Эпоха мирового кризиса. XI. Португалия

Эпоха мирового кризиса.  XI. Португалия (ср. XLVII, 670 сл.). «Португалия — самостоятельное, суверенное государство, но фактически, в течение более 200 лет, со времени войны за испанское наследство (1700-1714), она находится под протекторатом Англии. Англия защищала ее и ее колониальные владения... в борьбе со своими противниками, Испанией, Францией. Англия получала в обмен торговые выгоды, лучшие условия для вывоза товаров и, особенно, для вывоза капитала в Португалию и ее колонии, возможность пользоваться гаванями и островами Португалии, ее кабелями и пр. и т. д.» (Ленин, «Сочинения», т. XIX, стр. 140). Португалия являет собою пример того, как «Англия, путем помещения огромных капиталов в железные дороги и другие предприятия, управляет формально независимыми государствами» (Ашкрофт, «Очерк современного империализма», М., 1924, стр. 21). В восьмидесятых годах XIX века английская территориальная экспансия в Африке широко пользовалась португальским флагом, чем объясняются приобретения Португалии в Африке в эпоху ее раздела.

Английские инвестиции Португалии (8,1 млн. фунтов стерлингов) в 1914 году равнялись английским инвестициям в Австро-Венгрии и превышали эти инвестиции во Франции. Французские инвестиции занимали второе место в Португалии; в 1900 году они в Испании вместе с Португалией равнялись 4 500 млн. франков, а в 1914 г. сократились до 3 900 млн. франков, в то время, как английские инвестиции в обеих этих странах вместе составляли 27,1 млн. фунтов стерлингов, а германские — 1 700 млн. марок. После государственного банкротства в 1892 году, португальские финансы были поставлены под контроль «комиссии государственного кредита», в которую кредиторы Португалии выбирали двух (из пяти) членов. Эта смягченная форма международного контроля дополняется контролем, осуществляемым при помощи дипломатического давления не только Англией, но и Францией (и Германией до 1914 г.). В отдельных случаях визит английской военной морской эскадры подкрепляет дипломатическое выступление британского посла.

Экономической отсталости и зависимости соответствует культурная отсталость страны. Республика закрыла монашеские ордена и монастыри, обосновавшиеся в обход запретительного закона 28 мая 1884 года. Диктатура (см. ниже) вернула Португалию к временам иезуитского господства. Республиканский декрет 29 марта 1911 года декларировал всеобщее обязательное обучение. Диктатура сохраняет по сей день восьмидесятипроцентную неграмотность португальского народа. В 1925 году было 6 850 народных школ со 170 415 учащимися; средних школ — 33 с 11 304 учащимися; 3 университета. Режимом экономии, введенным О. Салазаром, мотивировалось упразднение в 1928 году юридического факультета в Лиссабоне, философского факультета в Опорто и Высшей нормальной школы в Коимбре; разумеется, решающую роль в этом сыграло враждебное отношение диктатуры к светскому образованию.

В экономическом отношении Португалия представляет ту же картину, что и дореволюционная Испания, с той разницей, что отрицательные стороны испанской народнохозяйственной системы еще ярче выражены в португальской экономике. Португалия — страна и по сегодняшний день аграрная: в сельском хозяйстве занято более 60% населения; отсталость составляет основную черту португальского сельского хозяйства. Половина (49,1%) поверхности Португалии не возделана и находится в диком, неиспользуемом состоянии. По данным 1928 г., пашнями и лугами заняты 26,2% поверхности страны; виноградниками — 3,5%; плодовыми садами — 3,9%; лесами — 17,3%. Обработка земли производится первобытными средствами и способами; урожай совершенно не соответствует исключительно благоприятным условиям климата и почвы. С 750 000 га ежегодно собиралось около 100 000 т зерновых; минимально 100 000 т должны были ввозиться, главным образом из США и Аргентины, для удовлетворения потребностей населения. Виноградники занимают свыше 300 000 га, принося ежегодно около 5 000 000 гектолитров вина (при 100 000 рабочих). Следующее место занимает культура оливкового дерева с ежегодной продукцией около 150 000 гектолитров оливкового масла. Леса (около 1,6 млн. га) состоят из пиний, дуба, пробкового дуба, земляного ореха. Считается, что 330 000 га занято пробковым деревом. В рыбных промыслах в 1935 году было занято 48 636 человек, которые производили на 17,6 млн. эскудо сардинок и других консервов.

В промышленном отношении Португалия далеко отстала даже от Испании. Тяжелая индустрия почти отсутствует. В 1926 году было добыто 200 328 т антрацита; 30 699 т бурого угля; 210 487 т медной руды, 1 640 т железной руды; 1 474 т олова; 222 т вольфрамита. В текстильной промышленности (в 1924 г.) занято было около 45 000 рабочих.

Чрезвычайно характерно для португальской экономики соотношение между ввозом и вывозом:

В ввозе первое место занимали машины и автомобили, затем — пшеница, хлопок-сырец, треска, уголь, бумажная пряжа, сахар, железо и сталь и т. д.; в вывозе — вино, сардины, пробка и т. д. На первом месте, далеко опередив все прочие страны объемом торговли с Португалией, неизменно стоит Англия, затем — США, Франция, Бразилия, Нидерланды, Аргентина, Испания и т. д.

В 1928 году торговый флот Португалии не превышал 200 000 т. Из них 150 000 т приходилось, по германским расчетам, на захваченные во время мировой войны в португальских гаванях немецкие суда.

Колонии Португалии занимают 2 426 500 кв. км, то есть поверхность в 22 раза большую, чем метрополия, с населением, в 1928 г., 8 837 183 жителей, —  4 человека на 1 кв. км. Важнейшие колонии, как Ангола и Мозамбик, пользовались еще до 1914 года некоторой автономией, между тем как все крупные предприятия в них, начиная с железных дорог, находились (и находятся) в руках английских компаний. Ангола занимает 1 255 775 кв. км, имеет 4 с лишком миллиона жителей, из них не более 10 000 португальцев. Железные дороги и телеграф — собственность англичан. Вывозится кофе, пальмовое масло, сахар, маис и проч. Ввозятся из Англии — предметы комфорта и роскоши и железнодорожные строительные материалы. Ввоз (242 875 конто) превышает вывоз (201 112 конто). Мозамбик — 1 108 800 кв. км, с 3¹/₄ млн. жителей, из которых белых 10 000 человек, в числе их англичан столько же, сколько португальцев. Две английские компании владеют всеми экономическими ресурсами этой колонии. Вывоз в 1924 году — 181 342 конто, ввоз — 323 100 конто. Из азиатских колоний — Гоа в Индии, Макао в Китае и Тимор на Зондских островах (16 248 кв. км, 380 тысяч жителей, производят кофе, копру, воск, сандал), — наибольшее международно-политическое значение имеет последний, как объект японских вожделений.

Финансовое положение Португалии за время мировой войны и после нее непрерывно ухудшалось. Дефицит по государственному бюджету в 1920-1921 годах поднялся до 265 337 конто (конто = 1 000 эскудо). В последующие четыре года государственный бюджет Португалии составлялся следующим образом:

На первом месте среди доходов стояли получения от прямых и косвенных налогов, от почты и от пошлин; среди расходов — войско, флот, полиция.

