böhmischen Industrie in d. Neuzeit»), о чем свидетельствуют, между прочим, и восстания рудокопов в Кутной Горе в 1479 г. и в Яхимове в 1517 и 1525 гг. Однако, благодаря открытию мощных месторождений серебра в Америке в XVI в., значение чешских залежей серебра сильно понизилось. Только в эпоху промышленных революций в XIX в. горное дело в Чехии, а позже и в Моравии и Силезии, снова приобретает большое значение. Горное дело, исторически взятое, отнюдь не является первой отраслью капиталистического производства, а, наоборот, запаздывает по сравнению хотя бы с текстильным производством, за которое капиталистическая промышленность принялась еще на несколько десятилетий раньше. Первые точные данные о добыче угля, которыми мы располагаем, относятся к 1833 г. и касаются Чехии, где добывание угля началось раньше, чем в других частях нынешней Чехословакии. В этом году общая добыча каменного и бурого угля в Чехии составила 2 118 213 венских центнеров (немногим больше одного млн. метрических центнеров). О незначительности этой цифры с достаточной убедительностью говорит то обстоятельство, что в 1913 г. было добыто каменного и бурого угля в исторических областях в 370 раз больше. С 1833 г. растет добыча каменного угля ускоренным темпом. Так, например, в 1863 г. добыча каменного угля в Чехии уже достигает 23 млн. венских центнеров, тогда как добыча бурого угля составляет только 16 млн. венских центнеров. Таким образом, добыча каменного угля в Чехии в 1863 г., составляя одну треть добычи 1913 г., представляет собой уже значительную цифру. Добыча угля в Моравии и Силезии была к тому времени еще очень слаба. В Моравии было добыто в том же году только 4 млн. венских центнера (1/11 добычи 1913 г.), а в Силезии — 9 млн. венских цента. (1/15 добычи 1913 г.). Благодаря сооружению железных дорог и возникновению новейшей крупной железопромышленности, как и благодаря вытеснению из промышленности дров и деревянного угля, как топлива, добыча каменного угля, главным образом в Моравии и Силезии, начинает необыкновенно быстро развиваться. Особенно неслыханный рост обнаруживает добыча каменного угля в Остравско-Карвинском районе в последнем десятилетии перед войной 1914 г. В 1913 г. добыча каменного угля на территории нынешней Чехословакии достигла 14 млн. тонн (из которых 9 млн. тонн приходилось на Остравско-Карвинский район), что приблизительно составляло ¾  добычи угля во всей Австро-Венгрии.

Наряду с развитием новейшей горнозаводской промышленности растет производство каменноугольного кокса, которое обнаруживает особый размах приблизительно с 1870 г. В 1884 г. было произведено 4,2 млн. центнера кокса, а в 1913 г. производится уже 25,6 млн. центнеров. В прежней Австро-Венгрии весь кокс производился на территории нынешней Чехословакии. Приходится констатировать, что производство кокса, как и каменного угля, развивается значительно интенсивнее в Остравско-Карвинском районе, чем в Чехии. Неравномерность развития принимает здесь такие размеры, что производство кокса в Чехии до войны систематически падает. Если в 1884 г. оно еще составляло 0,6 млн. центнеров, то в 1913 г. оно уже доходит лишь до 0,1 млн. центнеров. Высокосортный остравско-карвинский кокс с течением времени все более вытеснял чешский кокс.

Производство бурого угля приобретает существенное значение гораздо позже, чем производство каменного угля. Хотя бурый уголь добывался уже давно, однако только постройка Устецко-Теплицкой железной дороги, начавшаяся в 1858 г., открыла новый путь развитию производства бурого угля, которое обнаруживает необыкновенно быстрый рост в последнее десятилетие, предшествующее знаменитому кризису 1873 г. В то время как в 1863 г. производство бурого угля в Чехии определялось в 16 млн. венских центнеров, т. е. около 9 млн. метрических центнеров, оно в 1873 г. составляет уже 35 метрических центнеров, в 1884 г. достигает 73 млн. метрических центнеров, в 1895 г. — 149 млн. метрических центнеров, в 1904 г. — 181 млн. метрических центнеров и в 1913 г. — 228 млн. метрических центнеров. В то же время доля Моравии в производстве бурого угля незначительна. Несмотря на то, что в 1863 г. его добыча все же составляла 1,3 миллиона венских центнеров, она в 1913 г. доходила только до 3 млн. метрических центнеров. Производство угля в Словакии находилось перед войной почти в совершенно неразвитом состоянии. Оно составляло в 1911 г. только 250 000 метрических центнеров, а в 1913 г. 1,2 млн. метрических центнеров, и только после войны его значение поднялось. Производство бурого угля в исторических областях составляло к 1913 г. 80% производства Австрии. Возникновение производства брикетов из бурого угля относится к 80-м гг., но в противоположность Германии оно приобрело здесь большое значение, так как качество чешского бурого угля значительно выше немецкого. В 1913 г. производство брикетов определялось в 2,5 млн. метрических центнеров, причем оно почти на все 100% имело место в Чехии.

Что касается добывания железной руды в прежней Австрии, то оно, в противоположность добыванию бурого и каменного угля, только в незначительной доле относится к историческим областям, находясь большей частью в Штирии. В промежуток между 1884 и 1913 гг. оно увеличилось в Чехии в 6 раз и едва достигло к 1913 г. одного млн. тонн, при 3 млн. тонн во всей Австрии. Добывание железной руды в Моравии, определявшееся еще в 1884 г. в 30 000 тонн и сыгравшее существенную роль в развитии моравско-силезской железоделательной промышленности, теперь совершенно исчезло. В противоположность добыванию бурого угля, добывание железной руды сильно развилось перед войной, и добыча ее превышала таковую же в Чехии. Так, например, в 1913 г. было добыто в Словакии 1,2 млн. железной руды, в то время как в Чехии добыча достигла только одного миллиона. После войны настал здесь заметный поворот к худшему.

