Эпоха мирового кризиса. III. Великобритания

Эпоха мирового кризиса. III. Великобритания (см. XLVII, 381). 1. Предкризисные годы (1927-1929). Особенностью экономического цикла в Великобритании, начавшегося кризисом 1920 года, было отсутствие фазы процветания. Даже в 1929 году, то есть накануне нового кризиса, основные отрасли английской промышленности — металлургия, текстиль, судостроение, уголь — не достигли уровня производства 1913 года, а британский экспорт отставал от довоенного уровня почти на ¹/₅. Важнейшие, так называемые «старые», отрасли английской промышленности пострадали от войны больше, чем отрасли промышленности США, Японии или Франции; эти «старые» отрасли, созданные еще в эпоху промышленной монополии Англии в XIX веке, ориентировались главным образом на вывоз. Между тем во время войны 1914-1918 годов Великобритания была оторвана от внешних рынков и вынуждена была уступить ранее занятое ею место в снабжении заокеанских рынков США, Японии, а также местной промышленности таких стран, как Канада, Аргентина, Бразилия, Австралия и даже Индия. В особенности пострадал сбыт изделий английской хлопчатобумажной промышленности, ибо последняя получила за годы войны в далеких заокеанских странах особенно значительное развитие, и Ланкашир, этот крупнейший район английской индустрии вообще и хлопчатобумажной промышленности в частности, стал одним из наиболее пораженных безработицей районов. Но и британская угольная промышленность пострадала сильнейшим образом от замены угля другими источниками энергии (нефть, белый уголь, электроэнергия), от экономии в использовании угля и от конкуренции новых, ранее не разрабатывавшихся угольных бассейнов. Судостроительная промышленность, после того как потери тоннажа, вызванные мировой войной, были возмещены, осталась со значительно сократившимся портфелем заказов; уменьшился объем мировой торговли, и в первую очередь внешней торговли самой Великобритании, увеличилась скорость новых судов, а, следовательно, уменьшилась потребность в тоннаже, существенно сократились расстояния американских перевозок в связи с постройкой Панамского канала, и, в конечном счете, судоходство стало предъявлять значительно меньший спрос на новые суда, чем ранее. Опять-таки Англия, дававшая до войны около ¹/₂ мирового тоннажа, пострадала более других стран; Германия принялась за восстановление своего, выданного союзникам, торгового флота; Италия, Япония и другие страны субсидировали свое судоходство и ассигновали средства на постройку верфей. Между тем, британские верфи, расширенные в годы войны под влиянием нужд обороны, оказались после 1921 года лишенными значительной части военных заказов: именно в этой области, в области строительства военных судов, наступило известное замедление вооружений в 1921-1929 годах. Наконец, британская металлургия в годы войны расширила свою производственную мощность в полтора раза и в течение всех лет, следовавших за кризисом 1920 года, вплоть до нового кризиса ни разу не могла довести уровня производства стали, а тем более чугуна, до 80% производственной мощности.

Вместе с тем, в ходе промышленного цикла, предшествовавшего кризису 1929 года, в Великобритании наблюдалось величайшее обострение неравномерности развития отдельных отраслей промышленности. Наряду со «старыми» отраслями, находившимися в состоянии относительного упадка, наблюдалось развитие «новых» отраслей английской промышленности, обязанных своим происхождением новейшим завоеваниям науки и техники и в той или иной степени связанных с войной 1914-1918 гг., а также с подготовкой к новой войне. В числе этих «новых» отраслей английской промышленности следует отметить такие отрасли, как химическую промышленность, которая в довоенной Англии была крайне слаба и которая была вызвана к жизни настоятельными требованиями обороны; химическая промышленность получила с самых первых шагов такую поддержку правительства, которая никак не могла согласоваться с принципами фритредерской экономической политики, царившими в довоенной Великобритании. Рядом с химической промышленностью получили развитие авто- и авиастроение, производство точных инструментов, приборов, радиоаппаратуры, производство искусственного шелка, электротехническая промышленность — отрасли, которые до войны в Великобритании либо вовсе отсутствовали, либо были крайне слабы. Все эти отрасли ориентировались, главным образом, на внутренний рынок и лишь в слабой степени связаны были с мировым рынком. В «новых» отраслях британской промышленности отнюдь не наблюдалось такого отставания Великобритании в области трестирования и картелирования, какое было характерным для «старых» отраслей. Тогда как в угольной промышленности королевская комиссия Самюэля, представившая правительству отчет в 1926 году, застала 1 507 различных предприятий, тогда как в хлопчатобумажной промышленности множество разрозненных мелких предприятий сохраняло громоздкий, дорого стоивший и не оправдывавший себя аппарат сбыта и управления, тогда как большинство старых английских верфей годилось только на слом, а старые мелкие предприятия черной металлургии никак не могли конкурировать с перестроенными в послевоенные годы на основе репарационных платежей предприятиями Франции и Бельгии или с расширенными в годы инфляции и в годы частичной стабилизации предприятиями Германии, — в это самое время в британской химической промышленности создается Имперский химический трест (1926), в области искусственного шелка одной компании Куртолдс принадлежало в 1924 году 80% продукции, в автомобильной промышленности в 1926 году произошло слияние ряда компаний воедино под маркой «Моррис Моторс Лтд», объединивших около половины всей продукции автомобилей. Несмотря на то, что экономическая политика послевоенных правительств в Великобритании содействовала созданию монополий в отдельных и в особенности в «старых» отраслях, последние все еще значительно отставали в этом отношении, и только кризис 1929 года в значительной степени ликвидировал это отставание Великобритании от других больших стран капитализма.

Наиболее характерной чертой тяжелого экономического положения Великобритании в 1921-1929 годах была являвшаяся следствием хронической недогрузки производственного аппарата массовая безработица. Цифра безработицы в 1927-1929 годах колебалась от 1 100 до 1 400 тысяч человек, что составляло от 9 до 11% всего числа застрахованных рабочих. Таким образом, безработица в Великобритании в предкризисные годы вдвое превышала число безработных в Великобритании в кризисный 1907 год. В особенности значительной была безработица в угольной и судостроительной промышленности, где % безработных в 1929 году составлял 16% и 24% по отношению к общему числу застрахованных рабочих, и это в лучший год первого послевоенного цикла.

Правительство Болдуина (поставленное у власти в 1924 г. с помощью избирательного трюка — фальшивки о «красной опасности»), проявило свое полное бессилие перед грозным фактом растущей безработицы. Правящие классы послевоенной Великобритании вели упорное и систематическое наступление на те завоевания, которых добился рабочий класс Великобритании за годы войны в области социального законодательства, уровня жизни и условий труда, стремясь низвести положение английских рабочих до того уровня, на котором находились рабочие важнейших конкурирующих с Великобританией капиталистических стран европейского континента. Обострение классовой борьбы, связанное с этим походом правящих классов на уровень жизни и труда английских рабочих, проявилось во всеобщей стачке мая 1926 года, спровоцированной правительством Болдуина и закончившейся неудачей вследствие предательства реформистских вождей Генсовета и лейбористской партии. Поражение, нанесенное английскому рабочему классу разгромом всеобщей стачки, предрешило судьбу углекопов, которые должны были вернуться к работе после самого продолжительного локаута в истории английской угольной промышленности, длившегося более 7¹/₂ месяцев, в середине ноября 1926 года. Окрыленная успехом реакционная буржуазия Великобритании поспешила закрепить результаты своей победы в законе о профсоюзах (1927), получившем среди революционных рабочих наименование «штрейкбрехерской хартии». Этот закон, проведенный правительством Болдуина вопреки самой решительной оппозиции со стороны всех организованных рабочих, лишал рабочих завоеванного ими ранее права «мирного пикетирования» у жилищ штрейкбрехеров, объявлял всеобщую стачку незаконной, отменял ранее существовавший порядок, по которому все члены профсоюзов автоматически платили так называемый «политический взнос» в кассу лейбористской партии, за исключением тех, кто заявлял о своем нежелании платить, и создавал новый порядок, при котором «политические взносы» уплачивались лишь тем, письменно подтвердит свое желание их уплачивать, Кроме того, закон лишал служащих государственных учреждений права входить в какие бы то ни было рабочие организации, имеющие политические цели и задачи, и требовал от тред-юнионов ежегодной финансовой отчетности. Этот реакционный закон отбрасывал развитие тред-юнионов на двадцать лет назад. Не приходится удивляться, что в 1927 году и последующие годы число членов тред-юнионов стало заметно сокращаться, и за один лишь 1927 год упало на 20%. Английская буржуазия стремилась, одновременно с проведением закона о тред-юнионах и репрессиями по адресу революционного крыла английского рабочего движения (процесс против компартии), создать благоприятную обстановку для реформизма. С этой целью в 1927-1928 годах была усилена пропаганда «классового мира», и по инициативе одного из крупнейших магнатов капитала, Альфреда Монда (лорда Мельчетта), были организованы совещания предпринимателей и рабочих (эта пропаганда получила наименование «мондизма»). Со своей стороны, реформистские вожди тред-юнионов — Томас, Бондфильд, Ситрин — активно содействовали этой пропаганде, а лейбористская партия под влиянием реакционных вождей — Макдональда, Сноудена и др. — исключила коммунистов из своих рядов (1927).

