ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. I. ОБЩИЙ ОБЗОР СУХОПУТНЫХ ОПЕРАЦИЙ

ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА 1914-1918 г. I. ОБЩИЙ ОБЗОР СУХОПУТНЫХ ОПЕРАЦИЙ.

1. Объявление войны. 28-го июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Русское правительство уже в день предъявления Сербии ультиматума объявило, что австро-сербское столкновение глубоко затрагивает русские интересы и не может оставить Россию равнодушной. Мобилизация австрийской армии, стачала частичная, вызвала 29-го июля у нас мобилизацию Киевского, Одесского, Московского и Казанского военных округов. 30-го июля был подписан указ об общей мобилизации, первым днем которой явилось 31 июля. Одновременно Германия была объявлена в «состоянии, находящемся иод угрозой войны»; 1 августа общая  мобилизация была объявлена в Германии и Франции. 2 августа Германия объявила войну России, 3 августа — Франции; 4- го августа Англия предъявила Германии ультимативное требование — уважать нейтралитет Польши, но германские войска успели уже перейти границу Бельгии, и 5 августа, последовало объявление войны Англией и Бельгией Германии. Хронологические даты дальнейших объявлений войны  1914 г.

6 августа — Австро-Венгрия — России, Сербия - Германии: 7 августа — Черногория — Австро-Венгрии; 11 августа Франция — Австро-Венгрии; 12 августа — Англия — Австро-Венгрии; 23 августа — Япония — Германии; 25 августа — Австро-Венгрия — Японии; 27 августа — Австро-Венгрия — Бельгии; 28 сентября  — Турция закрыла Дарданеллы: 5 октября — Англия объявила войну Турции: в конце октября «Гобен» и «Бреслау» под турецким флагом обстреляли русские берега, что явилось фактическим началом военных действий; 5 ноября — Франция объявила войну Турции, а 11 ноября в Турции была провозглашена «священная война».

1915 г. 4 мая Италия объявила о своем выходе из Тройственного союза, а 23 мая объявила войну Австро-Венгрии; 21 августа Италия объявила войну Турции; 14 октября Болгария объявила войну Сербии; а  в течение следующих 6-ти дней Англия, Франция, Италия и Россия объявили войну Болгарии.

1916 г. 16 января Черногория — первое из государств, участвовавших в войне, капитулировало; 9 марта Германия объявила войну Португалии; 26 августа Италия объявляет войну Германии; 27 августа Румыния объявляет войну Австро-Венгрии; 28 августа Германия объявляет войну Румынии; 31 августа Турция объявляет войну Румынии; 1 сентября — Болгария — Румынии.

1917 г. Последовавшее 31 января объявление Германией неограниченной подводной войны вызвало 3 февраля перерыв Соединенными Штатами дипломатических отношений с Германией и объявление ей войны: Соединенными Штатами — 5 апреля, 11 апреля — Бразилией:, 14 апреля — Боливией, 5 июня — Сан-Доминго, а 7 июня Гаити прервали сношения с Германией; 14 августа Китай объявил войну Германии; 7 декабря — Соединенные Штаты объявили войну Австро-Венгрии.

1918 г. 3 марта Россия подписала мирный  договор в Брест-Литовске; 4 июля Румыния подписала  мир в Бухаресте; 26 сентября Болгария обратилась с просьбой о перемирии: 31 октября капитулировала Турция; 3 ноября Австро-Венгрия заключила перемирие; 7 ноября — начало переговоров Антанты с Германией о перемирии.

2. Предшествовавшие вооружения. Мировая война являлась неизбежной. Боснийский кризис 1009 г., Мароккский кризис 1911 г., Балканский — 1912 г. являлись этапами приближения к мировой войне. Если с создавшимся в 1914 г. кризисом европейской дипломатии справиться не удалось, то в значительной степени это объясняется тем, что после неудач России в войне с Японией в 1904—5 гг. и последовавшего революционного движения политическая и военная сила России начала в Германии и особенно в Австро-Венгрии недооцениваться; уступки со стороны России Австрии в Боснийском вопросе давали основание австро-венгерским дипломатам, искавшим скорейшей развязки, рассчитывать, что и в 1914 г. Россия в последнюю минуту отступит, принеся в жертву Сербию.