с) Развитие промышленности. Общий обзор. Возникновение новейшей капиталистической промышленности на территории современной Чехословакии можно рассматривать как равнодействующую двух факторов. Первым из них является естественно-неизбежное разложение старого ремесла. Распространение домашне-капиталистической системы производства, начавшееся еще во второй половине XVIII в., последовавший за ним переход к мануфактуре и, наконец, начавшийся на заре XIX в. рост применения машин, а позднее и двигателей, все более вытесняли ремесло все из большего числа отраслей промышленного производства и создали на первых порах, наряду со старым ремеслом, а позднее вместо него, новейшую капиталистическую промышленность. Вторым, менее важным фактором, сыгравшим, однако, крупную роль преимущественно в развитии горнозаводской промышленности, является стремление дворянства получать как можно больше дохода при продаже продуктов своих необозримых латифундий (например, дров и шерсти), ибо для этой цели дворянство создало целый ряд промышленных предприятий. Как и в первой промышленной стране света — Англии, машинное производство и в Чехословакии охватило, прежде всего, текстильную, преимущественно хлопчатобумажную промышленность. Объясняется это тем, что обработка хлопка, как молодой промысел, не была подчинена давлению цеховых уставов. Еще в 1797 г. Лейтенбергер установил в Вернштетене (Чехия) первую английскую бумагопрядильную машину, которую он с большим трудом вывез контрабандным путем из Англии. По дошедшим до нас сведениям это вообще была первая машина на территории чехословацкой республики, и поэтому мы этот год должны считать годом возникновения чехословацкой промышленности. Несколько позже, а именно в 1800 г., были введены Фердинандом Ремгельдом в г. Либерце машины для обработки шерсти, и этим положено основание шерстяной промышленности. Эти машины, как и прядильные машины, механические ножницы и ворсильные щетки были привезены из Англии. Начиная с этого времени, применение самых различных технических нововведений революционизировало основы старого ремесленного производства, особенно ткацкого промысла. Первый сильный импульс развитию промышленности был дан континентальной системой, введенной Наполеоном и направленной против Англии. Эта система устранила на целый ряд лет опасность промышленной конкуренции со стороны Англии, единственного в то время промышленного конкурента. Одновременно с этим ускорила развитие промышленности и инфляция, которая достигла кульминационного пункта в государственном банкротстве Австрии в 1811 г. Однако, прекращение инфляции и отмена континентальной системы сразу оборвали пышный расцвет промышленности, а годы кризиса конца второго десятилетия XIX в. принесли гибель многим предприятиям. Только в 30-х гг. текстильная промышленность начала снова усиленно развиваться. К этому времени технические нововведения начали также революционизировать железоделательную промышленность. Введение процесса пудлингования в 1829 г. в Витковицах (Остравско-Карвинский каменноугольный бассейн) создало возможность широкого применения кованого железа, которое приобрело позднее столь важное значение в производстве железнодорожных рельсов. До этого времени кованое железо производилось сложнейшим способом в старых кузницах. Таким образом, переворот в железоделательной промышленности наступил на территории нынешней Чехословакии значительно позже, чем в Англии. Ибо в то время, как в Англии от изобретения мюль-машины Крамптона до изобретения процесса пудлингования прошло только 8 лет (1779—1787), в Чехословакии этот промежуток растянулся на 30 лет. Приблизительно к этому же времени, т. е. к 1830 г., относится введение купольной печи, поставившее производство чугуна на новые начала. Однако, не только применение технических нововведений в железоделательной промышленности содействовало тому, чтобы 30-е гг. стали периодом усиленного промышленного развития. К этому же времени относятся зачатки новейших средств сообщения. Так, в 1827 г. началась постройка первой на континенте конной железной дороги, ведущей из Линца (Верхняя Австрия) в Будейовицы (Чехия) и законченной в 1832 г. Этот год играет большую роль в развитии промышленности, ибо капиталистическая промышленность означает массовое производство, производство для рынка, и только развитие транспорта дает ей возможность получать сырье в большом количестве и обслуживать большие рынки сбыта. Кроме того, рост сети железных дорог дал также импульс развитию жедезоделательной и машиностроительной промышленности, которые имели в лице железных дорог крупного и массового потребителя. Проникновение рабочих машин в промышленное производство вызвало также ранее возникновение первых попыток машиностроительной промышленности. Вполне естественно, что эта промышленность попыталась, прежде всего, производить прядильные машины. Известно, что еще в 1802 г. были сделаны попытки изготовить прядильные машины, но эти попытки потерпели неудачу. Попятно, что созданию этой промышленности содействовали пришельцы, главным образом англичане. Однако, эта промышленность приобрела большое значение лишь тогда, когда она после удачных попыток применения двигателей приступила к производству паровых машин, единственных двигателей того времени. Первая в Австрии паровая машина, построенная с научной целью, была установлена в 1806 г. Риттером-фон-Герстнером в здании Политехнического института в Праге. Первая паровая машина, оправдавшая себя в производстве, была изготовлена в 1825 г. в Брно, и поэтому Слокар в своей «Истории австрийской промышленности ко времени Франца I» считает этот год «в известном смысле годом рождения» австрийской машиностроительной промышленности. Крупную роль в чешской машиностроительной промышленности играло в то время производство машин для сельскохозяйственной промышленности, главным образом для винокурения и сахарной промышленности. До настоящего времени производство сельскохозяйственных машин является одной из важнейших областей машиностроения Чехословакии. К концу 30-х гг. относится постройка первой в Австрии паровой железной дороги — северные железные дороги императора Фердинанда, открытие которой состоялось в 1837 г. В 1839 г. она уже соединяла Вену с Брно. Рост железнодорожной сети, прежде всего, послужил толчком к оборудованию железопрокатных заводов для производства рельсов, которые изготовлялись в Витковицах и Цептау (Моравия). 40-е гг. прошли под знаком дальнейшего революционизирования текстильной промышленности. В 1842 г. английские механические веретена впервые нашли применение и в льняном производстве, что случилось после того как льняное производство все более теряло свое значение вследствие конкуренции, главным образом хлопкообрабатывающей промышленности, которая уже была в течение нескольких десятилетий машинизирована. В хлопчатобумажной и шерстяной промышленности, где до сих пор было машинизировано только пряденье, вводятся машины также для ткачества и набойки, и таким образом возникают новые пути развития ткацкой промышленности. От этого тяжело пострадало большое количество прежних кустарей и набойщиков. Разгром машин вблизи гор. Либерца в 1844 г., т. е. в год восстания силезских ткачей, и революционное движение пражских набойщиков до мартовских событий являются вехами промышленной революции 40-х гг. 1 октября 1850 г. была упразднена таможенная пограничная линия между Австрией и Венгрией. В 60-х гг., в особенности после австро-прусской войны 1866 г., наступает период нового большого подъема чехословацкой промышленности. И на сей раз железоделательная промышленность делает большой шаг вперед. В середине 60-х гг. начинают применять процесс Бессемера, а в 1870 г. был в Витковицах впервые на материке применен процесс Томаса, который сыграл выдающуюся роль в чехословацкой промышленности, ибо чешская железная руда содержит большую долю фосфора. В это время замечается особенно сильное расширение сети железных дорог. Открытие целого ряда важнейших чехословацких железных дорог относится к этому периоду. В 1856 г. были открыты Брюнско-Росицкая железная дорога и Буштеградская железная дорога, связывающая Прагу с западной Чехией, в 1857 г. была открыта Юго-Северная железная дорога, в 1858г. — Устецко-Теплицкая, а в 1861 г. — Чешская Западная железная дорога. Особый размах в строительстве железных дорог наблюдается в последние 4 года, предшествовавшие великому краху 1873 г. Кошицко-Богуминская железная дорога, Дихцово-Подмокльская железная дорога, Чешская Северная железная дорога и целый ряд других железных дорог были в это время окончательно отсрочены. Общая длина железных дорог на территории бывшей Австрии возросла с 1 357 км в 1850 г. до 10 336 км в 1875 г. Венгерская железнодорожная сеть определялась в 1851 г. в 356 км, а в 1871 г. — в 6 704 км. Спекуляция завладела экономическим развитием, и акционерные общества росли как грибы после  дождя. В то время как в 1867 г. было в Чехии всего 29 акционерных обществ, в 1873 г. их число доходит уже до 250. В Моравии число акционерных обществ поднялось за то же время с 15 до 62, а в Силезии — с 3 до 14. Только за время с 1871 г. до 1873 г. акционерный капитал чешских акционерных обществ, согласно их уставам, вырос с 130 млн. гульденов до 378 млн. гульденов. Все это еще не дает нам полного представления о необыкновенных размерах строительной лихорадки, царившей в то время, ибо большинство акционерных обществ находилось в Вене, даже в том случае, когда соответствующие предприятия находились на территории исторических областей. Строительные спекуляции начала 70-х гг. финансировались Веной и венскими банками. Начиная с середины 50-х гг. основывались в Вене крупные банки, жизненным нервом которых было, преимущественно, финансирование железнодорожного строительства и государственных займов постоянно банкротирующей Австрии. Только в шестидесятых годах банки приступили к промышленному строительству, и немалая часть промышленности нынешней Чехословакии, подобно Германии и в противоположность Англии, возникла только благодаря содействию банкового капитала. В те же годы исторические области, подхваченные общей волной спекуляции, стремились создать собственные банковые учреждения. В 1862 г. был основан первый самостоятельный банк на территории Чехословакии — Моравский учетный банк, а через год организовался уже первый в Чехии акционерный банк — Чешский учетный банк. В 1869 г. ремесленные ссудные кассы основали, в противовес венскому и немецкому финансовому капиталу, живностенский (ремесленный) банк, являющийся ныне самым могущественным банком Чехословакии. Предпринимательская горячка особенно ярко проявилась в бурном темпе возникновения банков. В то время как в 1868  г. было в исторических областях только 4 банка, акционерный капитал которых не достигал 4 млн. гульденов, можно было в 1873 г. насчитать уже 29 банков с акционерным капиталом, превышающим 43 млн. гульденов. Острый кризис 1873 г. был, однако, причиной гибели большей части этих зачатков самостоятельного  банкового дела исторических областей. Только чешский унион-банк и кредитный банк в Колине, основанные в начале 70-х гг., пережили кризис 1873 г. Много других предприятий стало жертвой кризиса 1873 г., после которого развитие промышленности не только приостановилось на несколько лет, но даже отчасти было отброшено на несколько лет назад. К тому времени существовал уже, наряду с главными отраслями чехословацкой промышленности — текстильной и железоделательной промышленностью, — целый ряд других видов производства. К ним следует в первую очередь отнести силикатную, химическую и бумажную промышленность. Первая существовала уже долгое время, но только к концу 60-х и началу 70-х гг., когда, благодаря развитию транспорта и добывания бурого угля, стали употреблять для обжигания бурый уголь вместо дров, она стала важной отраслью промышленности. Химическая промышленность, долгое время связанная с горной промышленностью, была слабо развита. Более важную роль играли ее ответвления, а именно — производство спичек и мыла. Производство бумаги, издавна существовавшее в Чехии, достигло к тому времени уже большого значения. Машинное производство бумаги было введено в Праге в 1826 г., а позднее в Арпау.