В мае-июне 1927 года «твердолобым», то есть крайним правым консерваторам, ослепленным классовой ненавистью к СССР как стране пролетарской диктатуры, удалось добиться разрыва дипломатических сношений между Великобританией и СССР. После целого ряда провокационных выступлений Беркенхэда, Черчилля и других консервативных лидеров, а также после нескольких дипломатических нот с обвинениями советского правительства в «революционной пропаганде» в Британской империи, министр внутренних дел в кабинете Болдуина, Джойнсон-Хикс, организовал налет полиции на помещение акционерного общества Аркос, выполнявшего поручения советских торговых организаций в Великобритании, и на помещение торговой делегации СССР в Великобритании под предлогом состоявшегося якобы похищения какого-то тайного документа из английского военного министерства. Хотя налет полиции, проведенный в помещении торговой делегации СССР в Великобритании, вопреки прямому смыслу торгового соглашения, предусматривавшего для торгпредства СССР права дипломатической неприкосновенности, не дал, да и не мог дать никаких результатов, правительство Великобритании разорвало с СССР дипломатические сношения. Великобритания пыталась организовать новый поход против СССР в союзе с другими антисоветскими элементами: с происками английских реакционеров, несомненно, находилось в связи и провокационное выступление Чжан-Цзо-Лина в Китае против полпредства СССР, а также убийство советского полпреда товарища Войкова в Варшаве. Но попытки Великобритании организовать единый фронт европейской реакции против советского государства и начать войну с СССР не увенчались успехом; провокационный налет английской полиции вызвал возмущение в рабочих массах самой Великобритании и других стран. Даже лейбористские вожди увидели себя вынужденными протестовать против разрыва дипломатических сношений с СССР и включили восстановление нормальных отношений в программу партии, с которой лейбористы шли к предстоящим выборам. С другой стороны, серьезные деловые круги Великобритании также не поддержали антисоветской политики Болдуина. Как раз накануне полицейского налета на торговую делегацию СССР последняя подписала с председателем крупнейшего банка Великобритании — Мидланд-Банк, банкиром Мак-Кенна, соглашение о кредитах в размере 10 млн. фунтов стерлингов для размещения советских заказов в Великобритании. Это соглашение не могло быть осуществлено, так как в виду разрыва дипломатических отношений правительство СССР увидело себя вынужденным перенести заказы из Великобритании в другие страны. Уже через десять месяцев после разрыва в СССР прибыла, с одобрения британского правительства, репрезентативная делегация английских промышленников во главе с Ремнантом для переговоров о возможностях размещения советских заказов в Великобритании, и британское правительство стало искать путей для того, чтобы обеспечить себе приличное отступление от занятой им позиции.

1928 год и первые месяцы 1929 года прошли под знаком подготовки всех парламентских партий к предстоявшим выборам. Парламент, избранный в 1924 году, представлял собой для реакции своего рода «chambre introuvablе» (неповторимую палату), которая, конечно, не соответствовала изменившимся настроениям избирателей. Муниципальные выборы 1927 и 1928 годов принесли лейбористам значительную победу, доставив им (за два года) более 300 новых мест в муниципальных советах. В 1928 году лейбористы выступили с обширной программой под заглавием «Труд и Нация», в которой провозглашали «мирный переход к социализму», отвергали всякое дальнейшее сокращение заработной платы, требовали национализации банков, средств транспорта, каменноугольной промышленности и других источников энергии, национализации земли при условии сохранения за мелкими и средними фермерами беспрепятственного использования государственных земельных угодий на началах аренды, обещали провести закон о 48-часовой рабочей неделе, воспретить работу в промышленности подростков моложе 15 лет и в законодательном порядке сделать обязательным начальное образование до 15 лет для всех с тем, чтобы открыть двери старших классов средних школ и высших учебных заведений для «детей народа». Программа лейбористов предусматривала, далее, ассигнование государственных средств на уничтожение трущоб и жилищное строительство, проведение нового фабричного закона в согласии с современными требованиями санитарии, гигиены и техники безопасности, отмену закона о тред-юнионах 1927 года и многое другое. Эта программа, выработанная при участии Брейльсфорда и Мэкстона, представляла собою наибольшее приближение к позиции Независимой рабочей партии, провозглашавшей лозунг «Социализм в наши дни». Бездеятельность консервативного правительства, видевшего единственное «спасение» в тарифной реформе, но лишенного возможности осуществить применение этого «универсального рецепта» до новых выборов, пробудила симпатии к лейбористам со стороны широких кругов мелкобуржуазных избирателей. В 1927-1929 годах, когда США находились в расцвете послевоенного «просперити», во многих районах Англии, и в частности в южном Уэльсе, где основную массу населения составляли углекопы, наблюдался подлинный голод, и все активное, молодое, жизнеспособное население стремилось покинуть «пораженный» район.

Консервативное правительство, ограничившееся в борьбе с безработицей жалкими попытками «организовать» переброску рабочих из одного района Англии в другой (было создано даже особое Управление переброски промышленности, и поощрялась эмиграция углекопов в Канаду на сельскохозяйственные работы) пыталось закрепиться у власти с помощью политических кунштюков. Так, в 1928 году в парламент было внесено предложение о реформе палаты лордов, которое имело целью обновить этот, по выражению Энгельса, «инвалидный дом» правящих классов Великобритании. Проведению этого предложения, предусматривавшего создание «выборной» верхней палаты из 150 лордов, избранных всеми пэрами Англии, и пополненной «назначенцами» из числа «старейших» деятелей политики и науки, и присвоение этой палате широких законодательных прав, помешала волна протеста со стороны широких демократических кругов, которая заставила осторожного Болдуина понять опасности, проистекающие из подобной попытки «изменить неписанную конституцию». В программе дня стоял зато другой вопрос — о предоставлении избирательного права молодым женщинам, не достигшим 30 лет, и под впечатлением опыта католической Бельгии, где соответствующая реформа избирательного права принесла на первых порах увеличение голосов «партиям порядка», то есть партиям крупной буржуазии и земельной аристократии, правительство Болдуина, под широковещательными лозунгами демократизации государственного строя Великобритании, внесло в парламент и провело закон об уравнении в правах избирателей — мужчин и женщин, достигших совершеннолетнего (21 год) возраста.

На выборах в мае 1929 года консервативная партия понесла поражение, которое, впрочем, ни для кого не было уже неожиданностью. Консерваторы получили на выборах 260 мест, потеряв более 150 мест. Зато лейбористы увеличили число своих мандатов с 152 до 288, став самой многочисленной партией в палате, но не имея абсолютного большинства голосов. Таким образом, лейбористская партия, придя к власти в июне 1929 года, вынуждена была опираться на поддержку либералов, этого «живого трупа» английской политической жизни. Растерявшая свою программу, своих избирателей и свою классовую опору, либеральная партия, расколотая то на три, то на четыре группы, аморфная политически, стала вновь, как в 1924 году, хозяйкой положения в парламенте. Но в то же время отсутствие прочного лейбористского большинства являлось превосходным предлогом для бездействия лейбористского руководства, которое, как и в 1924 г., более всего на свете боялось, с одной стороны, своей собственной официальной программы, с помощью которой оно приобрело голоса рабочих, и с другой стороны - тех народных масс, которые поставили лейбористских вождей у власти. Вождь лейбористской партии Макдональд, составляя свое второе правительство и основываясь на поддержке либералов, был озабочен, прежде всего, тем, чтобы самый состав кабинета не вызвал никаких опасений у Сити, этого подлинного правительства Великобритании. Уитли, бывший министром здравоохранения в первом кабинете Макдональда и проведший в 1924 г. единственное по существу крупное мероприятие тогдашнего лейбористского правительства — закон о жилищном строительстве, остался ныне за бортом, как слишком «красный». Ленсбери, который давно уже растерял все следы послевоенного «левачества», но все еще мог быть в глазах твердолобых олицетворением «поплеризма» (то есть расходов на «социальные нужды»), получил малозначащий пост министра общественных работ. Зато крупные посты были предоставлены таким твердокаменным реформистам, как Филипп Сноуден (канцлер казначейства), которого даже в Сити считали скорее фритредером-либералом, чем социалистом; как Клайнс (министр внутренних дел), который принимал участие в разработке мер «безопасности» на случай всеобщей стачки; как лорд Сэнки (лорд-канцлер), присоединившийся к лейбористской партии из-за министерского портфеля, или Джоуитт (генерал-атторней), вышедший из либеральной партии уже после выборов только для того, чтобы иметь возможность войти в правительство. Весьма неохотно предоставил Макдональд по требованию исполкома партии пост министра иностранных дел Артуру Гендерсону, которого, правда, нельзя было заподозрить в излишнем радикализме, но который был главным соперником Макдональда в руководстве лейбористской партии и был возможным конкурентом на пост премьера. Наконец, в правительство была впервые введена на полных правах члена кабинета женщина — Маргарита Бондфильд, бывшая одним из наиболее реакционных членов Генсовета, в качестве министра труда; этим лейбористское правительство пыталось отдать дань демократическому равенству полов, только что признанному избирательной реформой 1928 года. Наиболее «демократическим» по происхождению, но отнюдь не по симпатии и воззрениям, был лорд-хранитель печати, секретарь союза железнодорожников Томас, тесно связанный материальными интересами и личной дружбой с крупнейшими промышленниками, банкирами и консервативно-либеральными политиками; на Томаса возлагалась борьба с безработицей. Эту «демократическую» струю «уравновешивала» аристократическая фигура зятя лорда Керзона, бывшего консерватора, молодого Освальда Мосли, получившего пост канцлера герцогства Ланкастерского (министра без портфеля), но сразу занявшего видное положение в составе министерства и в парламентской фракции лейбористов.

