ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. И ЕЕ ЭПОХА. XXXIII. Испания

ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. И ЕЕ ЭПОХА. XXXIII. Испания (ср. XXII, 166/266) В 1902 г. опубликованы были мадридским «Атенеумом», учреждением, объединяющим наиболее деятельные и способные элементы испанской интеллигенции, результаты анкеты на тему «Олигархия и касикизм, как действительная форма правления в Испании». Ответы всех наиболее выдающихся ученых и политических деятелей — без различия партий и направлений — подтверждали безоговорочно тезис анкеты, в общем сходясь и в определениях «национальной болезни», т. е. касикизма. Слово «касте» (американского происхождения) определялось, как обозначение кулака, или мироеда, держащего в своей бесконтрольной и безапелляционной власти больший или меньший круг лиц, в зависимости от того, является ли данный индивидуум «касиком» деревни, округа, провинции или же касиком общегосударственного масштаба. Касики образуют сложную иерархию, восходящую от сельского алькада через провинциальных воротил и депутатов к лидерам политических партий (объединяющих в действительности касиков с их приспешниками и «клиентами»), председателям законодательных палат и совета министров. Все правительства в Испании объявляют своей задачей борьбу с «касикизмом», и все они, в действительности, прикрывают конституционными обрядностями узурпацию государственной и муниципальной власти «касиками». Законодательные выборы сводятся к распределению депутатских и выборных сенатских мест между агентами касиков, при содействии министров, находящихся у власти в момент выборов. Победа одной из двух правящих партий означает лишь большую свободу для касиков - «либералов» или касиков - «консерваторов» расхищать государственную власть и государственные средства. При режиме произвола, грабежа и анархии испанская буржуазия, вполне приспособившаяся к нему, менее всего способна создать устойчивые формы, как экономической эксплуатации естественных богатств страны, так и политического господства. Трудящееся население эмигрирует в Северную и Южную Америку; помещичьи латифундии не обрабатываются или превращаются в пастбища для быков, тогда как крестьянство страдает от безземелья (в Андалузии) или малоземелья (в северной Испании). Положение городских и сельских рабочих определяется чрезвычайной дороговизной жизни при крайне низкой заработной плате. При касикистском режиме налога платит, как говорят в Испании, только тот, кто хочет их платить, или тот, кого заставляет платить, в виде особой кары (и тогда — в двойном, тройном и более размере), касик. Все это отражается, конечно, на государственных финансах. Дефицит — постоянное явление, несмотря на то, что его пытаются скрывать фиктивными бюджетами. Под видом «конверсий», «консолидации» и т. п. продолжается практика регулярных государственных банкротств. Государственный долг возрос с 1868 г. к 1913 г. в три раза; при «смете расходов в один миллиард с небольшим, уплата процентов по государственному долгу поглотила в 1913 г. 400 миллионов песет — половину государственных доходов. При таких условиях испанская монархия, не имея прочной социально-политической базы в буржуазной демократии, колеблется между касикистской олигархией, духовенством и армией (офицерством). Ослабление политического значения церкви компенсируется усилением милитаризма «в связи с марокканскими делами) и политического влияния офицерства. В моменты политических кризисов касикистского режима монархия ищет спасения в поддержке армии против опасностей революционного рабочего движения, сепаратистской агитации каталонских и бискайских националистов и общего недовольства неимущих и мелкобуржуазных слоев населения.

После убийства Х. Каналехаса (12 ноября 1911 г.) король поручил закончить начатые при Каналехасе дела, — главным образом, заключение торгового договора с Францией и проведение бюджета, — лидеру либеральной партии, графу Романонесу, который считался тогда самым могущественным из «касиков». Затем, без соблюдения конституционных обычаев и церемоний, король поручил тому же Романонесу сформировать новый кабинет, что вызвало обычные в таких случаях демонстрации и протесты со стороны обойденных лидеров. Другой либеральный касик, Гарсиа Прието, отказался войти в состав кабинета, показавши этим, что он не признает Романонеса «законным» главой политических клиентел, образующих либеральную партию. Антонио Маура, «шеф» консерваторов, заявил со своей стороны об отказе от политической деятельности, ввиду нелояльного поведения короля; примеру Мауры последовал его ближайший сотрудник и заместитель, Ла-Сиерва. Оба отказались даже от депутатских полномочий. Однако, через 10 дней (10 января 1913 г.), после свидания с королем, Маура смягчился и объявил своим единомышленникам, что он принимает па себя вновь шефские обязанности.