Государственный долг в 1920-1921 годах поднялся до 2 907 950 конто, в 1925 году — до 7 189 000 конто, при наличии в обращении бумажных денег на сумму 1 698 млн. эскудо. В 1928 году бумажных денег было 1 902 млн. эскудо, и в это время задолженность государства банку Португалии выражалась цифрою 1 644 млн. эскудо. Рядом с этим сокращение военного долга, на которое согласилась Англия (7 167 000 вместо 20 153 000 фунтов стерлингов), представляло лишь незначительное облегчение. При достигнутом в 1928-1929 годах уравнении доходов с расходами платежи по государственному долгу составляли около ¹/₄ государственных расходов.

Ближайшим поводом к военному перевороту в мае 1926 года (см. XLVII, 675) послужили апрельские заседания палаты депутатов, посвященные обсуждению вопроса о табачной монополии; срок аренды ее французской группой капиталистов истекал 30 апреля 1926 года; были сторонники ее возобновления; общественное мнение требовало уничтожения этой монополии (отмена ее была первым мероприятием первого республиканского правительства Португалии); в то же время велась деятельная кампания в пользу передачи этой концессии группе английских капиталистов. В парламенте обсуждение этого вопроса завершилось рукопашной схваткой и очищением зала заседаний вооруженной силой. Захват власти был совершен тремя генералами (Кабесадас, Гомес да Коста, Кармона), заявившими, что «армия» решила прекратить борьбу политических партий, дезорганизующую экономическую и политическую жизнь в стране. Овладев властью без единого выстрела, три генерала вступили в борьбу между собою. Моряк Кабесадас первый был изгнан из правительства своими сухопутными коллегами, после чего генерал Гомес да Коста (командовавший экспедиционным португальским корпусом во Франции в 1918-1919 гг.) отнял министерские портфели у генерала Кармона и двух других министров. Однако, остальные министры, недовольные крутостью Г. да Коста, демонстративно подали в отставку. Это дало Кармоне возможность арестовать оставшегося в одиночестве основоположника генеральской диктатуры и сослать его на Азорские острова.

Между тем вопрос о передаче табачной монополии англичанам осложнился: англичане связали его с вопросом о военных долгах Португалии английскому правительству (25 млн. фунтов стерлингов). Правительство генерала Кармона начало с соглашения о долгах, которым Англия обусловила предоставление займа. Лидеры парламентских партий подписали декларацию, врученную ими иностранным миссиям в Лиссабоне; декларация эта объявляла всякую финансовую сделку правительства, не санкционированную парламентом, незаконной и не имеющей силы для последующих законных правительств. Последовали многочисленные аресты, не помешавшие, однако, оппозиции поднять восстание против генеральской диктатуры в начале февраля 1927 года. В этом движении участвовали, вместе с воинскими частями (артиллеристы, часть флотского состава, пехотных полков, республиканской гвардии), рабочие. Железнодорожные служащие, недовольные правительственным решением передать казенные железные дороги частным компаниям, присоединились ко всеобщей забастовке. Генеральское правительство имело на своей стороне подавляющее большинство офицерства, располагало всем правительственным аппаратом, а также поддержкой монархистов, и, наконец, негласной помощью с испанской территории; прибытие английских военных судов в португальские воды считалось демонстрацией в пользу генеральского правительства. Политическим центром восстания стал второй по значению город в стране — Опорто; против него двинуты были почти все военные сила правительства. Опорто был окружен, блокирован со всех сторон, в течение двух суток подвергался почти непрерывной бомбардировке, затем начался штурм с боями на улицах города. Тем временем восстание вспыхнуло в самом Лиссабоне, где два министра были арестованы и происходили также уличные сражения с участием артиллерии. Общее число жертв, по неполным сведениям, было: в Лиссабоне — 300 убитых, 1 000 раненых, в Опорто — 150 убитых, 350 раненых. Португалия впервые пережила столь кровопролитные события, разыгравшиеся на протяжении семи-восьми дней. Правительство закрепило свою победу осадным положением, военными трибуналами, воспрещением стачек, ссылкой тысяч политических заключенных в португальскую Восточную Африку, закрытием политических клубов и союзов. Затем оно заключило заем в Англии, образовало железнодорожную милицию по фашистскому образцу, и занялось объединением деятельности португальской и испанской полиции против «большевистской опасности». Этот полицейский блок должен был, помимо прямого своего назначения, служить выражением «пан-иберийской идеи», которой полуофициально сдабривалось копирование португальской диктатурой Примо-де-Риверовского образца.

Майский (1927) манифест правительства Кармона представлял попытку выступить с программой «положительных мероприятий по возрождению страны»; перечень этих мероприятий включал: реализацию займа, гарантированного табачной монополией, стабилизацию валюты, конверсию внутреннего долга, реформу налоговой системы, расширение и усовершенствование заводов, работающих на оборону, оборудование морских станций в колониях, сокращение винодельческих плантаций и расширение посевов хлебов и пастбищ и т. д. Во внешней политике на первое место поставлено было заключение договора о согласительной процедуре и арбитраже с Испанией. За этим манифестом последовал арест членов организации МОПР'а с объявлением их заложниками (29 мая 1927 г.) и с предупреждением, что все они будут расстреляны, как только в Португалии совершен будет какой-либо террористический акт против правительства.

12 августа — после двухнедельных слухов о предстоящем перевороте — три офицера-монархиста, ворвались в зал заседаний Совета министров и потребовали реорганизации правительства со включением в него полковника Ф. Камара, а затем открыли пальбу по министрам. Одновременно начал вооруженное уличное выступление сам Камара. В правительственной типографии заговорщики заставили отпечатать декрет об отставке правительства. Правительство бежало из города в ближайший авиационный лагерь, но заговорщики, не нашедшие поддержки в массах, потерпели неудачу и очень скоро были арестованы.

Европейская пресса в самом начале и во второй половине 1927 года уделяла особенно много внимания вопросу о судьбе португальских колоний в связи с переговорами о военных долгах (соглашение состоялось 30.XII 1926 г. на основе уплаты полностью в 62 года или в сокращенной сумме 5¹/₂ млн. фунтов стерлингов до 31 декабря 1927 г.), об англо-португальском займе, с передачей португальского порта Бейра на Мозамбикском берегу на 90 лет английской компании (сообщалось о взятках директорам прежней смешанной компании в 50 тысяч фунтов стерлингов), а также о проекте германской колонизации португальской Анголы, выработанном при участии португальской колониальной администрации. В связи с финансовыми сделками Португалия в 1927 году заключила соглашение о демаркации Анголы с Южно-Африканским Союзом и с Бельгией. Попытка получить финансовую помощь (заем в 12 млн. фунтов стерлингов) через Лигу наций окончилась неудачей, вследствие предъявленного Женевой, в качестве условия оказания помощи, требования об установлении финансового контроля Лиги наций над португальским бюджетом. Диктатура, естественно, отстаивала под предлогом защиты национального суверенитета своеобразную конструкцию этого бюджета, в основании которого лежало прикармливание офицерства.

1928 год ознаменовался избранием 25 марта «всеобщим голосованием» генерала Кармона президентом Португальской республики. Официально зарегистрировано было 750 тысяч голосов в пользу этой единственной предложенной избирателям кандидатуры. Никогда в президентских выборах Португалии не участвовало такое большое число избирателей, даже при наличии различных кандидатур; достоверность официальной статистики была подвергнута всеобщему сомнению. Центр буржуазной оппозиции диктатуре оставался в Париже, руководство им принял на себя бывший президент республики, профессор Бернардино Машадо. В июне понадобились вновь массовые аресты для предотвращения нового движения против диктатуры, а 20 июля вспыхнуло восстание в столице, начатое войсками, расквартированными в лиссабонской цитадели. Правительственные войска окружили цитадель, отрезали центр города от рабочих предместий и с рассвета начали артиллерийский обстрел цитадели, продолжавшийся до 9 часов утра, когда восставшие подняли белый флаг.

