ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. И ЕЕ ЭПОХА. XIII. Дипломатия и мировая война

ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. И ЕЕ ЭПОХА. XIII. Дипломатия и мировая война.

История дипломатической подготовки, в широком смысле слова, мировой войны восходит к 1870 г. — франко-прусской войне (см. Система вооруженного мира). По франкфуртскому мирному договору Эльзас и часть Лотарингии отошли от Франции к Германии; одновременно с присоединением к северогерманскому союзу южно-германских государств (1870) образовалась Германская империя (1871). С этого момента германская (бисмарковская) дипломатия ставит себе основной задачей сохранение status quo на основе франкфуртского мира, единственной реальной угрозой которому Бисмарк считал нахождение Францией союзников для войны против Германии. Устранить эту угрозу Бисмарк пытался при помощи: 1) создания системы союзов и соглашений, имеющей своим центром или фокусом Германию, 2) расстройства всяких союзных комбинаций при участии Франции и без участия Германии, 3) сближения, вплоть до заключения союза, между Германией и Францией, на основе поддержки Германией французской колониальной экспансии и окончательного отказа последней от Эльзас-Лотарингии. Французская дипломатия была — по крайней мере до русско-турецкой   войны и Берлинского трактата 1878 г. — бессильна помешать осуществлению первого из трех пунктов бисмарковской дипломатической программы; принимая поддержку Германии в колониальных делах, она противилась, однако, осуществлению третьего; конфликт ее с Англией, обусловленный активной колониальной французской политикой в Африке, мешал вплоть до первых лет XX ст. ее сближению с Англией, и расчеты русской дипломатии на поддержку Германии делали невозможным и сближение Франции с Россией за счет Германии. Тем не менее, уже в 1875 г., в связи с опасениями новой войны между Германией и Францией, русская дипломатия обещала французской свое содействие для предупреждения окончательного ослабления Франции.

Т. о., европейский мир после войны 1870 г. опирался на «союз трех императоров», оформленный 6/VI и 23/Х 1873 г., после заключения русско-германской оборонительной военной конвенции и  свидания трех императоров 1872 года, согласовавший политику Германии, России и Австро-Венгрии. Противоречия между притязаниями двух последних держав на преобладание на Балканах лишь временно и лишь в расчете на компенсации иного рода были отодвинуты на задний план. Австро-Венгрия была привлечена к союзу двойной гарантией помощи со стороны Германии и безопасности со стороны России, Россия же — перспективой свободы действий на Ближнем Востоке, то есть по меньшей мере возвращением к положению вещей до крымской кампании (см.) и парижского мира 1856 года. Рейхштадское соглашение 1876 года между Россией и Австро-Венгрией обещало первой Батум и юго-западную часть Бессарабии, потерянную по парижскому трактату 1856 года, а последней — Герцеговину и Боснию. В 1877 году будапештская австро-русская конвенция обеспечила России широко-благожелательный нейтралитет Австро-Венгрии в войне против Турции, а Австро-Венгрии — право оккупации и эвентуально аннексии Боснии и Герцеговины. Кроме бессарабской границы до 1856 года, Россия выговорила согласие Австро-Венгрии на превращение Константинополя в вольный город.

Пересмотр Сан-Стефанского договора на Берлинском конгрессе и условия Берлинского трактата 1878 года произвели переворот во внешней политике России. Близкие к правительству русские общественные круги считали, что русская дипломатия проиграла в Берлине то, что было выиграно оружием в Турции, и что главным виновником этого проигрыша был не оправдавший возлагавшихся на него надежд германский «друг» и союзник, в лице Бисмарка. Такое представление усердно внушалось и распространялось сверху, с целью скрыть одну из двух причин дипломатического поражения России и громадного успеха Австро-Венгрии — слабый удельный вес Русской империи в международных отношениях, соответствовавший крайней ограниченности ее реальных сил, — и сосредоточить общественное недовольство на «измене» и «вероломстве» Бисмарка, с перспективой новой дипломатической ориентации. Бисмарк был ближе к истине, когда утверждал, что правящие русские круги сваливают на него свои грехи, имевшие источником собственную нерешительность и слабость. Уже в 1879 году русское правительство занято вопросом, с которой из двух враждебных между собой держав, с Францией или с Германией, России следует «сблизиться, чтобы восстановить в Европе равновесие, в котором мы имели бы нашу долю влияния и действенности» (Записка П. А. Сабурова, представленная Александру II 13 августа 1879 г.). Сторонники прежней политики союза с Германией доказывали, что Германия, в ответ на сближение между Россией и Францией, постарается тем или иным путем вознаградить Францию за Эльзас-Лотарингию и оставить уже не Францию, а Россию в одиночестве. Уже осенью 1879 года Бисмарк заявлял русскому правительству о том, что он осведомлен из французских источников о постановке с русской стороны вопроса о возможности франко-русского союза; на эту угрозу он в том же году ответил заключением германо-австрийского оборонительного договора (подписан в Вене 7 октября 1879 г.) против третьего союзника. Договор этот возобновлялся вплоть до 1914 года.

Тем не менее, в 1881 году был подписан договор между Германией, Австро-Венгрией и Россией, в замену договоров 1873 года, признававший за Австро-Венгрией право в удобный ей момент аннексировать Боснию и Герцеговину, России же обещавший благожелательный нейтралитет Германии и Австро-Венгрии в случае новой войны с Турцией, — при условии, однако, предварительного соглашения о результатах такой войны и взамен такого же нейтралитета России в случае войны Германии или Австро-Венгрии с какой-либо четвертой великой державой. В 1884 году этот договор с незначительными изменениями был возобновлен снова на три года. В 1882 году Германии удалось заключить с Италией оборонительный союз против Франции и привлечь ее к «тройственному» (с этого момента) союзу, к чему итальянская дипломатия была приведена, главным образом, стремлением противостоять колониальной экспансии Франции в северной Африке, то есть сохранить «естественное поле» для экспансии итальянской. Болгарский кризис 1886 года повлек за собой крайнее обострение австро-русских отношений, недоверие русского правительства к берлинской политике и чрезвычайно энергичную деятельность славянофильских (военных, в частности) элементов в пользу сближения с Францией, к которому определенно склоняется в это время и Александр III. В 1887 году, в виду истечения срока действия тройственного договора 1881-1884 годов и нежелания, в Петербурге главным образом, возобновить его, Россия и Германия подписали уже без участия Австро-Венгрии секретный договор 18 июня в Берлине (Rückversicberungsvertrag, — «перестраховочный») на трехлетний срок о: 1) взаимном благожелательном нейтралитете в случае войны одной из сторон, — за исключением войны, вызванной нападением Германии на Францию или России на Австрию, 2) признании Германией исторических прав России на Балканском полуострове и преобладании России в Болгарии и Восточной Румелии, 3) обязательности для Турции закрытия проливов. «Весьма секретное» добавление к этому секретному договору оговаривало благожелательный нейтралитет Германии и даже ее моральную и дипломатическую поддержку русскому императору в случае, если он пожелает завладеть входом в Черное море. В том же 1887 году был возобновлен Тройственный Союз (Германии, Австро-Венгрии, Италии), возобновлявшийся затем вплоть до 1914 года (последний раз — в 1912 г.). «Перестраховочный» же русско-германский договор не был возобновлен в 1890 году, когда истек срок его действия — как в силу германо-австрийских обязательств, так и по вполне определившемуся франко-русскому сближению.

Основой этого сближения было открытие парижского финансового рынка и французского кредита русскому правительству (тот же 1887 г.), когда то и другое стало недоступно последнему в Германии и — почти в такой же мере — в Англии. В декабре 1888 года был заключен первый русский заем во Франции (500 миллионов франков). До 1896 года было реализовано 13 займов на общую сумму в 5 519 миллионов франков. С 1896 до 1901 годы — перерыв, после которого с 1901 до 1906 года русское правительство получило еще 2 424 миллиона франков (не считая капиталов, помещенных в железнодорожные, горнопромышленные и т. п. предприятия). К 1909 году общая сумма возросла до 12 миллиардов франков (см. А. Tardieu, La France et les alliances, Paris, 1910, р. 11). В 1913 году парижский «Le Correspondаnt» оценивал французский капитал, работавший в России, в 17 миллиардов франков.

Не рассчитывая на помощь германской армии ни против Австро-Венгрии, ни против Англии (с которой германская дипломатия, убедившись в непримиримости французской политики, стремилась раньше сохранять добрые отношения, а затем и сблизиться возможно теснее), — русские военные круги возложили все свои надежды на сближение с Францией, имея в виду как «реванш» в отношении Австро-Венгрии, так и конфликты с Англией на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Параллельно англо-русскому соперничеству развивался колониальный антагонизм (главным образом из-за Египта) между Францией и Англией, обусловивший в 1895-96 годах даже некоторое сближение Франции с Германией, непосредственным результатом чего и был перерыв в финансировании французским золотом русского правительства. Однако, кульминационное обострение англо-французского соперничества (Фашодский конфликт), когда Франция вынуждена была уступить английскому ультиматуму, заставило французский генеральный штаб вступить в переговоры с русским генеральным штабом о подготовке совместных действий против Англии (в связи с этим — возобновление кредита, с условием постройки оренбургско-ташкентской железной дороги для будущих операций против Индии). Таким образом, первый период франко-русского союза завершился противоанглийской ориентацией. Тем не менее, франко-русский союз в эпоху своего возникновения мотивировался в России необходимостью противопоставить сближение с Францией Тройственному Союзу, ставившему Австро-Венгрию в неуязвимое, весьма выгодное положение и связывавшему германскую политику с австрийской и в делах Ближнего Востока, в которых Бисмарк считал Германию незаинтересованной (в частности, в судьбе Константинополя). При Александре III все более складывалась конструкция «национального русского правительства», противопоставлявшаяся германскому (бисмарковскому) «плену» русской дипломатии в предшествующую эпоху. Такова была тактика укрепления престижа династии, — патриотическая критика прошлого и обещания внешних успехов в будущем. Рост внутреннего недовольства в стране делал необходимыми попытки реализовать эти обещания в настоящем. Первым шагом к этому считался выход России из «изолированного положения», то есть союз с Францией, державой не только не антагонистичной — как отмечалось — но заинтересованной и политически и в финансовом отношении в преуспеянии российской империи.

В 1890 году состоялось посещение Кронштадта французской эскадрой. Документ, скреплявший сближение обоих стран, содержал всего две статьи: оба правительства заявляли, что 1) они будут согласовать свою политику во всех крупных вопросах внешней политики и 2) что, в случае угрозы общему миру или безопасности одной из сторон, они сообща будут вырабатывать и принимать необходимые меры. (Текст см. в «Желтой Книге» французского министерства иностранных дел «L’Alliance Franco-Russe», № 17-18; русский перевод Пуанкарэ, «Происхождение мировой войны», М. 1924, стр. 68). В 1892 году была подписана военная конвенция на случай войны с державами Тройственного Союза, ратифицированная в следующем году, после визита русской эскадры в Тулон. В силу этой конвенции Россия, в случае нападения на Францию Германии (или Италии, поддержанной Германией), всеми своими силами нападает на Германию. Франция, в случае нападения на Россию Германии (или Австрии, поддержанной Германией), нападает всеми своими силами на Германию (статья 1). Если державы (или даже одна из них) Тройственного Союза произведут мобилизацию, то Франция и Россия, при первом известии об этом и без предварительного уговора, немедленно и одновременно мобилизуются и направляют свои силы к соответствующим границам (ст. 2). Против Германии Франция выставляет 1 300 000 солдат, Россия же — от 700 000 до 800 000, то есть в общем 2 миллиона солдат, нападающих одновременно, с запада и востока, на Германию (ст. 3). Исключается возможность сепаратного мира (ст. 5). Срок действия этой (строго секретной по статье 7) конвенции — все время существования Тройственного Союза (ст. 6).

По выражению Пуанкарэ в «Les Origines de la Grande Guerre», конвенция эта оставалась вплоть до войны 1914 года «законом, определявшим взаимоотношения Франции с Россией», — с весьма незначительным изменением в 1899 году. 16 июля (нового стиля) 1912 года была подписана и морская конвенция, ратифицированная месяцем позже, во время пребывания Пуанкарэ в Петербурге. Позиция Англии, после заключительного периода острого колониального соперничества и конфликтов с Францией (1896-1899 гг.), ближайшим образом поколеблена была бурской войной (1900 г.), когда обнаружилась полная изоляция Англии, при единодушно враждебном отношении к ней континентальных правительств. Этот критический момент прошел для Англии далеко неблагополучно, так как ей пришлось капитулировать перед Соединенными Штатами в вопросе о Панамском канале, подписавши 5 февраля 1900 года договор (Гай-Понсфут), предоставлявший все права на канал Соединенным Штатам (взамен прежнего англо-американского кондоминиума, по договору Бульвер-Клайтон 1850 года). Отсюда поворот от политики «блистательного одиночества» к политике союзов.

Первым удобным союзником оказалась Япония, когда вооруженное столкновение ее с Россией из-за Кореи стало неминуемым; англо-японский союзный договор был подписан 31 января 1902 года и послужил базой как для японского наступления на Россию на Дальнем Востоке, так и для наступательной англо-индийской политики (Керзон, Лэнсдоун) на Среднем Востоке — в Персии и Афганистане. Оставалось сделать выбор между Францией и Германией. Экономическое и в особенности военно-морское соперничество со стороны Германии приобрело решающее значение при этом выборе. Сторонники сближения с Германией с каждым усилением германского флота становились малочисленнее. Сближение же с Францией — в момент, когда ее союзница увязла в дальневосточной авантюре — могло состояться на весьма выгодных для Англии условиях, что и сказалось на договорах 8 апреля 1904 года, разрешавших колониальные споры между Англией я Францией. Французское правительство считало эту сделку столь невыгодной, что скрыло свою уступку в вопросе о Египте в секретных статьях, ставших известными лишь в 1911 году и вызвавших во Франции бурю протестов и негодования против главного инициатора этого соглашения, Делькассэ.

Разгром на Дальнем Востоке и революция 1905 года поставили самую судьбу русской монархии и династии в полную зависимость от финансовой поддержки Франции. Требуя 800-миллионного займа в Париже, Витте в 1906 году предупреждал Пуанкарэ, что промедление в согласии французского правительства на этот заем угрожает крушением не только денежной системы, но.и всего «государственного здания» России. Согласие это, наконец, дано было французским правительством, под условием 1) безоговорочной поддержки русской дипломатией французских выступлений на Алжезирасской конференции, 2) реализации займа лишь после «благополучного» окончания Алжезирасской конференции. Поставленный французским правительством вопрос о законности займа без санкции государственной думы считался в Петербурге лишь дипломатической оттяжкой. Таким образом, зафиксировалась (непосредственно вслед за неудачной «вылазкой» 1905 года в Бьорке) потеря русской дипломатией ее самостоятельности и свободы, с предопределением ее антигерманской ориентации, а, следовательно, и готовности к соглашению с Англией по спорным вопросам в Персии, Афганистане и Тибете (1907 г.), вытекавшему из принятой и Францией и Англией дипломатической программы. В 1908 году свидание в Ревеле Николая II и Эдуарда VII закрепило этот поворот.

Вторая «вылазка» русской дипломатии — попытка Извольского соглашением с Австро-Венгрией (свидание с Эренталем в Бухлау) добиться, взамен осуществления аннексии Боснии и Герцеговины, дипломатического успеха в вопросе об открытии для русского военного флота черноморских проливов, — кончилась такой же неудачей, как неосмысленная бьоркская попытка самого Николая II разрубить затягивающийся наглухо узел коалиционной политики. Аннексия Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией не замедлила осуществиться; без всякой компенсации для России.

В созванном по этому поводу государственном совещании Извольский на вопрос, — может ли он, отстаивая великодержавный престиж России, рассчитывать на подкрепление своей политики силой оружия? — получил ответ от Столыпина, что воевать Россия совершенно не в состоянии, что первым следствием войны было бы падение династии, и что Извольский в борьбе за престиж империи может рассчитывать только на свое дипломатическое искусство. Французская дипломатия в этом случае не оказала никакой поддержки России, занятая всецело улаживанием второго марокканского конфликта (Казабланка) с Германией. В то же время Э. Грей превратил попытку Извольского добиться (на основе соглашения с Эренталем в Бухлау) дипломатического успеха в области проливов (свободного прохода русских военных судов) в новое дипломатическое поражение России (переговоры эти начаты были после Бухлау и были ликвидированы меморандумом Э. Грея в 1911 году). Повторялось то, что произошло в эпоху Берлинского конгресса: националистическая оппозиция выступила в печати и в государственной думе с резкой критикой внешней политики, с которой поспешили солидаризироваться «патриотические» правительственные круги. На этот раз «злодеем» был Эренталь. Германия же, как и раньше, обвинялась в попустительстве. Сам Извольский стал во главе сторонников «реванша», единственной основой которого представлялось еще более тесное сближение с Францией и Англией для совместного с ними нажима на Австрию и Германию.

Здесь находит свой конец период «вылазок» и колебаний русской дипломатии, характеризуемый следующими фактами: «попытка» использовать заключаемый франко-русский «альянс» против Англии (с 1891 года — см. «Желтую книгу» о франко-русском союзе, № 8), оговорки Александра III о том, что «альянс» не должен составлять прямой угрозы Германии и дать возможность французской партии «реванша» вовлечь Россию «в авантюру» (также 1891 г.), желание Александра III оговорить в самом договоре, что в случае войны, спровоцированной Францией, договор не будет иметь силы (18 августа 1892 года — в момент подписания договора), заявления русской дипломатии в Берлине, что «альянс» гарантирует безопасность Германии и сохранение франкфуртского мира, «взнуздывая» «беспокойную» Францию (посол в Берлине Остен-Сакен — 1896 г.), в результате испытания берлинской и парижской дружбы во время русско-японской войны министр иностранных дел Ламсдорф вновь убеждал германское правительство, что Россия стремится через альянс держать в узде «революционную Францию». Осторожная «охранительная» внешняя политика, внушавшаяся, как единственный шанс на спасение династии, Столыпиным, потеряла кредит в указанный момент кризиса 1908 года. Однако, еще в конце ноября и начале декабря 1912 года (первая балканская война и австро-сербский кризис на почве реализации сербских вожделений и противодействия ей со стороны Австро-Венгрии) Николай II колеблется между партией войны (великий князь Николай Николаевич, Сухомлинов, генералитет) и советами осторожности Коковцева, развивавшего аргументацию Столыпина и имевшего за собой влиятельную еще поддержку в правительственных и придворных верхах.

После нового конфликта с Германией за Марокко 1911 года, когда германская империя показала «бронированный кулак» («прыжок пантеры» в Агадире) в подтверждение своих прав на «место под солнцем», — французская дипломатия почерпнула уверенность в английской помощи против Германии в той позиции, которую заняло английское правительство по отношению к. выступлению Германии. В 1912 году между английским и французским генеральными штабами происходили совещания о возможных совместных военных действиях против Германии, и 22-23 ноября 1912 года состоялся между Эд. Греем и П. Камбоном (французский посол в Лондоне) обмен письмами, которыми оба правительства взаимно обязывались на случай нападения на одну из них третьей державы или угрозы нарушения мира в Европе сообща обсуждать положение, устанавливать общие меры и сообща принимать решения по планам военных действий, выработанным их генеральными штабами. Политическая обстановка, при которой было заключено это тайное (даже для некоторых членов английского кабинета) соглашение, определялась балканской войной, начатой Сербией, Болгарией, Черногорией и Грецией против Турции, еще не успевшей закончить неудачную войну с Италией из-за аннексии Триполитании.