В то время как до кризиса 1873 г. в связи с большим промышленным подъемом господствовала свободная торговля, теперь, главным образом под давлением общего застоя, начали усиливаться стремления вводить охранительные пошлины. Эти стремления окончились победой сторонников покровительственных пошлин, когда вошел в силу первый автономный тариф от 17 июня 1873 г. Однако, лишь к концу 80-х гг. можно отметить в промышленности новый значительный взмах, который продолжался во всей промышленности до начала мировой войны. Так, в Чехии наблюдается в 90-х гг. большой прогресс в машиностроительное, силикатной, химической, железоделательной и бумажной промышленности. Стекольная и особенно текстильная промышленность того времени не могут похвастать особыми успехами.  Число лиц, занятых в остальных отраслях промышленности, увеличилось в течение десятилетия 1890—1900 в среднем на 50—60%. С 1900 г. и до мировой войны промышленность продолжала успешно развиваться, хотя ее развитие не шло таким быстрым темпом, как в предыдущие десять лет, ибо промышленность стояла уже на более высоком уровне. В этот период прогресс промышленности в Чехии опять коснулся машиностроения, затем стекольной, химической, бумажной и силикатной промышленности, между тем как самая мощная отрасль чешской индустрии — текстильная промышленность, в общем, не обнаруживала никакого заметного развития. Только в обработке хлопка и вообще в прядении можно было еще отметить сильный подъем. Гораздо интенсивнее и равномернее развивается в течение этого времени промышленность Моравии и Силезии, что нам, впрочем, уже известно из истории горной промышленности. Машиностроение обнаруживает дальнейший могучий подъем, но и керамическая, стекольная и химическая промышленность значительно прогрессируют. Однако, и здесь уже не приходится говорить о большом росте текстильной промышленности. Как в течение и предыдущего 10-летия количество лиц, занятых в текстильном деле, даже убывает. Одновременно с возобновившимся расцветом промышленности конца 80-х гг. и банковое дело преодолело свой необычайно тяжелый кризис. Несмотря на то, что из 33 акционерных банков, существовавших в исторических областях в 1872 г., осталось только 7, все же самостоятельное банковое дело исторических областей, пока еще, правда, незначительное, обнаруживает в начале 90-х гг. могучий подъем, который принимает гигантские размеры в последние десять лет перед мировой войной. Акционерный капитал 7 банков, существовавших в 1890 г., составлял 15,9 млн. гульденов (31,8 млн. австрийских крон), между тем как в 1905 г. существовало уже 13 акционерных банков с акционерным капиталом в 100,7 млн. крон, в 1913 г. — 24 акционерных банка с акционерным капиталом в 363,9 крон. Несмотря на то, что они все еще не играли решающей роли в хозяйстве исторических областей, а даже, наоборот, большей частью находились в прямой зависимости от венского банкового капитала, который через посредство своих отделений завоевал себе первенство в исторических областях, все же им уже удалось завладеть почти четвертью акционерного капитала всех австрийских акционерных банков. Количество акционерных обществ также начинает снова расти с начала 90-гг., хотя они, как в Австрии вообще, так и в исторических областях в частности, задерживались в своем развитии, вследствие печального опыта учредительского периода и связанных с этим строгих правительств, мероприятий, имевших целью законодательным путем регулировать акционерного общества. В 1873 г. существовало в Чехии 250 акционерных обществ, в 1891 г. их число упало до 122, но в 1901 г. насчитывалось уже 156, а в 1912 г. — 183 акционерных общества, причем их акционерный капитал увеличился в течение 21 г. с 143 млн. до 698 млн. крон.

Эту общую характеристику хода индустриализации дополним некоторыми деталями относительно главнейших производств.

Металлургическая промышленность. Этапы индустриального развития Чехословакии всего легче проследить по имеющимся данным относительно производства чугуна. Первые данные, касающиеся Чехии, относятся к 1810 г. когда было добыто в Чехии 111 571 венских центнера чугуна (около 62 000 метрических центнеров). По данным 1782—1783 гг. в Моравии и Силезии было добыто 38 000 венских центнеров. Относительно производства в Моравии и Силезии в 1810 г. нет сведений, однако надо полагать, что оно в этом году не превышало 50 000 венских центнеров, так как в 1825 г. оно достигло лишь 82 000 венских центнеров. При таком допущении производство чугуна в исторических областях составляло в 1810 г. только 1/110 производства чугуна в последний год перед войной. Более успешное развитие в производстве чугуна наступило только в 30-х и 40-х гг., когда были введены новые, более совершенные процессы (пламенные печи). К этому же времени относится острая нужда в чугуне, связанная с постройкой железных дорог. Из приведенных данных о производстве в 1810 г. явствует, что производство чугуна, как и добыча каменного угля, было на первых порах сильнее развито в Чехии, чем в Моравии и Силезии. Техническое первенство, однако, принадлежало Моравии и Силезии, что видно, например, из введения процесса пудлингования или процесса Томаса. К моменту введения последнего дело обстояло так, что  Моравия и Силезия почти догнали Чехию в отношении производства. В 1873 г. было произведено в  Чехии 705 000, в Моравии — 486 000 и в Силезии — 97 000 метрических центнеров чугуна. Кризис 1873 г. тяжело отразился на производстве чугуна в Чехии, между тем как лучше оборудованная моравско-силезская железоделательная индустрия необычайно разрослась именно после кризиса 1873 г. Таким образом, к 1881 г. производство чугуна в Чехии упало до 576 500 метрических центнеров, тогда как производство одной только Моравии далеко превзошло эту цифру, достигши 800 000 метрических центнеров. Производство Силезии, которое особенно быстро росло, достигло в том же году 333 000 метрических центнеров. Начиная с этого времени, Моравия все время занимает первое место в добыче железа вплоть до начала XX в., когда чешской железоделательной промышленности удалось снова превзойти моравскую. Так, например, в 1904 г. производство это давало в Чехии 2 963 000 метрических центнеров, в Моравии 2 949 000 метрических центнеров, а в Силезии — 641 000 метрических центнеров. Однако, в последнем десятилетии перед войной моравско-силезская железоделательная промышленность снова необычайно укрепилась, так что данные о производстве в 1913 г. дают следующие цифры: Чехия — 3,5 млн. метрических центнеров, Моравия — 5,2 млн. метрических центнеров и Силезия — 1,7 млн. метрических центнеров. Общее производство исторических областей составляло в 1913 г. 60% добычи чугуна во всей Австрии, вследствие чего исторические области играли выдающуюся роль в прежней Австрии, особенно после 70-х гг., когда был введен процесс Томаса. До этого времени они уступали железоделательной промышленности Штирии. Железоделательная промышленность была развита и в той части Словакии, которая принадлежала Венгрии, но здесь производство даже не достигало пятой части производства исторических областей. Добыча чугуна в 1913 г. составляла здесь около 1,9 млн. метрических центнеров. В общем, было в 1913 г. произведено на территории нынешней Чехословакии немного более 12,2 млн. тонн чугуна.

В производстве стали, о котором, впрочем, нет точных сведений, Чехословакия занимала еще более видное место в Австрии, чем в производстве чугуна. В 1917 г. приходилось на долю Чехословакии 1,6 млн. тонн стали из общего количества в 2,2 млн. тонн стали, произведенных во всей Австрии. Производство листового железа и рельсов из железа и стали стояло еще до войны на высоком уровне. Железопрокатные же заводы для производства железнодорожных рельсов, которые, как было указано выше, были основаны к концу 30 гг., были оборудованы по последнему слову техники.

Развитие машиностроения было уже также в общих чертах изложено. Первое место принадлежит производству сельскохозяйственных машин и орудий, имеющему значение и за границей, однако чехословацкая промышленность производит также большинство других машин, в том числе и электротехнических. Крупную роль играет также производство вагонов и паровозов.

Текстильная промышленность является до настоящего времени самой могущественной отраслью чехословацкой промышленности, в которой занято всего больше рабочих. Однако, в предыдущие десятилетия она играла гораздо более крупную роль. Как мы уже видели, в текстильной промышленности был введен капиталистический способ производства прежде, чем в других отраслях промышленности. Об огромном количестве лиц, занятых в этой промышленности еще тогда, когда текстильное производство было преимущественно ручным, можно судить хотя бы по тому, что, например, в начале XIX в. в одной только Чехии было занято в прядении льна не менее 400 000 лиц, в шерстопрядении — 70 000 лиц и в бумагопрядении — 40 000 лиц. Обработка льна — прядение и ткачество — занимала тогда первое место в текстильной промышленности Австрии вообще и среди вывозимых продуктов в частности. Конечно, все эти лица не занимались исключительно ткачеством: оно было для них только подсобным промыслом, наряду с главным —  земледелием. Тем не менее, они уже производили для рынка, так как работали на предпринимателя—купца. В течение XVIII в. развилась домашне-капиталистическая система производства, а именно таким образом, что предприниматель, являвшийся одновременно и купцом, подвергал товар в принадлежащей ему мануфактуре последней обработке. В хлопчатобумажной промышленности это была апретура и главным образом набивка, которые проделывались в мануфактурах; в льняной промышленности — беление и опять-таки апретура. В шерстяной промышленности  ткачество также отчасти происходило в мануфактурах. Первые мануфактуры шерстяных товаров возникли в Чехии уже в 1710 и 1717 гг., а в Моравии, где процветало производство овечьей шерсти, первая мануфактура возникла в 1762 г. Здесь также возникли (особенно после 1780 г.) крупные предприятия, на которых уже тогда было занято до 1 000 чел., бравших, однако, большей частью работу на дом. О возникновении новейшей шерстяной промышленности, благодаря введению машин, и о росте ее производства, благодаря континентальной системе, уже  было говорено выше. Необходимо, однако, подчеркнуть, что даже еще в 40-х гг., когда в Моравии уже существовали предприятия, полностью перешедшие на машинное производство, ремесло все еще занимало первенствующее положение, несмотря на то, что мастера большей частью находились в весьма стесненном положении. В Либерце (Чехия) работало у Либига уже свыше 5 000 человек, хотя большинство из них работало вне стен предприятия. Либиг уже объединял в своем предприятии все процессы производства. Однако, только прядение нечесаной пряжи и ткачество были сильно развиты, между тем как прядение чесаной пряжи совсем еще не существовало даже в 1827 г. Последнее было еще в 70-х гг. слабо развито, в то же время прядение чесаной пряжи располагало в Моравии почти тем же количеством веретен, как теперь.