В то же время двор вступил на путь сближения с буржуазно-республиканской оппозицией. Первым откликнулся красноречивейший оратор кортесов, республиканец-реформист Мелькиадес Аловарес, прославлявший  на митингах искреннее стремление короля к реформам и к возрождению Испании. Затем были приглашены во дворец глава республиканско-социалистического блока (фактически уже распавшегося), престарелый и пользующийся репутацией высокой учености и личной честности профессор Аскарате, стоящий во главе Королевского института социальных реформ; далекий от политики, хотя и примыкающий к республиканской интеллигенции, но пользующийся во всем мире заслуженной известностью, в качестве одного из лучших историков искусства, а также выдающегося педагога, из группы Института свободного воспитания, профессор Коссио (автор замечательной монографии о Греко), известнейший испанский биолог профессор Рамон и Кахаль, автор одной из наиболее читаемых в Испании книг, «Еl atraso espanol», представляющей опыт «диагностики и терапии» отсталости испанской культуры и общественности. После этого визита профессор Аскарате присоединился к выступлениям Альвареса на тему о том, что монархия, в лице дон - Альфонсо, не представляет препятствия на пути к реформам и демократизму.

Смерть ученика и наследника, в качестве главы либеральной партии, Сагасты, — дряхлого Сехизмундо Морета, главное значение которого заключалось в тесной деловой связи с английскими банками, — 28 января 1913 г. — облегчила Романонесу официальное вступление в обязанности неоспоримого «шефа» либеральной партии. (В Испании следует различать «верховного» главу партии от второстепенных лидеров, имеющих каждый за собою более или менее сильную группу своих родственников, друзей, приверженцев и зависимых лиц). Продолжая политику ассимилирования и разложения республиканской оппозиции, Романонес предложил пост председателю палаты депутатов, профессору Аскарате, отчего последний, однако, уклонился. Против этой политики сотрудничества с левой «антидинастической» оппозицией Маура выступил (28 мая) с речью, объявлявшей монархию и конституцию в опасности, вследствие измены традициям либерального правительства. Предложенная королю Романонесом отставка правительства не была принята. Тогда против своего шефа ополчились самые реакционные из либеральных касиков, с наиболее старозаветным и бесцеремонным из них, Монтеро Риос (председатель сената), близким родственником упомянутого выше Гарсиа Прието. Поводом к выступлению этой группы против Романонеса послужило обсуждение законопроекта об областных земствах («mancomunidades»), учреждением которых предполагалось ввести в легальное русло испанской государственности областнические движения, принявшие в Каталонии и Бискайе сепаратистский националистический характер. Личное вмешательство короля не помогло делу, и 13 июня Романонесу пришлось реконструировать кабинет на основе исключения из него (и из правительственного большинства) либералов-диссидентов. Это повлекло за собой (также обычное в таких случаях явление в Испании) необходимость отсрочить заседания парламента на неопределенное время.

События эти совпали со временем, назначенным для поездки в Мадрид президента французской республики, Р. Пуанкаре, и вопросы внешней политики, без сомнения, играли не последнюю роль во внутреннем кризисе, франко-испанское сближение началось с посещения Мадрида французским завоевателем или «умиротворителем» Марокко, ген. Листе, для согласования французской и испанской политики в Марокко. Романонес, широко заинтересованный в марокканских горнопромышленных концессиях, деятельно работал в пользу этого сближения и согласования. Против этой политики велась кампания, питавшаяся различными источниками, под лозунгом защиты испанских интересов в Африке против французского империализма на основе поддержки этих интересов, как Англией, так и Германией. После визита французского премьера Барту в летнюю резиденцию испанского короля, Сен-Себастьян, Пуанкаре прибыл в Мадрид 7 октября 1913 г. В Картахене английский военный корабль принял участие в чествовании президента, который обменялся здесь с королем речами, упоминавшими о «традициях» англо-франко-испанского сближения.