2. Кризис (1929-1932). Лейбористское правительство не успело еще, как следует, почувствовать себя в седле, как начался жестокий экономический кризис. Вслед за биржевым крахом в США началось сильное падение цен и продукции, которое вслед за США распространилось на Англию и затем на континентальную капиталистическую Европу и другие страны мира. Безработица в Великобритании стала быстро расти; уже в 1930 году общее число занятых рабочих (среднее за год) уменьшилось по сравнению с 1929 годом на 400 тысяч человек, а в августе 1932 года (низшая точка), по данным статистики министерства труда, безработица схватывала 23% всех застрахованных рабочих, то есть (с учетом пропусков и изъятий официальной статистики) никак не меньше четверти всего пролетариата Англии. По официальным данным число безработных достигало 3 млн. человек.

Отсутствие в Великобритании фазы процветания, предшествующей кризису 1929 года, то есть отсутствие широкого обновления основного капитала, в значительной степени определило то, что кризис в Англии достиг меньшей глубины, чем в большинстве других стран» («Мировые экономические кризисы 1848-1935», под редакцией Е. Варга). Говоря словами крупнейшего экономического журнала в Англии — «Экономиста», Англия потеряла меньше потому, что ей было меньше чего терять. Так, промышленная продукция сократилась от высшей точки 1929 года до низшей точки 1932 года в целом всего на ¹/₄. Но по отдельным отраслям промышленности падение было гораздо более значительным. «По выплавке чугуна Англия была отброшена в кризисе 1929 г. назад к 1861 г. (не считая 1921 и 1926 гг., когда были стачки горняков), судостроение — к уровню, которого не наблюдалось даже с 1843 г.» (там же). Но и по другим, более «благополучным» показателям Великобритания была отброшена на много лет назад: по добыче угля — к 1898 году, по производству стали — к 1908-му, по экспорту — к 1898 году.

Экономический кризис 1929 года нанес решительный удар «старым» отраслям британской промышленности, получившим свое наибольшее развитие в эпоху промышленной монополии Великобритании, то есть в середине и третьей четверти XIX века. Наметившаяся еще до кризиса неравномерность развития «старых» и «новых» отраслей еще более обострилась в 1929-1932 годах. Устаревшие, мелкие, разрозненные предприятия британской металлургии, судостроения, текстильной промышленности были выведены из строя и должны были совсем закрыться и распустить кадры своих рабочих. Феннер Броквей, описывавший «Голодную Англию» уже в 1934 году, застал в одном из самых богатых промышленных районов страны, на северо-восточном побережье в угольных графствах Нортумберленде и Дэргеме, толпы безработной молодежи, не имевшей возможности получить производственную квалификацию на заводе, и «стариков», в возрасте 45 лет и старше, которые оставались без работы более 3 лет и не имели никаких шансов приобрести работу. Даже полуофициальные обследования экономистов, работавших под эгидой университетских организаций, рисуют нам отчаянное положение таких крупнейших индустриальных районов страны, как северо-западная Шотландия (бассейн Клайда), северо-восточное побережье (Нортумберленд и Дэргем), Кемберленд, Ланкашир и Чешир и южный Уэльс, не говоря уже о Северной Ирландии, отрезанной от своего ближайшего рынка (Ирландского свободного государства) политической и таможенной границей.

Принадлежавшие ранее к рабочей аристократии углекопы, механики судостроительных верфей и металлисты ощутили на себе влияние кризиса в очень сильной степени. Хотя снижение номинальной заработной платы в Англии в годы кризиса, было по сравнению с другими капиталистическими странами не столь велико (12-16%); но фактически уменьшение реального заработка рабочей семьи было очень и очень значительным. Безработица, охватившая в старых отраслях промышленности иногда более половины застрахованных рабочих, со средней продолжительностью до 6-7 месяцев, исчерпала сбережения, накопленные годами предшествующего труда. Вместо 2-3 занятых в семье рабочих углекопов, механиков, ткачей оставался один занятый, причем новое законодательство по безработице (см. ниже) лишало права на получение пособия всех других членов семьи, если хотя бы один имел поденную работу или другие источники существования.

Несколько лучше было положение рабочих в «новых» отраслях промышленности, средоточием которых были относительно новые районы промышленности — юго-восток с Лондоном и примыкающая к юго-востоку часть центральной Англии (Midlands). Эта разница стала особенно заметна, когда производство перестало уменьшаться, и низшая точка была преодолена (с 1932 г.).

Падение оборотов мировой торговли превысило даже падение мировой продукции; в условиях небывалого снижения цен на сырье и продовольствие контрагенты Великобритании — такие заокеанские страны, как Канада, Австралия, Аргентина, Бразилия и др. — стали прибегать ко всемерному ограничению импорта промышленных товаров. Эти страны исходили при этом не только из интересов собственной промышленности, которая хотела сохранить за собой возможно большую часть внутреннего рынка, но и из требований платежного баланса; огромное большинство стран-должников оказалось уже в 1931 году на грани банкротства.

Со своей стороны Великобритания, для которой внешние экономические связи играли едва ли не определяющую роль до войны 1914-1918 годов, испытала в этой области также весьма значительное потрясение. Сокращение экспорта было гораздо более значительным, чем уменьшение импорта, в котором до двух пятых приходилось на долю продовольствия. Банкротство стран-должников и прекращение платежей по долгам, возведенное в систему в 1930 года, сокращение судоходства и биржевой и посреднической деятельности привели к уменьшению активных статей английского платежного баланса. В 1921 году платежный баланс Англии временно был сведен с пассивным сальдо, несмотря на огромные капиталовложения (до 4 млрд. фунтов стерлингов) за границей и в колониях, несмотря на первый в мире флот, стоявший на приколе, несмотря на вековую организацию бирж, фрахтового рынка и кредита. Краткосрочные кредиты были отозваны из Великобритании американскими и французскими банками, и Великобритания оказалась перед необходимостью отойти от золотого стандарта, восстановленного с таким трудом и такими жертвами для всего народного хозяйства в 1925 году.

Несмотря на то, что кризис в Англии не ознаменовался все же столь глубоким падением продукции, как, например, в США, действие его было настолько разрушительным, что нашло себе отражение в глубоких экономических и политических сдвигах в жизни Великобритании.

Так, экономический кризис нашел себе проявление в кризисе сложившейся в Великобритании партийно-политической системы, построенной на смене у кормила правления двух парламентских партий — партии большинства (правительственной) и партии меньшинства (оппозиции). Лейбористское правительство оказалось совершенно неподготовленным к действию мирового экономического кризиса, которое оно восприняло в качестве «кары свыше». Начиная с января 1930 года, когда устами Томаса, министра по делам безработицы, лейбористское правительство признало наличие беспримерного экономического кризиса в Великобритании, и вплоть до своей отставки в августе 1931 года лейбористское правительство беспрерывно обращалось к парламенту за разрешениями увеличить страховой фонд пособий по безработице за счет государственного бюджета. В 1931 году угроза бюджетного дефицита нависла над правительством, и последнее проявило свое полное бессилие перед лицом правящих классов. Лейбористское правительство сошло в могилу, не выработав даже плана обложения капиталистов «налогом на капитал», вроде того налога, который составлял часть официальной лейбористской программы в 1919-1923 годах (capital levy).