Влияние экономического и финансового кризиса сказалось в течение 1928 года превращением беспрограммной по существу генеральской диктатуры в своеобразную «военно-финансовую» диктатуру. В течение года кабинет Фрейтаса несколько раз частично изменял свой состав. Для разрешения основных задач — ликвидации бюджетного дефицита и спасения португальской валюты — был приглашен на пост министра финансов профессор коимбрского университета Оливейра Салазар. Салазар принял это назначение при условии предоставления ему права вето в отношении бюджетных предположений его коллег. Условие было принято, но немедленно нарушено, и Салазар тотчас же подал в отставку. Государственное банкротство казалось неизбежным, и Кармона вновь обратился к Салазару с обещанием обеспечить полноту его власти в бюджетных вопросах. С 30 июня 1928 года Салазар начал осуществлять «финансовую диктатуру» в рамках военной диктатуры. В основу своей финансовой политики он положил, конечно, «традиционную дружбу» с Англией; это выразилось прежде всего в заключении новой конвенции с Южно-Африканским Союзом о железнодорожной концессии, давшей Южно-Африканскому Союзу, в качестве конечного пункта железной дороги к Индийскому Океану, важнейший порт побережья — остававшийся под властью Португалии — Лоуренсо-Маркес.

Упорядочение государственных финансов выразилось в первый год в экономии в 28 млн. марок, главным образом по бюджету народного образования. Были повышены прямые налоги и введены косвенные — на сахар, масло, бензин и т. д. — в общей сложности, по информации европейской прессы, более чем на 40 млн. марок. Впервые с 1914 года бюджет был сбалансирован — по крайней мере, официально — с превышением доходов над расходами.

Испано-португальское (фактически — полицейское) сближение объявлено было «исторической миссией» португальской диктатуры. Договор о примирительной процедуре и обязательном арбитраже был заключен не только с Испанией, но и с Францией (6 июля 1928 г.), что не помешало возникновению франко-португальского конфликта из-за стеснений французской торговли в португальской Гвинее.

В течение 1929 года внешним образом правительству диктатуры удалось организовать небывало многочисленную и разветвленную полицию, которая «своевременным» вскрытием «заговоров» давала возможность правительству предупреждать открытые оппозиционные выступления. Полицейский террор тяготел над рабочим движением и политическими организациями рабочего класса. Внутренняя слабость диктатуры наглядно сказалась в противоречиях, вызвавших полный министерский кризис 9-го июля, продолжавшийся три дня и закончившийся образованием кабинета генерала Ферраса. Частичный министерский кризис в ноябре 1929 года — отставка министра народного просвещения Коста Ферейра — подчеркнул трудность примирения диктатурой двух враждующих лагерей буржуазии. Как полный кризис, таки частичный вызваны были столкновением клерикальных и «либеральных» тенденций. Отставка кабинета Фрейтаса последовала за отменой Фрейтасом запрещения лиссабонской организации школьных учителей, несмотря на сопротивление этой отмене со стороны «финансового диктатора», О. Салазара. Также и отставка Коста Ферейра вызвана была его попытками защищать светское образование против воинствующей клерикальной политики всемогущего финансового диктатора.

Президент Кармона курьезным образом формулировал свое представление о «конституции» Португальской республики под режимом генеральской диктатуры: «Диктатура без диктатора, целью которой не является сосредоточение власти и ответственности в одном лице». Во время июльского министерского кризиса образование кабинета генерала Ферраса решено было на многолюдном совещании наиболее влиятельных генералов под председательством президента.

Личность Салазара, которого усердно рекламировала европейская финансовая пресса, совершенно заслонила собою «скромного», как писала эта пресса, генерала Кармона. Салазар — воинствующий клерикал, стремящийся основать «финансовое благополучие» Португалии на союзе «креста и сабли». Ряд мер Салазара, осуществлявших экономию государственных расходов, правительства парламентарного происхождения не решались осуществить; к числу их относится декрет 14 мая 1928 года о прекращении выплаты жалования по должностям, которые не связаны с фактической работой, уничтожение параллельных учреждений, выполняющих одну и ту же работу (если бы они вообще работали), сокращение бюрократического аппарата, мотивированное намерением — неосуществленным — повысить оклады остающихся на службе чиновников. В 1929 году проведено было, для увеличения средств государственной казны, радикальное сокращение местных бюджетов. В марте 1929 года издан был декрет о создании «главного интендантства» в составе «главного интенданта» и двух его помощников; всякое сметное предположение государственных учреждений должно было поступать на рассмотрение этого органа. Бюджет 1928-1929 года составлен был следующим образом: доходы 19 193 883 фунтов стерлингов, расходы 19 178 116 фунтов стерлингов, остаток 15 767 фунтов стерлингов (фунт. = 100 эскудо); на 1929-1930 годы доходы были исчислены в 20 334 332 фунта стерлингов, расходы — в 20 248 549 фунтов стерлингов, остаток — 85 782 фунта стерлингов. По официальным сведениям, текущий внешний долг (1 240 000 фунтов стерлингов) был полностью выплачен. Надо заметить, что правительство принимало при этом все возможные меры для того, чтобы в печать попадали исключительно рекламные сведения о состоянии португальских финансов. В числе этих мер был специальный закон, устанавливавший высокие меры наказания (с конфискацией всего имущества) для лиц, распространяющих сведения, подрывающие кредит португальского государства. Поэтому действительное состояние финансов в Португалии определить трудно. Известно лишь, что в 1929 году 40% государственного бюджета составляли расходы по уплате долгов англичанам, что около трети всех государственных доходов шло на армию (60 000 человек), флот и полицию. Сокращение бюрократического аппарата направлено было против старых служащих, интересы же офицерства на военной и гражданской службе тщательно оберегались. Во внешней политике 1929 год протекал под знаком связи с испанской диктатурой, засвидетельствованной обменом визитами Примо де Ривера в Португалию и Кармона в Мадрид. В июне месяце была с помпою открыта железная дорога через Северную Анголу с выходом в бухту Лобито (порт Бенгуэлла), — английская концессия, английские строительные материалы и т. д.

Оборотная сторона рекламных достижений финансовой диктатуры Салазара сказывалась ростом недовольства во всех классах населения. Беспримерная строгость цензуры не позволяла прессе отражать происходящие в стране волнения. Однако, постоянные заявления правительства о его решимости бороться с революцией крайними мерами, об открытии заговоров, о предупреждении восстаний, о нахождении складов оружия показывали остроту внутреннего положения. Не только рабочее, но и крестьянское движение вырывалось из подполья; так, в августе в Костандейре произошла поголовная демонстрация населения против высоких налогов, во время которой полицией было убито двое демонстрантов и много ранено. Торгово-промышленные круги в значительной степени переходили в оппозицию диктатуре, заявляя, что ни торговля, ни промышленность не могут выдержать требований фиска. Новый таможенный тариф, введенный в январе 1930 года, имел ярко выраженный протекционистский характер, особенно в отношении мануфактурных изделий, и представлял попытку диктатуры опереться на «развитие отечественной промышленности».