Шерстяная промышленность играла также главную роль в борьбе за охранительные пошлины, которая, как уже было упомянуто выше, окончилась победой в виде таможенного тарифа 1878 г. Этим тарифом были отменены облегчения относительно ввоза тканей, введенные в свое время благодаря дополнительной конвенции к торговому договору 1869 г. с Англией. В течение последних десятилетий, предшествовавших мировой войне, не приходится говорить о росте шерстяной промышленности за исключением прядения чесаной пряжи. На территории нынешней Чехословакии находилось 80% австро-венгерской шерстяной промышленности. Шерстяная промышленность имеется и в Словакии. В настоящее время чехословацкая шерстяная промышленность насчитывает около 600 000 веретен на нечесаную пряжу, около 450 000 веретен на чесаную пряжу и около 33 000 ткацких станков. Количество веретен на нечесаную пряжу и ткацких станков было перед войной, однако, больше. Часть из них была вывезена после войны в другие части бывшей Австро-Венгрии. Об этом еще будет речь впереди.

Гораздо равномернее развивалась другая отрасль текстильной промышленности — хлопчатобумажная промышленность, рост которой, в противоположность шерстяной промышленности, продолжался вплоть до начала войны. Как уже было упомянуто, это была первая отрасль, в которой были введены машины.  За введением прядильной машины (в 1797 г.) следует введение других технических усовершенствований, как челнок-самолет в ткачестве и переход печатания на деревянных пластинах к печатанию на медных, а затем (в 1803 г.) и к печатанию на цилиндрических машинах.

В 1810 г. было в Чехии уже 163 отчасти ручных, отчасти английских прядильных машин. Около 1820 г. был введен в хлопчатобумажном прядении жаккаровский станок. Однако, еще до конца 40-х гг. перешли к новейшему капиталистическому способу производства только прядение и печатание, тогда как крупные прядильные предприятия были большей частью организованы не как фабрики, а почти сплошь на основе домашне-капиталистической системы производства. Переход к машинному прядению наступает лишь в 40-х гг., а в большинстве случаев с 1850 г. Введение перротины также последовало лишь в 40-х гг. и привело, как уже было упомянуто, к революционному движению пражских набойщиков. В 1843 г., т. е. до введения перротины, было в Чехии занято в печатании тканей 20 000 рабочих. Хлопчатобумажная промышленность, занимавшая преимущественное положение в Чехии, обнаруживает необычайный рост с начала своего возникновения до мировой войны, если не считать кратковременных задержек, вызванных великим кризисом 1873 г. и кризисом хлопчатобумажной промышленности 1863 г. В чехословацкой хлопчатобумажной промышленности насчитывалось в 1828 г. около 120 000 веретен, в 1841 г. — около 357 000 веретен при 81 прядильне, в 1870 г. — ок. 614 000 веретен при 67 прядильнях, в 1902 г. — 1 721 000 веретен и в 1914 г. — 3 085 000 веретен. Наряду с этим производство, естественно, росло значительно быстрее, чем количество веретен, ибо последние становились в техническом отношении совершеннее. В меньшей пропорции росло количество рабочих, ибо продуктивность труда повышалась. Так, например, в Чехии увеличилась численность рабочих в хлопчатобумажных прядильнях с 1841 г. по 1870 г. на 16,5%, количество веретен на 72%, а переработанного хлопка — на 295%. Данные эти значительно выше соответствующих данных для всей Австрии за тот же промежуток времени вследствие того, что чешское хлопчатобумажное прядение, сильно еще отстававшее в 1840 г. от нижнеавстрийского, успело к 1870 г. далеко его обогнать. Хлопчатобумажная промышленность Чехословакии насчитывает 3,0 млн. веретен и 138 000 механических ткацких станков, наряду с 42 000 ручных ткацких станков.

В Словакии эта промышленность слабо развита. Качество произведенного товара среднее; египетский хлопок обрабатывается в сравнительно небольшом количестве.

Третья отрасль текстильной промышленности — льняная промышленность была далеко отодвинута на задний план, благодаря достижениям прошлого столетия. В начале прошлого столетия она была, как мы видели, могущественнейшей отраслью текстильного дела, но с течением времени лен все более вытеснялся хлопком. К тому же льняное производство совершенно не вводило машин в течение первых тридцати лет прошлого столетия, и поэтому конкуренция отразилась на нем чрезвычайно неблагоприятно. После разных безуспешных попыток были введены английские механические веретена только в 1842 г. В 1843 г. было в Чехии только три механических льнопрядильни с 5 000 веретенами, тогда как в хлопчатобумажных прядильнях насчитывалось уже к тому времени около 400 000 веретен. Соответственно число рабочих, занятых в льнопрядении, понизилось с 400 000 в начале столетия до 90 000 в 1843 г. И в Моравии была оборудована первая механическая льнопрядильня только в 1842 г. Первое механическое сучение льна было введено в 1847 г. в Вердентале (Силезия). В 1862 г. было в Австрии 40 льнопрядилен с 150 000 веретен, а в 1870 г. было 62 предприятия с 370 790 веретенами, которые большей частью находились в Чехии. На этом как бы закончилось развитие льнопрядения, ибо в настоящее время чехословацкое льнопрядение тоже не насчитывает более 285 200 веретен. Так как к Чехословакии перешло почти 97% австрийского льнопрядения, приходится констатировать регресс по сравнению с 1870 г. Машинное ткачество стало применяться в льняной промышленности сравнительно поздно, и даже в настоящее время товар лучшего качества изготовляется в достаточном количестве на ручных станках, которые отчасти эксплуатируются в виде мануфактур, причлененных к льноткацким предприятиям. Вначале 70-х гг. насчитывалось в льняной промышленности только 346 механических ткацких станков, что является следствием позднего введения этих станков. В настоящее время чехословацкая льняная промышленность насчитывает 11 000 механических и 12 000 ручных ткацких станков. Ткачество льна, в противоположность его прядению, почти исключительно сосредоточено в Моравии и Силезии. Джутовая (преимущественно ткачество), конопляная и шелковая промышленность также привились в Чехословакии, но еще не сильно развиты. После войны было введено производство искусственного шелка, которое значительно разрастается.

2. Чехословацкая промышленность перед войной и рынки сбыта. Австро-Венгрия была преимущественно аграрной страной. Однако, в исторических областях Чехии, Моравии и Силезии промышленное производство было сильно развито, как это следует из предыдущего исторического обзора промышленности этих областей. Чехия, Моравия и Силезия, а наряду с ними и Нижняя Австрия и Штирия были, так сказать, промышленными мастерскими Австрии. Ту же роль, какую играли упомянутые области для Австрии, играла для Венгрии Словакия, хотя абсолютно промышленность была в ней слабо развита. Чтобы лучше понять роль промышленности исторических областей для Австрии, нельзя упускать из виду того обстоятельства, что, кроме упомянутых уже отраслей чистой промышленности, в этих областях с высоким уровнем сельского хозяйства достигла высокого развития и т. н. сельскохозяйственная промышленность — сахароварение, винокурение. Но эту сторону промышленности лучше рассмотреть в дальнейшем, при обзоре сельского хозяйства.

Отличным свидетельством той крупной роли, которую играли исторические области в развитии промышленности Австрии, служат наглядные данные переписи промышленного производства 3 июля 1902 г. К тому времени на территории исторических областей находилось 47,4% всего промышленного производства Австрии и 48,4% всего населения, занятого в австрийской промышленности. Участие исторических областей в промышленном производстве значительно превышает процентное отношение площади их поверхности и количества населения к соответствующим данным по всей Австрии. Территория исторических областей составляет только 26,45% площади Австро-Венгрии. Если даже принять во внимание, что плотность населения в исторических областях больше, чем в остальных частях Австрии, что могло быть причиной большего развития промышленного производства, то и тогда остается большое несоответствие между процентным отношением населения и промышленного производств исторических областей и остальной Австрии, ибо население исторических областей составляло только 36,08% населения всей Австрии. Что касается самой промышленности, то участие исторических областей в ней относительно еще больше, ибо если количество малых предприятий с 1—5 рабочими составляет в исторических областях 46,5% количества этих предприятий во всей Австрии, то у предприятий с 5—1 000 рабочими это отношение достигает 57,5%. Из крупных же предприятий, где число занятых в предприятии служащих и рабочих превышает 1 000 чел., на территории исторических областей было только 48,3% общего количества предприятий этого рода во всей Австрии. Однако, предприятия этого рода тогда еще не играли роли, ибо из общего числа лиц, занятых в австрийской промышленности — свыше 4 млн. человек — на долю наиболее крупной по размерам предприятий тяжелой промышленности приходилось всего 180 000 человек. И в отношении технического оборудования промышленных предприятий исторические области стояли выше остальных частей Австро-Венгрии. Так, например, из общей поверхности нагрева всех работавших в Австрии в 1912 г. паровых котлов на долю исторических областей приходилось 66,5%. О необыкновенно высоком уровне промышленности в исторических областях свидетельствует и статистика фабричных инспекторов Австрии, согласно которой в 1913 г. на территории исторических областей находилось 52,3% всех фабрик, которых во всей Австрии насчитывалось 6 918.