Правительство Макдональда поручило комиссии сэра Джорджа Мэя с участием большинства консервативно настроенных политиков и чиновников составить программу «режима экономии», и когда большинство членов комиссии представило летом 1931 года доклад, в котором требовало снижения пособий по безработице и снижения окладов государственным служащим и учителям в качестве первого удара, за которым должен был последовать общий нажим на уровень жизни пролетариата, в правительстве возник кризис. Как теперь стало известно, огромное большинство членов лейбористского правительства признало «необходимость» сокращения пособий по безработице, но, учитывая неизбежное возмущение масс, не желало взять на себя ответственность за это мероприятие. Тогда премьер Макдональд, который уже в 1930 году окончательно вышел из состава Независимой рабочей партии и который с нескрываемой ненавистью относился к пролетарскому социализму Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, совершил в августе 1931 года своего рода государственный переворот. Он вступил в переговоры с лидерами оппозиционных партий — консерваторами и либералами, и затем, сговорившись с ними, а также с несколькими совершенно разложившимися и потерявшими всякую связь с массами министрами-лейбористами, и вручил королю Георгу V отставку лейбористского кабинета, оставив, таким образом, своих лейбористских коллег в нелепом положении. Доктрина коллективной ответственности кабинета, составляющая, как явствует из всех буржуазных учебников государственного права, казалось бы неотъемлемую часть британской неписанной конституции, вдруг перестала существовать, а премьер Макдональд тут же получил от короля Георга, который, таким образом, опять-таки в нарушение конституции, сыграл роль соучастника этого «конституционного переворота», поручение составить новое «национальное правительство». Это правительство составилось из 10 человек — 4 консерваторов, поддерживаемых всей консервативной партией во главе с Болдуином, который занял пост лорда председателя совета (заместителя премьера) и который был душой новой парламентской комбинации, 2 либералов, которые представляли большую часть партии, кроме группы Ллойд-Джорджа, который сразу же занял по отношению к новому кабинету враждебную позицию, и 4 «национал-лейбористов», которые никого не представляли, кроме самих себя, и не имели ни поддержки организованных тред-юнионов, ни поддержки рабочих избирателей. За Макдональдом последовало лишь 13 членов парламента из 289 лейбористов парламентской фракции (в том числе Сноуден и Томас, но не Гендерсон, возглавивший, наконец, лейбористскую партию). Объявив себя «временным правительством», имеющим целью обеспечить устойчивость национальных финансов, новый кабинет приступил к осуществлению «режима экономии» и назначил новые парламентские выборы в атмосфере паники, созданной отходом Великобритании от золотого стандарта, падением фунта стерлингов и снижением пособий по безработице. На выборах 1931 года бывшие члены лейбористского правительства, Макдональд и Сноуден, при поддержке либерала Ренсимена пустили зловещий слух о том, что лейбористское правительство намеревалось якобы конфисковать вклады трудящегося населения Великобритании в сберегательных кассах для того, чтобы восполнить дефицит в государственной казне — слух, сыгравший ту же роль, что и фальшивка о «красной опасности» на выборах 1924 года. Вместе е тем, ренегаты Макдональд, Сноуден и Томас скрыли от избирателей, что отставка лейбористского кабинета была проведена небольшой кликой прожжённых политиков под диктовку британских и американских банкиров, которые отказывались предоставить кредиты, необходимые Английскому банку осенью 1931 года, без прямой гарантии снижения пособий по безработице. На выборах 1931 года, были пущены в ход все «патриотические» мотивы для того, чтобы обеспечить полный успех национального правительства; к услугам последнего оказалась, конечно, воя буржуазная печать, настроившаяся, как по мановению жезла, на единый лад. Результатом было то, что «национальное правительство», обратившееся к стране за поручением применить целебные средства к больному организму Великобритании и взять на себя роль врача (doctor’s mandate), получило огромное большинство в парламенте, состоявшее почти исключительно из консерваторов, но выступавшее под удобной вывеской «национального кабинета». Лейбористская партия была сведена к жалкому охвостью в 52 человека, и большинство бывших лейбористских министров не было переизбрано в парламент. К этим немногим лейбористам примыкала «семейная группа» Ллойд-Джорджа из 4 человек. Между тем, на стороне правительства оказалась консервативная фракция в числе 471 члена (то есть на 330 человек больше, чем все остальные фракции), 13 национал-лейбористов в главе с Макдональдом, Томасом и Сноуденом, 35 национал-либералов (так называемых «саймонитов», сторонников сэра Джона Саймона, ставшего министром иностранных дел), 33 либерал-фритредеров (так называемых «самюэлитов»,  то есть сторонников сэра Герберта Самюэля) и 2-х просто «национальных» кандидатов. Консервативный характер нового кабинета был ясен с самого начала, но кабинет продолжал пользоваться «национальной» вывеской в течение многих лет, сохранил ее и в 1937 году после повторных выборов.

Политический кризис 1931 года в Великобритании был поучителен в том смысле, что показал, как британская буржуазия может повести дело к отставке кабинета «сухими», «конституционными» методами, если это окажется необходимым в ее интересах. Государственный переворот и программа наступления на уровень жизни широких масс были проведены под лозунгом патриотической «национальной жертвы».

Лейбористская партия получила по заслугам, так как доказала в 1929-1931 годах свою неспособность вести борьбу за основные требования широких народных масс. Лейбористское правительство внесло в парламент законопроект об отмене закона о тред-юнионах 1927 г., но, столкнувшись с сопротивлением либералов в вопросе о признании всеобщей стачки нелегальным и наказуемым деянием (либералы настаивали на соответствующей поправке к правительственному тексту закона), правительство сняло законопроект с обсуждения. В вопросе об обязательном образовании до 15-летнего возраста правительство отступило перед палатой лордов и также отказалось от своего законопроекта, что вызвало отставку министра просвещения Тревельяна, бывшего либерала, возмущенного поведением Макдональда в этом и других вопросах. Законопроектов о национализации важнейших отраслей промышленности правительство даже не вносило, отказавшись с самого начала от проведения своей официальной программы, и в 1931 году Сноуден, отрекшийся окончательно от лейбористской партии, назвал эту программу, в свое время им самим подписанную, «жалким собранием бредней». Только один законопроект об угольной промышленности был проведен лейбористским правительством, но этот законопроект не предусматривал ни национализации промышленности в целом, ни даже национализации недр, которая была одобрена в принципе королевской комиссией под председательством лорда Сэнки в 1919 году и имела значительное число сторонников среди представителей буржуазных партий (порукой этому может служить внесение этой меры в программу консерваторов в 1937 г.). Законопроект об угольной промышленности не осуществил также важнейшего требования углекопов об уменьшении числа рабочих часов до 7¹/₂ в день, и вместо этого была принята поправка палаты лордов о 90 часах работы в течение 14 дней, что давала возможность шахтовладельцам варьировать часы работы в шахтах по своему усмотрению (так называемый «spread over»). Закон не предусматривал также заключения коллективного договора между предпринимателями и рабочими по всей стране и вносил лишь одно нововведение — о принудительном объединении предприятий в области сбыта угля по районам. Но и это было принято, в конце концов, в столь громоздкой, полной оговорок редакции, что на основе закона 1930 года объединение угольной промышленности только с трудом сдвинулось с мертвой точки. Но в этом отношении новый закон был характерен для той линии экономической политики, которой придерживалось лейбористское правительство: оно стремилось содействовать консолидации финансового капитала в Великобритании путем объединения предприятий, трестирования, синдицирования, слияния. Экономический кризис 1929 года не только не прошел в этом смысле даром для английской промышленности, но можно без преувеличения сказать, что в 1929-1933 годах было сделано больше в этой области, чем за предшествующее двадцатилетие. В 1929-1930 годах произошло слияние крупнейших предприятий металлургической и военной промышленности (образование: «Инглиш стил корпорейшен», «Юнайтед стил компани», объединение Дорман-Лонга, Болкоу-Вон, Гэст, Кин энд Неттльфольдс и Болдуинс Лимитед) и было подготовлено объединение всей черной металлургии Великобритании для вхождения в единый картель, образовавшийся уже после тарифной реформы 1932 г. В 1929 году при участии банка Англии возникла «Ланкашир коттон корпорейшен», которая приступила к объединению хлопчатобумажной промышленности Ланкашира и постепенно включила в себя около ¹/₄ всей индустрии. Банк Англии создал в 1930 году специальную компанию по финансированию промышленности («Bankers Industrial Development Company») с целью содействовать слиянию промышленных предприятий и их «санации». Правительство Макдональда продолжало, в сущности, линию, намеченную консерваторами, когда оно продолжало использовать в целях объединения промышленных предприятий государственную схему электрификации страны.