Экономический кризис, а также развал и падение военной диктатуры в Испании способствовали обострению борьбы среди португальской буржуазии. Обострение отражалось в армии дифференциацией правого и левого крыла. 1930 год открылся министерским кризисом, длившимся с 11 января по 21-ое.

Отставка кабинета Ферраса вызвана была ближайшим образом разногласием между ним и Салазаром вместе с другими министрами клерикалами. Феррас считал, что социальная база диктатуры настолько узка и ненадежна, что представляется необходимым ускоренным образом вернуться к конституционному режиму. Кармона собрал начальников вооруженных сил, генштаба и адмиралтейства, военных комендантов Лиссабона, командующих четырьмя военными округами страны, начальников полиции, начальника лиссабонской цензуры, губернаторов и т. п. В этом собрании он выяснял политическое настроение в стране, а также структуру нового кабинета. Несмотря, на то, что против Салазара выступили виднейшие колониальные администраторы, обвиняя его в разорении колоний, положение Салазара осталось непоколебимым, так как стабилизация португальской валюты признавалась национальными и иностранными советниками Кармоны неразрывно связанной с «финансовой диктатурой» Салазара. Кармона поручил составление нового кабинета полковнику Пассос Соуса, усмирителю восстания против диктатуры, возглавлявшему антиклерикальный или либеральный сектор офицерства. Восемь дней Соуса искал охотников вступить в состав его правительства, но Салазар привел к крушению все эти поиски. 21 января в 24 часа, благодаря содействию Салазара, был образован новый кабинет под председательством генерала Домингос Оливейра.

В марте 1930 года произошло восстание колониальных войск в Анголе. В апреле (1930) были произведены многочисленные аресты виднейших деятелей прежнего режима, остававшихся в Португалии: бывшего премьера генерала Кардосо, бывшего военного министра генерала Матоса, многих бывших депутатов и других лиц. В июле — новая серия арестов (полковник Альмейда, профессор Фигуэредо и др.) в связи с раскрытием заговора в пользу Браганцской династии. Непосредственно вслед за тем арестованы были бывший военный министр, бывший командующий республиканской гвардией, всего в течение недели не менее 300 деятелей республиканского режима. По правительственной классификации это был заговор демократической партии. В иностранную прессу проникли слухи, что с ним связан был полковник Пассос Соуса.

Ожидавшийся в апреле ответный визит Альфонса XIII в Лиссабон не состоялся, в нарушение международного обычая. Этого визита уже не хотели в Лиссабоне, где с момента падения Примо де Ривера резко оборвали линию сближения с Испанией. В феврале 1930 года правительственная пресса вела кампанию против создания португало-испанской пробковой монополии, усиленно подчеркивая противоречие интересов обеих стран. 12 марта был подписан контракт, сроком на 30 лет, предоставлявший французской воздухоплавательной компании исключительное право пользования для посадок при трансатлантических полетах островами Зеленого Мыса и Азорскими. Против подписания этого контракта заявили протест, с одной стороны — Испания, с другой — США, но главным образом Германия. Кабинет Оливейра, одновременно с массовыми июльскими арестами и усилением репрессий против рабочего движения, принял две меры для укрепления диктатуры: 1) он объявил о созыве совещания для выработки способа «постепенного возвращения к конституционному режиму» и 2) на этом совещании (31 июля 1930 г.) глава правительства торжественно возвестил об образовании лиги (по фашистскому образцу) «Национального союза». Правительственный манифест призывал всех граждан вступать в эту лигу «в интересах родины». Программная часть манифеста указывала основы дальнейшей политики правительства: союз с Англией, осуждение войны в духе пакта Келлога, подготовка новой конституции на основе усиления исполнительной власти, корпоративной организации государства и «децентрализации». «Национальный союз» должен был состоять под контролем правительства, местные комитеты его — назначаться губернаторами, с утверждением (или изменениями) министра внутренних дел. Задачей комитетов этих должна была быть борьба с противниками диктатуры по принципу, сформулированному министром внутренних дел: «Кто не с нами, тот против нас». Салазар подвел идеологическую основу под эту программу: «Борьба с индивидуализмом, социализмом и парламентаризмом». Заграничная пресса отмечала разорение и приближение к банкротству старейших португальских фирм, протесты представителей торговли и промышленности против увеличения налогов, равно как тревожное политическое положение в связи с бесчисленными заговорами и взрывами недовольства широких масс. В августе забастовка булочников оставила без хлеба Лиссабон, в этом же месяце, в октябре и в декабре были открыты три крупных заговора. В октябре, во время уличной демонстрации в Лиссабоне против диктатуры, 50 демонстрантов было ранено. Под впечатлением роста революционного движения и подготовки к вооруженным выступлениям, 20 декабря правительство издало декрет об учреждении специального трибунала для рассмотрения преступлений против существующего режима с повышением наказаний за участие в них. Были изданы «патриотические» законы, начиная с декрета, запрещавшего употребление на вывесках, в объявлениях и в коммерческих рекламах иностранных слов, «нарушающих чистоту португальского языка». Установлен был режим дискриминации для непортугальских судов, входящих в португальские порты (повышение для них портовых налогов и сборов). В мае был издан «Acto Colonial», обещавший правительственную охрану целости португальских колониальных владений и ограничение «по возможности» иностранного в них влияния, в особенности в отношении концессий.

1930 год не обошелся без одного из тех скандальных процессов, которые диктатура объявляла достоянием прошлого, исключительной принадлежностью парламентского режима: это выпуск фальшивых португальских кредитных билетов на миллион фунтов стерлингов, при участии видных чиновников диктатуры, включая и представителя португальской дипломатии; на скамье подсудимых очутился португальский посланник в Гааге, приговоренный к тюремному заключению.

Если верить европейской правобуржуазной прессе, 1931 год был годом успешной борьбы португальской диктатуры против разрушительного влияния мирового экономического кризиса на португальское народное хозяйство. В действительности борьба за устойчивость португальской валюты велась не в Португалии, а в Лондоне: эскудо послушно следовало по всем путям фунта стерлингов. Само правительство, и, в частности, «финансовый диктатор» Салазар высказывались в гораздо менее оптимистическом смысле, ссылаясь в объяснение затруднительности своего положения именно на действие мирового кризиса, а также на «коммунистическую» агитацию. 1931 год ознаменовался небывало широким за все время существования диктатуры революционным взрывом, двадцатым по счету с провозглашения республики. Революционное движение этого года имело два отличительных признака: во-первых — чрезвычайную активность и высокую степень организованности, несмотря на тяжесть условий подпольного существования рабочего движения, и, во-вторых — широкое географическое распространение революционной борьбы в метрополии и в колониях.

После декабрьских арестов 1930 года в Португалии и за ее пределами со дня на день ожидали революционного взрыва против португальской диктатуры. В январе 1931 года португальская эмиграция утверждала, что единственным препятствием к свержению диктатуры является присутствие в лиссабонской бухте английской эскадры. Само правительство считало положение свое неустойчивым, и высшее духовенство настойчиво рекомендовало ему, во избежание революции и «эксцессов» антиклерикализма, прийти к соглашению с лидерами конституционных партий о компромиссном возвращении к парламентарному режиму (правительство опровергало приписываемое ему согласие на компромисс).