Между Австро-Венгрией и Сербией отношения крайне обострились из-за решения первой ограничить сербские приобретения, в ограждение своих собственных политических и экономических планов на Балканском полуострове. Русская дипломатия, весьма озабоченная продвижением болгар к Константинополю и изыскивавшая меры к остановке болгарского наступления, не решалась на безусловную поддержку Сербии. Французское же правительство (председатель совета министров Пуанкарэ и военный министр Мильеран), после обмена письмами Грей-Камбон, решительно и резко потребовало от России мобилизации, настаивая на том, что шансы на успех в общеевропейской войне на стороне Франции и России (но не имея возможности прямо сослаться на соглашение с Греем, оставшееся тайной для русского правительства до весны 1914 г.) и угрожая России ослаблением доверия и дружбы к ней. Требование это отвечало вполне определившемуся плану войны против центральных держав: 1) война должна начаться между Австро-Венгрией и Сербией, 2) отвлечением австрийских сил в сторону Сербии (в этот момент входившей в победоносный балканский блок) пользуется своевременно мобилизовавшаяся Россия для нанесения решительного и скорого удара Австро-Венгрии, после чего 3) Россия обращает вместе с Францией все силы против Германии. Вопрос о своевременности русской мобилизации играл здесь, следовательно, основную роль. Партия «генералов», или «военная», с великим князем Николаем Николаевичем во главе, настаивала на мобилизации, и в Спале, где был на охоте Николай II, его склонили было к этому решению; однако, вернувшись в Царское, под влиянием гражданских министров (Коковцева) и, вероятно, личных приближенных, он переменил это решение. В Париже правительственные круги были возмущены отказом России выступить, влиятельные французские националистические круги обвиняли свое правительство в том, что оно недостаточно энергично поддержало Россию и этим заставило последнюю снова отступить перед Австро-Венгрией.

Балканский блок отчасти вследствие этого распался; против Болгарии выступили ее союзники, а также Румыния; турки вновь заняли Адрианополь. Чрезвычайно опасный для Австро-Венгрии (и Германии, стремившейся, поэтому, избежать общей войны) момент, когда против нее мог обратиться балканский союз, в случае выступления России, — миновал. Бухарестский мир 10 августа 1913 года привел к сближению Болгарии с Турцией и Австро-Венгрией. Разгромленная Турция обратилась к германской помощи, выразившейся в немедленной посылке большой военно-инструкторской миссии с генералом Лиман фон Сандерсом во главе и с назначением его командующим войсками в самом Константинополе. Против этого назначения восстало русское правительство, считавшее, что это внедрение германских военных инструкторов нарушает все его права, интересы, предположения и расчеты в сфере проливов и Константинополя. С большими усилиями Сазонову удалось добиться некоторой поддержки французского правительства и лишь полуподдержки английского. Германия уступила, согласившись на снятие Л. ф. Сандерса с командования и назначение его генеральным инспектором, несмотря на то, что английский адмирал Лимпус занимал тогда (и вплоть до разрыва между Турцией и Антантой) в Константинополе положение вполне аналогичное тому, которое турецкое правительство предоставило вначале Сандерсу. Слабая поддержка со стороны Англии в этом вопросе обгонялась исключительно нежеланием — вполне, впрочем, разделявшемся и Францией, начать войну из-за русских интересов в Турции. Военно-дипломатическая организация Антанты продолжалась; в марте-апреле 1914 года англо-русское сближение завершилось переговорами и совещаниями о заключении военно-морской конвенции; за две недели до убийства эрцгерцога Франц-Фердинанда в Сараеве состоялось свидание Николая II с румынским королем в Констанце; здесь Сазонов поставил прямо вопрос Братиану, какую позицию Румыния займет в случае вынужденного выступления России против Австро-Венгрии из-за Сербии. Дружба, завязанная с Румынией, закреплена была в денежной сделке в пользу Румынии и совместным с нею дипломатическим выступлением России по вопросу об угрозе, в виду новых осложнений — закрытия Турцией проливов.

Ко времени июльского кризиса, насколько известно, между Германией и Австро-Венгрией, несмотря на 35-летние союзные отношения, не было заключено военной конвенции; между Германией и Италией такая конвенция была заключена в 1887 году, и в 1913 году заключена была между всеми тремя державами Тройственного Союза морская конвенция, направленная против Франции, в виду ее усиления на Средиземном море. Русско-французские военные конвенции пересматривались и возобновлялись почти ежегодно, начиная с 1892 года, а с 1911 года — ратифицировались правительствами и получали, таким образом, силу политических обязательств; как сказано, в августе 1912 года была ратификована русско-французская морская конвенция. Англо-французская морская конвенция обусловливала защиту северных берегов Франции английским флотом; время заключения ее неизвестно.

Убийство эрцгерцога и его жены в Сараеве произошло 28 июня 1914 года, во время австрийских маневров в Боснии, считавшихся в патриотических сербских кругах и организациях подготовкой к неизбежной австро-сербской войне. 5 июля в Берлин прибыл, по поручению австро-венгерского министра иностранных дел Берхтольда, граф Хойос с письмами Франц Иосифа и меморандумом австро-венгерского правительства; в последнем противопоставлялась охранительной политике центральных держав наступательная политика русско-французского союза, и подводился итог балканским переменам. Из последних в «актив» центральных держав выделялись: образование независимой Албании, дружественная позиция Греции, освобождение Болгарии от русского влияния, в «пассив» же — ослабление Турции, чрезвычайное увеличение Сербии, наметившееся объединение с нею Черногории и, в особенности, сближение Румынии с Россией и Сербией, и в результате — непосредственная опасность военной поддержки франко-русского союза тремя балканскими государствами, стремящимися к захвату австро-венгерских территорий. Вывод — необходимость привлечь к центральному блоку Болгарию и Турцию и ответить на сараевское убийство решительным ударом по Сербии. 6 июля рейхсканцлер ответил на это, что кайзер вполне признает опасность, угрожающую Австро-Венгрии со стороны русских и сербских панславистов, разделяет мнение о важности привлечения Болгарии, попытается вернуть к прежней политике Румынию, вопрос же о Сербии считает «выходящим из своей компетенции», но свои союзные и дружеские обязанности по отношению к Австро-Венгрии исполнит верно и до конца. Вильгельм, совещаясь с начальниками штабов 5/VII, накануне своего отъезда в Киль на морскую прогулку, выражал уверенность, что русский самодержец не станет на сторону сербских цареубийц. 20 июля Пуанкарэ на броненосце «Франция» прибыл на петергофский рейд. Содержание личных переговоров его с Николаем II осталось до сих пор непроницаемой тайной. На приеме президент сказал австро-венгерскому послу, что у Сербии есть «друзья», японского — убеждал примкнуть к Антанте, английского — заверил, что Россия в конфликтах из-за Персии пойдет Англии во всем навстречу. Банкет у великого князя Николая Николаевича имел характер патриотической франко-русской демонстрации, настолько яркой, что царь остался недоволен. Заключительный тост Пуанкарэ (23 июля) поднял еще выше настроение. Сазонов и Вивиани выяснили обоюдную готовность защитить Сербию. В день отъезда президента из Петербурга (не по совпадению, а по намеренному выбору) в Белграде был вручен австро-венгерский ультиматум, переданный в Берлин для осведомления за 24 часа до того. От Сербии требовались: — роспуск патриотических великосербских организаций, увольнение скомпрометированных офицеров и чиновников, судебное следствие о виновниках сараевского убийства с участием австро-венгерских представителей, участие австрийского комиссара в наблюдении за сербской границей, прилегающей к Боснии, и т. д. В этот же день германское правительство 1) обратило внимание шведского на серьезность положения и на необходимость для Швеции определить свою позицию на случай, если австро-сербский конфликт превратится в общеевропейский, 2) советовало греческому правительству освободиться от союзных обязательств в отношении Сербии, чтобы не быть втянутым в войну против Австро-Венгрии, 3) приступило к заключению союза с Турцией, предварительно выяснившей через Джемаля в Париже полную невозможность застраховаться присоединением к державам противоположной группировки; через неделю заключено было принципиальное соглашение и с Болгарией. 24/VІІ Палеолог заверил Сазонова, что Франция исполнит при данных осложнениях союзнические обязанности. Совет министров принципиально решил вопрос о мобилизации 4 военных округов и флотов Черного и Балтийского морей. Опубликованные архивные документы в своей совокупности свидетельствуют о том, что в последующие дни общеевропейского кризиса, то есть при переговорах о локализации конфликта (стремление Германии и Австро-Венгрии) и о передаче его на коллективное решение держав (английский тезис, принятый Францией и Россией), германская и особенно австро-венгерская дипломатия переоценила шансы на локализацию. Германская дипломатия более всего опасалась ослабить союзные отношения с Австро-Венгрией недостаточной поддержкой ее в критический для нее момент, а также понести вместе с нею дипломатическое поражение, которое решающим образом усилило бы ряды и вес держав враждебного ей блока и, наконец, предоставить противникам выигрыш во времени при открытии военных действий, ибо весь военный план Германии был рассчитан на молниеносную операцию против Франции; в то же время в Берлине до конца (также с самого начала в Вене) не была понята позиция английской дипломатии, но и оставшиеся в Париже министры допускали возможность локализации конфликта, каковой не допускал, разумеется, Сазонов. В Лондоне (первые заявления откуда, по свидетельству Сазонова, повлияли на уверенность Берхтольда в безопасности предъявления сербам ультиматума) 24 и 25/VІІ Грей заявлял, что австро-сербский конфликт не касается Англии, и что Англии в этом споре делать нечего, — с той оговоркой, однако, что положение «изменится», если в этот спор вовлечена будет Россия, и европейский мир подвергнется опасности. Еще 27/VІІ, то есть уже после сербского ответа, Грей сказал князю Лихновскому (германскому послу), что «все будет в порядке,» если Австрии удастся и воевать с Сербией и удержать в покое Россию. Тактика Грея определялась решимостью выждать до конца развития кризиса, когда вполне определится положение (то есть начнется война), и тогда лишь предложить вопрос о выступлении Англии решить парламенту, с переложением на него собственного обязательства, подписанного в 1912 году, и ответственности за дальнейшее. «Декларация незаинтересованности» предоставляла английскому правительству то удобство, что оправдывала его выжидательную тактику. К отзыву Сазонова о том, что английская дипломатия своим двусмысленным поведением побудила Австро-Венгрию решиться на предъявление ультиматума, надлежит добавить повторное заявление Пуанкарэ в парламенте и в печати, что войны в 1914 году не было бы, если бы Англия с самого начала кризиса заявила о том, что она примкнет к Франции (и России), в случае возникновения общей войны. Германия, действительно, считала вполне возможным нейтралитет Англии.

Течение кризиса определяется следующими моментами. Суббота, 25 июля: — В Берлине с утра получено английское предложение о продлении срока (истекавшего в 6 часов вечера) для ответа сербов на ультиматум и о посредничестве в Вене и в Петербурге четырех непосредственно незаинтересованных держав — Англии, Германии, Франции и Италии. Верное своей политике «бережения» союзницы, германское правительство ограничилось простой передачей, без всякой со своей стороны поддержки, английского предложения о продлении срока в Вену. Вторая часть английского предложения была принята Берлином, после чего Грей разъяснил, что посредничество должно осуществиться лишь, если на австро-венгерскую мобилизацию ответит частичной мобилизацией Россия. На этом основании кайзеру было доложено, что в Париже и в Лондоне поддерживают именно германскую точку — то есть также стремятся локализировать австро-сербский конфликт. Вечернее предложение из Лондона воздействовать на Вену в смысле удовлетворения сербским ответом оказалось запоздалым, так как австрийский посланник в Белграде признал ответ неудовлетворительным и покинул Белград до истечения 48-часового срока. Сербия мобилизовалась в 3 часа дня, Австро-Венгрия объявила вечером о своей мобилизации (8 армейских  корпусов) против Сербии. Сазонов заявил Бьюкенену, что Россия готова принять «все опасности войны, если будет уверена в помощи Франции». Воскресенье, 26 июля: — Бетманн-Гольвег, полученное им от венского правительства заверение, в полном отсутствии аннексионистских планов в отношении сербской территории, передает в Петербург с призывом к миролюбию русского правительства, в Париж и Лондон — с просьбой отклонить Россию от решения мобилизоваться. Вечером в Петербурге получено из Берлина требование приостановить военные приготовления против Германии, так как последняя вынуждена будет ими к мобилизации, неизбежно влекущей за собой войну. По случаю воскресного отдыха, в Лондоне германская нота не могла быть вручена до следующего дня, но в этот день английский проект посредничества видоизменился в предложение созвать конференцию 4 «незаинтересованных» держав в Лондоне и до окончания ее остановить все военные действия и приготовления со стороны Австро-Венгрии, Сербии и России. Понедельник, 27 июля: — В Берлине рано утром получено это предложение, на которое последовал ответ, что Германия на такую конференцию не пойдет, считая для себя возможным посредничество лишь между Австро-Венгрией и Россией, но не между Австро-Венгрией и Сербией, и что, по-видимому, в Петербурге и Вене открыты пути для примирительных взаимных объяснений. Вернувшемуся из норвежской поездки кайзеру, Бетманн доложил содержание сербского ответа и новую лондонскую телеграмму, с просьбой внушить австрийцам, либо принятие этого ответа, как вполне удовлетворительного, либо согласие на переговоры с сербами на основе их ответа. Впервые Лихновский получает впечатление, что в случае непримиримости Австро-Венгрии и возникновения общей войны, Германия «не может рассчитывать на английскую симпатию и помощь». Ссылаясь на необходимость избежать обвинений в неуступчивости и провоцировании войны как за границей, так и в самой Германии (в интересах укрепления доверия к себе, в случае войны), германское правительство ограничилось, тем не менее, простой передачей английского предложения и просьбой к Берхтольду, сообщить его мнение по поводу этого предложения. Оно располагало успокоительными заявлениями Сазонова, но германский генеральный штаб не придавал им практической цены. Военные приготовления шли полным ходом во всех странах, включая Англию, по крайней мере, с 24/VІІ: в этот же день в заинтересованных генеральных штабах знали о приведении Меца и Ковно на военное положение, о прекращении маневров в южной Франции, о концентрации британского флота, о военных передвижениях по германским железным дорогам и т. д. Тем не менее, в Берлине не ждали ранее двух недель выяснения положения, тогда как русский посол в Лондоне граф Бенкендорф в этот день сообщил Сазонову, что «вера Берлина и Вены в нейтралитет Англии не имеет уже никакого основания». Извольский, вернувшись из отпуска, отмечает полнейшее единодушие между русским и французским правительством, твердую и спокойную решимость последнего оказать первому неограниченную поддержку и избегать тени разногласия между ними. Вторник, 28/VІІ: — К утру этого дня относится заметка Вильгельма по поводу сербского ответа, оценивавшего его, как блистательную дипломатическую победу Австро-Венгрии, уничтожавшую вместе с тем всякий разумный повод к войне, мобилизации и отъезду Гизля. В 10 часов утра Вильгельм послал записки Ягову (мининдел) и Мольтке (начальник генерального штаба), в которых заявлял, что Австро-Венгрия должна ограничиться, в качестве обеспечения выполнения сербами своих обязательств, временной оккупацией части сербской территории, и на основе этой гарантии он (Вильгельм) «готов к мирному посредничеству в Вене». Однако, до вечера соответствующая инструкция послу в Вене (фон Чиршки) не была послана, а в 7 часов вечера уже получено было сообщение об объявлении войны Австро-Венгрией Сербии (между тем, в Берлине еще накануне, то есть 27/VІІ, знали, что это объявление войны последует 28 июля, но, во всяком случае, не позже 29/VІІ). При этом венское правительство сообщало, что английское предложение (о принятии сербского ответа в основу согласительных переговоров) запоздало, в виду состоявшегося объявления войны. Лишь в 10 часов 15 минут была послана из Берлина в Вену нота в указанном смысле, с поручением послу побудить Берхтольда к заявлениям в том же смысле — особенно в Петербурге, — но избежать при этом всего того, что в Вене могло бы быть истолковано, как подавление свободы и воли Австро-Венгрии в самозащите против великосербской пропаганды, так как дело идет исключительно о попытке сделать возможной эту самозащиту без взрыва общеевропейской войны, в случае же неуспеха этой попытки — по возможности улучшить дипломатическую обстановку ведения войны. Через полчаса Вильгельм отправил Николаю телеграмму с просьбой о совместных усилиях сохранить мир. Телеграмма эта разошлась с телеграммой Николая, в которой последний в свою очередь просил Вильгельма оказать примирительное влияние на Австро-Венгрию, так как скоро он будет не состоянии противиться общему настроению и должен будет принять крайние меры, влекущие за собой войну. Среда, 29/VІІ: — Германский генеральный штаб категорически потребовал от канцлера немедленного выяснения вопроса, решились ли на войну Франция и Россия, в виду того, что Россия принимает все меры для нападения на Австро-Венгрию, а при неизбежности столкновения между ними (после объявления Австро-Венгрией войны Сербии) Германии придется столь же неизбежно выполнить союзные обязательства. Германскому послу в Париже фон-Шену было тотчас же поручено предупредить, что французские приготовления вынудят Германию объявить «Kriegsgefahrzustand», после чего сохранение мира станет еще труднее. Пурталесу в Петербурге предписано было предупредить Сазонова, что продолжение русских приготовлений вызовет мобилизацию в Германии, после чего европейская война станет почти неизбежностью. Англичан Бетманн попытался успокоить секретным заверением, что австрийцы дальше Белграда не пойдут, на что Грей отозвался сердечной благодарностью. Наконец, царю Вильгельм ответил телеграммой, выражавшей готовность к посредничеству в Вене и надежду на успех, при условии прекращения русских военных приготовлений. За 3 часа до отправки этой телеграммы от Пурталеса получено было сообщение о мобилизации в этот день пограничных с Австро-Венгрией военных округов. Еще до прочтения этой информации, Вильгельм позвал на вечер в Потсдам канцлера и руководящий генералитет. Здесь был принят ряд решений: военная охрана железных дорог, призыв отпускных и т. п. — вплоть до посылки фельдъегеря в Бельгию с ультиматумом в запечатанном пакете на имя германского посланника в Брюсселе, с предписанием вскрыть пакет по особому приказу. Поздно вечером, вернувшись в Берлин, Бетманн пригласил снова английского посла (Гошена) и заявил ему, что Германия может быть вынуждена нападением России на Австро-Венгрию выполнить свой долг союзницы, но и в случае европейской войны Германия 1) не попытается удержать за собой ни одной пяди французской территории в Европе, 2) будет соблюдать нейтралитет Голландии, если только его не нарушит противная сторона, 3) относительно Бельгии этот вопрос решится в связи с французскими операциями, но территориальная неприкосновенность ее обеспечена, если только она не станет на сторону французов. На вопрос посла о французских колониях, канцлер ответил отказом связать себя какими-либо обязательствами в этом отношении, но выразил надежду, что Англия сохранит нейтралитет, и этим будет положено основание прочной и долгой англо-германской дружбе. Посланнику в Копенгагене была послана телеграмма такого же характера, как отправленная за 2 дня до этого для шведского правительства. В 8 часов 42 минуты вечера получен был ответ царя — очень дружеский, но с указанием на несоответствие заявлений Пурталеса содержанию телеграммы Вильгельма и с предложением передать австро-сербский спор конференции в Гааге. В то же время русский посол Свербеев официально сообщил Ягову о мобилизации в киевском, одесском, московском и казанском округах, с пояснением, что эта мера, ни в какой мере, не направлена против Германии. Бетманн продолжал настаивать перед Сазоновым на том, что Австрия дальше временной оккупации в Сербии не пойдет, а перед Бертхольдом — на обещании не идти дальше Белграда, на вступлении в непосредственные переговоры с Сазоновым, готовым к этому, по сообщению Пурталеса, и даже на соглашении с Сербией на основе полученного через Лихновского окольным путем известия о готовности сербов прийти к соглашению по всем пунктам ультиматума. После этого было получено сообщение Лихновского о предупреждении Грея: Англия если и может остаться в стороне от австро-русского конфликта, то лишь при условии, что в него не втянутся Франция и Германия. Бетманн протелеграфировал в Вену это сообщение с указанием, что если Австрия откажется от посредничества, то против нее и Германии будут 4 великие державы, что ее политический престиж и безопасность вполне гарантируются занятием Белграда или других пунктов, и что отклонение посредничества возложит «на Австрию и на нас неслыханно тяжелую ответственность». Вена в этот день старательно уклонялась, как и раньше, от переговоров с Петербургом, на что повторно указывал Сазонов Пурталесу и Грей Лихновскому, в Лондоне болтливый австрийский дипломат держал речи о разделе Сербии; в Берлине ответа из Вены на предложение не идти дальше Белграда все не получалось. В виду всего этого, Бетманн послал фон Чиршки инструкцию выяснить создавшееся положение, напомнить, что в интересах самой Австро-Венгрии не допустимо провоцировать Россию, что преступно медлить с приступом к прямым переговорам с Петербургом, что «мы хотя и готовы исполнить свои союзнические обязанности, но не можем допустить, чтобы Вена легкомысленно, и, не слушая наших советов, втянула нас в мировой пожар». В Петербург и Лондон посланы были успокоительные телеграммы о продолжающихся переговорах с Веной, но в Петербург — с отказом от предложенной оттуда Гаагской конференции. И, наконец, в ответ на пятое предостережение, из Вены последовал совершенно неудовлетворительный ответ: Чиршки — один из наиболее способствовавших возникновению европейской войны дипломатов, считавший, по-видимому, что Вильгельм ждет от него не того, что хотел в этот день Бетманн, — сообщал, что Берхтольд готов повторить заявление о территориальной незаинтересованности, но не может ничего сказать по вопросу об объеме военных операций.