Соответствующих данных относительно участия Словакии в промышленности Венгрии не существует, так как Словакия и Карпато-Украина не представляли собой административной единицы в рамках Венгрии. Согласно официальным данным Венгрии, опубликованным после войны, Венгрия, лишившись Словакии, потеряла 98% своей бумажной, 80% металлургической, 72,5% хлопчатобумажной, 70% стекольной и 65% химической промышленности.

Чехословацкая индустрия была, за малыми исключениями, вполне достаточной для удовлетворения потребностей 52 млн. жителей Австро-Венгрии. Только такие отрасли промышленности, как сахарная и часть стекольного дела (безделушки из Яблонца) сильно зависели от экспорта за границу. На огромном внутреннем рынке промышленность была ограждена чрезвычайными охранительными пошлинами, размеры которых, начиная с 1878 г., года победы идеи охранительных пошлин, до 1906 г., когда был введен автономный таможенный тариф, а с ним и высокие аграрные пошлины, — все время росли. О большом значении Венгрии для австрийской промышленности свидетельствует исследование торговых сношений Австрии с Венгрией и заграничными государствами за 1912 г. В этом году Австрия вывезла в Венгрию и за границу товаров на сумму 4 043 млн. крон, из которых заграницу было вывезено товаров на сумму 2 460 млн. крон, а в Венгрию — на сумму 1 583 млн. крон. Таким образом, доля Венгрии в австрийском вывозе довольно высока. Еще выше доля Венгрии в вывозе готовых фабрикатов из Австрии. Можно сказать, что вывоз готовых фабрикатов из Австрии в Венгрию приблизительно равнялся вывозу их в другие страны. Так, например, в 1912 г. было вывезено в Венгрию фабрикатов на сумму 1 093 млн. крон, а за границу — на сумму 1 293 млн. крон. Но и указанное отношение не дает точного представления, ибо в вывозе Австрии за границу играли большую роль продукты сельскохозяйственной промышленности (например, продукты сахарной и пивоваренной промышленности). Таким образом, готовые промышленные фабрикаты, в собственном значении этого слова, вывозились в Венгрию в большем количестве, чем за границу. Так, например, в 1913 г. было вывезено из одной только Австрии в Венгрию больше продуктов важнейших отраслей промышленности, чем из целой Австро-Венгрии за границу. Это касается продуктов металлургической и машинной промышленности, производства инструментов, готового платья и, главным образом, текстильной промышленности. Особенно велико было потребление Венгрией продуктов текстильной и машинной индустрии. Так, в 1913 г. Австрия вывезла в венгерское королевство фабрикатов текстильной промышленности на сумму 406 млн. крон, тогда как в том же году вся Австро-Венгрия вывезла за границу тех же продуктов только на сумму 215 млн. крон. Для машин, аппаратов и электротехнических принадлежностей эти цифры определяются соответственно в 72 и 43 млн. крон; для железных товаров — соответственно в 65 и 31 млн. крон. Однако, и для большой части австрийских областей, которые находятся за пределами нынешней Чехословакии, промышленность исторических областей имела крупное значение, несмотря на то, что это невозможно доказать цифровыми данными. В первую очередь это относится к Галиции, ныне принадлежащей Польше. Словацкая промышленность сбывала свои товары преимущественно в районе, принадлежащем ныне Венгрии. В сбыте своих продуктов за границей чехословацкая промышленность зависела, главным образом, от рынка балканских государств, Ближнего Востока и России. Доля этих стран в австро-венгерском вывозе особенно растет с 1900 г., когда начинается новый рост промышленности, в то время как соответствующая доля западноевропейских стран и Германии, ввозящих преимущественно продукты сельского хозяйства, все более уменьшается. Сопоставление вывоза Австро-Венгрии в 1900 г. и 1913 г. показывает, что участие Турции, Румынии, Сербии, Швейцарии и Индии в вывозе Австро-Венгрии увеличилось, Италии — осталось без изменения, а Германии, Великобритании и Франции — понизилось. Крупная роль, какую играла до войны австро-венгерская таможенная область для сбыта продуктов чехословацкой промышленности, дает возможность предугадать те затруднения, с которыми неизбежно должна была столкнуться чехословацкая промышленность после распада Австро-Венгрии, когда значительная часть прежних ее внутренних рынков сбыта превратилась в иностранные.

3. Национальный вопрос и роль финансового капитала. Даже при исследовании промышленности невозможно обойти молчанием вопрос, который в Австро-Венгрии был во всех областях вопросом первейшей важности — национальный вопрос. Ибо без знакомства с значением национального вопроса в промышленности нынешней Чехословакии остается непонятным многое в истории национального движения чехов и словаков. Промышленность исторических областей была развита, главным образом, на гористых окраинах, населенных немцами. Уже только по этой причине преобладающая часть промышленности находилась в немецких руках. Однако, даже в районах с чешским или смешанным населением, промышленность, поскольку она там вообще существовала, находилась в руках немецких предпринимателей, в руках немецко-еврейского капитала. Таким образом, чешский рабочий имел во многих случаях в лице немецкого капиталиста своего эксплуататора, а чешский ремесленник — своего опасного конкурента. Однако, и в тех случаях, когда промышленность находилась в чешских руках, она, при господствующей в Австрии роли финансового капитала, вынуждена была уступать ему значительную часть своего дохода. Поэтому и здесь часто совпадали национальные и экономические противоречия. Положение финансового капитала вообще имело огромное значение для национального вопроса. Венский финансовый капитал в значительной мере овладел хозяйством исторических областей. Густая сеть отделений крупнейших венских банков опутала всю страну, и значение пражской биржи было ничтожным по сравнению с силой венской биржи. Поскольку же в исторических областях существовали самостоятельные банки — перед войной они даже не располагали ¼  акционерного капитала австрийских банков — то и те большей частью были самостоятельными только с формальной стороны, ибо большинство их акций опять-таки находилось в руках немцев. Как было уже отмечено, Вена была местонахождением крупных промышленных акционерных обществ, и оттуда управлялась промышленность исторических областей. Несмотря на то, что почти 2/3 всей австрийской промышленности находилось в исторических областях, акционерные общества этих областей владели в 1912 г. только 1/5 акционерного капитала всех австрийских акционерных обществ, т. е. только 854 млн. крон из 4 177 млн. В Словакии положение было вполне аналогичным с той только разницей, что роль венского финансового капитала в Чехии здесь играл будапештский финансовый капитал, а место немецких капиталистов заняли венгерские. Однако, уже в последние годы перед войной все более начал образовываться самостоятельный чешский капитал, развитие которого уже тогда было тесно связано с «живностенским» (ремесленным) банком. Наряду с этим чешский финансовый капитал владел еще несколькими позициями в земледельческом и ипотечных банках. Большей частью он черпал свою финансовую силу из сбережений мелкой буржуазии и сельских хозяев. Высокоразвитые ремесленные и земледельческие кредитные товарищества существенно его поддерживали. О самостоятельном словацком финансовом капитале могла тогда быть речь еще меньше, чем теперь. Из всего сказанного следует, что перед войной замечалось часто значительное совпадение классовых и национальных интересов. И даже там, где не могло быть речи о классовых противоречиях, как это, например, было у чешской буржуазии, экономические противоречия были предпосылкой национальных. Необходимо добавить, что чешские и словацкие капиталы находились в руках мелкой буржуазии. Чешская буржуазия, добившись государственной самостоятельности, пытается теперь более или менее принудительными мерами использовать власть, которая находится в ее руках, для усиления своего экономического положения.