С открытием осенней сессии кортесов Романонес при первом выступлении своем в сенате остался в меньшинстве и подал в отставку. Король, минуя «непримиримого» Мауру, остановил свой выбор на умеренном консерваторе Дато. В виде протеста Маура «выбыл из Мадрида в неизвестном направлении», бросивши свою партию на произвол судьбы. Консерваторы частью последовали за Дато, частью остались в непримиримой оппозиции, верной прежнему шефу партии. Дато распустил кортесы, декретировавши закон об областных земствах, в расчете привлечь симпатии консервативных элементов областнических движений, в особенности в Каталонии. Весенние выборы 1914 г. дали новому правительству (как всегда) требуемое большинство в обеих палатах. Но положение стало быстро осложняться событиями в Марокко, Личное вмешательство короля в военные дела создало  широкое недовольство в армии. Начало мировой войны лишь отсрочило назревав­ший внутренний кризис. Англо-франко-испанское соглашение 1907 г., подтвержденное поездкой Пуанкаре в Мадрид, заключало  в себе трехстороннюю гарантию status quo в Средиземном море и на европейском и африканском побережий его; в случае по­пытки нарушить этот status quo, три держа­вы должны были «вступить в переговоры» о мерах к его охране. Но в мировой вой­не, особенно при расчете на быстрое окончание ее, Испания была бы для Англии и Фран­ции в качестве союзника ненужным балла­стом и лишним соучастником в после­военном дележе. Поэтому правительство Дато могло в самом начале ее спокойно заявить об абсолютном нейтралитете своей страны. Громадное увеличение вывоза во Францию металлов, мануфактуры, продо­вольствия, скота и т. д. подняло на небы­валую высоту курс песеты, обогатило многих предпринимателей и спекулянтов, но при­вело к крайнему удорожанию предметов первой необходимости, к «продовольствен­ным» волнениям и к попыткам ограничить вывоз (с марта 1915 г.). Одновременно с принятием обширной военно-морской про­граммы наступил острый финансовый кри­зис, вследствие воздержания банкиров от участия в выпущенном займе, при продол­жавшемся превышении государственных расходов над доходами (1 556 млн. песет против 1 465 млн.). В связи с провалом этого займа Романонес одержал легкую по­беду над правительством но вопросу о военно-административной реформе и заме­стил Дато во главе правительства 6 дека­бря 1915 г. при поддержке вновь объединившихся либералов. Всеобщая железнодорож­ная стачка повлекла за собой отмену кон­ституционных гарантий, военное положение в Мадриде и т. д. Ввиду нападок прессы на Романонеса, обвинявшегося в том, что он направлял внешнюю политику страны (в отношении Франции и Марокко) в целях личного обогащения военными прибылями, — он предложил королю свою отставку, которая не была принята. Нападки продолжа­лись, в марте началось сильное стачечное движение, правительство объявляло осадные положения, в Барселоне назревал конфликт между гражданской и военной властью. 20 апреля Романонес уступил место Гарсиа Прието. Конфликт с офицерскими «хунтами» (корпоративно-профессиональные организации) закон­чился сменой военного министра по тре­бованию «хунт» после предъявленного ими 12-ти часового ультиматума правительству. Король поддерживал офицеров, Романонес встал к ним в оппозицию, и Гарсиа Прието вынужден был уступить место Дато (9 ию­ня 1910 г.). Вслед за офицерскими хунтами выступили с манифестами, требовавшими реформ и изменения конституции, левый блок, каталонисты и социалисты. Собравшиеся в Барселоне, несмотря на запрещение, оппозиционные депутаты и сенаторы были разогнаны и переарестованы (68 человек), но успели принять резолюцию об изменении конституции. 13 августа забастовала важнейшая северная железная дорога; забастовка распространилась на всю страну, принявши политический характер, и была подавлена при помощи военного положения тяжелыми репрессиями военных властей. Офицерские организации почувствовали себя господами положения; они изгнали военного министра, маршала Примо де Ривера, из правительства и затем заставили уйти в отставку и все правительство Дато. Гарсиа Прието образовал коалиционное правительство из либералов, мауристов и правых каталонистов. Ла-Сиерва стал военным министром, представлявшим офицерские хунты, и действительным главой правительства. Гражданские чиновники сорганизовались по примеру военных, и в январе 1918 г. почтово-телеграфные служащие добились ухода в отставку генерала-почтмейстера. Ла-Сиерва вступил в борьбу с гражданскими «хунтами» при помощи военных властей, но, в связи с попыткой законодательствовать королевскими декретами без парламента, потерпел поражение в кортесах. Правительство пало, и Маура сформировал «министерство талантливых людей», нродерзкавшееся до ноября, когда в Мадриде стала известной германская революция и бегство кайзера. Либеральный кабинет Гарсиа Прието возвестил широкие реформы, но из-за каталонского вопроса правительство раскололось, и в декабре Романонес занял место Гарсиа Прието. Барселонская всеобщая стачка повлекла за собою полный разрыв между гражданскими и военными властями; последние изгнали гражданского губернатора, префекта и др. из города, после чего правительство подало в отставку. Маура призван был (апрель 1919 г.) спасать положение; он начал с роспуска кортесов и провел скандальнейшие выборы, кончившиеся, однако, его полным провалом. Смена следующих трех консервативных кабинетов закончилась выборами при министерстве Дато в конце 1920 г., показавшими, что на прежнее «послушание» избирателей никакое правительство рассчитывать уже не может. Объяснение этому нашли в разложении старых двух партий, чередовавшихся у власти, и потому начались переговоры о восстановлении единства этих партий. 8 марта 1921 г. Дато был убит. В июле того же года произошла военная катастрофа в Марокко, и возник вопрос о виновниках ее и всех последующих неудач.

Во главе их оказался король, вследствие своего непосредственного вмешательства в военные дела. Кризис развивался по линии борьбы между гражданскими учреждениями и военными властями, при поддержке последних королем; в сентябре 1923 г. он увенчался военным переворотом и диктатурой Примо де Ривера, — в значительной мере под влиянием примера Муссолини. Ничего нового не давши стране, «директория» под начальством этого заурядного офицера ограничилась широчайшим применением системы правительственного террора, главным образом против рабочих, но также и против интеллигенции (ссылка бывшего ректора университета М. Унамуно). Произошло естественное сближение с Италией, с которой заключено соглашение, обеспокоившее Англию и еще более Францию политическими и отчасти экономическими последствиями его. «Директория», по общему убеждению испанских политических деятелей и публицистов, не приобрела никакой социальной базы и опирается исключительно на разложение и полное бессилие буржуазных и социалистических партий, с одной стороны, и сильные анархистские традиции в революционном рабочем движении, с другой.

Е. Адамов.