Такая низкая оценка боеспособности русской армии к моменту мировой войны была глубоко ошибочна. Благодаря обширным кредитам, полученным военным ведомством, не только были восстановлены все неприкосновенные запасы, израсходованные во время русско-японской войны, но нормы их были значительно расширены — в отношении снарядов в три раза. Выполнение спешных заказов по военному снабжению значительно развило русскую военную промышленность. В мобилизационном отношении были также сделаны большие успехи — кадры усилены, производство учебных и поверочных сборов позволило проконтролировать технику мобилизационного аппарата, железные дороги были вполне подготовлены к предстоявшей им ответственной задаче. Можно утверждать, что, благодаря всестороннему испытанию русской военной системы в русско-японскую войну, в отношении снабжения и организации русская армия к моменту мировой воины повысила свою боеспособность за последние 10 лет, по крайней море, на 300%. Не меньший прогресс надо отметить и в отношении тактической подготовки войск и в повышении квалификации среднего и низшего командного состава. Наша артиллерия сохранила неудовлетворительную организацию в 8-ми орудийных батареях, тяжелая артиллерия находилась еще в процессе создания; однако, в техническом отношении наши батареи ушли далеко вперед от того жалкого уровня, на котором находились в русско-японскую войну, и смело могли выдержать состязание с лучшей в мире артиллерией.

Сознание наступающего кризиса вызвало общее стремление к усилению вооружений. Осенью 1912 г., по инициативе начальника оперативного отделения большого генерального штаба, полковника Людендорфа, был внесен законопроект об усилении германской армии. Однако, начальник генерального штаба, Мольтке, исключил из него требования сформирования заново трех новых армейских корпусов, и закон, принятый 2 июля 1913 г., увеличивал мирный состав армии лишь на 29 тыс. человек, создавая два новых армейских корпуса, преимущественно из излишествовавших против нормальной организации частей других корпусов. Центр тяжести этого «миллиардного закона» лежал в усилении мобилизационных запасов германской армии. Общее внимание привлекла форма покрытия этого чрезвычайного расхода — не посредством займа, а посредством единовременного поимущественного налога, распространявшегося исключительно на состоятельные классы и достигавшего половины годового дохода. На такие жертвы господствующие классы» Германии могли идти только под непосредственной угрозой войны.

Ответом на германские вооружения явился французский закон 7 августа 1913 г., который вводил во Франции трехлетний срок действительной военной службы вместо двухлетнего. Переход был выполнен в форме призыва, на военную службу осенью 1913 г. не одного контингента новобранцев, а двух — 21-летних и 20-летних сразу, и, таким образом, был связан с понижением призывного возраста на 1 год. Вместо нормальных 250 тыс. новобранцев французская армия получила в 1913 г. 150 тыс. новобранцев, и, таким образом, кадры к 1914 г. значительно увеличились. Несомненно, такое военное напряжение могло продолжаться во Франции самое короткое время, и принятие этого закона являлось предтечей грозных событий.

Русская армия сосредоточила в период, последовавший за русско-японской войной, все свое внимание на повышении качества, сохраняя прежнюю численность — около 1 225 тыс. человек. Но к осени 1913 г. была разработана «большая» военная программа, призыв новобранцев был повышен на 30%. Впрочем, программа была насчитана на несколько лет, в отличие от быстрых, краткосрочных мероприятий по усилению армии, вводившихся во Франции и Германии, и могла существенно сказаться на усилении русской армии лишь в 1910 г.

3. Сила сторон. Мирный состав армий в 1914 году равнялся (тыс. чел.):

Германия – 788; Австро-Венгрия – 410; Турция – 300.

Итого: 1498.

Россия – 1360¹⁾; Франция 735; Франция чернокожие – 76; Англия – 132; Сербия – 32; Бельгия – 43.

Итого: 2378.

¹⁾ В том числе 45 000 неспособных к строевой службе.

Впрочем, по этому двойному превосходству мирного состава армий Согласия опасно было бы сделать какие-либо выводы, так как сила армий заключается не только в ее кадрах, но и в подготовленных для мобилизации резервистах. С этой точки зрения более основательные данные мы получим, если будем сравнивать нормальные контингенты новобранцев, призываемые и подготовляемые ежегодно на военной службе (тыс. чел.):

Германия  350

Австро-Венгрия  290

Турция  70  

Итого: 620

Россия  435

Франция  250  

Сербия  30  

Англия  20

Бельгия 30

Итого: 765.

Мобилизованные армии достигли в первые месяцы  войны следующих размеров (тыс. чел.):

Германия – 2061; Австро-Венгрия – 1250; Турция – 600.