В Петербурге происходило следующее: утром царь подписал указ о всеобщей мобилизации против Германии и Австрии, затем отменил ее и к 9 часам вечера приказал заменить ее частичной мобилизацией против одной Австрии, — после получения телеграммы Вильгельма и заявления Сапари о территориальной незаинтересованности Австрии. Однако, Извольскому Сазонов телеграфировал, что в виду невозможности исполнить требование Германии, России приходится, напротив, ускорить военные приготовления и считаться с «вероятной неизбежностью войны». В Бухарест Сазонов обратился с предложением Румынии принять участие в войне против Австрии, вместе с Россией. Дополнительно на другой день румынам была предложена Сазоновым Трансильвания за участие в войне. Военные приготовления в России, как и во всех других вовлеченных в кризис странах, продолжались «неофициальным порядком». Четверг, 30/VII: — В 3¹/₂ часа пополудни из Берлина отправлена была телеграмма Вильгельма Николаю (телеграммы эти составлялись Бетманном), противополагавшая частичной мобилизации Австро-Венгрии против Сербии русскую мобилизацию против Австрии и заявлявшая, что русская мобилизация делает посредничество кайзера невозможным, в виду чего ответственность за решение вопроса, война или мир, ложится всецело на царя. В то же время Бетманн обратился с просьбой и к Грею повлиять на Францию, в смысле немедленной отмены военных приготовлений, и на Россию — в смысле отказа от переброски войск к австрийской границе. Экстренный выпуск Lokal Anzeiger'а сообщил о германской мобилизации, Свербеев немедленно передал это известие в Петербург, затем последовало по телефону опровержение из министерства иностранных дел, но телеграмма русского посла, передававшая это опровержение, была, на несколько часов замедлена отправкой на телеграфе. Ответ Грея заключал обещание попытаться воздействовать через русского посла на русское правительство, а французские приготовления ставил под сомнение. Тем временем, британский флот прибыл уже к своей военной базе. Камбон напомнил в этот день Грею ноябрьское соглашение 1912 года, и Грей ответил, что, по его мнению, действительно наступил момент, предусмотренный тогда обменом писем, вследствие чего он поставит этот вопрос на следующий день на обсуждение кабинета. В Петербурге Сазонов передал через Пурталеса определенное предложение: Россия приостановит военные приготовления, как только Австрия согласится исключить из своего ультиматума пункты, затрагивающие суверенные права Сербии. Ягов ответил Свербееву, что предложение это, по его мнению, неприемлемо для Австрии, но что Сапари (австрийский посол в Петербурге) получил инструкцию продолжать переговоры, и что обсуждению подлежит также предложение Грея. В Петербурге утром было получено известие о бомбардировке австрийцами Белграда. Около 2-х часов дня, во всяком случае, до получения сообщения о заявлении Ягова Свербееву, царь отдал через долго его убеждавшего Сазонова приказ об общей мобилизации Янушкевичу (начальник главного штаба). Сазонов передал его с шутливым советом «сломать телефон» во избежание получения нового приказа об отмене мобилизации. Предложение Грея, переданное одновременно с разговором Ягова со Свербеевым, заключалось в том, чтобы Австрия не шла дальше Белграда, а державы обсудили бы вопрос, как Сербия могла бы удовлетворить, не отказываясь от своих суверенных прав, Австрию — с расчетом, что остановка австрийцев в Белграде позволит России остановить свои приготовления. Берхтольд лишь к вечеру этого дня сообщил в Берлин, что Вена согласна на переговоры и на заявление о временной оккупации, но по вопросу об объеме военных операций в Сербии может высказаться не ранее, как к полудню следующего дня. Вильгельм телеграфировал непосредственно Франц-Иосифу, прося возможно скорого ответа по этому вопросу. Бетманн послал резко составленную инструкцию фон Чиршки с настойчивым требованием ответа и ссылкой на предостережения Лихновского. В то же время начальник германского генерального штаба настоятельно советовал австрийскому правительству не медлить с дополнительной мобилизацией 28 дивизий в ответ на русскую мобилизацию. Пятница, 31/VІІ: — Рано утром в Берлине был получен ответ Чиршки; Берхгольд выслушал «бледный, безмолвный» предостережения Бетманна, но ответа не дал, — он должен был дождаться мнения Тиссы. В 7 часов утра германский генштаб получил с границы подтверждения о русской мобилизации, в 11 часов 40 минут утра получилась телеграмма Пурталеса об объявленной общей мобилизации армии и флота. Вильгельм телеграфировал английскому королю Георгу и Николаю ІІ, предлагая последнему приостановить приготовления для последней попытки сохранения мира. Георг обратился к царю с просьбой сделать эту попытку; царь ответил Вильгельму, что не может остановить приготовлений, которые вызваны мобилизацией Австрии и направлены против нее. В то же время скрестились телеграммы между Берлином и Веной: Берлин указывал, что наступает час выполнения союзных обязательств, Вена (Франц-Иосиф — Вильгельму) сообщала о твердой решимости довести дело с Сербией до конца, о решенной всеобщей мобилизации Австро-Венгрии и о наступлении того же рокового часа. Таким образом, отпал вопрос об ограничении военных действий Белградом, поднятый Бетманном и поддержанный Греем. В З¹/₂ часа в Петербург отправлено было предупреждение, что на мобилизацию России германское правительство отвечает объявлением «военной опасности», за которым последует через 12 часов мобилизация, если в течение этого времени не последует отмены всех военных приготовлений против Германии и Австро-Венгрии, с соответствующим заявлением. С таким же предложением обратилась в Петербург и Вена. Шену поручено было запросить французское правительство, останется ли оно нейтральным, в случае русско-германской войны, с предоставлением 18-часового срока для ответа. Грей после разговора с Лихновским телеграфировал Бьюкенену, что в Лондоне не находят возможным повлиять на военные приготовления России, пока Австро-Венгрия не указывает предела наступлению своих войск в Сербии. Лихновскому Грей сказал, что на позицию самой Англии может повлиять только такая уступка со стороны Австро-Венгрии, которая подорвала бы моральную позицию русского правительства. Затем Гошен передал в Берлине новое посредническое предложение Англии: повсюду остановить требованием 4 незаинтересованных держав военные приготовления, гарантировавши общим обязательством, с одной стороны, полное удовлетворение Австро-Венгрии, с другой, неприкосновенность территории и суверенитета Сербии. Вечером Грей отправил запрос в Париж и Берлин, будет ли обеими сторонами уважаться нейтралитет Бельгии. Германский ответ был уклончив, французский (как это было предрешено общими военными планами) — утвердителен. В заседании английского кабинета победило мнение, что гарантировать Франции вмешательство Англии в данный момент невозможно; инструкция, отправленная британскому послу в Париже (Фр. Берти), указывала на то, что Франция втянута в спор из-за непосредственно не задевающих ее интересов. Камбон отказался передать это сообщение в Париж, в виду чего ему было обещано вновь обсудить вопрос на следующий день и что вопрос о бельгийском нейтралитете, без сомнения, повлияет на решение. В Париже вечером Шен на вопрос о нейтралитете Франции не получил ответа от Вивиани, сославшегося на то, что ему ничего не известно о русской мобилизации. За 3 часа до этого французский совет министров принял решение о предупредительных военных мерах в виду германской мобилизации, а через 2 часа, по получении сообщения о русской мобилизации от Палеолога, совет министров снова собрался, после чего военный министр сделал русскому военному агенту «в приподнятом и сердечном тоне» известное заявление о твердой решимости и готовности французского правительства к войне и об уверенности, что все усилия России направлены будут против Германии, Австро-Венгрия же будет рассматриваться, как «quantité négligeable». Когда австро-венгерский посол явился во французское министерство иностранных дел с известием, что в Петербург заявлено о намерении Австро-Венгрии не нарушать суверенных и территориальных прав Сербии, ему ответил директор политического департамента, что, в виду выступления Германии, сербский вопрос потерял свое значение. Последнее предупреждение в Петербурге сделано было Пурталесом Сазонову в ночь с 31/VІІ на 1-е/VІІІ. Сазонов в ответ на это сослался на техническую невозможность приостановить русскую мобилизацию и на особые условия, в которых находится Россия. Перед этим свиданием Сазонов беседовал с Сапари и на основании этой беседы телеграфировал русским послам, что Австро-Венгрия согласна вступить в переговоры по существу ультиматума, — против чего впоследствии Сапари, однако, представил веские возражения. Сазонов предложил вести дальнейшие переговоры в Лондоне; царь выразил желание, чтобы одновременно они продолжались в Петербурге. Суббота, 1/VІІІ: — В 3 часа 30 минут утра Грей послал Бьюкенену предписание в личной аудиенции передать царю срочное обращение короля Георга. Последний, усматривая из ночной телеграммы Бетманна в Лондон, излагавшей ход переговоров с 29/VІІ, что развязка является внезапной и недостаточно мотивированной, просил царя сделать еще попытку продолжать переговоры и избежать войны. Царь ответил, что принял бы охотно это предложение, если бы не было уже сделано германским послом объявления о войне, что Германия согласилась на посредничество лишь тогда, когда Австро-Венгрия не могла уже отступить назад, что Россия вынуждена была к общей мобилизации австрийской общей мобилизацией, бомбардировкой Белграда, концентрацией австрийских войск в Галиции и тайными приготовлениями Германии. До сих пор не разъяснено, каким образом в течение 13 часов телеграмма Георга не дошла до Николая ІІ. Палеолог, однако, свидетельствует, что Бьюкенен просил об аудиенции до передачи Пурталесом Сазонову объявления войны (7 часов вечера). Вивиани разослал французским послам сообщение о том, что Австро-Венгрия изъявила примирительные намерения, но поведение Германии лишило их всякого значения, и что германский ультиматум России явился ответом на согласие России принять последнее английское предложение о приостановке во всех странах военных приготовлений. В Вене, действительно, решено было накануне вечером принять посредничество Англии, и притом не только между Австро-Венгрией и Россией, но и между Австро-Венгрией и Сербией, о чем и была послана І/VІІІ телеграмма в Берлин, с более, чем существенной оговоркой, что военные действия против Сербии продолжаются, если даже взаимные приготовления России и Австро-Венгрии (в Галиции) прекращаются. Берхтольд послал сообщение об этом для личного осведомления другим австрийским послам, в том числе в Лондон Менсдорфу, который, по совету Лихновского, сообщил о нем Грею. Грей предложил Бьюкенену передать Сазонову, что если Россия также согласится принять посредничество и приостановить мобилизацию, возможно будет еще рассчитывать на сохранение мира. Этого согласия не последовало. На следующий день Лихновскому сказали в Foreign office, что известие о согласии Австро-Венгрии на посредничество слишком запоздало, чтобы иметь практическое значение. В Париже Жоффр в 8 часов утра потребовал объявления мобилизации, угрожая в противном случае отставкой. Созванный совет министров решил объявить мобилизацию, отказавши в ответе на германский вопрос о позиции Франции. В 3 часа 45 минут приказ о мобилизации отдан был по телеграфу. В этот момент Вивиани сообщил военному министру (Мессими), что германский посол выразил надежду на согласие России приостановить мобилизацию и на готовность Австрии обсудить по существу ультиматум. Мессими ответил, что «слишком поздно, машина пущена». Из Берлина в час пополудни отправлен был Пурталесу текст ноты, объявлявшей войну России, с двумя вариантами — на случай уклончивого ответа и на случай отказа в ответе на сделанное накануне ультимативное предложение прекратить военные приготовления. Через час в Берлине получена была пятая телеграмма царя к кайзеру, предлагавшая взаимную гарантию, что обоюдная мобилизация не означает еще войны, и что переговоры будут продолжаться. В 5 часов пополудни в Берлине отдан был приказ о мобилизации. В 6 часов из Парижа пришло сообщение, что Франция будет действовать «соответственно своим интересам». Между тем, Лихновский передал заявление Грея о том, что если Германия не нападет на Францию, Англия сохранит нейтралитет, и возможна даже пассивность Франции. Война, таким образом, ограничится для Германии восточным фронтом. Вильгельм, прочтя сообщение Лихновского, призвал Мольтке и приказал ему остановить наступление в Бельгии и перебросить все силы на восток, против чего Мольтке воспротивился, сославшись на неосуществимость проекта Грея с военной политической точки зрения. Берлин потребовал в качестве условия ненападения на Францию формальной гарантии от Англии французского нейтралитета до окончания русско-германского конфликта. А в 9 часов вечера кайзер телеграфировал царю, что единственное средство продлить мир — ясный, категорический, немедленный и положительный ответ на германское ультимативное предложение. После этого пришло новое сообщение Лихновского: Грей от лица всего правительства выразил сожаление по поводу германского ответа на вопрос о соблюдении бельгийского нейтралитета; на вопрос Лихновского, является ли соблюдение бельгийского нейтралитета гарантией нейтралитета самой Англии (с соответствующим заявлением), Грей возразил ссылкой на невозможность дать положительный ответ, но повторил свою мысль о возможности пребывания Франции и Германии в отношении друг друга в пассивно-вооруженном состоянии до конца русско-германского конфликта; на вопрос Лихновского, пойдет ли Франция на такое соглашение, Грей ответил, что он готов справиться об этом. Позже англичане говорили о «недоразумении», Грей же объяснял Лихновскому, что он говорил «без контакта с Францией и не знал о мобилизации». Сообщая Камбону о признании кабинетом германского ответа о бельгийском нейтралитете неудовлетворительным, Грей добавил, что в понедельник 3/VІІІ он предложит кабинету решить вопрос о защите северного побережья Франции английским флотом против германских морских сил. От себя лично он заверил Камбона в несомненно положительном решении вопроса. Пурталес в 7 часов вечера передал Сазонову ноту, объявлявшую войну. В 11 часов вечера французский президент (Пуанкарэ) подтвердил Извольскому, что Франция до конца выполнит свой долг союзницы, но что желательно избежать в парламенте, при решении вопроса о войне, дебатов о взаимных тайных обязательствах между Францией и Россией и, особенно, между Францией и Англией, в виду чего было бы желательно для Франции и Англии выжидать объявления Франции войны Германией.

Австро-Венгрия послала объявление войны России лишь 5/VІІІ (дошло по назначению 6/VІІІ) для того, чтобы беспрепятственно закончить военные приготовления в Галиции. По тем же соображениям (относительно подготовки флота) объявление войны Франции было отложено до 12 августа, однако, Франция не дождалась наступления этого срока и объявила войну первая на том основании, что австрийские войска из Тироля были отправлены на германский фронт, что, по-видимому, не отвечало действительности.

И в Париже, и в Берлине решили использовать пограничные стычки для признания фактически наступившего состояния войны, вследствие нападения противника; по данным германского генерального штаба до объявления войны немецкие патрули 40 раз переходили границу, французские — 56, и в 11 случаях дело доходило до употребления огнестрельного оружия. 3/VІІІ Шену был послан шифром текст объявления войны, но так как французский телеграф намеренно путал шифр при передаче, то Шену пришлось большую часть текста составить самому, вследствие чего единственным поводом к войне оказался не имевший места в действительности налет французского авиатора на Нюрнберг.

Назначенное на 3/VІІІ заседание лондонского кабинета чуть ли не впервые в истории Англии состоялось в воскресенье 2/VІІІ, в виду предъявления Германией Бельгии ультиматума с 12-часовым сроком для ответа о пропуске германских войск; понадобилось, однако, два заседания в течение этого дня, чтобы при помощи заявления премьеру Асквиту лидера консервативной оппозиции Бонар Лоу добиться решения, предвосхищенного Греем, — хотя и с формальной оговоркой об утверждении этого решения парламентом. Вечером кабинет одобрил уже принятую на собственный страх адмиралтейством (Черчилем) меру — призыв резервистов морской службы. 3/VІІІ германское правительство предложило английскому гарантию ненападения со стороны моря на Францию. Однако, в 11 часов утра отдан был приказ о мобилизации экспедиционного корпуса; в послеобеденном заседании палаты общин Грей произнес большую речь (в которой допустил существенный пропуск при чтении текста обмененных Греем и Камбоном в 1912 году писем), доказывавшую, что Англия обязана выступить как в защиту бельгийского нейтралитета, так и в защиту доверившейся ей и оставившей, поэтому, беззащитным свое северное побережье Франции. Палата поддержала эту точку зрения, и вечером решено было предъявить Германии «контрультиматум» об отказе от нарушения бельгийского нейтралитета. 4-го августа в 7 часов вечера Э. Гошен вручил в Берлине этот контрультиматум, назначавший 5-часовой срок для ответа. Начавшееся германское наступление продолжалось безостановочно, и ровно в полночь континентальная европейская война превратилась со вступлением в нее Англии в мировую и — гибельную для Германии.

Договорные обязательства Тройственного Союза обязывали Австрию выступить против Франции в случае, если и Россия выступит против Германии, Италию же — независимо от позиции России.