В области внешнеполитической лейбористскому правительству предстояло разрушить ту изоляцию, в которой оказалась Великобритания в результате пятилетней деятельности консервативного кабинета. С этой целью лейбористское правительство начинает переговоры с США о морском соглашении и в 1930 году достигает заключения так называемого лондонского морского договора, по которому Великобритания согласилась временно ограничить свои крейсерские силы нормами тоннажа, примерно соответствующими 50 крейсерским единицам. Хотя британские морские круги и инспирируемая ими пресса изображали эту «уступку» Великобритании как величайшую «жертву», которая якобы ставит под угрозу безопасность Британской империи, на самом деле ни о какой жертве в данном случае говорить не приходится, так как английские крейсерские силы к моменту лондонской конференции фактически не превышали 50 единиц, причем большая часть из них была выстроена во время войны 1914-1918 годов и, следовательно, подлежала замене новыми кораблями (Иванов, Л., «Морское соперничество империалистических держав»). Заключению морского договора предшествовал визит Макдональда к Гуверу, проведенный вскоре после прихода лейбористов к власти (октябрь 1929 г.), совпавший с решительным поворотом в экономической конъюнктуре в США. Совместная декларация Гувера и Макдональда, подписанная 9 октября 1929 года, признавала принцип паритета американских и английских судов в отношении всех категорий боевых судов и одновременно торжественно провозглашала «немыслимость» войны между Великобританией и США. Вопреки этой декларации визит Макдональда не дал заметного улучшения англо-американских отношений; борьба между США и Великобританией на рынках заокеанских доминионов и Южной Америки была в самом разгаре, и наступающей стороной в этой борьбе были еще США. Только по мере того, как экономический кризис значительно ослабил позиции США на мировых рынках, Великобритания стала вновь вытеснять США со многих новых рынков. Но в рассматриваемый период «это была еще музыка будущего». На Дальнем Востоке прояпонская политика Великобритании встречала осуждение со стороны США. В Европе влиятельные американские круги определенно выступали против германских репараций и встречали лишь неполную поддержку со стороны Великобритании, связывавшей, подобно Франции, проблему репараций с проблемой междусоюзных долгов Америке. Только с введением в действие плана Гувера в 1931 году и фактическим прекращением платежей по междусоюзническим и репарационным долгам долговая проблема оказалась «разрешена» для Великобритании по тому рецепту, который Великобритания выдвигала еще в декларации Бальфура 1924 года, но к вящему неудовольствию американского кредитора.

Канцлер казначейства Сноуден вернулся в Лондон триумфатором с репарационной конференции в Гааге, где он с редким усердием защищал интересы британского капитала, требуя полным рублем причитающуюся Великобритании долю репарационных платежей. Агрессивная позиция лейбористского канцлера, который вел себя на международной конференции подобно слону в посудной лавке, вызвала бурный восторг желтой печати, которая превозносила Сноудена до геркулесовых столбов — сомнительный успех для правительства, опиравшегося как-никак на рабочие голоса. Полной неудачей закончились переговоры Великобритании с Египтом; хотя лейбористское правительство через месяц после прихода к власти убрало из Египта реакционнейшего верховного комиссара Ллойда, ни в переговорах Гендерсона с Махмуд-пашой в 1929 г., ни в переговорах с Нахас-пашой в 1930 г. лейбористское правительство не отказывалось от особых прав Великобритании в Египте и в особенности в Судане. Таким образом, линия правительства Великобритании в вопросе о Египте и Судане оставалась неизменной, в соответствии с декларацией правительства Болдуина по поводу Парижского пакта 1928 года, в которой Великобритания выставляла свою «доктрину Монроэ» в отношении восточной части Средиземного моря и всех прибрежных областей Красного и Аравийского морей. Только в одном вопросе лейбористское правительство внешним образом как будто решительно порвало с линией консерваторов — в области англо-советских отношений, и дипломатические отношения с СССР были восстановлены в декабре 1929 года по инициативе Великобритании, виновной в их разрыве. Но необходимость восстановления отношений с СССР была к этому времени хорошо усвоена деловыми кругами Великобритании, и лейбористам была лишь предоставлена английской буржуазией возможность загладить ошибку правительства Болдуина. Вместе с тем лейбористское правительство не находило в себе решимости одернуть реакционеров, заинтересованных во всемерном внутриполитическом использовании «антисоветской карты», принесшей им торжество в 1924 г. Поэтому 1930 и 1931 годы при лейбористском правительстве оказались временем ожесточенных антисоветских кампаний, сменявших друг друга с завидной быстротой — кампаний против так называемого «принудительного труда», «демпинга» и «религиозных преследований», кампаний, в которых участвовали не только члены парламента и бывшие министры, но и князья церкви, и газетные магнаты, и наемные писаки, и аристократические шалопаи.

На имперской конференции, собравшейся в Лондоне в 1930 году, лейбористское правительство оказалось не в состоянии представить план экономического сотрудничества между отдельными частями Британской империи, который был бы приемлем для доминионов. Следовавшее фритредерским принципам Сноудена лейбористское правительство решительно отказалось от введения разработанной системы таможенных преференций й вместо того предложило доминионам высказаться по поводу так называемого «плана оптовых закупок сырья и продовольствия», разработанного лейбористским депутатом Уайзом. Этот план встретил, однако, сопротивление со стороны Сити, которое усмотрело в нем посягательство на свои доходы от посредничества в торговле между Великобританией и странами-поставщиками, и лейбористское правительство немедленно от этого плана отказалось. Конференция 1930 года была использована для разрешения ряда конституционных вопросов, которые рассматривались еще в 1926 году; непосредственным результатом имперской конференции 1930 года явился так называемый «Вестминстерский статут» 1931 года, который устанавливал полное формальное равенство в области внутренней и внешней политики, предоставлял доминионам право изменения всех законов, относящихся к территории данного доминиона, хотя бы эти законы и были в прошлом приняты английским парламентом, окончательно определял права генерал-губернаторов, титул короля и пр. Что же касается экономических отношений между странами империи, то имперская конференция вынуждена была ограничиться созданием имперского экономического секретариата, одной из многих ученых и бесполезных комиссий, порожденных на свет лейбористским правительством. Крайне неудачной была политика лейбористского правительства в вопросе об Индии; здесь правительство Макдональда опять-таки пошло по стопам своих предшественников, продолжая репрессии в Индии, и одновременно созывая «конференцию круглого стола», обещая Индии «статут доминиона» и в то же время разъясняя, что в этих обещаниях речь идет о туманном идеале далекого будущего.

Очутившись у власти, «национальное» правительство тотчас же занялось проведением давно намеченной консервативной программы. Снижение зарплаты государственных служащих, учителей и военнослужащих, а также снижение пособий по безработице обрекали на полуголодное существование широкие слои населения и являлись сигналом ко всеобщему наступлению капитала на условия труда в промышленности и торговле. Мятеж британского флота в Инвергордоне, последовавший тотчас же вслед за тем, как правительство объявило о предстоявших «мерах экономии», ярким заревом осветил непрочность «классового мира», провозглашенного «национальным» правительством. Инвергордонский мятеж, в котором приняли участие матросы военного флота, предъявившие экономические по форме, но политические по существу требования, и создавшие свои судовые комитеты, вызвал панику в рядах буржуазии, привыкшей абсолютно полагаться на дисциплину вооруженных сил вообще, а морского флота в частности. Правительство пошло на уступки и постаралось потушить мятеж, не создавая «мучеников» наподобие 1919 года, когда открытое увольнение организаторов стачки полицейских привело к постоянному недовольству в течение нескольких лет. Остин Чемберлен поплатился своим местом морского министра в национальном правительстве и с тех пор не возвращался более на правительственный пост. Недовольство масс распространилось еще более широко, когда правительство провело вслед за тем закон о поверке нуждаемости (пресловутый «mean test»), согласно которому кандидаты на получение страховых пособий по безработице должны были доказать, что они не имеют других средств к существованию, и если в рабочей семье был хотя бы один работающий, остальные члены семьи теряли право на пособие. Борьба против «поверки нуждаемости» сделалась отныне основным вопросом для английских рабочих, а национальное движение безработных во главе с ветераном рабочего движения коммунистом Томасом Манном и Валем Ганнингтоном стало массовым движением огромного политического значения. Это движение насчитывало в своих рядах более миллиона человек. Состоя из непостоянных участников, терявших связь с движением после получения работы, движение имело, однако, несколько важнейших очагов — южный Уэльс, северо-восточное побережье, Глазго и Лондон, где самое сосредоточение огромной массы рабочих, не имеющих постоянного заработка, способствовало успеху движения.  Одной из наиболее успешных форм борьбы безработных за свои права, выступавших под лозунгом «труд, или пособие на жизнь» (work or maintenance), были шествия - голодные походы из очагов безработицы в Лондон. Эти голодные походы привлекали сочувствие широких кругов трудящихся, способствовали популяризации лозунгов движения и не давали правительству и реакционным лидерам возможность отмахнуться от проблемы безработицы. Волнения в Беркенхэде и других городах Великобритании в сентябре 1932 года и спровоцированное полицией кровопролитие на улицах свидетельствовали о жестоком обострении классовой борьбы.