Итого: 3911.

Россия – 2712; Франция – 1856; Сербия – 350; Англия – 320; Бельгия – 151.

Итого: 5389.

При оценке выставленных с обеих сторон масс надо иметь ввиду, что русские азиатские корпуса могли собраться полностью только через два месяца войны; Германия в течение этого срока смогла сформировать заново 5 армейских корпусов и  сплотить многочисленные ландверные части. Кроме того, в связи с особенностями русской жизни и менее экономным отношением к человеческому материалу, процент нестроевых в русской армии был значительно выше, и для сопоставления верных цифр бойцов численность русских войск подлежит сокращению, по крайней мере, на 30%. Надо также не терять из виду и превосходство германских войск, как в отношении подготовки высшего командного состава и обучения войск, так и по силе артиллерии. Тогда как в России на 32 бтл., входивших в состав армейского корпуса, приходилось только 90 полковых пушек и 8 гаубиц, в Германии на 24 батальона имелось 108 полковых пушек, 36 легких и 16 тяжелых гаубиц; таким образам, русский батальон был обеспечен огнем 3 настильных и 0,25 навесного орудия, а германский — 4,5 настильных и 2,17 навесных орудий. Полуторное превосходство в настильном огне и почти девятикратное в навесном не только позволяло германской пехоте гораздо легче разрешать боевые, особенно наступательные, задачи, но могущественно влияло на несравненно более экономное расходование кадров пехоты; русская пехота, оплачивая лишними жертвами боевую работу против пре­восходной артиллерии, должна была несравненно скорее раствориться в массе пополнений, приобрести милици­онный характер, чем германская, и превосходство последней, заметное и в начале войны, должно было вскоре приобрести подчеркнутый характер. Отношения русской пехоты к австрий­ской, вследствие значительного пре­восходства русской артиллерии, скла­дывались в обратном отношении, и австрийская пехота, не уступавшая рус­ской в первых боях, вскоре, вследствие громадных потерь австрийцев, значи­тельно разложилась и потеряла бое­способность. Французы не уступали германцам в количестве легкой артил­лерии, но имели в 5 раз слабейшую тя­желую артиллерию, и потому в начале войны могли успешно разрешать толь­ко оборонительные задачи.

4. Военная конвенция. Австро-Венгрия и Германия, связанные тесным политическим союзом, не были связаны, однако, военной конвенцией. Прусский и австрийский генеральные штабы избегали связывать себя какими-либо военными обязательствами. Австрий­цам германцы обещали, в неопределен­ных выражениях, помощь против рус­ских: в случае вторжения австрийцев в русскую Польшу, переход в наступ­ление из пределов Восточной Пруссии на р. Нарев, но германцы стремились сохранить свободу для направления подавляющей массы своих  войск про­тив Франции. Австро-Венгрия имела свои цели войны — прежде всего раз­гром Сербии — и стремилась не связы­вать себе руки военной конвенцией, чтобы иметь возможность с самого начала войны двинуть 40% своих войск против сербов, в расчете на медлен­ность русской мобилизации и сосредо­точения и на возможность в несколь­ко дней нанести решительный удар Сербии и своевременно перебросить освободившиеся части в Галицию. Кро­ме того, австро-венгерское командова­ние очень ревниво относилось к охра­нению своей полной самостоятельности, а чем теснее было бы военное соглашение с Германией, тем более оно являлось бы подчинением австро-венгерского верховного командования германскому. Таким образом, до осени 1910 г., когда австро-венгерская армия почти совершенно утратила боеспособность, перед Согласием не было объединенного противника, а были отдельные вооруженные силы Германии и Австро-Венгрии, не объединенные командованием, преследующие каждая свои цели, иногда согласующие свои операции друг с другом, а иногда и преподносящие их союзнику, как сюрприз (весна 1910 г. — атака Вердена германцами и наступлению австрийцев из Тироля).