Успехи республиканского движения в Испании способствовали энергичной подготовке революции в Португалии. Подъем стачечного движения в соседней стране сопровождался подъемом рабочего движения в Португалии. Прежде всего внимание привлекла к себе февральская всеобщая стачка на острове Мадейре, вызванная введением нового тарифа на импортную муку. Стачка сопровождалась бурными выступлениями рабочих и крестьян, заставившими власти отказаться от введения нового тарифа. Несмотря на это, в апреле разразилось на Мадейре восстание, в котором приняли участие рабочие, крестьяне, мелкая буржуазия, политические ссыльные и местный гарнизон. Образовалось временное правительство с генералом Диасом (ссыльным) во главе. Первым актом этого правительства было заявление лояльности по адресу изгнанного президента республики Бернардино Машадо. Восстание распространилось на Азорские острова, на Португальскую Гвинею, затем на остров святого Фомы, Анголу, Португальскую Восточную Африку и Мозамбик. Это единодушие колоний объясняется варварским административным режимом и системой выжимания налоговым прессом денежных средств из колоний (Мадейра, например, дала в 1929 г. 7 820 000 марок, из которых на местные нужды оставлено было меньше 200 тыс. марок). Первым ответом диктатуры на весть о восстании на Мадейре и о присоединении к восставшим посланного правительственного комиссара были массовые аресты в столице, не только бывших министров, депутатов и т. д., но и многих ответственных правительственных чиновников. Почта и телеграф были заняты войсками, совет министров перенес свои заседания в казармы пулеметного полка. В Париже образовался комитет республиканской эмиграции под председательством экс-президента Б. Машадо, с участием бывшего председателя совета министров А. Коста, бывшего министра иностранных дел Л. Серкейра и др. 23 апреля уличные демонстрации в Лиссабоне и Опорто рассеивались вооруженной силой. Рабочие вступали в борьбу с полицией и войсками. Правительство объявило дополнительный набор, получило из Англии 30 000 ружей, а 26 апреля состоялся в Лиссабоне торжественный прием наследного английского принца и его брата. 29 апреля студенты в Лиссабоне и Опорто манифестировали с красными флагами под лозунгом «долой диктатуру». Первомайские стачки и демонстрации увеличили тревожность положения, но только в августе движение перешло в вооруженное восстание. Оно продолжалось лишь один день, 26 августа; началось оно в 7 часов утра, и к 6 часам вечера было ликвидировано вследствие недостатка в снарядах и патронах у восставших. К восстанию присоединилась небольшая часть лиссабонского гарнизона и часть военной авиации; оно было поддержано всеобщей забастовкой. Восставшие обстреливали артиллерийским огнем цитадель (крепость святого Георга) и дворец президента. По официальным данным, убито было 50 человек, 300 ранено. Со стороны правительства одновременно действовали пехота, артиллерия, танки и кавалерия. Выйдя победителем из борьбы, правительство объявило об усилении репрессий, в особенности против коммунистов, о запрещении всех газет и организаций, не поддерживающих активно диктатуры, а вместе с тем снова обещало в ближайшем будущем вернуться к «нормальному конституционному порядку».

Испанские события являлись угрожающим предзнаменованием для подражателей Примо де Ривера. С другой стороны, испанская демократическая конституция представляла с точки зрения португальской диктатуры непосредственную угрозу: параграф 24-й этой конституции предусматривал установление двойного гражданства для граждан иберийского происхождения, по соглашению между испанским и соответствующим (то есть португальским или латиноамериканским) правительством. «А Voz», официальный орган генерала Кармона и Салазара, в январе 1932 года повел кампанию против этого «пан-иберизма» испанской конституции, особенно встревоженный тем, что парижский «Тан» взял его под особую защиту и связал его со своей идеей испано-португало-французского блока. Газета громила испанский коммунизм и разоблачала «пан-иберизм» Мадарьяга, назначенного испанским послом в Париж. Эта газетная кампания была подкреплена неожиданным, без предупреждения, визитом британской эскадры в Лиссабон. Упомянутая газета поставила по этому поводу вопрос: чего ждет Португалия от Англии и английской дружбы? И ответила на него: помощи, спасения от коммунизма. Появившийся в печати в Париже памфлет профессора Б. Машадо говорил о переговорах между Англией, Германией и Италией, основанием которых служил проект раздела португальских колоний.

В мае этого года был опубликован проект многократно возвещавшейся новой «конституции». Основные черты его: плебисцитарные выборы президента и ответственность перед ним правительства; парламент составляется путем делегирования представителей приходов, муниципалитетов, провинциальных депутаций, корпораций и обществ, «представляющих интересы духовные, материальные, экономические или исторические (?)»; в первичных, приходских выборах принимают участие главы семей.

5-го июля было реорганизовано правительство: председателем совета назначен был сам «финансовый диктатор», сохранивший портфель министра финансов. Только три министра из старого состава вошли в новый кабинет. Впервые за время диктатуры в правительстве преобладали штатские министры. В заявлении, сделанном для прессы, Салазар следующим образом охарактеризовал португальскую диктатуру: «Она так же, как фашистская диктатура, авторитарна и отвергает демократические принципы как в национальных, так и в социальных задачах. Но она отличается от фашистской диктатуры своими методами. Г-н Муссолини — великолепный оппортунист действия, и его происхождение от итальянских кондотьеров (!) в соединении с его социалистическим прошлым делают его специфически итальянским явлением. Новая Португалия не может и не считает возможным освободиться от ограничений морального (то есть клерикального) порядка».

В октябре 1931 года число безработных превысило 40 000. Ни проект фашистской «конституции», ни реорганизация правительства, ни «национальные» похороны бывшего короля (имевшие целью скрепить союз «республиканской диктатуры» с монархистами) не укрепили положения диктатуры генерала Кармона. Пресса, поддерживающая диктатуру, образование кабинета Салазара объявляла переходом от военной диктатуры к диктатуре гражданской. Этой же прессой введение в марте 1933 года новой конституции истолковывалось как ликвидация диктатуры, как возвращение к нормальному конституционному режиму. Творцы этой «конституции» прокламировали создание при помощи ее «нового государства» (Estado Novo). В действительности и «плебисцитарное» принятие этой конституции, и сама эта конституция представляли грубейшее издевательство в чисто фашистском стиле над демократией. При плебисците голоса учитывались таким образом, что, к удивлению даже лондонских доброжелателей диктатуры, голоса воздержавшихся «глав семейств» считались голосами в пользу конституции. Отметив это, «Таймс» в номере от 22/III 1933 года сообщал, что в Лиссабонском округе в пользу конституции было подано 43 420 голосов, против — 1 786, воздержалось — 94 922. Официальные данные, опубликованные позже, дали следующие цифры: вместе с воздержавшимися, голосовали за 1 292 864; против 6 190; 666 бюллетеней аннулировано. «Голосование» происходило в обстановке фактического военного положения. Цензура была усилена настолько, что накануне выборов подчинены ей были не только все газеты и журналы, но и книги, и вообще все печатные публикации. Газета единственной дозволенной политической партии (не считая Национального союза), партии «национал-синдикалистов» (португальских фашистов) была закрыта за непочтительный отзыв о чиновниках цензуры. Отзыв Бернардино Машадо о новой конституции кратко и верно характеризовал ее: «Конституция эта возвращает португальский народ к самодержавию, прикрывающему анонимные и хищные олигархии». Основу этой конституции составляют следующие положения: президент республики избирается на 7 лет; он может когда угодно и сколько угодно раз распускать парламент, назначать и увольнять министров, ответственных только перед президентом республики. Высший государственный орган — государственный совет, собираемый президентом республики по своему усмотрению в чрезвычайных обстоятельствах; членами его состоят председатели совета министров, обеих палат и верховного суда, генеральный прокурор и другие пять членов, назначаемые президентом республики. Национальное Собрание избирается на 4 года и заседает не больше 3-х месяцев в году; оно вотирует законы, одобряет декреты, утверждает бюджет, договоры с иностранными правительствами, объявляет войну. Регламент должен ограничить продолжительность речей. Правительство берет на себя задачу «координировать экономическую и социальную жизнь: эквилибрировать (!) народонаселение и профессии, обеспечивать работу, регулировать заработную плату». О том, как диктатура координировала экономическую жизнь можно судить по декрету, изданному в 1929 году, который фактически воспрещал заменять старые машины на фабриках и заводах новыми, увеличивающими производительность труда. Таково было средство «борьбы против перепроизводства», открытое диктатурой и представлявшее единственный открытый ею исход из положения, созданного мировым кризисом.