Италия тотчас же после предъявления Сербии ультиматума потребовала, сославшись на союзный договор, компенсаций — даже (в согласии со статьей 7 союзного договора) в случае временной оккупации сербской территории. Берхтольд возразил, что занятие Додеканеза итальянцами во время триполитанской войны лишает Италию права требовать особой компенсации (Италия имела в виду триентский округ). Старания Берлина склонить к уступчивости Вену не имели успеха вплоть до І/VIII, когда, под влиянием известий о русской мобилизации, Берхтольд согласился выполнить статью 7 Тройственного союзного договора без ограничений. Однако, в тот же день итальянский совет министров принял решение о нейтралитете Италии, о чем немедленно извещено было французское правительство. Итальянский посол в Берлине отказался от передачи этого сообщения германскому правительству. Позиция Италии определилась, главным образом, позицией Англии, точно также, как пример Италии оказал громадное влияние на решение румынского правительства так же занять выжидательное положение. Нейтралитет Италии сделал возможным сосредоточение всех французских сил против Германии. 6/VIII Сербия официально присоединилась к англо-франко-русско-бельгийскому союзу, 9/VIII — Черногория, 23/VIII — Япония. На решение последней повлияло действие союзного договора с Англией и предстоявшее унаследование всех прав и интересов Германии в Китае, с перспективой полной свободы действий в отношении Китая. Японский ультиматум Германии об очищении Киао-Чжоу — 15/VIII, с недельным сроком; 23/VIII Япония объявила войну. Этой свободой она и воспользовалась после захвата Циндао, для предъявления Китаю в 1915 году «21 требования», спор о которых после присоединения к державам Антанты и Китая перешел на решение парижской мирной конференции. Присоединение Китая совершилось под решающим давлением Соединенных Штатов, 14/VIII-1917 года.

5 сентября 1914 года в Лондоне было подписано англо-франко-русское союзное соглашение о не заключении сепаратного мира и о совместном предварительном между собой обсуждении условий мира. Япония присоединилась к этой декларации лишь 5 сентября 1915 года, Италия — 30 ноября 1915 года. Первоначально цели войны определялись лишь речами политических деятелей и прессой. Асквит 9 ноября 1914 года обозначил английскими целями — восстановление и вознаграждение Бельгии, тоже и безопасность Франции, защиту прав малых народов, уничтожение военной гегемонии Пруссии. С французской стороны — возвращение Эльзас-Лотарингии и гарантия безопасности от нового нападения Германии. С русской (царский манифест) — никаких завоевательных целей, защита достоинства и целости государства, но после вступления в войну Турции — осуществление «исторических заветов» в области Черного моря, в русской же прессе — защита демократий Сербии, Бельгии и Франции, Проливы, Царьград, святая София, Армения, великодержавная политика. С германской стороны — прорыв коалиции, удушающей политически и экономически Германию; борьба против варварской деспотической России, обеспечение великого будущего Германии; военная пропаганда и пресса защищали аннексионистские планы на западе и, в особенности, на востоке, предусматривая расчленение России. С австрийской стороны — спасение достоинства и целости государства. Русская (до выступления Турции) и австрийская программы отражали критическое внутреннее положение обоих империй.

Позиция нейтральных стран определялась огромными преимуществами нейтралитета над риском и бедствиями войны с весьма проблематичными результатами ее. Нейтралитет Голландии был необходим для нее, ибо в Европе она была беззащитна против Германии, а в колониях — против Англии, и был выгоден для Антанты, так как сокращал Германии доступ к морю. Португалия («Pawn of England») — английская полуколония, над которой вдобавок тяготело перед войной англо-германское соглашение об эвентуальном разделе ее колоний, — покорно подчинилась указаниям из Лондона и объявила войну Германии 9/III-1916 года. В Греции боролись две тенденции: антантофильская (Венизелос) и партия нейтралитета, к которой примкнул двор (см. статью «Греция»). Болгария выжидала выяснения шансов на победу обеих сторон, имея в виду ликвидацию Бухарестского мира 10 августа 1913 года.

Русские правительственные круги исходили из уверенности, что при участии Англии на стороне Франции и России Германия будет уничтожена в несколько недель, — об этом свидетельствуют протоколы государственных совещаний по ближневосточным делам, — но военные верхи твердо установили, что со стороны России требуется напряжение всех сил (безо всякого остатка для выполнения других задач) на германо-австрийском фронте. Поэтому имелось в виду, в согласии с военными интересами союзников, удержать Турцию в состоянии нейтралитета, хотя главной дипломатической целью оставались выгоды за счет ее — в Проливах и восточной Анатолии. Обеспечением этих выгод являлось недопущение Турции в группировку держав Антанты и предстоящая (после разгрома Германии и Австрии) полная изоляция Турции. В самом начале войны в Англии были реквизированы 2 турецких броненосца, выстроенные на средства, собранные по национальной подписке. 9/VIII прибыли к Дарданеллам «Гебен» и «Бреслау», пропущенные английским средиземным флотом при не вполне выясненных обстоятельствах. Уже в самом начале августа Турция подписала союзный договор с Германией, оставшийся совершенно неизвестным дипломатии Антанты, продолжавшей переговоры с Турцией о сохранении ею нейтралитета на основе гарантий ее территориальной целости. Все участники переговоров, конечно, вполне отдавали себе отчет в «растяжимости» (выражение Грея) таких понятий, как «турецкий суверенитет» или территориальная целость. Накануне выступления Турции Энвер предлагал России оборонительный и наступательный союз с предоставлением турецкой армии в распоряжение России, — предложение, к которому отнеслись с величайшей серьезностью русский посол Гирс и военный агент генерал Леонтьев, но обойденное Сазоновым. Неподготовленность Турции к войне была такова, что она считала себя беззащитной, немцы же «несоюзоспособной». Подготовка ее еще далеко не была заключена, когда западный фронт застыл у Ипра, германское наступление на Варшаву было отбито, но подготовлялось наступление в Сербии. 28 октября адмирал Сушон отплыл в Черное море, 29-30 напал на русское побережье. Этому предшествовала английская блокада турецкого флота и закрытие Проливов. Подавленное настроение русских патриотических кругов значительно повысилось, так как оказавшаяся небывало тяжкой и трудной борьба получила, наконец, осязательную и, как большинство верило, осуществимую цель. 2 ноября Россия объявила войну Турции. 1/ІХ английский и французский послы покинули Константинополь. 3/ІХ английский адмирал Карден обстрелял наружные форты Дарданелл. Еще 27/Х английский отряд отступил перед турецким в Эль-Арише, — турецкое наступление на Суэц и Египет стало вполне реальной угрозой, и в отношении Турции англичане определили ближайшей военной целью борьбу за Египет, Суэцкий канал, Персидский залив и Индию. 17/ХII англичане объявили протекторат над Египтом и на другой день низложили хедива Аббаса II и посадили на его место дядю его Гуссейна. 24/ХII они признали французский протекторат над Марокко. Русское наступление на турецком фронте отвлекло турецкие силы от широкой операции против Египта. Той же цели, с английской точки зрения, должна была служить и Дарданельская операция. Русское командование не просило о ней, и русская дипломатия была крайне встревожена возможностью занятия Константинополя англичанами вместе с греками, которых англичане в противовес России стремились привлечь к участию в Дарданельской экспедиции. Против этого участия решительно восставал Сазонов, добиваясь в ставке посылки русского десантного отряда. Однако, ставка не считала возможным и осуществимым участие России в этой операции, а генерал Алексеев пытался даже провести, на основе успехов на турецком фронте, мысль о сепаратном мире с Турцией ценой отказа от Константинополя, ввиду выяснившейся величайшей трудности довести до успешного конца войну на главных фронтах, где противник занимал уже обширные территории русской империи. Мысль эта успеха не имела. Помимо чисто военных мер, англичане пустили в ход все средства для поднятия восстания арабов против оттоманского правительства. С этой целью заключались тайные (и для союзников) договоры с арабскими вождями, обещавшие арабам полную независимость и государственное объединение в этнографических границах. Шериф Мекки, Гуссейн, поднял восстание с английской помощью в июне 1916 года, в ноябре же был провозглашен и признан державами Антанты королем Хиджаса (Геджаса). Не допуская русское командование использовать персидскую территорию для военных действий против турок, английское правительство вместе с французским уже имело в виду использование греческой территории для действий на Балканах. При таких условиях русское правительство озаботилось закреплением признания союзниками прав его на Константинополь, и Проливы, путем предъявления Англии и Франции меморандума 4 марта 1915 года, формулировавшего пожелание включить в состав Российской империи город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, Южную Фракию до линии Энос-Мидия, а также (по стратегической необходимости) часть азиатского побережья между Босфором, рекой Сакария и подлежащим определению пунктом на берегу Исмидского залива, острова Мраморного моря, Имброс и Тенедос. Взамен Россия обязывалась поддержать еще неизвестные ей планы Англии и Франции в отношении как других областей Турции, так и «в иных местах». Ответ Англии на это заявление был дан меморандумом 12 марта 1915 года. «В случае, если война будет доведена до успешного конца» и если будут осуществлены пожелания Англии и Франции (все еще неизвестные) как в Оттоманской империи, так и в других местах, Англия «согласится на изложенное» в русском меморандуме 4 марта. В дополнение к этому Англия потребовала установления в Константинополе порто-франко, обеспечения свободы торгового плавания в Проливах, согласия России на участие греков в Дарданельской операции и обязательства «рассеять опасения» Болгарии и Румынии по поводу невыгодности для них перехода Проливов в руки России, с обещанием им широких компенсаций, в случае их вступления в войну, оставления мусульманских святых мест и Аравии под «независимым» мусульманским владычеством; наконец, не предрешая объема будущих пожеланий, Англия потребовала присоединения «нейтральной», по соглашению 1907 года, сферы в Персии к английской сфере влияния. Сазонов ответил на все это согласием и стал усиленно добиваться и от Франции письменного согласия на свой меморандум 4-го марта. Французское правительство оттягивало, при помощи всяких отговорок, подписание соответствующего документа, пока выяснившийся ход Дарданельской операции не придал всему вопросу о русских притязаниях неопределенность отдаленного и сомнительного будущего. Лишь 10 апреля французское правительство выразило свое согласие на меморандум 4 марта «при условии, что война будет доведена до победного конца и в случае осуществления Францией и Англией их планов на Востоке, равно как и в других местах». Италия присоединилась к соглашению о Константинополе и Проливах 2 декабря 1916 года с теми же оговорками.

Лишь в марте 1915 года австро-венгерское правительство согласилось уступить Трентино Италии, которая закончила уже переговоры с Англией и Францией и 26 апреля подписала в Лондоне секретный договор с союзниками, гарантировавший ей сверх Трентино цизальпинский Тироль, Истрию с Горицей, и Градиской, Триест, Полу (без Фиуме), прибережные острова, Далматинское побережье(включая Зару и Себенико) с островами, Валону с островом Сасено и протекторат над центральной Албанией (остальная часть ее предназначалась Сербии, Черногории и Греции), острова Додеканез, компенсации в Африке (в Эритрее, Сомали и Ливии), Адалию (при разделе Азиатской Турции). Часть Далматинского побережья предполагалось нейтрализовать, остальную передать Хорватии, Сербии и Черногории. 3 мая 1915 года Италия денонсировала союзный договор с Германией и Австро-Венгрией. Получивши от Англии гарантию займа в 50 миллионов фунтов стерлингов на лондонском рынке, 23 мая Италия объявила войну Австро-Венгрии, 22 августа — Турции, 19 октября — Болгарии и 30 ноября того же (1915) года присоединилась к Лондонскому соглашению от 5 сентября 1914 года о не заключении сепаратного мира. Германии Италия объявила воину лишь 27 августа 1916 года, в виду непризнания ее полноправной союзницей Англией, Францией и особенно Россией, с начала — до фактического ее вступления в войну, а затем — до разрыва с Германией.

Переговоры России с Румынией о выступлении последней начались с первых дней войны, на основе обещания румынам Трансильвании в случае немедленного выступления. 1 октября 1914 года состоялось соглашение Сазонов-Диаманди, по которому Румынии, кроме Трансильвании, предоставлялась часть Буковины, от румын же требовался только благожелательный нейтралитет, в виду полной небоеспособности их армии. Союзное соглашение с Румынией подписано было лишь 17 августа 1916 года после неудачных попыток в октябре 1915 года побудить Румынию, в виду выступления Болгарии, выступить на помощь Сербии и после безрезультатных переговоров о пропуске через Румынию 7-ой армии Щербачева для той же цели. Союзный договор предоставлял Румынии Трансильванию, Банат, значительную часть Венгрии и Буковины (до Прута), — по английской оценке «этнологически наиболее несправедливый из всех тайных договоров, заключенных во время войны» («History of the Peace Conference», р. 184). Юридически этот договор был аннулирован сепаратным миром, заключенным Румынией в Бухаресте в мае 1917 года. По соглашению с генералом Саррайлем (командующий в Салониках), румыны выступили 7 сентября 1916 года, но не против болгар, как было условлено, а в трансильванском направлении, что повлекло за собой необходимость посылки русского экспедиционного корпуса в помощь румынам в Добруджу. Распространившиеся в свое время слухи о происходивших при Штюрмере между Петроградом и Веной переговорах о сепаратном мире, будто бы за счет Румынии, до сих пор документального подтверждения не получили. Германия объявила Румынии войну также 28 августа 1916 года, Турция и Болгария — 30 августа 1916 года. Бухарест был занят австро-германцами в декабре 1910 года.

Болгария после неуспеха Дарданельской операции заключила 17 июля 1915 года союзный договор с центральными державами о выступлении, выговоривши в свою пользу «сербскую» Македонию, Албанский Эпир и эвентуально — границу по Марице с Адрианополем. 8 октября началось наступление в Сербии Макензена, 14 октября болгары напали на сербов, 16 октября Англия и Франция объявили войну Болгарии, 17 октября — Россия и 19 октября — Италия.

После разгрома Сербии и Румынии, Германия сделала попытку поставить вопрос о начале мирных переговоров в октябре 1916 года письмом Вильгельма Бетманну и 12 декабря 1916 года — нотой президенту Соединенных Штатов Вильсону и папскому престолу о готовности к приемлемому миру. Согласованный ответ держав Антанты (29 декабря) не признал в этих заявлениях ни искреннего желания мира, ни конкретного содержания и объявил их преступным маневром, рассчитанным на распространение ложных представлений о германских намерениях. Тем не менее, Вильсон обратился к обеим сторонам с предложением выяснить действительные цели войны. Германия первая ответила 26 декабря выражением готовности вступить в переговоры с противником на конференции в нейтральной стране; Антанта формулировала 10 января 1917 года свои цели: восстановление и вознаграждение Бельгии, Сербии, Черногории, эвакуация и восстановление французских, русских и румынских территорий, освобождение от национального гнета итальянцев, югославян, румын, чехословаков, то есть раздел Австро-Венгрии, прекращение «турецкой тирании» и окончательное изгнание турок из Европы. Англия отдельно выступила затем 13 января, в лице Бальфура, с формулировкой трех условий прочности будущего мира: 1) устранение причин международных конфликтов, 2) осуждение целей и действий своих правительств народами центральных империй, 3) международная гарантия и санкция против нарушителей мира. На этом основании Бальфур получил наименование «автора вильсоновской политики».

Между тем, действительные военные цели держав Антанты получили весной и летом 1916 года дополнительное определение в тайном соглашении о разделе Азиатской Турции. В связи с тройственным соглашением о Константинополе — Проливах, и двойственным — о Персии (России с Англией), начались переговоры между русским и французским правительствами о Сирии, Киликии и Палестине и между русским и английским правительствами об Аравии и Палестине. Общие переговоры Англии и Франции с Россией о разделе Азиатской Турции происходили в марте-апреле 1916 года в Петрограде, при участии в них особой англо-французской миссии — М. Сайкса и Ж. Пико. Соглашение о разделе Азиатской Турции составилось из трех отдельных соглашений: франко-русского от 26 апреля 1916 года, англо-французского от 15 мая 1916 года и англо-русского соглашения (дата ниже). По первому из них (обмен нотами Сазонов-Палеолог), Россия аннексирует вилайеты Эрзерума, Трапезонда, Вана и Битлиса, взамен чего Франция получает прилежащую территорию между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Зарой и Харпутом, а, начиная от пограничной с русской зоной области Мергевера, остальная часть бывшей оттоманской территории отходит к «независимому» арабскому государству. По соглашению обеих сторон с Англией, это «независимое» государство (или «федерация арабских государств») бралось под покровительство всех трех держав; к северу от него — зона французского влияния, к югу — британского; Палестина — под международным управлением; Франция, сверх того, получит Сирию и Киликию, Англия — южную часть Месопотамии и порты Кайфа и Акра. Нота Бенкендорфа, в ответ на английский меморандум 30 мая, принимавшая английские условия (гарантии британских интересов) аннексии Россией указанных выше областей, вручена была Грею 16-го сентября 1916 года. Она была задним числом датирована 1-го сентября нового стиля, в виду, с одной стороны, сообщения Италии состоявшихся ранее соглашений и, с другой — предшествовавших заявлений (после 1-го сентября) итальянцам, что вопросы о Малой Азии уже решены между тремя союзниками. Италия потребовала в свою пользу вилайеты Конии, Айдина (со Смирной) и Аданы. Русское Временное правительство было отстранено от участия в англо-франко-итальянской конференции, происходившей в апреле в Савойе (Рибо, Ллойд-Джордж, Соннино), причем ему заявлялось, что помимо него вопрос не будет решен, и что в Савойе (С. Жан де Мориен) дело ограничилось обменом мнений по малоазиатскому и греческому вопросам. В августе 1917 года состоялся секретный обмен нот между Лондоном и Парижем, с одной стороны, и Римом, с другой; Италия получала Смирну (против чего особенно восставала Англия и русская дипломатия), с обязательством учредить там для Англии и Франции порто-франко, и всю южную треть малоазиатского полуострова между морем, Смирнской областью, Ушаком, Актеиром, Кайсарией и Тавром, а также порто-франко в портах французской зоны, Мерсина и Александретта. Еще 9-го июня 1916 года была провозглашена независимость Аравии. 11 марта (26 февраля) 1917 года генерал Мод занял Багдад, генерал Баратов занял Керманшах и Хамадан на персидской территории, и 12 апреля (20 марта) 1917 года английские и русские отряды встретились в Кизил-Рабате. Турецкий фронт в Палестине был прорван в октябре 1917 года. 7 ноября генерал Алленби занял Газу и двинулся к Дамаску, занимая по пути Яффу, Иерусалим (8 декабря).

Внутреннее положение Австро-Венгрии в это время было крайне тяжело во всех отношениях, внешним выражением чего явилось убийство премьера Штюрка (27/Х) и последующая смена 3 премьеров в течение декабря 1916 года. В апреле 1917 года, во время гамбургского свидания германского и австрийского императоров, австро-венгерский министр иностранных дел Чернин убеждал Вильгельма отказаться от Эльзас-Лотарингии, предлагая ему, в виде компенсации, Польшу (с Галицией). Состоявшееся в мае 1917 года Крейцнахское соглашение, насколько известно, предусматривало отказ Австрии от кондоминиума в Польше, взамен значительных приобретений на Балканах и в Румынии. Положение Германии определялось потерей колоний, бездействием флота после ютландского сражения, блокадой, подготовкой отступления на западном фронте на линию Гинденбурга. 5/ХІ-1916 года Германия объявила русскую Польшу независимой, на что русское правительство ответило контрманифестом 15/ХІ. По делам Дальнего Востока в 1916 году (3-го июля) состоялся секретный (и от союзников) русско-японский договор о совместной защите китайских территорий против третьей державы, враждебной России или Японии; в январе-феврале 1917 года державы Антанты секретным соглашением с Японией признали притязания Японии, основанные на ультиматуме 7/V-1915 года (21 требование) и ответе пекинского правительства.