4. Сельское хозяйство и сельскохозяйственная промышленность до войны. Было бы ошибкой допустить, что в то время, когда произошли столь крупные изменения в промышленном производстве, в сельском хозяйстве сохранилось прежнее положение вещей. Отнюдь не так. И в сельском хозяйстве произошли существенные передвижения, хотя здесь общая картина не изменилась так, как в промышленном производстве. Развитие индустрии, окончательно отделившее обрабатывающее промышленное производство от сельскохозяйственного и вследствие этого как бы объявившее войну натуральному хозяйству земледельца, равно как и крупный рост населения поставили перед сельским хозяйством новые задачи. Рост промышленности и наряду с этим развивающиеся естественные науки, способствуя возникновению новейшей машиностроительной и химической промышленности, облегчили сельскому хозяйству осуществление новых задач. Усиленное вовлечение почвы в сферу сельскохозяйственной эксплуатации и переход от экстенсивного к интенсивному хозяйству характеризуют собой развитие сельского хозяйства, прежде всего в исторических областях, уже с начала XIX в. Введение и распространение ряда полезных культур, которые теперь играют необыкновенно крупную роль в сельском хозяйстве Чехословакии, относится именно к XIX в. Не только сахарная свекла, но и клевер и картофель приобрели свое значение лишь в ХIХ в. Так, например, лишь войны 1792—1813 гг. содействовали распространению культивировки картофеля. Первые попытки с клевером также относятся к концу XVIII в., однако культивировка клевера приобретает свое значение лишь после 1848 г. Свекловица, после кратковременных успехов во время континентальной системы, окончательно завоевала себе место лишь в 20-х гг. XIX в. Таким образом, наряду с возделыванием хлебных злаков, все более пробивает себе путь культивирование корнеплодов и кормовых растений. Лишь распространение этих новых культур способствовало крупным реформам в скотоводстве, ибо только таким путем был подготовлен переход от выгонного сельского хозяйства к стойловому содержанию скота. Однако, и культивирование хлебных злаков поднялось благодаря этому на более высокую ступень. Произошедшие изменения в возделывании хлебных злаков и других растений, равно как и лучшее удобрение, достигнутое благодаря развитию скотоводства, двигали вперед культивирование хлебных злаков. И в применении орудий производства произошел крупный переворот. Принцип плуга, т. н. рухадла, открытый братьями Веверка в 1827 г. в Чехии, имел огромное значение далеко за пределами Чехии, ибо, если до этого открытия земля, вскапываемая мошкой, оставалась на прежнем месте, то теперь с применением «рухадла», сделанного по принципу рубанка, почва основательнее захватывалась, и нижние слои ее перемещались вверх. Лишь после открытия «рухадла» можно говорить о плуге в современном смысле этого слова. В течение десятилетий, следовавших за изобретением «рухадла», оно все более совершенствовалось, и вместе с этим обработка почвы становилась более глубокой и основательной. Постепенно совершенствовались и другие земледельческие орудия, а в крупных хозяйствах были даже введены земледельческие машины. Наряду с совершенствованием орудий обработки земли вводится искусственное удобрение, которое дало возможность лучше использовать почву.

Само собой понятно, что наряду с указанным развитием происходили крупные изменения и в системах сельского хозяйства. В начале XIX в. была распространена трехпольная система, при которой треть возделываемой земли все время оставлялась под паром и урожаи бывали слабыми, так как постоянно культивировались хлебные злаки, которые все время извлекали из почвы одни и те же элементы. Одновременно с возделыванием корнеплодов и кормовых культур была введена в Чехии с 1818 г. плодосменная система. Ее преимущества так велики, что она с течением времени все более распространялась. К  концу XIX в. она была вытеснена превосходящей ее т. н. вольной системой. Все эти успехи сельского хозяйства сопровождались и ускорялись прогрессом в социально-политическом строе. Необходимо даже констатировать, что именно этот прогресс создавал предпосылки развития сельского хозяйства. Уничтожение личной крепостной зависимости в 1789 г., отмена барщины («робота») и раскрепощение земли в 1848 г., которые развязали руки крестьянству, очистили путь для развития производительных сил в сельском хозяйстве. Однако, малосильная революция 1848 г., вследствие измены буржуазии, не привела к полному, революционному уничтожению феодальных отношений. Не только было оставлено крупное землевладение, но уничтожение крепостничества и других феодальных повинностей было проведено на основе вознаграждения феодалов. Освобождение земли и подданных от повинностей проводилось таким образом, что треть разницы между повинностями крестьян и тем, что они получали от помещика (их «правами»), платили сами крестьяне, вторую треть платила страна, а третья — отменялась. Эта треть, которую должен был уплатить крестьянин, была капитализирована из 5% (т. е. увеличена в 20 раз), и, таким образом, капитализированная сумма должна была быть выплачена в течение 40 лет. Раскрепощение 1848 г., конечно, содействовало развитию сельского хозяйства, но в то же время тормозило его выплачиванием выкупного долга. Проблема раздела земли осталась абсолютно не затронутой, и можно назвать иронией истории, что даже после переворота 1918 г. этот вопрос был лишь частично и в малой мере разрешен, да и то на началах вознаграждения владельцев.

Успехи сельского хозяйства проявляются в росте интенсивности производства, первым характерным признаком которого является увеличение посевной и лесной площади. Так, например, в 1791 г. было в Чехии продуктивно использовано около 86% общей площади, а в 1884 г. по данным регулирования земельного обложения неиспользованная территория уменьшилась до 3% (вместо 14% в 1791 г.). Однако, и эти 3% территории не могут быть рассмотрены, как абсолютно неиспользованные, ибо большей частью сюда входят застроенная площадь и дороги. Дальнейшим признаком сокращения экстенсивности хозяйства является уменьшение пастбищ, которых в 1884 г. насчитывалось в Чехии только 5%, в Моравии — 5 ¾ %, в Силезии — только 6 ¼ % общей площади, тогда как в Карпато-Украине это отношение достигло 15%. Параллельно этому росла площадь пашни и лугов. Размеры лесной площади оставались в течение XIX в. почти на одинаковой высоте, если не увеличились. Лесная площадь во всех трех исторических областях составляла и поныне составляет около 30% общей площади. В Словакии ее отношение несколько выше (около трети всей площади занято лесами), а в Карпато-Украине леса занимают почти половину всей площади. Прогресс сельского хозяйства можно вполне ясно проследить и по росту урожайности, каковой замечается вплоть до возникновения войны. Главным образом этот прогресс охватил сельское хозяйство исторических областей. Так, например, от 1870 г. до 1913 г. урожайность в Чехии увеличилась вдвое, сбор пшеницы составлял в 1870 г. 10,78 метрических центнеров с гектара, а в 1913 г. — 21,2 метрических центнеров с гектара; сбор ржи возрос с 9,65 метрических центнеров с гектара в 1870 г. до 18,7 метрических центнеров с гектара в 1913 г., а сбор ячменя увеличился соответственно с 10,51 метрических центнеров на 22,2 метрических центнеров с гектара. Наряду с зерновыми культурами наблюдается рост урожайности и других культур. Так, например, один гектар приносил в 1875 г. 172,7 метрических центнеров свекловицы, а в 1913 г. — 286,6 метрических центнеров; сбор клеверного сена с гектара составлял в 1870 г. — 15,8 метрических центнеров, а в 1913 г. — 37,1 метрических центнеров. Подобный рост интенсивности обнаруживает и развитие скотоводства; оно увеличивается не только количественно, но экстенсивное пастбищное овцеводство вытесняется свиноводством и разведением крупного рогатого скота. Так, например, в 1805 г. насчитывалось в Чехии 989 000 голов крупного рогатого скота и 1 298 000 овец, а по переписи скота 31 дек. 1910 г. крупного рогатого скота насчитывалось уже 2 291 000 голов, а овец только 153 000. Сокращение овцеводства шло, однако, отнюдь не непрерывно. До конца 30-х гг. XIX в., вследствие развития шерстяного дела, количество овец даже возросло до 2 200 000. Лишь потом развитие хлопчатобумажной промышленности, конкуренция австрийской шерсти и малая доходность экстенсивного хозяйства привели к быстрому падению овцеводства. Успехи в разведении крупного рогатого скота проявляются и в качественном улучшении пород, и за XIX в. средний вес головы скота увеличился, по крайней мере, вдвое. Особенно заметно увеличилось число свиней, которых в 1837 г. насчитывалось 244 000, а в 1910 г. — уже 1 018 000. Такой рост свиноводства также характеризует подъем интенсивности сельского хозяйства.