23 сентября 1933 года были изданы шесть декретов, долженствовавших «координировать экономическую и общественную жизнь страны»:

1) «Статут национального труда». Гарантируется право частной собственности, и государство отказывается от эксплуатации каких бы то ни было предприятий. Стачки и локауты воспрещаются. Все служащие и рабочие должны иметь воскресный отдых, а также минимум зарплаты (этот минимум не был определен ни этим декретом, ни последующим). Допускаются коллективные и индивидуальные договоры о найме.

2) «Статут цехов» (предпринимательские синдикаты). Эти союзы учреждаются либо министерством торговли и промышленности, либо министерством земледелия. Вхождение в них предприятий данной отрасли обязательно. Они имеют права юридического лица и исполняют «политические обязанности», обязаны доставлять правительству нужную ему информацию, сотрудничать с правительственными учреждениями.

3) «Статут национальных синдикатов» (рабочих, ремесленников, свободных профессий). Только «профсоюзы», существующие на основании этого статута и имеющие устав, утвержденный правительством, пользуются признанием и легально существуют. На владение собственным имуществом они, однако, должны иметь специальное разрешение. Они подчинены постоянному правительственному контролю. Вхождение в эти «профсоюзы» не обязательно (но другие могут существовать только нелегально).

4) «Статут народных домов». Каждый сельский приход может (но не обязан) иметь народный дом. Задачи этого учреждения: взаимопомощь, спорт, кино, устройство спектаклей, профессиональное обучение, устройство диспансеров, яслей, приютов и т. д.

5) «Дешевые дома». Правительство вместе с муниципалитетами или корпорациями может организовать постройку «дешевых домов» для членов синдикатов или для чиновников. Дома эти могут продаваться в рассрочку или сдаваться внаем.

6) «Национальный институт труда и взаимопомощи» учреждается для обеспечения исполнения законов об охране труда в каждом округе; в компетенцию его входят «корпоративные вопросы», коллективные договоры, дела об увечьях, взаимопомощь, регламентация труда. Им присвоена факультативно компетенция по индивидуальным договорам о найме. В каждом округе имеется делегат этого учреждения, инспектирующий «корпоративные организации», проверяющий выполнение законов о труде.

Ликвидация нескольких коммунистических профсоюзов вызвала несколько восстаний, как, например, в Маринья Гранде. Бурные волнения с большим количеством жертв имели место также в Сетубале среди рабочих консервных фабрик. В Маринья Гранде рабочее восстание завершилось организацией в этом округе советской власти. При подавлении войска брали в Маринья Гранде чуть не каждый дом приступом. Открытое презрение и вражда рабочих ко всей системе финансово-генеральской диктатуры привели некоторых сторонников этой диктатуры к убеждению в ее несостоятельности перед лицом растущего в рабочей массе влияния коммунизма. Отсюда родилась идея создания чисто фашистской организации по гитлеровскому образцу, с отступлением, учитывающим синдикалистские традиции португальского рабочего движения. Организация эта получила наименование «национал-синдикалистов». Создатель этой организации, начавшей свою деятельность весной 1938 года, — Ролао Прето. Форма, португальских фашистов — синяя рубашка. Правительство предоставило свободу этой организации, объявившей себя «революционной». По объяснению ее руководства флаг, принятый ею, «красный, как всякое революционное знамя, но на красном фоне он имеет белый крест, что определяет ясно и понятно духовные цели португальского национал-синдикализма». Прето — сын помещика провинции Алемтэхо; до этого этапа своей карьеры он был активистом монархистской партии. Многие из его прежних сотоварищей-монархистов вступили в новую партию и составили ее ядро. По объяснению Прето, целью «национал-синдикализма» является борьба против коммунизма, социализма и всех «мятежных движений».

 В течение года правительство открывало «коммунистические заговоры», арестовывало рабочих, солдат, офицеров, захватывало склады оружия, подавляло восстания в метрополии и в колониях (в Анголе, где население отказалось платить налоги и убило нескольких сборщиков податей).

 Во внешней политике 1933 год ознаменовался новым проявлением англо-португальской «дружбы». Правительство, в доказательство защиты им национальных португальских интересов, ссылалось при всяком случае на привилегии, предоставленные португальским судовладельцам понижением для них портовых пошлин; в этом году требование английского правительства об установлении равенства для английских судов было удовлетворено, и привилегии португальского судоходства были уничтожены как в самой Португалии, так и в португальских колониях. В виде компенсации Англия предоставила покровительство маркам вин Опорто и Мадейры до 1941 года. Введение в действие этого соглашения было отсрочено вследствие протестов португальских судовладельцев до осени 1934 года.

1934 год отмечен был такими же финансовыми достижениями Салазара, как и предшествующие годы; остатки, полученные в результате превышения доходов казны над расходами, предназначены были на оплату постройки 20 новых военных судов, заказанных в Англии, и на увеличение армии. В объяснение увеличения сухопутных военных сил, начальник генерального штаба португальской армии генерал Сильва Бастас заявил в прессе, что «опасаться войны между Испанией и Португалией не приходится, ибо отношения между обеими странами — великолепны»... однако, португальская армия должна быть готова к двум возможностям: 1) на случай войны, в которой Испания и Португалия участвовали бы на стороне какой-либо из воюющих держав, и 2) на случай, если бы, в Испании вспыхнуло коммунистическое движение, которое, восторжествовав, пожелало бы осуществить иберийскую федерацию со включением в ее состав Португалии.

Одновременно с январским движением протеста в Испании против правительства черносотенного блока Роблеса-Леруса, крайней остроты достигла напряженность положения и в Португалии. Подготовка антифашистской Испании к решающим событиям не прошла незамеченной португальской полицией, восстановившей полностью совместную работу с полицией контрреволюционного испанского правительства. При тесном их сотрудничестве обнаружены были финансовые связи португальских революционеров с эмигрантами в Испании, пути доставки оружия, транзитные склады, в результате чего были произведены массовые аресты военных и гражданских лиц, в Южной Анголе был устроен концентрационный лагерь, куда были посланы наиболее видные из «преступников», правительство издало декрет о наказании для предпринимателей и рабочих, которые по обоюдному согласию останавливают работы. Для действительного положения вещей в Португалии чрезвычайно характерна судьба вышеупомянутой фашистской организации Прето — синих рубашек: в марте месяце был закрыт отдел ее в Опорто и арестованы ее местные лидеры.