Франция и Россия, разделенные пространством  до войны совершенно не испытывали той угрозы, которую могло бы вызвать для самостоятельности командования более тесное военное соглашение, установленное между этими странами.  Военная конвенция имела тем большее значение, что она была установлена за 7 лет до установления формального франко-русского  союза. Военная конвенция  представляла для России то значение, что она открывала широкую возможность размещения на французском рынке русских государственных займов для обеспечения планомерной подготовки к войне, главным образом, для усиления русской железнодорожной сети с целью ускорения русского развертывания на  германской границе. Франция же видела в военной помощи обеспечение перехода русскими войсками германской границы до момента  решительного кризиса на французском фронте. Франция была обязана выставить против Германии от 1 200 000 до 1 300 000 в течение 11 дней (в 1913 г. количество французских войск  было обещано довести до 1 500 000). Россия брала на себя обязательство выставить против Германии от 700 до 800 тыс. в течение 28 дней. Французы были заинтересованы, не в дальнейшем увеличении русского контингента, а в ускорении перехода русских в наступление. В соответствии с ожидаемым началом генерального сражения на французской границе к 14 дню мобилизации и с наступлением решительного момента не позже 18 дня мобилизации, французы были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы наступление русских в пределы Восточной Пруссии началось не позже 15 дня мобилизации. Россия в 1911 г. взяла на себя обязательство перейти границу не позже 20 дня мобилизации, а в 1913 году — закончить сосредоточение, и существенных чертах, на 15-й день мобилизации, и на 10-й день перейти в наступление. Принимая, однако, во внимание, что фронт развертывания русских армий отстоял от германской границы в 3—1 переходах, действительного выигрыша здесь не было, дело ограничивалось скорее игрой слов. В конце 1914 г., с введением в действие нового мобилизационного расписания, мы получили бы действительный выигрыш в сосредоточении в два дня. В общем, надо признать, что Франция достигла цели, которую она ставила, заключая военную конвенцию и открывая России кредиты: 1 августа было первым днем германской мобилизации, а 17 августа армия Ренненкампфа перешла с боем у Сталюненена границу, 19—20 августа вступила в большое сражение у Гумбинена; в этот момент и армия Самсонова уже вторглась с юга в Восточную Пруссию. Таким образом, русское наступление последовало до начала большого пограничного сражения на западном фронте (20—27 августа) и, вызвало переброску двух корпусов и 1 кавалерийской дивизии на усиление германской армии на русском фронте, присутствие которых безусловно бы позволило немцам преодолеть кризис в сражении на Марне (5—9 сентября).

Но нельзя не отметить, что русское верховное командование, пропитанное духом военной конвенции, во всех случаях выдвигало на первый план интересы коалиции, а не интересы России и русской армии. Этим оно позволило, в окончательном счете, англо-французам разгромить Германию, но вызвало крушение русской армии, что вызвало кризис, угрожавший катастрофой и для Франции. С переносом главных усилий германцев на русский фронт (в 1915 г.) русское верховное командование постепенно утрачивает свою самостоятельность, и русская армия постепенно оказывается в подчиненном положении по отношению к западным союзникам.

Гораздо туманнее было военное соглашение, связывавшее Францию с Англией. Конкретную форму оно приняло только в отношении согласования морских сил. Ввиду усиления германского флота, английское адмиралтейство вынуждено было сосредоточить свои силы в Северном море. В помощи французского флота для действий против германских эскадр англичане не нуждались, а отсутствие французской эскадры на берегах Атлантического океана упрощало задачи англичан. Поэтому Франция обязалась сосредоточить все свои морские силы в Средиземном море, а Англия гарантировала Франции защиту ее берегов и морской торговли в Атлантическом океане. В ноябре 1912 г. между сэром Эдуардом Греем и французским послом Полем Камбоном состоялся обмен писем, имевший характер морального обязательства Англии поддержать Францию в случае войны с Германией. В апреле 1914 г., во время посещения Парижа английским  королем в сопровождении Эдуарда Грея, вопрос о формальном присоединении Англии к франко-русскому союзу, поднятый по почину Извольского, вылился в решение начать непосредственные переговоры между английским  адмиралтейством и русским морским агентом в Англии с заключением между Англией и Россией также морской конвенции. Вопрос о формальном присоединении Англии к союзу, о переходе от «согласия» (Антанта) к союзу отклонялся английскими государственными людьми; ввиду популярности в Англии политики свободных рук заключение союза усилило  бы в Англии позицию  сторонников мира, и германофилов.

На основании существовавшей между  Англией и Францией морской конвенции, 2 августа, в день предъявления германского ультиматума Франции, сэр Эдуард Грей вручил французскому послу в Лондоне ноту: «я уполномочен подтвердить, что, в случае вторжения немецкого флота или проявления им враждебных действий со стороны Северного моря, угрожающих северному побережью Франции или ее судоходству, английский флот выступит на защиту против подобных нападений со всеми имеющимися в его распоряжении средствами».