Другим мероприятием «национального» правительства, имевшим в своем роде историческое значение, было введение протекционистского таможенного тарифа. Великобритания решительно переходила отныне к протекционизму с опозданием, по крайней мере, на четверть века, и британские промышленные монополии получали возможность широкого использования внутреннего рынка, в интересах прибыли. В то же время введение таможенного тарифа на подавляющее большинство статей английского импорта позволяло увеличить косвенное обложение за счет прямого; иными словами, при помощи общего тарифа английская буржуазия перекладывала налоговые тяготы на плечи трудящихся. Введением общего таможенного тарифа, охватывавшего ряд сельскохозяйственных продуктов, Великобритания начала политику сельскохозяйственного протекционизма, расцветшего пышным цветом в последующие годы. На Оттавской имперской экономической конференции 1932 года Великобритания закрепила результаты своей новой тарифной политики в соглашениях с крупнейшими доминионами (кроме Ирландии), заключенных на пять лет и предусматривавших предоставление доминионам ряда важных таможенных преференций на британском рынке.

Со своей стороны Великобритания использовала свою выигрышную позицию в качестве единственного крупного импортера продовольственных товаров для того, чтобы обеспечить для себя преимущественные права в тех доминионах, которые, подобно Австралии и Новой Зеландии, были крайне заинтересованы в английском рынке. В дальнейшем то же средство нажима было применено к другим странам (например, к Дании и Аргентине в 1933 г.). «Уже после того, как отход от фунта стерлингов стал совершившимся фактом, английская буржуазия с успехом использовала падение фунта для укрепления своих позиций на мировом рынке в качестве экспортера промышленных товаров» («Мировые экономические кризисы 1848-1935 гг.» под редакцией Е. Варга).

Третьим мероприятием «национального» правительства, которое было проведено им с целью облегчить положение государственного бюджета, была конверсия государственного долга и понижение средней нормы процента, который платило государство, с 5 до З¹/₂%. Тем самым расходы по долгу, составлявшие в Великобритании ранее более 40% всего бюджета, уменьшились почти на ¹/₃. Значительная часть облигаций военного долга находилась в руках «маленьких людей», мелких и средних держателей, которые таким образом пострадали в первую очередь. Легче всего отделались плательщики прямых налогов, то есть правящие классы, которым пришлось примириться с повышением подоходного налога до 5 шиллингов с фунта стерлингов (25%).

3. Депрессия особого рода и подготовка нового кризиса (1933-1937). Первые симптомы улучшения экономического положения Великобритании проявились в 1933 году. Промышленная продукция показала некоторое увеличение; Великобритания была в 1933 году единственной страной в мире, где началось некоторое оживление жилищного строительства и имелись зачатки (правда, еще весьма жалкие) обновления основного капитала. Сокращение внешней торговли приостановилось, и курсы промышленных акций впервые показывали повышение; наконец, на денежном рынке оставалось много свободных денег, и в условиях приостановки экспорта капитала за границу (но не в колонии) кредитная система работала нормально. Итак, Великобритания оказалась той страной капиталистического мира, которая стала ранее других на путь выхода из кризиса.

Объяснение этому, казалось бы, парадоксальному явлению, парадоксальному потому, что Великобритания в 1921-1929 годах переживала полосу относительного упадка, следует искать в том, что английская буржуазия, обладающая наибольшим опытом в управлении народными массами, имела возможность наиболее успешно маневрировать, располагая накопленным «старым жиром» британского хозяйственного организма, огромными колониальными ресурсами, налаженной торгово-кредитной системой. Фунт стерлингов, несмотря на отход Великобритании от золотого стандарта, сохранил свое значение в качестве мировой валюты; к стерлинговому блоку, то есть к блоку стран с фунтом стерлингов в качестве основной валюты или с валютой, придерживающейся определенного отношения к фунту стерлингов, примкнули страны с населением около 600 млн. человек (все страны Британской империи, Скандинавские государства, Аргентина, Бразилия и др.). Одно это уже давало Великобритании громадные преимущества в мировой торговле. Промышленный протекционизм позволил Великобритании использовать внутренний рынок в небывалых ранее пределах, и, например, английская металлургия, которая в течение всего послевоенного времени работала значительно ниже своей производственной мощности, получила возможность организоваться в единый картель за стеной таможенных тарифов и значительно усилить свое положение и на внутреннем и на внешнем рынке. Дешевые деньги позволили Великобритании использовать — с помощью государства — острую жилищную нужду для домостроительства, которое принялов1934-1935 годах особенно значительные размеры. Наконец, техническая отсталость Великобритании по сравнению с такими странами, как Германия и США, настоятельно требовала обновления основного капитала, которое в Великобритании было в 1933-1936 годах относительно более значительным, чем в большинстве других капиталистических стран.

Итак, рост промышленной продукции в годы депрессии особого рода и в полосе оживления, наметившегося в 1936 году, основывался на весьма значительном жилищном строительстве, дальнейшем развитии новых отраслей (в особенности авто- и авиастроения, электротехнической промышленности и производства искусственного шелка), на обновлении основного капитала, вызванном потребностями расширившегося внутреннего рынка в результате протекционизма. Наконец, значительно усилилась в Великобритании и военная промышленность. Под непосредственной угрозой вооружений германского фашизма Великобритания начала в 1936 году и в особенности в 1937 году энергично вооружаться, подготовляясь к новой мировой войне. При этом вооружения Великобритании приняли небывалые ранее размеры: на пятилетие 1936-1940 ассигновано около 1¹/₂ млрд. фунтов стерлингов на непосредственные военные расходы. Перевооружение армии, флота и воздушного флота связано с полной мобилизацией промышленности и подготовкой к переходу промышленности на военные рельсы уже в мирное время. Но военное строительство, развернутое в Великобритании позже, чем в Германии, не сыграло решающей роли в начале периода депрессии особого рода.

Несмотря на то, что Великобритания ранее других вышла из кризиса, что маневроспособность британской буржуазии позволила ей путем решительных мероприятий не только удержать за собой, но и усилить позиции Великобритании на мировых рынках в годы кризиса, несмотря на развитие жилищного строительства и новых отраслей промышленности, общий уровень промышленной продукции в Великобритании только к началу 1935 года примерно достигает уровня 1929 года. И в 1937 году общий уровень промышленной продукции Великобритании всего на 10-12% выше уровня 1929 года. Таким образом, два десятилетия народное хозяйство Великобритании, в сущности, топчется на месте, не обнаруживая почти никакого движения вперед, в особенности, если учесть, что население Великобритании за годы 1913-1937 увеличилось соответственно на 12-14% и, следовательно, продукция основных отраслей промышленности на душу населения несколько уменьшилась по сравнению с довоенным временем.

Мы говорили выше, что Великобритании удалось до известной степени укрепить свои позиции на мировых рынках. Но это была для Великобритании успешная борьба за сохранение и увеличение своей доли в уменьшившемся целом мировой торговли. Доля экспорта в промышленной продукции Великобритании, согласно имеющимся подсчетам, упала довольно сильно — примерно с 25-28% до 18-20% за 1927-1935 годы. На некоторых рынках Великобритания в годы 1920-1935 потерпела существенный ущерб: это в первую очередь относится к рынкам Дальнего Востока и странам Тихого океана, где Великобритания испытала на себе в первую очередь удары японского демпинга. В 1934 году японский экспорт хлопчатобумажных изделий впервые сравнялся по размерам с британским вывозом, а в 1935 году окончательно превзошел его, и Великобритания должна была уступить Японии первое место в мировом экспорте хлопчатобумажных тканей, подобно тому, как после войны Великобритания уступила первое место в мировом экспорте вообще США. В условиях обнищания широких масс Азии дешевые японские товары, экспортируемые в условиях демпинга, не могли не вытеснить относительно дорогих британских товаров, которые сохранили за собой позиции лишь там, где они обладали специфическими преимуществами, проистекающими из политического преобладания Великобритании. Но даже и в британской Индии, где Великобритания располагала преимуществами, вытекающими из того, что Индия является британской колонией, Японии удалось значительно расширить свой экспорт хлопчатобумажных изделий за счет Великобритании. Япония стала для Индии и даже для Австралии, и в меньшей степени для Канады и Новой Зеландии настолько важным рынком сырья и продовольствия (хлопка, шерсти, пшеницы), что с помощью того самого торгово-политического оружия, к которому обычно прибегала Великобритания (использование своего положения в качестве покупателя сырья), Япония оказалась в состоянии заставить Индию и доминионы облегчить условия ввоза японских товаров. Итак, позиции Великобритании были укреплены за счет США, но не за счет Японии. В 1935-1937 годах значительно обострилась англо-германская конкуренция в Европе.