Еще 14 сентября 1914 года в совещании Палеолога и Бьюкенена с Сазоновым были предварительно и неофициально формулированы следующие цели войны: 1) уничтожение «германской мощи» и ликвидация «притязаний» Германии на военное и политическое господство, 2) территориальные изменения в центральной Европе по национальному принципу, 3) аннексия Россией нижнего течения Немана и восточной Галиции и образование польского королевства из восточной Познани, Силезии и западной Галиции, 4) аннексия Францией Эльзас-Лотарингии, части (по ее усмотрению) Рейнской Пруссии и Палатината, 5) «значительное увеличение» Бельгии за счет Германии, 6) возвращение Шлезвиг-Гольштинии Дании, 7) восстановление ганноверского королевства, 8) преобразование Австро-Венгрии в триединую монархию (Австро-Чешско-Венгерскую), 9) аннексия Сербией Боснии, Герцеговины, Далмации и северной Албании, 10) компенсация Болгарии в Македонии, 11) аннексия Грецией южной Албании, с передачей Валлоны — Италии, 12) раздел германских колоний между Англией, Францией и Японией, 13) уплата контрибуции Германией и Австро-Венгрией. В январе 1917 года в Петрограде первый уполномоченный Франции на союзнической конференции, Думерг, сообщил о желании Франции обеспечить себе возвращение Эльзас-Лотарингии и особое положение в долине реки Саар, а равно отделение от Германии ее за-рейнских областей и устройство последних «на особых началах», с установлением «стратегической границы» по Рейну. Министр иностранных дел Покровский ответил на это напоминанием заявления Сазонова в феврале 1916 года, что «предоставляя Франции и Англии полную свободу в определении западных границ Германии, Россия рассчитывает, что союзники предоставят ей равную свободу в ее разграничении с Германией и Австро-Венгрией». После этого 3-го февраля Думерг договорился по этому вопросу с Николаем II в Петрограде, во время союзнической конференции. Палеолог известил нотой от 14 февраля Покровского о французских пожеланиях — возвращение Эльзас-Лотарингии, установление французских границ по усмотрению Франции, со включением всего лотарингского железорудного бассейна и всего угольного бассейна реки Саара, полное отделение от Германии прочих земель по левому берегу Рейна, с автономным их устройством, нейтрализацией и оккупацией французскими войсками до выполнения всех требований и гарантий мирного договора; Покровский в тот же день ответил Палеологу нотой о согласии России на эти предположения. В виду получения этого ответа, французское правительство уклонилось от проектированного и уже приготовленного к подписанию соглашения о взаимной поддержке Франции и России при окончательном разграничении их с Германией; отказ этот имел, главным образом, целью лишить Россию свободы действий в отношении Польши и будущих ее границ.

30 марта русское Временное правительство провозгласило независимость  Польши. 12 мая петроградский Совет предложил созыв международного социалистического конгресса в Стокгольме. 10-го апреля в Петрограде декларирован принцип отказа от аннексий и контрибуций, 15-го апреля — нежелание сепаратного мира, 30-го мая Совет предложил союзникам определить цели войны. 16-17 июля — «мирное вооруженное» выступление в Петрограде и наступление Корнилова-Керенского в Галиции, закончившееся отступлением и прорывом русского фронта. В сентябре германцы заняли Ригу. Однако, влияние русской революции в Австро-Венгрии и в Германии сказывалось уже решающим образом. Чернин указывал в конце марта (27) Бетманн-Гольвегу на необходимость мира и пытался войти в контакт с Временным правительством в апреле; 30 мая, впервые за время войны, созван был рейхсрат, в котором Чернин сделал заявление о готовности к миру. По свидетельству Людендорфа, и Бетманн и Чернин испытывали «ужас» перед русской революцией.

После потопления в мае 1915 года «Лузитании» и в марте 1916 года «Суссекса», Соединенные Штаты нотой Лансинга от 18 апреля 1916 года пригрозили Германии разрывом дипломатических сношений. 4 мая 1916 года Германия ответила на эту угрозу смягчением подводной войны. Однако, снабжение союзников из Америки всем тем, в чем блокированная Германия терпела недостаток, ставило ее в безвыходное положение. С другой стороны, позиция Америки была уже предопределена громадными экономическими интересами, связавшими ее за время войны с державами Антанты. 9 января 1917 года вновь восторжествовала тирпицевская идея неограниченной подводной войны, рассчитанной на согласие Англии на мир не позже, чем в течение 6 месяцев, то есть раньше, чем неизбежное выступление Америки даст себя почувствовать на европейских фронтах. 31 января Германия известила Соединенные Штаты об аннулировании своей декларации 4 мая 1916 года и объявила с 1 февраля 1917 года неограниченную подводную войну. Через два дня Соединенные Штаты прервали дипломатические сношения с Германией. Американское правительство опубликовало перехваченную германскую ноту (от 19 января) мексиканскому правительству с предложением выступить против Соединенных Штатов и с обещанием возвращения Мексике Техаса, Новой Мексики и Аризоны. 4 апреля сенат высказался за войну (82 против 6), 5 апреля — конгресс (373 против 50). 6 апреля Соединенные Штаты объявили Германии войну; с Австро-Венгрией и Турцией были лишь прерваны 13 апреля дипломатические сношения. Австро-Венгрии Соединенные Штаты объявили войну 4 декабря. Вслед за Соединенными Штатами объявили войну Германии зависимые и полузависимые от Соединенных Штатов государства: Куба — 7 апреля, Панама — 8 апреля, Бразилия прервала сношения 11 апреля, объявила войну — 26 октября, Гватемала — 27 апреля, Гондурас — 17 мая, Никарагуа — 19 мая, Гаити — 15 июня, Коста-Рика — 23 сентября, Перу — 6 октября, Уругвай — 7 октября, Экуадор — 9 декабря. Аргентина ограничилась благожелательным нейтралитетом (11 апреля), Чили и Венесуэла — простым нейтралитетом. Либерия объявила войну 7 августа, Сиам — 22 июля. После тяжелой борьбы за нейтралитет, под давлением Соединенных Штатов, Китай также объявил войну Германии — 14 августа. 9 июня 1917 года Вильсон ответил на русское воззвание о выяснении целей войны декларацией: самоопределение народов, мир без аннексий и контрибуций, но с репарациями.

6-го июля Эрцбергер начал кампанию за компромиссный мир, разоблачая в то же время безрезультатность подводной войны. 11 июля Вильгельм обещал Пруссии всеобщее избирательное право. 19 июля рейхстаг вотировал (214 голосов против 116) согласие на мир без аннексий и контрибуций. 1-е августа — посредническое выступление Ватикана. 6 ноября съезд Советов обратился к союзникам с предложением общего мира, 7 ноября совершилась советская революция в Петрограде. 22 ноября началось опубликование тайных договоров в Петрограде. 27 ноября Германия согласилась на перемирие на русском фронте, под условием не перевозить войска на западный фронт. 22 декабря начались мирные переговоры в Брест-Литовске.

8 января 1918 года Вильсон обнародовал «14 пунктов», формулировавших условия справедливого и прочного мира: 1) о всеобщем отказе от тайных договоров, соглашений и союзов и о принятии всеми государствами на будущее время принципа открытой, публичной, гласной дипломатии, 2) о свободе морей (за исключением территориальных вод) и мореплавания как в мирное, так и в военное время, 3) принцип равноправия всех государств в торговых отношениях на всем земном шаре, 4) сокращение вооружения до минимума, гарантирующего внутреннюю безопасность, 5) международная охрана интересов населения колониальных стран, 6) освобождение от оккупации территорий России, обеспечение и содействие ее самостоятельному национальному развитию, 7) восстановление Бельгии, 8) восстановление северной Франции и возвращение Эльзас-Лотарингии Германией, 9) исправление по национальному признаку итальянских границ, 10) самоопределение и независимость народов Австро-Венгрии, 11) восстановление Румынии, Сербии, Черногории; выход Сербии к морю; самоопределение  балканских народов; международная гарантия их самостоятельности, 12) самостоятельность турецкой оттоманской империи, освобождение других подвластных ей национальностей, международный контроль и полная свобода плавания в Дарданеллах и Босфоре, 13) создание Польши в этнографически бесспорных пределах, с выходом к морю и под международной гарантией, 14) договор об объединении всех народов для взаимного обеспечения мира и прав малых народов. В Берлине — стачки и демонстрации с требованием мира и против наступления на западном фронте. 7/II — мирные договоры центральных держав с Финляндией и с Румынией.

2 января советская делегация в Брест-Литовске протестовала против германской интерпретации принципа «самоопределения» при продолжающейся военной оккупации и предложила перенести переговоры в Стокгольм, с целью освободить от германской цензуры информацию о переговорах. В этот же день появилась в Бресте «украинская делегация». 9/II — мир Рады с центральными державами и соглашение между ними об интервенции. 10/II — прокламация Троцкого к германской армии, объясняющая положение «ни война, ни мир». 13/II Германия денонсировала перемирие и 18/II возобновила наступление, приступивши к оккупации Украины. 3/III — подписание Брест-Литовского мира. 11/III — ратификация его съездом Советов после трехдневных дебатов. Важнейшие территориальные условия — Прибалтика в фактическом распоряжении Германии, признание мирного договора с Радой от 9/II, отказ в пользу Турции от Карса, Ардагана и Батума. Сверх того, Германия потребовала 30-миллиардной контрибуции. 8 марта Троцкий сдал должность народного комиссара по иностранным делам и взялся за организацию Красной армии. Брест-Литовский мир был одобрен в рейхстаге всеми партиями. 24 июня Кюльман заявил, что военных средств недостаточно для достижения мира, 9 июля он вышел в отставку.

11 февраля Вильсон формулировал «4 принципа» мира, 6 апреля — речь его о необходимости применения силы в отношении Германии для утверждения справедливости и права. 22 февраля конференция английской трудовой партии и социалистов в Лондоне приняла резолюцию о «демократическом мире», с возвращением Эльзас-Лотарингии Франции, репарациями, независимостью и выходом к морю Польши, освобождением народов оттоманской империи, нейтрализацией Дарданелл, но с осуждением германских и итальянских аннексионистских притязаний. 21 марта — начало германского наступления на западном фронте, ликвидированного в июле контрнаступлением Фоша. 14 августа коронный совет в Спа решил воспользоваться первой возможностью для заключения мира. 15 августа австрийцы потребовали от Германии реального шага к миру, 30 августа Вена предупредила о неизбежности сепаратного мира. Попытка к миру со стороны Австро-Венгрии была сделана через принца Сикста Бурбона, 15 сентября — первая просьба Австро-Венгрии о мире.

28 сентября 1918 года капитулировала Болгария, обязавшаяся по условиям перемирия в Салониках эвакуировать занятые ею территории, выдать союзникам 90 000 солдат германской XI армии со всей артиллерией и прочим, демобилизовать свою армию, принять военный контроль союзников над собственной страной и т. д. Фердинанд отрекся в пользу сына Бориса от престола. 29 сентября — прорыв «линии Гинденбурга» на западном фронте. Алленби победоносно наступал в Палестине. 27 октября — «Five Particulars» Вильсона — новая декларация о справедливости, беспристрастии, объединении народов, открытой дипломатии и т. д. 30 октября на острове Мудросе было подписано перемирие с Турцией английским адмиралом, командовавшим союзным флотом в Архипелаге, на условиях: пропуска союзного флота в Черное море, занятия фортов на Проливах союзниками, передачи железных дорог в распоряжение союзников. Военное снаряжение было оставлено Турции, — очевидно, в расчете на утилизацию турецкой армии в близком будущем. 18 октября Вильсон ответил на просьбу Австро-Венгрии о мире указанием, что автономия для чехословаков и югославян недостаточна. 29 октября Австро-Венгрия обратилась к союзникам с просьбой о перемирии, каковое было заключено 3 ноября 1918 года на условиях: эвакуация оккупированных территорий, с передачей союзникам железных дорог и стратегических важных пунктов, удаление австрийских войск с французского фронта и германских из Австрии, выдача 50% артиллерии, возвращение всех пленных (без взаимности), выдача всех вспомогательных и портовых судов, 15 субмарин, трех броненосцев, разоружение остальных военных судов и т. д. Еще 28 октября в Праге была провозглашена независимая чехословацкая республика, Хорватия присоединилась к Сербии, Краков был занят поляками.

В Германии 27 сентября вышел в отставку весь кабинет Гертлинга. Вильгельм объявил об образовании парламентского правительства (принца Максимилиана Баденского), Людендорф и Гинденбург заявили Вильгельму, что продолжение войны, в виду начинающейся революции, невозможно. 4 октября германское правительство обратилось к Вильсону с заявлением о согласии на мир на основе «14 пунктов». 8 и 14 октября Вильсон требовал подчинения всем его условиям мира, эвакуации всех занятых немцами территорий, прекращения подводной войны, гарантий против прусского милитаризма, изменения германской конституции. 23 октября он потребовал, в качестве условия открытия мирных переговоров с Германией, преобразования ее в республику. 27 октября вышел в отставку Людендорф; в тот же день — просьба Германии о перемирии. 28 октября восстал германский флот. 5 ноября Вильсон от имени союзников согласился на переговоры о перемирии.

8 ноября в главную квартиру маршала Фоша прибыла германская делегация, с Эрцбергером во главе. Ей были продиктованы условия перемирия, с требованием ответа через 72 часа; одновременно Фош отдал по всему фронту приказ о наступлении с наивозможно большей быстротой, не задерживаясь и не заботясь о закреплении продвижения. В Германии вспыхнула революция, Вильгельм отрекся от власти и бежал в Голландию. 11 ноября в вагоне Фоша было подписано перемирие; Германия обязалась эвакуировать в двухнедельный срок Бельгию, Францию, Люксембург и Эльзас-Лотарингию, сдать союзникам 5 000 орудий, 25 000 пулеметов, 3 000 минометов, 1 700 аэропланов; в месячный срок союзникам предоставлялось оккупировать левый берег Рейна и подступы с укреплениями на правом берегу (оккупация — за счет Германии); в течение 36 дней подлежали сдаче 150 000 вагонов, 5 000 локомотивов, 5 000 грузовиков; германские войска выводятся из России, Австро-Венгрии, Румынии; аннулируются Брест-Литовский и Бухарестский договоры (аннулированные германской революцией); Германия очищает восточную Африку, признает себя обязанной возместить ущерб, причиненный ею при военной оккупации, а также вернуть бельгийские ценности и выдать победителям русское и румынское золото; выдает все подводные лодки, 6 эскадренных крейсеров, 10 броненосцев, 56 истребителей, а остальные суда разоружает, оставляя в германских портах (добиваясь смягчения этих условий перемирия, германская делегация ссылалась на необходимость борьбы с большевизмом). Блокада Германии остается в силе и после подписания перемирия; срок перемирия — 36 дней (троекратно возобновлялся). «Взамен» невыполняемого требования сдачи в недельный срок железнодорожного подвижного состава, дополнительно Германия согласилась на оккупацию союзниками Рурского бассейна, выдачу сельскохозяйственных машин, передачу союзникам торгового флота и очищение Познани. Во Франции не было недостатка в людях, находивших эти условия слишком мягкими; так, Ганото требовал (и Фош этому сочувствовал) заключения перемирия с отдельными немецкими государствами, то есть раздробления Германии на мелкие государства, самостоятельно существовавшие до союзного германского объединения, а также оккупации западной Германии (до Эльбы).

Парижская конференция. 13 января 1919 года в Париже открылась мирная конференция без участия Германии, при участии представителей Соединенных Штатов, Франции, Италии, Японии, Англии (по 5 делегатов), британских доминионов (с «независимым» Геджасом — они дали еще 12 британских делегатов), Бельгии, Боливии, Бразилии, Гаити, Гватемалы, Гондураса, Греции, Китая, Кубы, Либерии, Никарагуа, Панамы, Перу, Польши, Португалии, Румынии, королевства Сербов, Хорватов и Словенов, Сиама, Уругвая, Чехословакии, Эквадора. Для делового обсуждения вопросов образован был «совет десяти» — Клемансо (Франция), Ллойд-Джордж (Великобритания), Вильсон (Соединенные Штаты), Орландо (Италия), Гейманс (Бельгия), Венизелос (Греция), Братиану (Румыния), Пашич и Трумбич (королевство сербов, хорватов и словенцев), Масарик (Чехословакия). Действительно же решающей инстанцией стал совет «четырех» («big four»): Клемансо, Ллойд-Джордж, Вильсон, Орландо, причем положение Орландо было мало авторитетно и очень затруднительно; «тройка» пользовалась английским языком, которого он не знал. 25-го февраля Франция потребовала создания буферного государства под французским протекторатом из германской территории по левую сторону Рейна (7 миллионов немцев), с оккупацией предмостных укреплений на правом берегу. Вильсон и Ллойд-Джордж восстали против, этого. Клемансо согласился на замену этой «гарантии» договором о военном оборонительном союзе Франции с Англией и Соединенными Штатами, который и был подписан 28-го июня 1919 года, но не был ратифицирован ни Англией, ни Соединенными Штатами. Лишь в 1924 году при кабинете Макдональда был подписан гарантийный женевский протокол Лиги Наций, но и его отказалось ратифицировать правительство Болдуина. В настоящее время (март 1925 года) обсуждается вопрос об англо-франко-бельгийском оборонительном союзе, а также об общем гарантийном договоре при участии Германии.

Парижские совещания «тройки», «четверки» и «пятерки» (с добавлением Японии) происходили не только в совершенной тайне от прочих участников конференции, но и без протоколов. Принцип, положенный в основу мирных условий — признание Германии всецело и единственно ответственной и виновной за войну, а потому обязанной искупить эту свою вину безропотным преклонением перед волей судей-победителей. Во всяком случае, дело шло не о договоре, а о приговоре. Против этого принципа, оправдывавшего карательный характер приговора, германская делегация (во главе с графом Брокдорф-Ранцау, ныне посол в Москве) протестовала нотами от 13 и 24 мая, заявивши, что с точки зрения самих победителей за империю Гогенцоллернов не ответственна германская республика, и что германский народ «требует доказательств», что он виновен во всех бедствиях войны. Этот вопрос о вине и ответственности за возникновение войны с этого момента приобрел особое значение. Опубликование документов бывшего российского министерства иностранных дел (в особенности «Материалы к истории франко-русских отношений 1910-1914 годов» в Москве, в 1922 году, во французском издании «Livre Noir», а также перехватывавшиеся германской агентурой с 1909 года в лондонском российском посольстве документы дипломатической корреспонденции, в издании бывшего секретаря этого посольства, В. Siebert, под названием Diplomatische Aktenstücke zur Geschichte der Ententepolitik der Vorkriegsjahre. Berlin, 1921) дали основной материал для установления коллективной ответственности европейских правительств за войну и для подтверждения тезиса об империалистических корнях и источниках возникновения войны. Этот тезис, выдвинутый Октябрьской революцией, был немедленно после поражения усвоен в Германии и в Австро-Венгрии и постепенно проникал в оппозиционные круги английских и итальянских политических деятелей. Официальная английская история войны (Ward, Gooch и др.) окончательно отказалась от поддерживаемого Францией тезиса единоличной германской ответственности и вины, наконец, и во Франции, помимо коммунистической партии, против этого тезиса выступает все больше оппонентов и критиков. В настоящее время литература по этому вопросу необъятно обширна и непрерывно обогащается новыми исследованиями и документальными изданиями первостепенного для истории значения.

Германская делегация не возражала против возвращения Эльзас-Лотарингии, но отстаивала Саарский бассейн, Эйпен, Мальмеди, Моренэ, протестовала против экономического удушения германского народа и 16 июня покинула Версаль, где происходили переговоры с нею. Союзники предъявили ультиматум о принятии условий мирного договора в 7 дней. Правительство Шейдемана подало в отставку. Новый кабинет Бауэра представил вопрос на решение Национального Собрания в Веймаре, которое и решило принять договор, с оговорками морального значения — об ответственности за войну, о суде над «военными преступниками», об уступке насилию и т. д., вызвавшими резкую отповедь в новой союзной ноте. Договор был подписан в той самой версальской зале, где была провозглашена 50 лет перед этим германская империя, и где был решен тогда в обратном смысле вопрос об Эльзас-Лотарингии. 10-го января 1920 года состоялся обмен ратификациями в Париже. От подписания версальского трактата отказался Китай, не ратифицировали — Соединенные Штаты, Геджас и Экуадор.