5. Планы войны. Инициатива находилось в руках Германии, которая занимала центральное положение и имела возможность сосредоточить центр тяжести своих усилий или на французском, или русском фронте, в зависимости от чего находились действия французов и русских.

Старый Мольтке не считал возможным покончить коротким ударом, по-наполеоновски, ни с Францией, ни с Россией и, в общем, комбинировал будущую войну в том же стиле, как Фридрих Великий — Семилетнюю: наступление германцев должно было преследовать не решительные, а ограниченные цели. Если перед гигантскими трудностями задачи решительного вторжения в Россию, с целью захвата ее жизненных центров, после катастрофы, постигшей французов в 1812 году, отступала полководческая мысль в течение всего XIX и XX века, то задача нанести серьезный удар, отрезать «Царство Польское» с находившимися в нем крепостями  и войсками до окончания русского сосредоточения, представлялась чрезвычайно благодарной и легко осуществимой, при совместном наступлении германцев из Восточной Пруссии и австрийцев — из Галиции. На достижении этого серьезного и верного, хотя и ограниченного, успеха и базировался план Мольтке в промежуток между Берлинским конгрессом и заключением военной конвенции между Францией и Россией (1879—1893 г.).

Только половина германских сил должна была оставаться против Франции и, опираясь на сильную фортификационную подготовку в Лотарингии (Мец), Эльзасе (Страсбург) и на Рейне, задерживать французов.

Начальник прусского генерального штаба, граф Шлиффен (1891—1905 гг.), через три года после своего вступления в должность в корне изменил план войны Германии. Он боялся затяжной войны и видел главный шанс победы Германии в том случае, если ей удастся сразу достигнуть решительного  результата, по крайней мере, на одном из своих фронтов. Главным противником Германии Шлиффену рисовалась не Россия, а Франция с ее неутолимой жаждой реванша и лихорадочной погоней за усилением армии. Развитие промышленности Германии (Рурский и Саарский бассейны) также заставляло уделять западному фронту Германии доминирующее значение. Граф Шлиффен пришел к решению — собрать возможно большие силы в начале войны против Франции, нанести ей решительный удар, а против России ограничиться выделением ничтожного заслона, который после демонстративных действий должен отойти за Вислу. Восточную Пруссию граф Шлиффен приносил в жертву русскому вторжению даже в эпоху русско-японской войны и русской революции, когда силы русской армии были настолько ослаблены, что задачи обороны Восточной Пруссии были легко разрешимы весьма скромными силами.

На французском фронте мысль Шлиффена сосредоточилась на обходе через Бельгию линии французских крепостей, возведенных на Эльзас-Лотарингской границе. Примерно до 1901 года гриф Шлиффен ограничивал обходное движение через Бельгию районом Бельгийского Люксембурга; правый фронт немецких армий должен был проследовать только через небольшой выступ бельгийской территории между Люксембургом и Францией в общем направлении на Седан. Этот план был хорошо известен в Бельгии  и Франции, и в соответствии с ним было соображено стратегическое развертывание их армий. Между тем, граф Шлиффен, углубляя свою мысль, пришел к сознанию, что такой обход будет недостаточно глубок и связан с опасностью, что неприятель с фронта Мобеж-Шарлеруа-Намюр-Льеж ударит во фланг и тыл обходящих немецких армий. Поэтому уже свыше, чем за 10 лет до начала мировой войны, германский генеральный штаб принял твердое решение — расширить район своего обходного движения на 175 километров к западу, направляя правый фланг уже не на Седан, а на Лиль. Почти все германские силы должны были двинуться в Бельгию. Мец являлся почти левым флангом германского развертывания. Против французской границы должна была оставаться только одна слабая армия. Этот окончательный план Шлиффена, включавший в район германского обхода Брюссель и почти всю территорию Бельгии, уже, разумеется, существенно задевал интересы Бельгии, но, при известных меркантильных склонностях бельгийского короли Леопольда II, граф Шлиффен не терял надежды путем угроз, с одной стороны, и щедрых подачек, с другой — добиться того, что Бельгия ограничится платоническим протестам против нарушения ее нейтралитета и не окажет вооруженного сопротивления германским войскам.