В прежней Австрии сельское хозяйство исторических областей занимало первое место. Один из лучших знатоков сельского хозяйства в Австрии, Зигфрид Стракот, в в своей книге «D. Grandlagen d. Agrarwirtschaft in Oesterreich» отмечает относительно высокую интенсивность производства северо-западных областей, к которым, кроме Чехии, Моравии и Силезии, относятся еще Верхняя и Нижняя Австрия, поскольку они расположены на север от Дуная. Он указывает на то, что в северо-западных областях имеется всего лишь 3,8% неиспользованной земли, при 6,2% неиспользованной земли во всей Австрии. Отношение площади пашен к общей площади, эксплуатируемой сельским хозяйством, составляло в 1900 г. в Австрии 59,9%, в северо-западных областях — 77,6%. Процент пастбищ, «этого отличительного признака экстенсивного хозяйства», уменьшается до минимума. Он составлял в Австрии 22,8% всей площади, эксплуатируемой сельским хозяйством, в северо-западных областях 7,7%, а в одних только исторических областях еще меньше, как это было указано выше. О большей интенсивности производства свидетельствует также большое распространение корнеплодов; отношение площади их посевов к общей площади пахотной земли составляло в среднем за десятилетие 1903—1912: 2,2% для Австрии и 4,9% для северо-западных областей. Урожайность в Чехии и Моравии также выше, чем во всей Австрии, и этого нельзя отнести исключительно за счет лучшего качества почвы. Сборы пшеницы с одного гектара составляли в 1913 г. в Австрии 13,4 метрических центнеров, в Чехии 21,2 метрических центнеров и в Моравии 17,9 метрических центнеров; соответствующие данные для ржи определяются в 13,8; 18,7; 16,5 метрических центнеров; для ячменя — 16,0; 22,2; 19,7 метрических центнеров; для овса — 14,1; 19,6; 17,7 метрических центнеров. Подобные результаты мы замечали и в относительной численности скота. На 1 кв. км сельскохозяйственной площади приходилось в 1910 г. в Австрии 52 головы крупного рогатого скота, 14 овец, 12 коз и 36 свиней; в Чехии — 67 голов крупного рогатого скота, 4 овцы, 12 коз и 30 свиней; в Моравии — 54 головы крутого рогатого скота, 2 овцы, 14 коз и 43 свиньи; в Силезии — 66 голов крупного рогатого скота, 2 овцы, 15 коз и 43 свиньи. Таким образом, плотность скота в исторических областях в общем выше. И то, что качество овец и отчасти свиней на кв. км в Чехии несколько ниже, чем в Австрии, служит дальнейшим показателем большей интенсивности хозяйства в Чехии, чем во всей Австрии. Интенсивность сельскохозяйственного производства в исторических областях является сравнительно высокой не только по отношению к Австрии. Урожайность зерновых культур хотя и не поднялась до уровня Германии, все же не очень от нее отставала. Плотность же крупного рогатого скота даже превышала соответствующие данные для Германии или Англии.

Могло бы составиться ложное впечатление о довоенном состоянии сельского хозяйства нынешней Чехословакии, если не подчеркнуть, что о высокой интенсивности сельскохозяйственного производства можно было говорить только в отношении исторических областей, но отнюдь не Словакии и Карпато-Украины. О распределении посевной площади между отдельными культурами, равно как и об абсолютной урожайности в последних двух областях до войны нет данных. Однако, и послевоенные данные позволяют заключить, что интенсивность производства в Словакии и Карпато-Украине была до войны значительно ниже, чем в исторических областях. Пастбища были сильно распространены, и даже пустоши занимали еще значительные пространства, что является доказательством того, что среди крестьян Словакии и Карпато-Украины еще была распространена примитивная трехпольная система. Только о плотности скота имеются данные, относящиеся к 1911 г., и они сплошь и рядом ниже соответствующих данных для исторических областей. Так, например, в 1911 г. плотность крупного рогатого скота в Словакии определялась цифрой 38, а в Карпато-Украине — 40, при 67 — в Чехии. Лишь в отношении овцеводства Словакия и Карпато-Украина значительно опередили исторические области. Количество овец на 1 кв. км доходило в Словакии до 34, а в Карпато-Украине до 27, т. е. в среднем в 15 раз больше, чем в исторических областях. Но это опять является верным признаком большей экстенсивности хозяйства в Словакии и Карпато-Украине по сравнению с историческими областями.

Продукты сельского хозяйства, так же как и продукты промышленного производства, охранялись высокими пошлинами. Начиная с 1882 г. снова были введены в Австрии аграрные пошлины, которые превратились в целую систему аграрного протекционизма в 1906 г. с введением нового таможенного тарифа, обложившего пошлинами все продукты сельского хозяйства, за исключением свежего картофеля и сахарной свеклы. В целом тарифы соответствовали известным высоким пошлинам в Германии. Как следствие высоких аграрных пошлин 1906 г., цены на хлеб в период 1907—1911 гг. были в среднем на 25% выше, чем за четырехлетие 1902—1906 гг. Уже до войны, как и теперь, хмель и ячмень были главными предметами вывоза нынешней Чехословакии.

В связи с интенсивностью сельского хозяйства, главным образом исторических областей, выросла в течение XIX в. богатая сельскохозяйственная промышленность, значение которой заключается не только в том, что она являлась крупным потребителем продуктов сельского хозяйства, но и в том, что она в виде отбросов доставляла чрезвычайно ценные для скотоводства кормовые продукты. Важнейшей отраслью сельхоз промышленности является производство сахара, однако немалую роль играют также солодовни, винокурение и пивоваренные заводы, мукомольное производство, производство цикория и пр. Сахарная промышленность имеет за собой богатое прошлое. Как было указано, еще с 1800 г. делались попытки получать сахар из свекловицы; с введением континентальной системы число таких предприятий стало увеличиваться, но после отмены континентальной системы все эти предприятия пришли в упадок, и в 1821 г. закрылось последнее предприятие этого рода. Годом возникновения сахарной промышленности в Чехословакии можно считать 1828 г., когда в имении барона фон-Дальберга (Даншиц в Моравии) был основан свеклосахарный завод. Начиная с этого года замечается более или менее беспрерывный рост сахарной промышленности. В 1832 г. насчитывалось уже в Чехии 6 свеклосахарных заводов. В то же время в Венгрии, на территории нынешней Словакии, находилось 5 сахарных заводов. В 1846 г. было обработано на 31 заводе Чехии 814 000 венгерских центнеров свекловицы, а на 13 заводах Моравии — 694 000 венгерских центнеров. В связи с все растущим распространением плодосменной системы сахарная промышленность еще более развивается, особенно после 1848 г. К 1863 г. количество обработанной в исторических областях свекловицы доходит до 13 млн. вен. цнт., т. е. увеличивается, по сравнению с 1846 г., почти в 10 раз. Эпоха учредительства, предшествовавшая кризису 1873 г., коснулась также сахарной промышленности. Начиная с кризиса 1873 г. идет в сахарной промышленности процесс концентрации, продолжающийся до начала мировой войны и означавший переход сахарной промышленности в руки финансового капитала. В 1912/13 г. из 186 сахарных заводов во всей Австрии на исторические области приходилось 178, которые, несмотря на уменьшение их численности, перерабатывали уже 76,5 млн. метрических центнеров свеклы (из 83 млн. метрических центнеров переработанных во всей Австрии). Сахарная промышленность Венгрии, далеко не незначительная, была сосредоточена преимущественно в Словакии, так что к Чехословакии перешло 92% австро-венгерского сахарного производства. Сахарная промышленность сильно работала на вывоз, причем экспорт сахара составлял весьма существенную опору активной стороны торгового баланса Австро-Венгрии.

5. Положение крестьянства. Весьма значительная часть населения была до войны занята в сельском и лесном хозяйстве, причем эта часть возрастала по направлению с запада на восток. В 1910 г. она выражалась 39% населения в исторических областях, 61% — в Словакии, 71% — в Карпато-Украине. По своей численности первое место занимала группа самостоятельных земледельцев и помогающих им членов семьи. Она составляла в исторических областях 63,3%, в Словакии — 66,2% и в Карпато-Украине 71,5%. Остаток в 36,7% — в исторических областях, 33,8% — в Словакии и 28,5% — в Карпато-Украине составляли земледельческие рабочие, батраки и служащие. Таким образом, существовал довольно многочисленный земледельческий пролетариат, что соответствовало чрезвычайной обширности площади крупного землевладения.

По величине надела преобладающее число крестьян относилось к малоземельному, мелкому и среднему разрядам. Так, например, в исторических областях, если не считать владений, не превышающих по своим размерам полгектара, 92,8% всех хозяйств составляли молоземельные, мелкие и средние крестьяне. При этом под малоземельными мы понимаем тех крестьян, которые владеют 1%—2 гектарами земли, недостаточными для пропитания крестьянской семьи, так что крестьянин, как и члены его семьи, вынуждены добывать большую часть своего дохода на стороне. К мелкому крестьянству мы, в общем, относим группу крестьян, которые владеют участком в 2—5 гектаров. Такой участок настолько мал по своим размерам, что к наемному труду совсем не приходится прибегать, и, напротив, члены такой крестьянской семьи вынуждены рассчитывать на побочные источники дохода. К середнякам причисляем крестьян, которые владеют участком земли в 5—20 гектаров и не в состоянии обработать свой участок собственными силами (особенно когда участок по своим размерам приближается к верхнему из указанных пределов). Они нанимают большей частью одного или двух постоянных рабочих, а в горячую пору прибегают еще к найму дополнительной рабочей силы. Однако, наемная рабочая сила не играет у среднего крестьянства главной роли и в среднем составляет лишь пятую часть занятых в хозяйствах этой группы лиц. В крупных крестьянских хозяйствах, к которым мы относим участки размером в 20—100 га, наемный труд оттеснил на задний план работу владельца и его семьи, и больше половины лиц, работающих в таком хозяйстве — это наемные рабочие. Хозяйства, насчитывающие больше 100 га, мы относим к помещичьим хозяйствам, которые обслуживаются исключительно наемным трудом. Количество крупных крестьянских хозяйств достигало в исторических областях незначительной, но все же довольно заметной цифры в не полных 7% всех хозяйств, превышающих по своим размерам полгектара. Помещиков насчитывалось 2-3 тысячи, но они владели 37% всей земли. В Словакии и Карпато-Украине непропорциональность распределения земель еще резче бросалась в глаза. Здесь мы располагаем только данными сельхоз переписи 1895 г., однако и они дают достаточно ясную картину. Согласно этим данным, почти все 100% земледельцев относятся к малоземельному, мельчайшему, мелкому и среднему крестьянству и даже, если не считать хозяйств, не превышающих по своим размерам одного нового австрийского иоха (новый австрийский иох — 0,575 гектара), то и тогда окажется, что из оставшихся хозяйств 97,2% имеет размер от одного до пятидесяти новых австрийских иохов, т. е. могут быть отнесены к группам малоземельных, мелкокрестьянских и среднекрестьянских хозяйств. Однако, богатых средних крестьянских хозяйств здесь меньше, чем в исторических областях, а крупные крестьянские дворы также не играют столь большой роли; в то же время малоземельные и мелкие хозяйства и среднее крестьянство в его массе находятся в значительно более убогом состоянии, чем в исторических областях, а помещики (более 200 новых австрийских иохов) владеют здесь 48,5% всей земли.