Из старых отраслей британской промышленности в наиболее тяжелом положении остались угольная промышленность и судостроение, отчасти также и текстильная промышленность. Проблема хронической безработицы и связанная с нею проблема пораженных районов не были сняты с порядка дня ни в период депрессии особого рода, ни в полосе оживления. За все годы, истекшие с 1929 по 1936 г., цифра безработицы в Великобритании не падала ниже 2 млн. человек, и, таким образом, после выхода из кризиса в Великобритании оставалась армия безработных, значительно превышавшая ту, которая имелась в Великобритании к началу кризиса 1929 года. Только в 1936-1937 годах число безработных упало ниже 2 млн. человек. Особое внимание обращала на себя длительность безработицы. Среди безработных свыше ¹/₇ не имело работы более восемнадцати месяцев; средняя продолжительность безработицы колебалась между тремя и четырьмя месяцами, а число безработных только к концу рассматриваемого периода уменьшилось до ¹/₇ всего числа застрахованных, но в отдельных районах этот процент более, чем вдвое, превышал общую норму. В связи с неравномерностью развития отдельных отраслей английской промышленности наметилось изменение соотношения между отдельными промышленными районами. Новые отрасли промышленности тянулись, главным образом, к юго-востоку страны, в район Мидландс и, в особенности, в район Лондона, где промышленников привлекало наличие значительных кадров дешевой и слабоорганизованной рабочей силы, отсутствие традиций борьбы тред-юнионов за условия труда и заработную плату и огромный рынок мирового города с его 20% населения всей Англии. В ряде старых промышленных районов наблюдалось не только относительное сокращение числа занятых, но иногда и абсолютное уменьшение численности пролетариата (например, южный Уэльс). Вместе с тем, тридцатые годы с их хронической безработицей, тяжелыми лишениями и угрозой войны ознаменовались столь резким сокращением рождаемости в Великобритании, что перед страной во всей широте встал вопрос не только о полной приостановке прироста населения к 1940 году, но и о вероятном уменьшении населения метрополии в ближайшее десятилетие. Ни один общий показатель не отражает, быть может, с такой силой загнивания английского капитализма, как этот факт прекращения естественного прироста населения, притом в период, когда Великобритания, как никогда ранее в течение полутора столетий, не является более страной эмиграции.

Кризис британской партийно-политической системы, давно уже назревший и ускоренный экономическим кризисом 1929 года и нашедший себе проявление в приходе к власти национального кабинета, еще более углубился. Консервативная партия стала по существу единственной партией английской буржуазии. Либеральная партия распалась окончательно; часть ее лидеров вместе с так называемыми «национал-лейбористами» превратилась в привесок к консервативному большинству, привесок, сохраняемый исключительно ради «национальной» вывески, которая все еще не потеряла своего эффекта для наименее развитой политически части избирателей. В самой консервативной партии в годы кризиса и депрессии особого рода наметились определенные сдвиги. В 1929-1931 годах газетные магнаты Бивербрук и Ротермир пытались диктовать консервативному руководству линию поведения, настаивая на решительном повороте к имперскому протекционизму, к фашистским методам борьбы с организованным рабочим движением и к антисоветской политике. Бивербрук и Ротермир требовали и смены самого руководства, требуя отставки Болдуина и передачи поста лидера кому-либо из так называемых правых консерваторов полуфашистского толка. Но приход к власти «национального» правительства на время объединил всех консерваторов под руководством Болдуина. Только года через два после выборов 1931 года, когда консервативное большинство в палате почувствовало свою силу, правые объединились (на этот раз под руководством Черчилля) в борьбе против консервативного руководства по вопросу об управлении Индией. Борьба правых крайне облегчала маневрирование консервативному руководству, которое ограничилось при окончательном утверждении конституции для Индии минимальными уступками, ссылаясь на недовольство реформой заметной части собственной партии (с Черчиллем во главе). С другой стороны, в консервативной партии приобрела значительный вес и влияние группа так называемых «младоконсерваторов», в числе которых наиболее видными были Моррисон, Макмиллан, Иден, Эллиот и др., которые стремились склонить партию на путь популярного в широких массах под влиянием СССР «экономического планирования». Нечего и говорить, что это «планирование» ничего не имело общего с планированием в стране социализма, а скорее было сходным с идеями «Нью Дила» американского президента Рузвельта. Министр сельского хозяйства Эллиот провел в плане этих «идей» младоконсерваторов ряд мероприятий с целью улучшить положение британского сельского хозяйства. Несмотря на затрату значительных государственных средств (путем субсидий сельским хозяевам), таможенные пошлины, квоты, регулирование внутреннего рынка и т. п., основной цели, которую ставило себе аграрное законодательство Эллиота, по крайней мере, на бумаге (в теории), — роста числа занятых в сельском хозяйстве и укрепления мелкой собственности — добиться не удалось. С другой стороны, принятые меры ускорили проникновение финансового капитала в сельское хозяйство, усилили процесс концентрации в деревне и вымывание мелких фермеров из производства. Но другая цель — укрепление продовольственной базы Великобритании на случай войны — была частично достигнута. Младоконсерваторов отчасти поддерживал Болдуин, выступавший на протяжении ряда лет в качестве главного «идеолога» британской буржуазной демократии, развивающейся якобы по «своим собственным», «британским», традиционным и мирным путям. Поэтому консервативное руководство на словах отказывалось иметь что-либо общее с английским фашизмом, оформившимся организационно в сущности лишь в 1932 году под руководством Освальда Мосли. Фашистские группы существовали в Великобритании почти десять лет перед тем, но они не имели почти никакого значения в политической жизни страны, не пытались даже создать себе массовую базу и выступали с традиционными консервативными лозунгами. Только начиная с 1932 года и в особенности с момента прихода к власти германского фашизма в начале 1933 года, Освальд Мосли попытался применить опыт гитлеровцев в Великобритании и создать массовую фашистскую партию. Аристократ и богач, зять Керзона и сын баронета, Освальд Мосли использовал лейбористскую партию и ее правительство в качестве трамплина для того, чтобы приобрести популярность, и, надо отдать должное мещанским вкусам лейбористского руководства, сделал в лейбористской партии почти головокружительную карьеру. Став членом правительства Макдональда, Мосли представил кабинету свою программу борьбы с безработицей, и когда эта программа была забракована кабинетом, он вышел в отставку в 1930 г. В 1931 году Мосли окончательно откололся от лейбористской партии и вместе с несколькими «левыми» ее членами образовал так называемую «Новую» партию, которая, однако, едва через год после своего образования раскололась, и из нее возникла на этот раз откровенно-фашистская группировка британских чернорубашечников. Мосли с поразительной быстротой воспринял «идеологические» установки германского фашизма: ниспровержение парламентской демократии, призыв к ликвидации марксизма и организованного рабочего движения, антисемитизм, расовый шовинизм и пр. и т. п. Его программа представляла собой жалкую компиляцию лозунгов Муссолини и Гитлера, к которым этот английский аристократ не раз ездил на поклон и поучение. При попустительстве лейбористского руководства Мосли и его банда начали разгонять рабочие собрания в Лондоне и Ланкашире, группируя вокруг себя наиболее неустойчивые и хулиганские деклассированные элементы; в 1933-1934 годах Мосли заручился поддержкой распространенной желтой газеты «Дейли Мейль» (издатель лорд Ротермир), а также финансовой поддержкой со стороны ряда крупных магнатов финансового капитала (леди Хустон, лорд Неффильд, Моррис и др.). Однако, когда в 1934 году Мосли попытался организовать демонстрации-монстр в Лондоне (Олимпия и Гайд-парк), а в 1936 году — провести демонстрацию в лондонском Ист-Энде, он потерпел оглушительное поражение. Возмущенные рабочие явились, вопреки советам реакционных лидеров тред-юнионов, на контрмитинги антифашистских организаций в числе, во много раз превышавшем жалкие отряды чернорубашечников, и сорвали провокационные выступления Мосли и присных. Английская буржуазия держит Мосли в резерве на всякий случай и охраняет его митинги, где провокаторы с дубинками подвергают избиению честных рабочих с помощью полицейских отрядов.

На выборах 1935 года фашистам не удалось провести в парламент ни одного кандидата. Консерваторы, которые и на этот раз выступали под «национальным» флагом, получили 385 мест, потеряв, таким образом, немногим менее 100 мандатов по сравнению с выборами 1931 года (за истекшие четыре года консерваторы успели потерять не менее 20 мандатов на дополнительных выборах). Национал-либералы (саймониты) получили на выборах 32 места, а национал-лейбористы — всего 8 мест. Большим поражением для правительства было забаллотирование Макдональда, который позорно провалился в горняцком округе Сигеме, который представлял несколько лет, и провал сына Макдональда, Малькольма, министра по делам доминионов. Еще перед выборами Макдональд вынужден был уйти с поста премьера и уступить его истинному руководителю правительства — Болдуину. Рабочие избиратели выразили, таким образом, свое отношение к обоим Макдональдам, типичным ренегатам рабочего движения. Лейбористы получили на этот раз 154 мандата, став, как гласит парламентский термин, «работоспособной оппозицией»; большего они и не хотели и боялись возможности получить большинство в палате, так как не имели ни вождей, ни программы. Либералы-самюэлиты и группа Ллойд-Джорджа собрали вместе 21 голос, Независимая рабочая партия — 4 мандата, и коммунисты завоевали в парламенте 1 место (В. Галлахер от округа Ист-Файф в Шотландии). Таким образом, в новом парламенте оппозиция была представлена 184 голосами (считая 4 независимых депутатов); либералы-самюэлиты уже в конце 1932 года вышли из правительства, разойдясь с остальным составом в вопросе о таможенном тарифе.