План, который престарелый племянник великого Мольтке, Мольтке младший, проводил в жизнь в 1914 году, и к которому приложил свою руку Людендорф, отличался от плана графа Шлиффена своей половинчатостью. Шлиффен, становясь на точку зрения наполеоновской стратегии, все приносил в жертву для того, чтобы сосредоточить на обходящем правом фланге германцев решительный перевес сил. Чтобы сокрушить Францию одним ударом, в район обходящего движения германцев должен был попасть и Париж. Чтобы добиться этой грандиозной цели, нужно было отказаться от всех других задач. Уголь Саарского бассейна, богатые области Эльзаса и Лотарингии, территория Восточной Пруссии,  имеющая столь важное значение для прокормления Германии во время войны, — все это было чрезвычайно важно с точки зрения стратегии измора, борьбы на выдержку, и все это было ничтожно, если бы удалось в 40 дней раздавить Францию и принудить ее к миру. Шлиффен отказывался от защиты этих интересов, а Мольтке младший и Людендорф стремились и осуществить план Шлиффена и уберечь каждую пядь германской земли от неприятельского вторжения. Они являлись в одно и то же время представителями идеи стратегии сокрушения и стратегии измора, несовместимых по самой природе своей; чтобы обеспечить Лотарингию от французского вторжения, в ней пришлось оставить три лишних корпуса, и два корпуса пришлось перебросить в Восточную Пруссию из числа вступивших уже в Бельгию войск. Правое крыло немцев, от силы которого зависел весь успех наступления, было ослаблено на 5 корпусов. Наличность их, без сомнения, изменила бы ход мировой истории — есть основания предполагать, что мир мог быть заключен французами уже в сентябре 1914 года.

Французы сгруппировали почти все свои силы на тесном пространстве (145 километров) между бельгийской границей и Вогезами. Из 5 армий — 4 находились в первой линии, а одна — в резерве за центром, между реками Маасом и Марной. Для действий в Эльзасе было предназначено правое крыло 1-ой армии, в составе 9 дивизий, которые, однако, вскоре растаяли, когда наступил кризис на Бельгийском и Лотарингском участках фронта. Развертывание французских армий с трудом может выдержать даже снисходительную критику. Фронт был очень тесен, особенно принимая во внимание нагромождение на нем с обеих сторон долговременных укреплений; резерв был расположен не за угрожаемым крылом, а в районе, откуда переброска его по различным направлениям представляла большие трудности. Очевидно, французы находились под влиянием представлений о протяжении фронта в бою и длительности боевых столкновений, отвечавших масштабу 1870 года, но решительно устаревших в XX веке, и имели ввиду переход в наступление половиной своих сил на 80-километровом фронте между крепостью Мец и Вогезами. Последний маневр не обещал никакого успеха; оба фланга французского наступления подставлялись под удары немцев,  и чем далее углублялась эта часть французских армий в Лотарингию, тем сомнительнее становилось их положение, и тем труднее было бы за их счет выделить поддержку на север против обходного движения немцев через Бельгию. Стратегическая мысль, легшая в основу французского развертывания, отстала от требований времени, по крайней мере, на полстолетия. Борьба с германским обходным движением через Бельгию намечались посредством прорыва Французского левого крыла в Люксембург, что грозило перерезать сообщения обходящих армий с Германией.

Основная задача, рисовавшаяся французскому командованию, заключалась в том, чтобы выдержать первый натиск главной массы германских войск, имея ввиду, что в течение ближайших же недель должен был сказаться натиск русских войск на восточный фронт Германии, в связи с которым  Германия должна была ослабить свои силы на французском театре переброской их на восток.

Перед Россией стратегическая обстановка ставила трудную проблему. Главную массу живой силы неприятеля на русском фронте образовывали австрийцы, и русский удар, чтобы не быть направленным впустую, должен был нацеливаться преимущественно на австрийский фронт. Но так как Германия, конечно, являлись менее восприимчивой к тяжелому поражению армий своего союзника, чем к вторжению русских войск непосредственно в ее пределы, то для разгрузки французского фронта, русские, согласно военной конвенции, обязаны были, одновременно с наступлением против Австрии, наступать и на германском фронте. В связи с возможностью направления главного удара Германии не на французский фронт, а на русский, план войны русского генерального штаба предусматривал два варианта: Г, в случае обнаружения сосредоточения крупных сил германцев в Восточной Пруссии, и А, когда главным  врагом являлась Австрия. По плану Г против Германии направлялось 672 бтл., а против Австрии — 652 бтл.; по плану А — против Германии — 480 бтл., против Австрии — 711 бтл. Принят был к выполнению план А, так как нарушение нейтралитета Бельгии ясно обнаружило направление главных сил Германии на французский фронт.