Версальский договор. Версальский договор состоит из: вступления (перечень участников и делегатов), I — договор о Лиге Наций, II — территориальные границы Германии, III — политические постановления в отношении Европы, IV — о колониальных интересах и правах Германии, V — военные (сухопутные, морские и воздушные) постановления, VI — о военнопленных и могилах, VII — о преступниках войны, VIII — о репарациях, IX — финансовые постановления, Х — экономические постановления, XI — о воздухоплавании, XII — о морском, речном и железнодорожном транспорте, XIII — о труде, XIV — о гарантии, XV—разные постановления.

Бельгия получила (ст. 32 и 33) прилегающие к ней округи Моренэ, Эйпен и Мальмеди, перестала быть нейтральным государством и заключила 7-го сентября 1920 года военно-союзный договор с Францией, а в 1921 году — с Англией. В Люксембурге Германия лишилась прежних прав (таможенный и железнодорожный союз), и он также перестал быть нейтральным, войдя вместе с тем в таможенный союз с Бельгией.

Франция получила Эльзас и Лотарингию со всеми имперскими имуществами, железными дорогами и мостами, а также правами на все промышленные предприятия; целый ряд мер гарантирует эти провинции от укрепления в них германского элемента, подлежащего выселению в Германию, по усмотрению Франции. 45 статья предоставляет Франции возмещение за разрушение северных угольных копей — «в полное и безусловное владение угольные копи Саарского бассейна» (650 000 жителей, из них в 1918 году не более 1 000 французов, ежегодная продукция — 13 миллионов тонн); совет Лиги Наций управляет этой областью через особую правительственную комиссию из пяти членов. Через 15 лет после вступления в силу Версальского договора населению предоставлено будет плебисцитарным порядком решить вопрос, желает ли оно сохранения этого режима, или возвращения к Германии, или присоединения к Франции. Однако, осуществление этого решения будет зависеть от Лиги Наций. Если Германия получит эту область обратно, она должна выкупить у Франции угольные копи по золотой валюте.

Статья 60 обязывает Германию признать «неотчуждаемость» независимости Австрии, с которой она граничит между Швейцарией и Чехословакией: в настоящее время вопрос об объединении Австрии с Германией оживленно дебатируется, в виду того, что Австрия, ставшая чисто немецким государством, неудержимо тяготеет экономически и политически к Германии. Версальский договор допускает это объединение лишь при условии единогласного положительного решения Лиги Наций.

Признавая полную самостоятельность Чехословацкого государства, Германия передала ему небольшую часть Силезии и сдала в аренду на 99 лет портовые участки в Гамбурге и Штетине, с порто-франко для Чехословакии.

Для Шлезвига был предписан плебисцит, после которого (1920 г.) северная часть его отошла к Дании.

Польша приобрела 4 300 000 гектаров германской территории, с населением в 3 миллиона; между прочим, и Верхнюю Силезию (ежегодная угольная продукция — 43 миллиона тонн), в которой, однако, при плебисците (20.III.1920 г.) за Германию подано было 600 000 голосов, а за Польшу — 400 000, вследствие чего совещание союзных послов в Париже (20.Х.1920 г.) оставило Германии северную зону, передавши юго-восточную полякам. В южной части восточной Пруссии в 1920 году состоялся также плебисцит, население подавляющим большинством высказалось за объединение с Германией. Чисто немецкий Данциг объявлен вольным «независимым» городом, передан под покровительство комиссара Лиги Наций, включен в таможенные границы Польши, подчинен ее контролю во всех средствах сообщения, представляется Польшей во внешних сношениях и соединен с Польшей «коридором», отделяющим Восточную Пруссию от Германии. Территорию Мемеля с устьями Немана союзники оставили за собой (ст. 39), но население добилось, при помощи Литвы, соединения с последней (решение совещания послов 16 февраля 1923 года).

Из германских колоний Германии не оставлено ни одной. Того и Камерун взяты в общее управление Англией и Францией, Восточная Африка — Англией, Юго-Западная Африка присоединена к Британской Южной Африке, острова Самоа — к Новой Зеландии, прочие острова Тихого океана взяты: к югу от экватора — Англией, к северу же от экватора — Японией. Остров Яп, после конфликта из-за него между Японией и Соединенными Штатами, по требованию последних был демилитаризован японцами (1922 г.), Киао-Чау и Шандунь были в Версале отданы, несмотря на протест Китая, японцам; на Вашингтонской конференции 1922 года японцы согласились эвакуировать Шандунь. Все германские торговые и промышленные предприятия в Азии и Африке (по германской оценке 30 миллиардов марок) также забраны союзниками. Германия признала протекторат Англии над Египтом и Франции — над Марокко.

В пределах Германии Эльба, Одер, Неман и Дунай объявлены международными и открытыми для всех судов реками, надзор за которыми осуществляется международными комиссиями (по образцу прежней Дунайской). Такая же комиссия учреждена для Рейна; в отношении его Франции предоставлены исключительные права и преимущества.

По статье 227 суд из представителей пяти главных союзных держав должен был судить бывшего кайзера за нарушение международного права и международных договоров, но Голландия в 1920 году отказалась выдать нашедшего в ней убежище Вильгельма II. Военные французские суды до сих пор судят германских офицеров (большей частью, заочно) за преступления, совершенные ими за время войны.

Все соглашения Германии с Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией, Румынией, Россией и частями России, заключенные с 1 августа 1914 года до вступления в силу Версальского договора, аннулированы.

Германия отдала союзникам все торговые суда вместимостью более 1 600 тонн, половину судов вместимостью от 1 000 тонн до 1 600 тонн, четверть более мелких судов, всего 4 000 судов с 5-миллионным тоннажем и пятую часть речного флота. Германия обязалась, сверх, того, строить в течение 5 лет ежегодно на 200 000 тонн суда для союзников. Версальский договор широко применил и конфискацию германской частной собственности; он обязал Германию к одностороннему признанию принципа наибольшего благоприятствования по отношению к победителям.

Далее, Германия обязалась (репарации) доставлять Франции до 20 миллионов тонн угля ежегодно в течение 5 лет и до 8 миллионов тонн в следующие 5 лет, не считая обязательных в течение 10 лет ежегодных 7 миллионов тонн угля Франции, 8 миллионов тонн — Бельгии, от 4¹/₂ до 8¹/₂ миллионов тонн — Италии; общий итог — 45 миллионов тонн угля в год. В 1920 году это количество было сокращено до 24 миллионов тонн. Германия выдала Франции 233 500 голов скота и Бельгии — 137 400. Комиссии репараций, регулирующей платежи, предоставлено и впредь их взыскивать натурой, в том числе 50% химических веществ, имеющихся в Германии, и 25% продукции их до 1925 года.

Сложные и многообразные расчеты по денежным репарациям свелись к следующему: до 1 мая 1921 года Германия должна была заплатить 20 миллиардов марок. Остальная сумма денежных возмещений была определена к 1 мая 1921 года в 132 миллиарда золотом марок, причем Германии было предписано ежегодно платить золотом 2 миллиарда марок и сверх того предоставлять союзникам облагать специальными пошлинами в 26% стоимости вывозимые ею товары. В 1922 году Германия объявила себя неплатежеспособной; несмотря на общее согласие Англии и Франции сократить денежные репарации до 50 миллиардов, междусоюзнические конференции не пришли к соглашению, главным образом, из-за вопроса о предоставлении Германии моратория. В январе 1923 года Франция приступила к оккупации Рурской области (снабжающей Германию углем), в качестве залога уплаты денежных и угольных репараций. «План Дауэса», с предоставлением Германии займа и стабилизацией марки, открыл новые перспективы для действительного взыскания репараций, однако, до сих пор продолжается французская оккупация Кельнской зоны под предлогом невыполнения обязательств Германии по разоружению.

Гарантии Версальского договора заключаются: 1) в разоружении Германии под контролем междусоюзнической комиссии; максимум германской армии определен в 100 000 человек, включая 4 000 офицеров, всеобщая воинская повинность заменена наймом добровольцев сроком на 12 лет, генеральный штаб упразднен, нормировано количество дозволенного Германии оружия, запрещены подводные лодки, нормировано количество военных судов и срок их службы (с целью воспрепятствовать обновлению флота) — 6 броненосцев, 6 легких крейсеров, 12 истребителей, 12 миноносцев, воспрещены военно-воздухоплавательные аппараты; Рейнская граница, полосой в 50 километров, демилитаризована; 2) в оккупации всей германской территории к западу от Рейна и 4 предмостных укреплений на восточном берегу; 3) в общих гарантиях Лиги Наций. Однако, единственной реальной гарантией во Франции и теперь считается оборонительный союз с Англией, а, если возможно, то и с Соединенными Штатами, ибо в будущей войне — воздушной и химической — Германия будет фактически располагать обширными ресурсами в своей торговой авиации и в высокоразвитой химической промышленности.

Лига Наций. Первоначально в Лигу Наций вошли 29 союзных стран: Бельгия, Боливия, Бразилия, Великобритания, Канада, Австралия, Южная Африка, Новая Зеландия, Британская Индия, Гаити, Гватемала, Гондурас, Греция, Италия, Китай, Куба, Либерия, Никарагуа, Панама, Польша, Португалия, Румыния, Франция, королевство сербов, хорватов и словенцев (королевство С.- Х.-Сл.), Сиам, Уругвай, Чехословакия, Япония, затем нейтральные: Аргентина, Венесуэла, Голландия, Дания, Испания, Колумбия, Норвегия, Парагвай, Персия, Сальвадор, Чили, Швейцария, Швеция. На первом собрании Лиги Наций приняты были в состав ее: Австрия, Болгария, Коста-Рика, Люксембург, Албания и Финляндия, на втором — Латвия, Литва, Эстония, на третьем — Венгрия. Вне Лиги Наций остались: СССР, Соединенные Штаты, Германия, Турция, Мексика, Афганистан, Египет, Бутан, Непал, арабские государства, Абиссиния, Сан-Доминго, Исландия, Монако, С. Марино и Андорра. Декларативной целью Лиги Наций является сохранение мира между народами, декларативным основанием — принцип равноправия народов. По статье 2 Соглашения («Пакта») «деятельность Лиги Наций осуществляется Собранием и Советом, которым придается постоянный Секретариат». По вопросу о компетенции этих органов царит преднамеренная неопределенность, оставляющая широкий простор для закулисных соглашений и решений между немногими сильнейшими правительствами. Сверх того, созданы подчиненные органы: комиссии по разоружению, по торговле опиумом и др.; организации по охране труда, по вопросам финансов и промышленности, путей сообщения, здравоохранения; административные союзы с постоянными международными бюро; комиссариаты (Саар, Данциг). Особое положение занимают государства, оформившие через Лигу Наций свои протектораты под видом мандатов Лиги Наций на управление различными территориями, отторгнутыми от Турции. При Лиге Наций состоит Постоянная Палата Международного Суда. Собрание Лиги Наций состоит из делегатов членов Лиги Наций; каждый член имеет не более трех представителей и не более одного голоса (Великобритания с доминионами имеет 7 голосов). Местопребывание Лиги Наций — Женева. Решения принимаются, по общему правилу, единогласно. Собрание решает вопросы о принятии новых членов (большинством ²/₃ голосов), выбирает 6 непостоянных членов Совета, обсуждает годовой отчет Совета и утверждает бюджет Лиги, утверждает мандаты над турецкими областями и германскими колониями, принимает сообщения членов Лиги о конфликтах, угрожающих миру, и берет на себя посредничество по улажению их, по просьбе сторон или по предложению Совета. Вопросы организационного характера решаются в последней инстанции не Собранием, а Советом. Сессии Собрания ежегодны, не считая чрезвычайных. Обязательные языки — английский и французский. Как видно из вышеизложенного, каждый член Лиги Наций может одним своим голосом аннулировать всякое (за исключением организационных) постановление Собрания. В Совет Лиги Наций входят представители (1 голос и 1 представитель) Англии, Франции, Италии и Японии (так как Соединенные Штаты отказались от участия) и шесть представителей всех прочих членов Лиги. Компетенция Совета обнимает всю сферу деятельности Лиги. В Совете также требуется единогласие для решения вопросов. Представительство великих держав в Совете постоянно, в отличие от прочих членов его, состав которых (по странам) зависит от перевыборов Собранием. Весьма характерно предложение Китая забронировать одно место в Совете за тремя материками — Азией, Африкой и Австралией. Совет руководит деятельностью Лиги и подчиненных ей органов, организаций, комиссий и союзов. Совету, а не Собранию, предоставлено изыскивать средства для обеспечения территориальной неприкосновенности и политической самостоятельности членов Лиги. Совет принимает меры для выполнения постановлений третейского суда; от него должна исходить инициатива военных выступлений Лиги, и он же принимает, по своему усмотрению, меры по отношению к нечленам Лиги Наций, когда конфликт между ними (или между нечленом и членом) угрожает общему миру. На Совет возложены также разнообразные функции послевоенными договорами. Заседания Совета (в отличие от Собрания) закрыты. Секретариат Лиги Наций состоит из генерального секретаря (англичанин), заместителя его (француз) и 2 помощников (итальянец и японец).

Одной из основных функций Лиги Наций является регистрация и опубликование ею всех международных договоров, соглашений и т. д., которые будут заключены после 10 января 1920 года членами Лиги, без чего за этими договорами, соглашениями и т. д. не признается законной силы (ст. 18). Публикуются эти акты в непериодическом издании «Recueil des Traités et des Engagements enregistrés par le Secretariat de la Société des Nations».

По статье 19 Собрание Лиги Наций «может приглашать членов Лиги пересмотреть договоры, ставшие «неприменимыми». По статье 20 принципиально аннулируются все обязательства и соглашения, несовместимые с Соглашением о Лиге Наций. Однако, британский представитель (Сесиль) при обсуждении этого соглашения в 1919 году заявил, что ему не противоречат «оборонительные союзы». Таковые открыто заключены между Францией и Бельгией (2 сентября 1920 года), между государствами, сгруппировавшимися в «Малую Антанту»: между Чехословакией и королевством Сербов, Хорватов и Словенцев (14 августа 1920 года), между Чехословакией и Румынией (23 апреля 1921 года), между королевством Сербов, Хорватов и Словенцев и Румынией (7 июня 1921 года), между Польшей и Румынией (3 марта 1921 года).

Первое распределение мандатов произошло на междусоюзническом совещании 7 мая 1919 года, которое передало Сирию и Ливан в управление Франции, Месопотамию и Палестину — Англии, германскую Восточную Африку — Англии и Бельгии, Того и Камерун — Франции, прилегающую к устьям Нигера часть этой колонии — Англии, германскую Юго-Западную Африку присоединило к британской Южной Африке, острова Самоа — к Новой Зеландии, остров Науру передало Англии и разделило по экватору остальные острова между Англией и Японией. Статья 22 (о мандатах) говорит о задачах цивилизации, о развитии народов, неспособных к самостоятельному существованию, при помощи опеки над ними тех наций, которые по своим «ресурсам, опыту и географическому положению могут лучше всего выполнить подобную задачу и соглашаются взять ее на себя». Мандаты разделены на группы: А) области Оттоманской империи, достаточно созревшие для образования «самостоятельных» государств под «руководством» державы-мандатария; В) области, по преимуществу центральной Африки — под администрацией державы-мандатария; С) Юго-Западная Африка и острова в Тихом океане, которые в виду «малонаселенности, удаленности от центров цивилизации», а также близости к территории, уже принадлежащей державе-мандатарию, присоединяются, как «нераздельная часть» к этой территории. Мандаты третьей группы были санкционированы Советом Лиги Наций post factum 17 декабря 1920 года. В виду оппозиции Соединенных Штатов, Совет санкционировал лишь 20 и 24 июня 1922 года мандаты А и В, за исключением Месопотамии, вопрос о которой остался формально нерешенным. Ярким доказательством сохраненной великими державами свободы действий, помимо Лиги Наций, и в нарушение принципа равенства и «открытых дверей», явилось англо-французское соглашение в Сан-Ремо 1920 года о распределении между Англией и Францией нефти, вызвавшее резкий протест Соединенных Штатов.

Статья 23 возлагает на Лигу Наций задачу обеспечить «справедливые и гуманные условия труда», формулированную гораздо более красноречиво в первоначальном (версальском) тексте, где говорилось об «утверждении принципа свободы профессиональных союзов», с одной стороны, и о «нищете и лишениях, создающих угрозу всеобщему миру» — с другой. Органами охраны труда являются: 1) Конференция Лиги Наций (в составе представителей всех членов Лиги Наций), как высшая инстанция, 2) Правление из 12 представителей правительств, шести представителей предпринимателей и шести представителей рабочих и служащих (последние 12 — по выбору Конференции), — орган исполнительный.

При Правлении учреждено Бюро для разработки всех вопросов и материалов по охране труда. На первой конференции (в Вашингтоне в 1919 году) был принят проект международной конвенции о 8-мичасовом рабочем дне, с исключениями для ряда стран, как Румыния, Индия, Япония и др. Высшей инстанцией по делам о нарушении принятой и всеми ратифицированной конвенции является Постоянная Палата Третейского Суда. В задачи Лиги Наций входит также борьба с торговлей женщинами и невольниками, с торговлей спиртными напитками, регулирование торговли оружием в колониях (мотив — боязнь восстаний, предлог — гуманность). Особенно поучительна история проекта по борьбе с торговлей опиумом, сорванного заинтересованными державами, — Англией, главным образом. В отношении регулирования транзита и вообще сообщений важны постановления Барселонской конференции 1921 года. Брюссельская конференция 1920 года (при участии 21 государства) обсуждала вопросы государственных финансов, денежного обращения и валютных курсов, международной торговли и международного кредита. Через Лигу Наций проведена была организация финансов Австрии.

При самых различных и даже противоположных точках зрения, критика Лиги Наций (укажем на критику советскую, американскую, а из отдельных лиц — на русского эмигранта, юриста и мистика барона Таубе, Георга Брандеса) совершенно сходится в определении ее, как «империалистической» организации, как «военной лиги», а не «лиги мира», как прикрытия для фактического властвования великих держав, как учреждения совершенно беспомощного и пассивного в тех случаях, когда не требуется определенное выступление в интересах определенной великой державы. Американская критика констатирует, что Лига Наций вовлекает своих членов в защиту, а, следовательно, и в конфликты из-за территориальных интересов и политического преобладания руководящих держав и группировок, что применение международного принуждения выгодно и доступно лишь сильнейшим державам и переносит решение вопроса о мире и войне из суверенных национальных инстанций в сомнительную во многих отношениях международную организацию, что Лига Наций построена на принципе неравноправия великих и малых держав, что организация ее увековечивает господствующую пентархию и уничтожает свободу этой ассоциации, что система мандатов над турецкими областями и германскими колониями абсолютно несовместима с принципом самоопределения народов.