Эта преобладающая часть земледельческого населения, состоящая из малоземельных, мелких и средних крестьян, большей частью придерживалась натуральной системы хозяйства. Она продавала только незначительную часть производимых продуктов, а большую часть потребляла в собственном хозяйстве. Особенно это верно по отношению к хлебу, который доставляли на рынок главным образом помещики и крепкие дворы. В исторических областях размеры продукции хлеба для рынка, в расчете на один гектар обрабатываемой земли, были в помещичьих и крупнокрестьянских хозяйствах в два раза выше, чем в мелкокрестьянских. Совершенно другую картину представляет животноводство. Количество голов скота на 1 гектар обрабатываемой земли было в мелкокрестьянских хозяйствах в 3 раза больше, чем в помещичьих. Ничего нет удивительного поэтому, что мелкие крестьянские хозяйства доставляли на рынок чуть ли не двойное количество продукции животноводства (в расчете на 1 гектар обрабатываемой земли) по сравнению с помещичьими хозяйствами. В общей сумме всех сельскохозяйственных продуктов помещичьи хозяйства доставляли на рынок с каждого гектара обрабатываемой земли на 1/3 больше продуктов, чем и мелкие и средние хозяйства. В то же время в мелких крестьянских хозяйствах на обработку одного гектара тратилось в 3 раза больше человеческого труда, чем в помещичьих, потому что в последних производительность человеческого труда, благодаря употреблению машин и рабочего скота, в 4,5 раза превышала производительность труда в мелком крестьянском хозяйстве. И урожайность хлебных растений (в расчете на 1 гектар) бывала часто на помещичьих землях даже на 50% выше средней урожайности. Из частного опроса барона фон-Эренфельда в 1913 г. следует, что в южной Чехии урожайность пшеницы на гектар была на помещичьих землях на 75% выше средней урожайности этого района. Правда, в анкете эта цифра является максимальной, однако и в других районах исторических областей и в отношении остальных зерновых культур было констатировано, что урожайность на помещичьих землях значительно выше средней урожайности. Крестьянин не имел ни хороших сортов семян, ни рабочего скота, ни сельхозмашин, ни возможности проводить рациональное удобрение почвы. Помимо того, что помещик достигал на своих землях больших урожаев, он еще имел возможность сбывать свой хлеб значительно выгоднее большинства крестьян, которые гораздо больше зависели от ростовщической посреднической торговли, чем помещик. Так, например, австрийский профессор Остермейер установил на основании счетоводных записей 240 хозяйств, что хозяйства, размеры которых превышали 50 га, имели возможность продавать свой урожай дороже на 3%, чем хозяйства в 10—20 га. В действительности разница в цене помещичьих и мелкокрестьянских хлебов была значительно выше. В то же время, несмотря на то, что благодаря указанным преимуществам помещичьи земли были значительно доходнее крестьянских, цена земли была для малых участков (до 10 га) на 50% выше, чем для участков, превышающих 50 га (Остермейер). Спрос на мелкие участки земли был так велик, что крупные землевладельцы могли, не стесняясь, повышать цену земли. Вследствие этого крестьянин, вынужденный прибегать к займам, чтобы иметь возможность купить землю, лишался на много лет большей части своего урожая. Доказательством плохого положения крестьянства является также систематический рост ипотечной задолженности, о чем свидетельствуют данные об ипотечной задолженности в исторических областях: с 1881 г. до 1914 г. ипотечная задолженность поднялась с 2 059 млн. крон до 4 340 млн. крон, т. е. увеличилась чуть ли не вдвое, причем недвижимость в данном случае была преимущественно рустикальная. За тот же период задолженность доминикальных¹⁾ недвижимостей — сплошь помещичьих — возросла с 395 млн. до 505 млн. крон, т. е. не больше, чем на 25%. В последние годы перед войной развитие ипотечной задолженности доминикальных недвижимостей и преимущественно рустикальных шло в обратные стороны. Ипотечная задолженность первых в промежутке 1910—1914 гг. уменьшилась с 547 до 505 млн. крон, между тем как ипотечная задолженность вторых за то же время увеличилась с 3 898 до 4 340 млн.

Плохое положение крестьянского населения находит свое выражение и в том, что число жителей, имеющих средством существования сельское хозяйство, уменьшилось не только относительно, но и абсолютно. В Чехии это число составляло в 1890 г. — 2,3 млн., а в 1910 г. — 2,11 млн.; в Моравии и Силезии — в 1890 г. — 1,36 млн., а в 1910 г. — 1,27 млн. Соответствующих цифр относительно Словакии и Карпато-Украины не имеется. Однако, как мы видели уже по другим данным, положение крестьянства было в этих областях еще хуже, чем в исторических областях, что, между прочим, следует из того, что еще в настоящее время плотность земледельческого населения в Словакии и особенно в Карпато-Украине значительно выше, чем в исторических областях. Согласно переписи 1921 г., приходилось на 1 кв. км земледельческой площади в Силезии 56,26 живущих сельским хозяйством, в Чехии — 61,42, в Моравии — 73,04, в Словакии — 75,01 и Карпато-Украине — 92,77, между тем как именно в областях, принадлежащих прежде Венгрии, урожайность была ниже, чем в исторических областях. В то же время промышленность и торговля были в этих областях слаборазвиты, так что земледельческое население не находило здесь побочных заработков. Нет потому ничего удивительного, что именно словаки и русины составляли большую часть австро-венгерских эмигрантов. В течение десятилетия 1902—1911 эмигрировало из Австро-Венгрии около 2,2 млн. жителей, из них 322 000 словаков, 153 000 русин, 331 000 венгров и 153 000 евреев, причем многие эмигранты последних двух национальностей также происходили из Словакии и Карпато-Украины. На территории нынешней Чехословакии из 600 000 эмигрантов большая часть приходилась на восточные области, причем это были преимущественно земледельцы. 

¹⁾ Деление на рустикальные и доминикальные земли – пережиток феодальной эпохи. Первые принадлежали крестьянам, а вторые – дворянам, которые платили меньше налогов. В настоящее время деление имеет чисто формальное значение.

Изображенное нами убогое положение огромного большинства крестьянства наряду с жестокой эксплуатацией и порабощением сельскохозяйственного пролетариата (преимущественно на помещичьих владениях Словакии и Карпато-Украины) были причиной того, что преобладающее большинство земледельческого населения все сильнее чувствовало необходимость радикальных перемен в области владения землей. Такое радикальное изменение земельных отношений не проведено еще до сегодняшнего дня, однако национальная революция 1918 г., произведенная под руководством буржуазии и кулаков, при содействии реформистских партий, все же была вынуждена инсценировать аграрную реформу, если не хотела допустить соединения чрезвычайно недовольных масс земледельческого населения с революционным пролетариатом. Буржуазии и кулачеству удалось сравнительно легко провести маневр своей аграрной реформы, ибо экономические противоречия между земледельческим пролетариатом и крестьянством, с одной стороны, и помещиками, с другой, большей частью совпадали с национальными противоречиями. Помещичьи земли Чехии, Словакии и Карпато-Украины находились почти исключительно в руках немецкого и венгерского высшего дворянства. Важная причина, указывавшая на необходимость аграрной реформы, заключалась еще в том, что сельскохозяйственная промышленность находилась не в руках крестьянства, а в руках помещиков и немецко-венгерско-еврейского финансового капитала. Между тем эта промышленность, как потребительница сельскохозяйственных продуктов и поставщица кормовых продуктов и пр., имела очень важное значение для крестьянства, и необходимость аграрной реформы становилась для него еще более ощутительной.

Л. Фрейнд (L. Freund)¹⁾.

¹⁾ Перевод с рукописи.