В августе Прето и ближайший его сотрудник Монсарас были арестованы и высланы в Испанию. Поводом к этому явилось письмо Прето к генералу Кармона, резко критиковавшее правительство и «национальный союз» в виду того, что положение средних классов стало в результате «достижений» Салазара невыносимым; письмо указывало далее, что официальные данные скрывают рост безработицы, создавшей эпидемию самоубийств, о которых цензура не позволяет упоминать газетам. Письмо это, содержание которого изложено было в крупнейших европейских газетах, разумеется, не появилось в португальской прессе, но в ответ на него Прето был арестован, некоторые местные организации фашистов закрыты, правительство спешно организовало вторую фашистскую партию «зеленых рубашек».

Октябрьские события в Испании (Астурийское восстание) отозвались в Португалии с еще большей силой, чем январское синдикалистское движение. Революционные организации проектировали восстание на 3-4 октября. Однако, и на этот раз соединенными усилиями португальской и испанской полиции были выслежены агенты связи между португальскими организациями и группами содействия им в Испании, и дело кончилось новыми массовыми арестами, полицейскими находками оружия и ссылками.

Очередное колониальное восстание произошло в мае 1934 года в Португальской Гвинее, где около 700 туземцев, доведенных до отчаяния рабовладельческими методами эксплуатации, разгромили и заняли главный порт этой колонии Биссао; при приближении войск из главного города Гвинеи — Болама, повстанцы бежали на территорию соседней французской колонии.

Отражением внутреннего неблагополучия «нового государства» явилась реорганизация правительства Салазара после всех его финансовых и полицейских успехов в конце октября 1934 года. Военное министерство было отдано тому самому полковнику Пассос Соуса, который фигурировал до сих пор в качестве противника политики Салазара. Вместе с ним в состав правительства введены были еще два генерала. Смысл этой реорганизации очевидным образом сводился к возвращению на прежнюю позицию военной диктатуры, к восстановлению связи с оппозиционным сектором офицерства. Новое правительство издало манифест, в котором, кроме обычных фраз, заключалось объяснение позиции, занятой диктатурой в вопросе о вступлении СССР в Лигу наций. Мотивировка была темна: в ней имелось упоминание о «твердой решимости лояльно сотрудничать с другими народами, но в согласии со своими традициями, своей конституционной доктриною и местом, занимаемым Португалией в мире. Поэтому, не ставя непреодолимых затруднений державам, непосредственно ответственным за европейский мир, правительство выступило с декларацией и заняло позицию, враждебную вступлению Советского Союза в Лигу наций...». Фашистская пресса Германии и Италии торжествовала по поводу этой позиции португальского правительства, объявив ее «актом независимости» от политики Англии. По-видимому, проявление этой «независимости», довольно безразличное для Англии, но важное для клерикально-генеральской диктатуры, было оплачено согласием Португалии на пересмотр «мозамбикского договора», состоявшийся в ноябре 1934 года и освободивший южноафриканские железные дороги от сервитута в пользу Португалии на выходах в португальские порты Индийского океана.

Ряд демонстраций взаимной симпатии между правительствами Гитлера и Кармона в 1934 году отметил своеобразное раздвоение португальской внешней политики: с одной стороны, эта политика основана была на полном внешнеполитическом и финансовом подчинении Португалии своей традиционной покровительнице, а с другой стороны, в области «сентиментальных» идеологических склонностей, клерикально-генеральская диктатура пользовалась, с дозволения Лондона, свободой участия в фашистском блоке. К числу международно-фашистских демонстраций португальского правительства относится, кроме выступления против СССР в Женеве, обмен речами при приеме генералом Кармоной нового германского посланника в ноябре 1934 года и в особенности поездка португальского статс-секретаря Антонио Ферро через Рим, где он был принят папой и Муссолини, в Германию. Вторичное выступление португальской диктатуры против СССР в Женеве по поводу предоставления председательствования в Совете Лиги наций нашему представителю португальская пресса мотивировала нежеланием правительства генерала Кармона принять без протеста председательство делегата такого государства, которое стесняет «религиозную свободу».

В конце 1934 года буржуазная мадридская газета «Эль Либераль» характеризовала внутреннее положение в Португалии как полнейший «крах корпоративной системы». По утверждению газеты, диктатуре за 2 года напряженных усилий не удалось ни в малейшей степени фашизировать профсоюзы; несмотря на то, что члены правлений профсоюзов назначаются правительством (министром труда), «марксистские убеждения членов союзов остаются прежними», а наряду с этими профсоюзами в подполье существуют и энергично работают, не взирая на все репрессии, нелегальные, революционные профсоюзы.

16 декабря 1934 года состоялись «выборы» в «Национальное собрание». Полагалось «избрать» 90 депутатов. «Национальный союз», то есть правительство, выставило единственный список с 90 кандидатами. Никаких иных списков не было. Избиратели могли вычеркивать намеченных в списке кандидатов, но замена хотя бы одного из них другим кандидатом, лишала бюллетень силы. Сверх того, кандидат считался избранным, если он получал не менее 10% голосов. Оппозиция бойкотировала и на этот раз выборы. Постановление о бойкоте было принято и объявлено «республиканским альянсом», объединяющим все буржуазно-республиканские партии. При плебисците 1933 года избирателей считалось около 1 300 000. На выборах же 1934 года в «Национальное собрание» избирателей, имеющих право голоса, оказалось всего лишь 478 121, считая и острова («Тан» 19.XII 1934 г.; по сведениям, полученным на месте П. Деканом, избирателей было 506 575, а для количества поданных голосов ему дана была цифра 491 083). Военнослужащие пользовались правом голоса с особого разрешения своего начальства в каждом отдельном случае.

Открытием «парламента» в 1935 году диктатура завершила строительство «нового государства». «Парламент» составился из двух палат: «Национального собрания» и совещательной «Корпоративной палаты», избранной «корпорациями» земледелия и скотоводства, вин, лесов, рыболовства, текстиля, электричества, транспорта и т. д. Декрет 3 января 1935 года довел число этих «корпораций» до 24. Члены «Корпоративной палаты» «избираются» правительством. В феврале 1935 года была проведена процедура переизбрания президента Кармона.

Резкое недовольство среди крестьян вызвали декреты, проводившие в интересах крупных виноделов сокращение виноделия путем прямого уничтожения значительного количества виноградников и принудительной сдачи 18% производимого вина союзу крупных виноделов. На одном из военных кораблей моряки подняли красное знамя. В Барейро (14 км от Лиссабона) 2 000 рабочих организовали демонстрацию с требованием освобождения арестованных; полиция стреляла в демонстрантов. «Национальное собрание» приняло закон, обязывающий государственных служащих, гражданских и военных, давать клятву в том, что они не принадлежат ни к какому тайному обществу. Закон этот вызвал чрезвычайное недовольство в армии, во флоте и среди высших чиновников. Французская пресса указывала, что мера эта опасна для самой диктатуры, так как создает прямой конфликт между нею и португальскими франкмасонами; последние, в подавляющем большинстве своем, занимают высшие должности, общее же количество их «Тан» определил в 8 000 человек. Вскоре после принятия этой меры правительство сообщило, что им открыта широкая подготовка к государственному перевороту. Произведены были массовые аресты в Лиссабоне и провинции среди рабочих, моряков, армейских и флотских офицеров (сентябрь 1935 г.). По установившейся практике, совет министров перенес свои заседания в казармы, стратегические пункты были заняты войсками, прохожие обыскивались и т. д.