Не желая связывать свою свободу ни Версальским договором, ни участием в Лиге Наций, Соединенные Штаты заключили в Берлине отдельный мирный договор с Германией 23 августа 1921 года. Этим договором Соединенные Штаты отвергали всякие обязательства, вытекающие из 27-117 статей Версальского договора, устанавливающих новые границы и государства в Европе, а также особые режимы в бассейне Саар и проч. Столь же решительно они отвергли международную организацию охраны труда. Но Соединенными Штатами приняты версальские постановления о лишении Германии ее прав в Азии и Африке, о разоружении Германии, о репарациях и прочем, с оговоркой, что из этих статей Соединенные Штаты принимают на себя лишь вытекающие из них права и преимущества. В 1924 году между Соединенными Штатами и Германией был заключен торговый договор, построенный уже, однако, на принципе равноправия и взаимности и весьма далекий от версальского образца.

Сен-Жерменский договор. Мирный договор с Австрией, подписанный в Сен-Жермене 10 сентября 1919 года, представляет в полной мере акт одностороннего решения держав-победительниц («Пентархии» со свитой 12 союзных государств, в том числе Кубы, Никарагуа, Панамы, Сиама) о судьбе территории Австро-Венгерской империи, занимавшей 676 000 кв. км с 51 миллионом населения. На долю Австрийской республики приходится теперь лишь 84 000 кв. километров с 6 миллионами жителей. Сен-Жерменский договор подписан, однако, канцлером этой республики. Вступление к договору констатирует, что «бывшая Австро-Венгерская монархия перестала существовать, и что вместо нее в Австрии возникло республиканское правительство», что «великие союзные державы признали свободным, независимым и союзным Чехословацкое государство», а также объединение некоторых частей империи с Сербией, признанной также свободным, независимым и союзным государством, под названием «королевство Сербов, Хорватов и Словен». Сен-Жерменский договор, в вопросах территориальных изменений, военных займов и другого, трактует Австрийскую республику, как правопреемника Австро-Венгерской монархии. Чехословакия образована из Чехии, Моравии и Силезии (присоединенных к Австрии в 1526 году), части Венгрии и Прикарпатской Руси. Фактически, революционным порядком пражский Национальный Комитет 28 октября 1918 года овладел властью и положил основание новому славянскому государству. К Италии от Австрии перешли: Трентино, Герц, Градиска, Триест, Истрия, и Зара. Королевство Сербов, Хорватов и Словен составилось из Сербии, части венгерской территории (хорвато-словенской), Боснии и Герцеговины, Крайны, (Карниолии), южной части Штирии и Далмации (см. трианонский договор). Плебисцит в Каринтии в 1920 году оставил эту провинцию в составе Австрии. Румыния получила от Австрии Буковину. Польше переданы были Западная Галиция с Краковом; Восточная Галиция была захвачена поляками в порядке военной оккупации. В отношении конфискаций и возмещений Сен-Жерменский договор является почти повторением Версальского. Безвыходное экономическое положение Австрии заставило победителей отсрочить на неопределенное время ее платежи, рассчитанные договором на 30 лет, и оказать ей финансовую помощь кредитом в 650 миллионов золотом австрийских крон. В отношении Австрии договор повторяет «версальские» военные гарантии и особенно настаивает на недопустимости объединения ее с Германией.

Трианонский договор. Подписанный 4 июня 1920 года договор с Венгрией санкционировал пожелания Юго-Славянского Комитета (декларация 18 декабря 1916 года) и соглашение Сербии (Пашич) с Хорватами (Трумбич), подписанное на Корфу в июле 1917 года, в разрез с тайным лондонским договором союзников с Италией 1915 года. Венгрия сохранила около трети прежнего населения и около четверти прежней территории. Королевство Сербов, Хорватов и Словен получило Хорватию и Словакию, округ Нового Сада, между нижним течением Тиссы и Дуная, западную часть Баната, Румыния — восточную часть Баната и Семиградье (с 1¹/₂ миллионов мадьяр), Чехословакия — Словакию и Прикарпатскую Русь. Судьба Фиуме решилась в 1920 году, после долгих перипетий, Раппальским договором между Италией и королевством Сербов, Хорватов и Словен: он был объявлен автономным городом. В общих положениях Трианонский договор воспроизводит Сен-Жерменский.

Договор в Нейи с Болгарией, подписанный 27 ноября 1919 года, заставил Болгарию уступить в пользу сербов незначительные территории; значительнейшая из них — в Македонии, район города Струмицы; побережье Архипелага передано в распоряжение союзников; границы с Румынией и Турцией оставлены в том виде, как они были определены в 1913 и 1915 годах. Болгария потеряла всего 8 000 кв. км с 400 000 жителей из территории в 116 000 кв. км с 4 900 000 жителей. Болгария обязалась уплатить 2¹/₄ миллиарда франков репараций (не считая 5% годовых), рассроченных на 37 лет, сверх того передать Сербии (С.-Х.-Сл.) 28 000 голов скота, Румынии — 30 000, Греции — 12 000 и доставлять Сербии в течение 5 лет по 50 000 тонн угля ежегодно. Болгария контролируется, по договору, Международной финансовой комиссией с функциями комиссии по репарациям из представителей Англии, Франции и Италии. Остальные положения договора воспроизводят mutatis mutandis общие постановления предшествующих договоров. По Севрскому договору Болгарии был обеспечен транзит через греческую территорию к Эгейскому морю с порто-франко в Дедеагаче.

Севрский договор (10 августа 1920 года) представлял осуществление, предрешенного во время войны европейской дипломатией, раздела Азиатской Турции, с радикальным, однако, изменением состава участников этого раздела: Россия выбыла из строя империалистических держав, вследствие этого значительно повысилось значение Италии, и теперь уже в противовес Италии выдвинута была, отчасти и Францией, но главным образом, Англией, Греция (об англо-греческом империализме см. ст. «Греция»). Греция рассматривалась, после возвращения интервенционистским путем к власти Венизелоса, как военная сила, направляемая из Лондона и Парижа для удержания «в покое» турок, как бы для гарнизонной службы; кроме того, Греция, как страна, зависимая от «держав-покровительниц» экономически и политически, являлась в их руках послушным орудием и политического, и экономического проникновения в Малую Азию. В дальнейшем, поскольку Греция пошла всецело навстречу английской дипломатии, решившей положить конец «наполеоновской» политике Франции в этой стране, Франция совершенно изменила свою позицию и стала поддерживать кемалистов против англичан и греков. В момент Севрского договора положение это еще не определилось, но англичане, предоставивши французам свободу действий в отношении Германии, компенсировали себя на Ближнем Востоке, диктуя здесь свои условия мира и занимая здесь господствующие позиции, — прежде всего, в самом Константинополе. По Севрскому договору, Турция из 1 788 000 кв. км территории оттоманской империи сохранила лишь 569 000 кв. км, из 21 900 000 жителей — 11 650 000. Константинополь, Босфор, Мраморное море, Дарданеллы с европейским и азиатским побережьем нейтрализовались и интернационализировались. Международная комиссия контроля над Проливами намечена в составе представителей — по два — от Англии, Франции, Соединенных Штатов, Японии, России, и по одному — от Греции, Турции, Болгарии, Румынии. Султан оставлен в Константинополе, и там же действуют союзнические власти — военные, полицейские, судебные, финансовые и т. д. Греции передавалась Восточная Фракия до чаталджинской линии (360 тысяч турок, 225 тысяч греков). В Смирне (с районом) султанская власть оставлялась лишь номинально и символически, в действительности же передавалась грекам, с предстоящим плебисцитом (в городе Смирне греческое население решительно преобладало, в вилайте же составляло 18%). Додеканез Турция передавала Италии, а Италия, оставляя за собой Родос, — Греции. Турция отказывалась далее от прав и притязаний на Египет (английское «независимое и свободное» государство с 16 марта 1922 года), Судан и Кипр (занятый англичанами на «дружеских» основаниях в 1878 году), Палестину, Месопотамию и Геджас Турция признала «временно независимыми государствами», с отказом от всяких прав в них, причем оговорено образование «национального еврейского очага» в Палестине (ст. 92).

Таким образом, в сферу британского влияния перешла половина оттоманской территории (915 000 кв. км с 4 миллионами жителей). Стратегическое значение этих территорий — обеспечение сухопутных и воздушных сообщений Англии с Индией, а в будущем — (воздушных) и с Австралией; господствующее положение в передней Азии, с угрозой, в особенности, северу; экономическое — моссульский нефтяной район с возможностью провести нефтепроводы и из Персии к Средиземному морю, обширные перспективы хлопководства и сельского хозяйства. По 139 статье Турция отказалась также «от всех прав суверенитета и юрисдикции над мусульманами, подчиненными суверенитету или протекторату всякого другого государства», — попытка подорвать единство мусульманского мира, основанное на универсальной юрисдикции калифа, вызвавшая решительный протест мусульман-индусов. Франции Севрский договор дал признание Турцией французского протектората над Тунисом и особых прав Франции в Марокко. Сирия с Киликией объявлялась также «временно независимым государством».

Франция оккупировала в 1919 году Сирию и Киликию, но из последней была скоро вытеснена повстанческим движением, и, в связи с указанным выше поворотом в своей ближневосточной политике, закончила (Франклэн-Буйон) в Ангоре 20 октября 1921 года договор о новом разграничении Турции с французским протекторатом, с исключением из последнего Киликии, но с предоставлением в эксплуатацию французам участка багдадской железной дороги между Бизанти до Низибина; обе стороны при этом обязались пропускать, в случае надобности, войска по этой дороге, в силу чего турки и произвели теперь переброску своих войск в Курдистан, несмотря на протесты англичан, поддерживающих восстание курдов и требующих гарантии, что эти войска не будут направлены в сторону «спорной» моссульской области. В пользу Италии Турция отказалась в Севре от калифатских прав султана в Ливии (Триполитании), сохраненных итало-турецким мирным договором 1912 года. Остров Родос оставлялся за Италией. Армения, в составе Эрзерумского, Ванского, Битлисского и Трапезундского вилайетов, объявлялась независимой (362 000 армян против 2 083 000 мусульман), под особым покровительством Соединенных Штатов, которые отклонили, однако, эту комбинацию. В 1921 году кемалисты ликвидировали окончательно ее на турецкой территории, тогда как свержение дашнаков и образование советской Армении гарантировало дальнейшее существование Армении в составе Советского Союза.

Над самой Турцией по Севрскому договору учреждалось международное финансовое управление, а также международная жандармерия для поддержания внутреннего порядка. Турецкая армия ликвидировалась под надзором международной контрольной комиссии. Севрский договор вызвал национальную турецкую революцию и сильное движение во всем мусульманском мире. Еще 28 января 1920 года бежавшие из Константинополя в Ангору члены Турецкой палаты народных представителей подписали в Ангоре «Национальный Обет», то есть программу полной политической и экономической самостоятельности Турции в этнографических границах (плебисцит в Армении, Курдистане, Лазистане, Батумской области, Восточной Фракии), с решением вопроса о Проливах черноморскими государствами. 16 марта 1921 года в Москве был заключен договор о дружбе и братстве между РСФСР и ангорским правительством, 13 октября того же года в Карсе был заключен аналогичный договор о дружбе между закавказскими республиками и Турцией, при участии РСФСР, и 21 января 1922 года аналогичный договор о дружбе и братстве был заключен в Ангоре между Украинской ССР и Турцией. Оставляя в стороне развитие и значение внешней советской политики (которой должна быть посвящена самостоятельная статья), отметим здесь лишь первостепенное значение политики дружбы с Турцией (узел восточной и западной политики), которая дала мир на южных границах Союза и силу Турции противостоять западному империализму. Ближайшим следствием ее были успехи турок в Киликии, компромисс с Францией и разгром англо-греческого наступления (см. статью о Греции), что повлекло за собой пересмотр Севрского договора. После предварительных переговоров в Лондоне и Париже с константинопольским «правительством» и действительным правительством Турции, ангорским, и после ликвидации, ставшей интервенционистским орудием константинопольского правительства и султаната, в Лозанне 24 июля 1923 года был подписан мирный договор с Турецкой республикой.

Лозанский договор. По Лозанскому договору Турция получила в Малой Азии (Анатолия и Турецкая Армения) этнографические границы, в Эгейском море — (демилитаризованные) Имброс, Тенедос и Кроличьи острова, в Европе — Восточную Фракию, с Адрианополем и Карагачем (тоже демилитаризованная граница 1915 г. по соглашению с Болгарией). Додеканез остался в руках Италии. Турция признала отторжение Сирии, Палестины, Аравии и Месопотамии. Открытым оставлен был вопрос о Моссульском вилайете, спор из-за которого между Англией и Турцией юридически должен решиться в ближайшем будущем через посредство Лиги Наций; Англия настаивает на включении его в территорию Ирака. Севрские статьи о Кипре, Египте и Тунисе остались без изменения. Принципиальное согласие держав на отмену капитуляций дано под условием заявления турецкой делегации об учреждении смешанной комиссии (5 членов, из них 3 — члены Постоянной Палаты Международного Суда), назначающей советников-юристов в турецкие суды для разбора дел об иностранцах. Турки добились после упорной борьбы, сопровождавшейся перерывом конференции, подчинения этих советников министерству юстиции и ограничения срока «переходного периода» 5 годами. Спор о сохранении Турцией прав на железнодорожные («километрические») гарантии перенесен в гаагскую Палату Международного Суда. Спор об уплате купонов облигаций по довоенному курсу в золоте предоставлено решить непосредственными переговорами держателей облигаций с турецким правительством. Для уплаты репараций (15 миллионов турецких фунтов) удержаны 5 миллионов турецких фунтов, захваченных союзниками в Берлине и Вене, и 5 миллионов турецких фунтов английского долга Турции за реквизированные в начале войны на английских верфях турецкие военные суда. Подтверждены концессии, данные до 29 октября 1914 года, с правом Турции добиваться изменений их через третейский суд, под председательством арбитра, назначенного Палатой Международного Суда. Особые статуты и привилегии иностранных благотворительных, просветительных и религиозных учреждений отменены, равно как и привилегии иностранцев в отношении налогов.

Признана свобода Турции в установлении таможенных пошлин. Общая сумма оттоманского долга (по займам империи) распределяется между Турцией, государствами, присоединившими с 1912 года к себе оттоманские территории, и «освобожденными» территориями, пропорционально доходности всех этих частей империи. Дипломатическая борьба на Лозанской конференции осложнилась борьбой за нефть, в которой деятельнейшее участие приняли Соединенные Штаты. В значительной части своей Лозанская конференция служила отражением закулисной борьбы американского и англо-голландского мировых нефтяных трестов («Standard Oil» и «Royal Dutch Shell»). Дипломатия Англии и Соединенных Штатов выступала в качестве защитников и поверенных этих двух трестов, и конфликт между ними создал весьма натянутые отношения между Америкой и Англией. Под давлением американского треста, правительство Соединенных Штатов поставило себе главной задачей добиться «открытых дверей», то есть доступа к нефтяным областям, включенным в сферу влияния Англии. Одним из эпизодов этой борьбы был спор из-за американской «концессии Честера» по сооружению железных дорог и эксплуатации естественных богатств в Малой Азии и северной Месопотамии. Гарантировавши себя перенесением вопроса о Моссульском вилайете на решение Лиги Наций, Англия укрепила свое положение, вынудивши в 1924 году иракское законодательное собрание ратифицировать заключенное в 1922 году соглашение о принятии Ираком английского протектората.

Конвенция о Проливах. Отдельно от общего договора в Лозанне была заключена Конвенция о Проливах. Важнейшие постановления ее: 1) во время мира Проливы открываются («днем и ночью») для военных судов всех наций, с единственным ограничением, что тоннаж вводимых какой-либо державой в Черное море военных судов не должен превышать тоннаж сильнейшего из Черноморских флотов прибрежных черноморских государств. Однако, союзники оставили за собой право иметь, во всяком случае, в Черном море три судна до 10 000 тонн каждое. Условием соблюдения этого ограничения является представление всеми черноморскими государствами сведений (2 раза в год) о числе их военных судов на Черном море; 2) во время войны (с участием или без участия Турции) торговое мореплавание, соблюдающее правила о военной контрабанде и пр., гарантируется против каких бы то ни было стеснений; при участии Турции в войне, она сохраняет право бороться законными мерами против военной контрабанды. Если Турция не участвует в происходящей войне, то военные суда воюющих (и нейтральных) беспрепятственно проходят Проливы, соблюдая в зоне их правила о нейтралитете (ХIII Гаагской Конвенции 1907 г.); указанное выше ограничение входящих в Черное море сил в этом случае теряет свою силу; 3) разоружается и демилитаризуется прибрежная полоса вдоль Проливов (шириной в 15-20 км), все острова Мраморного моря, Лемнос, Имброс, Тенедос и Самофракия с прилегающими мелкими островками; во всем этом районе не допускается сооружение укреплений, устройство баз для подводных лодок, а также прохождение турецких сухопутных сил и пребывание турецкого военного флота; Константинополь сохраняет арсенал, морскую базу и гарнизон не свыше 12 000 человек; 4) наблюдение за осуществлением постановлений Конвенции возлагается на особую Международную Комиссию из представителей Англии, Франции, Италии, Японии, России, Румынии, Болгарии, Греции, королевства Сербов, Хорватов и Словенцев и Турции (делегат последней председательствует); 5) уравнявши, таким образом, в правах Турцию и Россию с королевством Сербов, Хорватов и Словенцев и Грецией, Англия и Франция (вместе с Италией и Японией) объявили себя гарантами «свободы Проливов», принимающими, в случае надобности, те или иные меры, почетное же право обсуждать последние принадлежит Совету Лиги Наций.

Соединенным Штатам предоставлено присоединиться к этой конвенции и получить место в Комиссии о Проливах; однако, не давая своей подписи, американское правительство посылкой военного судна в Черное море показало, что и здесь оно принимает выгоды данного соглашения, если даже и не считает его обязательным для себя. Русско-украинско-грузинская делегация (союз ССР еще не конституировался), с Г. В. Чичериным во главе, энергично боролась за интересы черноморских государств, предложивши по вопросу о Проливах детализированный контрпроект, обеспечивавший суверенитет Турции и защищавший до известной степени против империалистических морских держав мир и безопасность на Черном море. Однако, Турция в этом вопросе отказалась от борьбы, и это облегчило англичанам задачу проведения конвенции без действительного обсуждения, несмотря на протесты русско-украинско-грузинской делегации. Доводы последней получили, однако, признание даже во французской официозной прессе, присоединившейся к общему мнению, громко заявленному советской делегацией, что новый режим Проливов выгоден одной Великобритании. Советское правительство согласилось подписать конвенцию, оговоривши, что делает это с целью участием своим в осуществлении ее устранить, по мере возможности, угрозу безопасности советских республик, и что «оно оставляет за собой право — как только обнаружится на практике опасность ее для всеобщего мира и интересов советских республик — поднять вопрос о прекращении ее действия». Однако, конвенция советским правительством до сих пор не ратифицирована.

Раппальский договор. Совершенно иной характер, чем рассмотренные выше договоры победителей с побежденными, имеет договор советского правительства с Германией (заменивший брест-литовский), заключенный в Раппало 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции. Договор этот восстанавливает мирные и дружественные отношения между обеими сторонами на основе взаимного отказа от всяких претензий (в том числе и от русской доли репараций), связанных с минувшей войной, и последовательно проведенного принципов равенства и взаимности в остальных частях. Наиболее важны статья 2 — об отказе Германии искать возмещения за ущерб, причиненный германским подданным мероприятиями, проводимыми советским правительством на основе советского законодательства, при условии, что советское правительство не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств, и статья 5 — об установлении предварительного обмена мнений, в случае международного урегулирования вопросов, затрагивающих хозяйственные интересы обеих стран.

Генуэзская конференция. Генуэзская конференция выражала неудавшуюся попытку (главным образом Ллойд-Джорджа) добиться урегулирования важнейших вопросов, связанных с экономическим восстановлением Европы, на основе послевоенных мирных договоров, территориальных границ и отношений. Занятия конференции происходили с 10 апреля по 19 мая 1922 года при участии делегатов 34 правительств. Инициатива Англии находит объяснение в двух обстоятельствах: Англия политически заинтересована была в создании и укреплении нового «равновесия сил» в Европе, то есть в обеспечении достигнутых ею завоеваний и выгод более или менее устойчивым миром (ликвидация «политической анархии» в Европе); с другой стороны, Англия экономически была заинтересована в восстановлении континентальных рынков сбыта, в виду кризиса английской промышленности и торговли (ликвидация экономической и финансовой «анархии»). Вопрос о советской России оказался важнейшим в обоих этих отношениях. 2 мая советской делегации вручен был, по предварительному сговору союзников, меморандум, предлагавший советскому правительству признать довоенные и военные долги России, отказаться от требования возмещения ущерба, причиненного ей интервенцией и блокадой, обязаться вознаградить иностранных подданных за убытки, причиненные им революцией, согласиться на создание особых трибуналов смешанного состава с преобладанием иностранцев, для разрешения споров о претензиях иностранных подданных, а также на создание особого режима для иностранцев, воздержаться от всякого вмешательства в события, происходившие в Малой Азии, возвратить Румынии золото, вывезенное ею во время войны в Россию, распустить и воспретить на советской территории организации, способствующие международному революционному движению. При этом Франция (с Бельгией) настаивала даже не на возмещении, а на восстановлении в натуре конфискованной собственности иностранцев. Удовлетворение всех этих требований дало бы советскому правительству льготы и отсрочку по платежу долгов, а также признание его законным правительством России.

От этой сделки советское правительство отказалось, ответивши на эти предложения меморандумом 11 мая с контрпредложениями: отказ от взыскания военных долгов взамен отказа от возмещений за интервенцию и блокаду; предоставление непосредственно советскому государству хозяйственных кредитов, взамен согласия начать уплату довоенных долгов через 30 лет, без их принципиального признания, и вознаграждение иностранцев, экспроприированных революцией, предоставлением им преимущественного права на получение принадлежавших им предприятий в концессию или аренду. Никакого соглашения не состоялось, но обсуждение вопроса об экономическом восстановлении Восточной Европы было перенесено, по настоянию Англии, на гаагское совещание «экспертов». Вопрос о нефти в Генуе еще более выдвинулся, чем в Лозанне. Здесь, как и там, «американский наблюдатель», то есть представитель Соединенных Штатов, назначенный не для участия в самой конференции, но для информации своего правительства и закулисных, в случае надобности, переговоров, принимал деятельнейшее участие в обострении этого вопроса. Французские требования столкнули интересы первоначальных собственников нефтяных промыслов с интересами трестов, скупавших за время революции акции этих предприятий, а также стремившихся, через голову упомянутых собственников, нащупать почву для получения концессий от советского правительства. Гаагские совещания привели лишь к большей детализации разногласий, и после месячных переговоров и тщательного и всестороннего выяснения советских условий. 18 апреля 1922 года гаагская конференция закончилась без всяких результатов.

«План Дауэса». Попытка разрешить во всей совокупности и внутренней между ними связи вопросы экономического и политического характера, обнимаемые выражением «восстановление Европы», перешла после этого в плоскость, предуказанную международно-кредитной операцией по «восстановлению» Австрии. Естественность и легкость вступления на этот путь очевидным образом связана с тем обстоятельством, что влиятельнейшие и ближайшие интересы связаны с двумя проблемами: 1) реализации прав на репарации (то есть действительного получения их) и 2) получения государствами-кредиторами долгов с государств-должников. Международный кредитный капитал, в первую очередь, господствующий в мире — американский, взялся за решение этого вопроса после того, как дипломатия обнаружила бессилие своих средств для ликвидации послевоенного европейского хаоса, угрожавшего близким банкротством не только побежденным, но и победителям; в особенно тяжелом финансовом положении оказалась Франция, получившая больше, чем все другие союзные страны, экономических преимуществ по ликвидации войны.

В апреле 1924 года международный комитет экспертов, под председательством автора австрийской операции, американца Дауэса, закончил свои работы по выполнению поручения Репарационной Комиссии (постановление 30 ноября 1923 г.) изыскать средства «для восстановления бюджетного равновесия», а также «мероприятия, необходимые для стабилизации германской валюты». Комитет исходил из положения, что германское государственное хозяйство находится в зависимости от основного факта — вытекающих для Германии из Версальского договора обязательств. Он представил Репарационной Комиссии: а) план и заключение, б) обзор денежного обращения, бюджета и налогов Германии и в) 9 приложений: 1) об учреждении эмиссионного банка, 2) об индексе благосостояния, 3) о германских железных дорогах, 4) об акционировании железных дорог, 5) о выпуске промышленных облигаций, 6) о способах уплаты (в иностранных валютах) и распределении репарационных сумм, 7) о платежных средствах Германии на 31 января 1924 года, 8) о бюджетном плане и 9) обзор доходов акционерных обществ. Весь этот план представляет как бы программу конкурсного управления по делам несостоятельного должника и подчиняет Германию контролю и опеке иностранных правительств и агентур в такой мере, в какой это практиковалось лишь в отношении Греции, Турции, Египта и других полуколоний и колоний.

Германия для операции по осуществлению стабилизации ее валюты должна была получить международный заем в 800 миллионов марок. У нее отбирались в залог выполнения всех ее денежных обязательств прочнейшие и доходнейшие статьи государственных доходов: таможенные пошлины, акцизы на алкоголь, пиво, табак, сахар, бессрочно, с передачей всех этих поступлений агенту иностранного контроля, «комиссару по налогам». Все железные дороги передаются на 40 лет в концессию акционерному обществу, которое «будет считаться германским», и устав которого войдет в систему германского законодательства, но закон этот должен быть утвержден (до внесения в германский парламент) Репарационной Комиссией и, между прочим, освобождая общество от налогов и т. п., передает обществу право залога всего имущества, принадлежащего железнодорожной сети, а также обеспечивает союзническому контролю полное подчинение общества иностранной администрации. Германское правительство лишается права эмиссии (это запрещение не касается только золотой монеты), переходящего к «частному банку» (всецело контролируемому союзниками) на 50 лет. Германская промышленность и торговля, а также банки облагаются так называемой «генеральной ипотекой», то есть особыми долговыми обязательствами, гарантирующими поступление значительной части их доходов иностранным кредиторам. Вышеупомянутый заем уже реализован, и 30 августа 1924 года рейхстаг санкционировал законы об эмиссии, об управлении железными дорогами и о «генеральной ипотеке» (подробнее см. ниже Германия в эпоху мировой войны).

План Дауэса был принят и утвержден представителями правительств Бельгии, Великобритании (совместно с представителями Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и Индии), Франции, Греции, Италии, Японии, Португалии, Румынии, Югославии, а также (как гласит протокол) «правительства Германии, к которым присоединились представители Соединенных Штатов с особо ограниченными полномочиями» и представители Репарационной Комиссии, — на Лондонской конференции, под председательством Р. Макдональда, 16 августа 1924 года. Там же было подписано соглашение между Репарационной Комиссией и германским правительством о взаимных обязательствах по приведению плана Дауэса в исполнение, соглашение между Союзными правительствами и германским правительством по вопросу о предыдущем соглашении (порядок разрешения споров и проч.), соглашение об условиях восстановления финансового и экономического единства Германии (с протоколом об «экономической эвакуации» Рура) и соглашение между союзными правительствами об изменении Версальского договора в части VIII (о репарациях) дополнением о включении «американского гражданина» в Репарационную Комиссию особым порядком, или же просто назначением правительством Соединенных Штатов своего представителя, если оно пожелает, для решения вопросов, связанных с осуществлением плана Дауэса, о гарантиях «займа Дауэса» на случай «применения санкций» и т. д.

Литература. Русские источники: 1) «Сборник секретных документов из архива бывшего Министерства иностранных дел», изд. Народного Комиссариата по Иностранным делам, 6 вып. 1917-1918 гг. (печатано по старой орфографии в Ленинграде); 2) «Материалы к истории франко-русских отношений 1910-1914 гг.», изд. Народного Комиссариата по Иностранным делам, 1922 г.; 3) «Раздел Азиатской Турции», печ. по распоряжению Народного Комиссариата по Иностранным делам, под редакцией Е. А. Адамова, 1924 г.; 4) «Константинополь и Проливы», печ. по распоряжению Народного Комиссариата по Иностранным делам, под редакцией и со вступительным историческим очерком Е. А. Адамова, том 1-ый (т. 2-ой печ.), 1925 г.; 5) «Русско-Германские Отношения 1873-1914 гг.», изд. Центрархива, 1922 г.; 6) «Соглашения России с иностранными государствами по военным вопросам до войны». — «Военно-Исторический Сборник», Труды Комиссии по исследованию опыта войны 1914-1918 гг., вып.2, 1919 г.; 7) «Сношения с союзниками по военным вопросам во время войны 1914-1918 гг.», ч. I, составитель Н. Валентинов, под редакцией военно-исторической комиссии, 1920 г.; 8) Публикации из архива бывшего министерства иностранных дел в «Красном Архиве», изд. Центрархива; 9) «Переписка Вильгельма II с Николаем II», 1923 г.; 10) С. Витте, «Воспоминания», 2 т., 1922, том 3-й, 1924 г.; 11) А. Извольский, «Воспоминания», перевод с английского, 1924 г. («The Memoirs of А. Is'volsky», 1920 г.); 12) М. Покровский, «Три совещания», («Вестник НКИД»), 1919, № 1; 13) М. Покровский, «Как же возникла мировая война», вступительная статья к переводу Каутского — «Как возникла мировая война», 1924 г.; 14) S. Dobrovolsky, «Die Mobilmachung d. russischen Armee 1914-1919»; 15) В. V. Siebert, см. немецкие источники; 16) W. Suchomlinow, «Erinnerungen», 1924; 17) Сборник «Чего ждет Россия от войны?», Петроград, 1915 г.; 18) «Оранжевые книги» министерства иностранных дел (также, как и иностранные «цветные» книги, имеют условное значение); 19) Сборник «Вопросы мировой войны», Санкт-Петербург, 1915; 20) «Стенографические отчеты Государственной Думы»; 21) Князь Е. Трубецкой, «Национальный вопрос», 1915 г.; 22) Я. Захер, «Константинополь и Проливы», «Красный Архив», т. VI; 23) Н. Ленин, «Собрание сочинений», статьи из «Правды» за 1917 г.; 24) R. Rosen, «Forty years of Diplomacy», 2 т., 1922 г.; 25) Б. Нольде, «Внешняя политика», 1915 г. (Начало войны с точки зрения русского министерства иностранных дел); 26) М. Покровский, «Дипломатия и войны царской России в XIX ст.», 1924 г.; 27) «Версальский договор», перевод под редакцией Ключникова и Сабанина, 1925 г.; 28) «Вашингтонская конференция», под редакцией А. Сабанина, 1924 г.; 29) «Мирные переговоры в Брест-Литовске», изд. Народного Комиссариата по Иностранным делам; 30) «Генуэзская конференция», изд. Народного Комиссариата по Иностранным делам; 31) «Гаагская конференция», изд. Народного Комиссариата по Иностранным делам; 32) Н. Любимов, «План Дауэса», 1925 г.; 33) «План решения репарационного вопроса», доклад экспертов, 1925 г.

Немецкие источники: 1) «D. Grosse Politik d. Europäischen Kabinette 1871-1914», Sammlung d. Diplomatischen Akten d. Auswärtigen Amtes, печат. по поручению германского министерства иностранных дел; издание не закончено — имеется уже 18 томов (1871-1904 гг.); 2) «D. deutschen Dokumente zum Kriegsausbruch 1914»; (ред. Kautsky, Montgelas, Schücking), печат. по поручению министерства иностранных дел, 4 тома (от Сараевского убийства до объявления войны между Австро-Венгрией и Россией). На русском языке издана работа Каутского «Как возникла мировая война» (с предисловием и вступительной статьей М. Покровского, М., 1924 г.), написанная на основании этих документов; 3) В. Siebert, «Diplomatische Aktenstücke zur Geschichte d. Ententepolitik d. Vorkriegsjahre», 1921. (Собрание русских документов, попавших в руки Зиберта, во время его службы секретарем российского посольства в Лондоне, оставленной им при начале войны 1914 года. Документы эти относятся к 1909-1914 гг.); 4) Schwertfäger, «Zur Europäisсhen Politik 1897-1914», 5 томов, 1919 г.; 5) Belgische Aktenstücke 1905-1914. Изд. германским министерством иностранных дел собрание бельгийских документов (дипломатические донесения из Берлина, Лондона и Парижа в бельгийское министерство иностранных дел), 1915 г.; 6) Otto Bismarck, «Gedanken und Erinnerungen», 3 т., есть русский перевод (неполный); 7) О. Hamаnn, «Der nеuе Kursus», 1918; 8) Th. Bethmann-Hollweg, «Betrachtungen zum Weltkriege», 2 т.; 9) K. Hellferich, «Der Weltkrieg», 3 т., 1919; 10) А. Tirpitz, «Erinnerungen», 1919 и 1920; 11) Е. Ludendorff, «Kriegsführung und Politik», 1922 (есть русский сокращенный перевод); 12) H. Моltkе, «Еrіnnerungen-Briefe-Dokumente», 1923; 13) М. Boghitschewitsch (бывший сербский поверенный в делах в Берлине), «Kriegsursachen», 1919; 14) H. Dеlbrück, «Krieg und Politik 1914-1916», 1918; 15) Fürst v. Bülow, «Deutsche Politik», 1916; 16) М. Montgelas, «Leitfaden zur Kriegsschuldfrage», 1923; 17) Veit Valentin, «Deutschlands Aussenpolitik von Bismarks Abgang bis zum Ende des Weltkrieges, 1921; 18) Windelband, «Die auswärtige Politik der Grossmächte in d. Neuzeit», 1922 (обзор эпохи 1494-1919 г. на 422 стр.); 19) K. Wilhelm II «Ereignisse u. Gestalten», на русском языке: «Император Вильгельм II. События и образы», 1923, берлинское издание; 20) М. Эрцбергер, «Германия и Антанта», перевод с немецкого, Госиздат., 1923 (Erzberger, «Ergebnisse im Weltkriege», St. 1920); 21) «Мемуары германского кронпринца», перевод с немецкого, Госиздат, 1923; 22) Th. Wolff, «Das Vorspiel», 1925 (1-й том); 23) В. Bülow, «D. ersten Stndienschläge d. Weltkrieges», 1922; 24) «D. Sachverstandigen-Gutachten v. Dawes u. Mc. Kenna nebst allen Anlagen. Erste auf Grund d. Originale durchgesehene Textausgabe mit volkswirtschaftlicher Einführung etc. Deut. Wirtsch. Zeit., 1924; 25) «Was soll Deutschland leisten?», 2 т.; 26) Fr. v. Schön, «Erlebtes», 1920; 27) Bernstorff, «Deutschland u. America», 1923; 28) О. Hаmаnn, «Zur Vorgeschichte d. Weltkrieges», 1918; 29) Н. Eckardstein, «Lebenserinnerungen», 1921; 30) Pr. Lichnowsky, «My mission to London», 1918; 31) Т. Sosnovsky, «Die Balkanpolitik Oesterreich-Ungarns seit 1866», 2 т., 1914; 32) B. Bülow, «Die Grundlinien der diplomatischen Verhandlungen his zum Kriegsausbruch», 1920; 33) G. Jagow, «Ursachen und Ausbruch des Weltkrieges», 1919; 34) J. Pourtales, «Am Scheidewege zwischen Krieg und Frieden», 1919; 35) М. Rothbarth, «Die Grossen Vier am Werk», 1921.

Французские источники: 1) «Documents Diplomatiques», изд. французского министерства иностранных дел («Желтые книги»): «Les Affaires Balkaniques 1912-1914», 3 т.; «L’Alliance Franco-Russe», 1 т.; 2) «Un Livre Noir. Diplomatic d’Avant-Gueire d’après les Documents d. Archives Russes», 2 т., 1923 — издание параллельное (но не идентичное) «Материалам к истории франко-русских отношений» (см. ниже); 3) R. Роіncaré, «Les origines de la Grande Guerre»; 4) А. Fabre-Luce, «La Victoire», Paris, 1924; 5) М. Раléоlоgue, «La Russie pendant la Grande Guerre», 1922; русский перевод «Царская Россия», 2 т., 1923; 6) Полемика Painlevé-Mangin, «Revue de Paris», 1922 (см. Е. Адамов, «Брест-Литовcкий мир и претензии держав Антанты к России», «Международная Жизнь», журнал Народного Комиссариата по Иностранным делам, 1922 г., № 6/124); 7) J. Caillaux, «Оù vа l’Еurоре? Оù vа lа France?» (русский перевод, М., 1924); 8) А. Tardieu, «La France et les Alliances», 1908; 9) Е. Daudet, «Histoire diplomat, de l’Alliance Franko-Russe», 1894; 10) «Rapport de la Commission d’Enquête sur les Faits de la Guerre», 1919; 11) Е. Judet «Georges Louis», 1925; 12) Bourgeois et G. Pages, «Les Origines et les Responsabilités de la Grande Guerre», 1922; 13) Debidour, «Histoire diplomatique de l’Europe», 1916; 14) Dumaine, «La dernière Ambassade de France en Autriche», 1921; 15) А. Tardieu, «La Paix», 1921.

Бельгийские источники: 1) «Belgische Aktenstücke» (см. немецкий источник); 2) Beyens, «L’Allemagne avant la Guerre», 1915.

Австрийские источники: 1) Pribram, «Die politischen Geheimverträge Oesterreich-Ungarns 1879-1914», 2 т.; 2) «Diplomatische Aktenstücke zur Vorgeschichte des Krieges 1914», изд. австрийского министерства иностранных дел, 1920, 3 т.; 3) H. Friedjung, «Das Zeitalter des Imperialismus 1884-1914», 3 т.; 4) O. Czevnin «Im Weltkriege», 1919; 5) J. Andrassy, «Diplomatie und Weltkrieg», 1920; 6) Conrad von Hötzendorf, «Aus meiner Dienstzeit», 3 т., 1922; 7) Goos, «Das Wiener Kabinett u. d. Entstehung d. Weltkrieges», 1919.

Английские источники: 1) Ward and Gooch, «The Cambridge history of British Foreign Policy 1783-1919», 3 т.; 2) W. Сhuvchil, «The World Crisis», 2 т., 1923; 3) Lord Fisher, «Memories», 1920; 4) Viscount Haldane, «Before the War», 1920; 5) А. Kennedy, «Old Diplomacy and New», 1922; 6) Earl Loreburn, «How the War Came», 1919; 7) Е. Morel, «The Secret History of а Great Betrayal», 1922; 8) С. Oman, «The Outbreak of the War», 1919; 9) H. Askuith, «The Genesis of the War», 1923; 10) G. Bucanan, «My Mission to Russia and other Diplomatic Memories», 2 т., 1923; 11) G. Manteyer, «The Austrian Peace Offer», 1921; 12) J. Keynes, «The Economic Consequences of the Peace», 1919; 13) H. Temperley, «А History of the Peace Conference at Paris», 6 т., 1923; 14) М. Sullivan, «The Great adventure at Washington», 1922.

Американские источники: 1) Baker, «Woodrow Wilson and World Settlement», 3 т.; 2) R. Lansing, «The Peace Negotiations», 1921; 3) R. Lansing, «The Big Four and Others of the Peace Conference», 1922.

Е. Адамов.