Среди официальных рекламных сведений о состоянии государственных финансов появились в этом году признания неблагополучия. Определенно указывалось на растущий дефицит внешнеторгового баланса, на сокращение вследствие политики искусственного сокращения эмиграции притока денег от эмигрантов и увеличение количества безработных. По официальным данным, влияние кризиса сказалось тем, что внешняя торговля Португалии, принимая объем ее в 1929 году за 100, выразилась в 1930 г. — цифрой 107, в 1931 г. — 88, в 1932 г. — 83. Стоимость жизни (принимая 1914 г. за 100) поднялась к концу 1934 года до 206.

Европейская печать отмечала одновременно демонстрации идеологической солидарности португальской диктатуры и германского фашистского правительства (при участии самого Гитлера) и тайные переговоры, по инициативе Германии, о разделе португальских колоний. В апреле 1935 года сообщалось, что Германия претендует на Анголу, Южно-Африканский Союз и Мозамбик, в связи с чем лиссабонская пресса требовала увеличения португальских вооружений и доведения состава армии военного времени до полумиллиона. В мае «Национальное собрание», под видом реализации «пятнадцатилетнего плана», утвердило ассигнования 65 млн. фунтов стерлингов на постройку 14 новых военных кораблей, на усиление армии и военно-воздушного флота, постройку дорог и т. д.

Другим вопросом, занимавшим печать всех стран, был вопрос о попытках Японии утвердиться в Макао. Английская и американская пресса сообщали о секретных переговорах между Токио и Лиссабоном о приобретении Макао, о получении японцами монополии на торговлю спиртными напитками в Макао, о японских предложениях предоставить заем муниципальным предприятиям Макао за разрешение купить участок земли для постройки на нем аэродрома («Дейли Экспрес» указывала даже сумму, предложенную Японией за Макао с двумя прилегающими островками — 20 млн. фунтов стерлингов).

18 января 1936 года правительство Салазара вновь было реорганизовано на основе укомплектования его руководителями «Национального союза». Эта попытка избавиться от внутренних трений и оживить «Национальный союз» явилась следствием нового обострения классовой борьбы в стране и противоречий внутри правящего лагеря. Против правительства активно выступали ближайшие союзники диктатуры — монархисты и национал-синдикалисты. С другой стороны, экономические затруднения, в частности вследствие отсутствия сбыта вин и пшеницы, увеличивались.

Правительственная организация корпораций столкнула бюрократию диктатуры с промышленными интересами. В «Национальном собрании» множились выступления против правительственной политики: помещики, производители хлебов, требовали сокращения культуры пшеницы. Винодельческие интересы требовали государственной помощи. Так как Португалия пошла за Англией в итало-абиссинском вопросе и участвовала в санкциях против Италии (главного покупателя консервов, особенно сардинок), то возникло острое положение в консервной промышленности; в центрах ее — Сетубал, Санто-Антонио, Вила-Реаль — предприниматели немедленно уволили значительную часть рабочих. Наконец, 150 000 000 эскудо, которые Салазар предназначил для «перевооружения» армии в 1936 году, оказались непосильным бременем для бюджета.

Победа на апрельских выборах 1936 года в Испании партий «народного фронта» приобрела определяющее значение для внутренней и внешней политики Португалии. Португалия широко открыла двери контрреволюционной испанской эмиграции. В течение немногих недель из Испании бежало в Португалию, спешно провозя туда свои денежные капиталы и ценности, около 50 000 испанских буржуа, помещиков, духовных лиц. Лиссабонские газеты запестрели объявлениями, предлагавшими вниманию «испанской колонии» покупку домов, фабрик, имений и т. д.

Правительство усилило полицейскую борьбу с революционным движением до предельного напряжения; несмотря на это, в самом Лиссабоне продолжали печататься нелегальные рабочие газеты, как, например, «О Моториста» («Тан», 1.V 1936 г.).

Граница с Испанией (1 000 км) была переведена на военное положение. Взамен облегчения сношений, существовавшего до победы народного фронта, введены были строжайшие паспортные правила; пограничные посты были умножены до пределов возможного. Несмотря на это, лиссабонское правительство считало, что революционеры продолжают «инфильтрироваться» в Португалии и провозить революционную литературу и оружие. Правительство не упускало случая подчеркнуть чрезвычайную опасность, угрожавшую диктатуре со стороны Испании, и недопустимость с точки зрения «государственной безопасности» победы «коммунизма в Испании». Особенный интерес в этих условиях представляет собой отставка военного министра в первой половине мая 1936 года, без всякого объяснения причин. Напомним, что министром этим был полковник Пасос-до-Соуса, один из немногих соперников генерала Кармона по влиянию и популярности в армии, считавшийся политическим противником Салазара и представителем антиклерикально настроенной части этой армии. Салазар, совмещавший с председательством в совете министров функции министра финансов, взял в свои руки и военное министерство, мотивировав это «чрезвычайно затруднительными обстоятельствами в связи с международным положением». Ближайшей целью, по его словам, он ставит себе «реформу, которая даст армии все то могущество, в каком она нуждается». Генерал Сарменто, начальник главного штаба, выразил доверие главе правительства от лица армии и готовность армии принять проектируемую Салазаром реформу, долженствующую поставить португальскую армию на высоту, «требуемую остротой международного положения».

В связи с англо-итальянским конфликтом из-за Абиссинии, гитлеровская пресса очень много говорила об английских требованиях, заявленных в Лиссабоне, о предоставлении морской базы на южном берегу Португалии (порт Лагос), о предоставлении в южной провинции Альгарва места для аэродрома на 200 военных воздушных единиц, о предоставлении — в случае нападения на Гибралтар — 30 португальских воздушных истребителей в помощь англичанам и подготовке посылки 10 000 человек и трех бомбовозных эскадр в Мозамбик для переотправки в Кению на случай вооруженного столкновения там с итальянскими войсками. В этом вопросе Салазару приходится считаться не только с англофильской (и франкофильской) буржуазной оппозицией, но и с англофильской («левой») ориентацией в поддерживающих диктатуру кругах, «правая» часть которых стремится к созданию блока фашистских государств, включая и Португалию. При всей осторожности, которую соблюдает гитлеровская пресса в вопросе о португальских колониях, даже в 1936 году вожделения германских империалистов нашли яркое выражение в статье, напечатанной в январе 1936 года в «Дейче Фольксвиртшафт», доказывавшей, что колонии малых стран должны перейти в обладание «великих держав». Германскому правительству пришлось заявлять, что статья эта выражает мнение автора статьи, с которым германское правительство, якобы, несогласно.

Отношение всех оппозиционных и революционных секторов португальской общественности к диктатуре в ее последней маскировке («нового государства») свидетельствует о том, что своим десятилетним существованием диктатура обязана двум обстоятельствам: 1) тому, что ей противостоял анархический хаос борьбы буржуазных партий, представлявших, как и в старой Испании, группировки, руководимые «традиционными» олигархами — «касиками», объединявшиеся только против рабочих и крестьян; и, 2) тому, что военно-полицейская диктатура на втором году своего существования превратилась в террористическую организацию, обслуживающую интересы финансового капитала, преимущественно англо-португальского. Долговечность этого режима в дальнейшем определяется, главным образом, исходом гражданской войны, ведущейся в Испании.

Литература. «The Annual Register» (1926-1935); Paul Descamps, «Le Portugal, la vie sociale actuelle» (Paris, 1935); Р. Herre, «Spanien und Portugal» (Berl., 1929); Antonio Sardinha, «La Alianza Peninsular» (Madrid, 1930); Н. Feis, «Europe, the World’s Banker» (1870-1914, New-Haven, 1930); «Annusire Statistique de la Société des Nations» (1935/86, Geneve, 1936).

Август 1936 г.