 После предательства вождей с Макдональдом во главе лейбористская партия осталась в тяжелом положении. Ее оплотом по-прежнему служили тред-юнионы, во главе которых стояли матерые реформисты вроде Ситрина, Бевина и др., которые по сути дела ничем не отличались от ренегата Томаса. В парламенте лидером был избран старик Ленсбери, по убеждениям мелкобуржуазный пацифист. Наиболее активные, не потерявшие связи с массами деятели Независимой рабочей партии вынуждены были выйти в 1933 году из рядов лейбористской партии, и на выборах 1935 года НРП участвовала самостоятельно. Внутри лейбористской партии под руководством сэра Стаффорда Криппса образовалась Социалистическая лига (1934), распущенная в 1937 году по требованию лейбористского руководства. НРП и Социалистическая лига вместе с компартией и по ее инициативе выступили с призывом к организации единого фронта антифашистских сил в 1935 г. Британская компартия обратилась в 1935 году к лейбористскому руководству, предлагая принять компартию в лейбористскую партию, которая является по уставу федерацией рабочих организаций, мотивируя свое предложение необходимостью объединения всех антифашистских сил. Лейбористское руководство отвергло обращение компартии, и в этом лишний раз сказалось истинное лицо лейбористских лидеров, погрязших в сотрудничестве с буржуазными политиками и предпринимателями и боявшихся, что коммунисты подымут перед рабочими завесу над словами и делами лейбористских вождей.

Рост влияния британской компартии нашел себе отражение в массовом движении безработных, которое достигло особенного развития в 1933-1935 годах, а также в беспримерном до того в Англии распространении марксистско-ленинской литературы (образованный в 1936/37 г. «Клуб левой книги» сразу приобрел 40 тысяч членов). Компартия опиралась на симпатии широких масс к антифашистскому фронту, на течение в пользу мира. Ошибкой компартии было то, что она не сумела стать во главе антивоенной кампании в Великобритании, которая развернулась с особенной силой в 1935 году; компартия не дала, поэтому, должного и своевременного отпора пацифистам типа Ленсбери, провозгласившим борьбу против всякой войны и политику «непротивления злу». В 1935 году в Великобритании было проведено «голосование в пользу мира», в котором приняло участие 11¹/₂ млн. человек; это голосование показало, что огромное большинство избирателей поддерживало Лигу наций и доктрину коллективной безопасности со всеми вытекающими отсюда мероприятиями против агрессора.

Между тем, британская внешняя политика в течение рассматриваемого периода была полна колебаний, Великобритания принимала руководящее участие в конференции по разоружению (председателем конференции был британский делегат Гендерсон) и в мировой экономической конференции, которая ставила своей задачей «экономическое разоружение». В лице правительства Болдуина-Макдональда Великобритания проявила попустительство по отношению к агрессии Японии в Китае, начавшейся захватом Маньчжурии в 1931 году. Министр иностранных дел Саймон решительно отверг всякую возможность применения санкций в Японии и, напротив, побуждал Китай не оказывать сопротивления японской агрессии и «мирным путем» договориться с Японией. Издеваясь над «доктринерским отношением к Лиге наций», сэр Джон Саймон в клубе печати в Женеве заявил: «Япония нуждается в экспансии, и она сейчас делает лишь то, что Англия делала в прошлом; беда в том, что устав Лиги не предоставляет достаточного простора динамическим силам истории, которые влекли нас в Индию, а теперь влекут Японию в Маньчжурию». Столь откровенный и циничный отказ от противодействия агрессору был продиктован, по-видимому, уверенностью некоторых наиболее реакционных кругов в Англии в полезном для Англии значении Японии как антисоветского фактора на Дальнем Востоке. Позиция правительства Болдуина-Макдональда стала, однако, меняться, когда ожидаемая в Англии война между Японией и СССР не состоялась, а Япония стала проникать далее в северный Китай, который Великобритания считала сферой своих интересов. Но время для должного противодействия японскому агрессору было упущено. Только в 1935 году Великобритания стала наверстывать потерянное время, организуя военную защиту своих позиций в Тихом и Индийском океанах, укрепляя Сингапурскую базу и содействуя укреплению обороны доминионов, предлагая финансовую помощь Китаю и осторожно устанавливая контакт с теми силами, которые могут быть в интересах Великобритании противопоставлены японской агрессии в Америке, Европе и Азии.

Между тем, война Италии против Абиссинии в 1935-1936 годах едва ли не застала британское правительство врасплох, и даже в этом вопросе, игравшем весьма существенную роль для британских интересов, Великобритания оказалась не в состоянии помешать итальянскому империализму обосноваться в исключительно важном с точки зрения британской стратегии северо-восточном углу Африки, на пересечении трех важнейших коммуникационных путей Британской империи: пути Кептаун-Каир, пути Суэц-Бомбей и пути Кептаун-Занзибар-Аден. Соглашение Хора-Лаваля, заключенное в Париже в начале декабря 1935 года, обнаружило, что британское правительство вовсе не намерено или не может решительно сопротивляться итальянской агрессии и готово признать за Италией право на львиную долю, в разделе Абиссинии. Наконец, британское правительство не оказало сопротивления неоднократным нарушениям договоров со стороны Германии, отказывалось ясно выявить солидарность с доктриной «неделимости мира», хотя и признавало желательность заключения не только западного, но и восточного «пакта безопасности», и не сказало в парламенте, несмотря на настойчивые требования со стороны своих собственных сторонников, окончательного слова по вопросу о германских колониальных притязаниях. В вопросе об интервенции фашистской Германии и фашистской Италии на стороне мятежников в Испании правительство Великобритании заняло опять-таки колеблющуюся и неустойчивую позицию, которая способствовала превращению комитета по невмешательству в ширму для фашистской интервенции, а самого невмешательства —в недостойный фарс. Заключение японо-германского соглашения, а затем создание фашистского блока «ось Рим-Берлин» нельзя не считать решительным внешнеполитическим поражением Великобритании, которое вынудило Великобританию к затрате огромных средств на вооружения. Великобритания готовится к новой мировой войне, надеясь сыграть в ней роль арбитра.

В 1933 году реакционные силы в Великобритании пытались использовать процесс инженеров Метро-Виккерс в СССР для того, чтобы добиться нового обострения отношений с СССР. Но на этот раз торжество реакции было непродолжительным; эмбарго на ввоз советских товаров в Великобританию и ответное запрещение ввоза британских товаров и фрахтования британских судов в СССР просуществовали менее двух месяцев, и с тех пор дипломатические и торговые отношения СССР с Великобританией развивались нормально. В 1935 году Иден по поручению правительства Великобритании посетил Москву, где имел беседу с товарищем Сталиным. Великобритания была в числе тех государств, которые подписали обращение к правительству СССР, приглашая СССР вступить в Лигу наций; к этому обращению присоединились и все британские доминионы.

Экономический кризис не приостановил действия центробежных сил в составе Британской империи. Национально-освободительное движение в Индии и Египте заставило Великобританию пойти на значительные формальные уступки в индийской конституции (1935) по отношению к индийской буржуазии и в англо-египетском «союзном» договоре 1936 года по отношению к Египту, которому Великобритания обязалась содействовать в вопросе об отмене капитуляции. С другой стороны, доминионы в годы экономического кризиса и депрессии особого рода под влиянием оттавских соглашений и значения Великобритании как рынка сырья и продовольствия, а также под влиянием угрозы со стороны возможного агрессора, оказались в большей степени под влиянием центростремительных тенденций, чем ранее в 1921-1929 годах. Только один из доминионов — Ирландия, экономически наиболее тесно связанная с Великобританией, — продолжала борьбу за полное формальное отделение от Великобритании и увенчала ее проведением новой конституции 1937 года (см. ниже, Ирландия).

«Национальное» правительство, начавшее свою деятельность с решительного наступления на уровень жизни рабочих масс, пыталось ослабить обострение классовой борьбы в Великобритании путем «возмещения» безработным урезанной части пособий и возвращением учителям и государственным служащим отнятой у них части окладов в 1934 году. Однако, «поверка нуждаемости» осталась в силе, и самый порядок предоставления пособий безработным был изменен таким образом, что исключения из списков получающих пособие приняли массовый характер. В то же время «национальное» правительство, учитывая уроки Инвергордона и стремясь получить в свои руки законное оружие против левых элементов в рабочем движении, провело в 1934 году закон о борьбе с революционной пропагандой в войсках (так называемый Sedition Act, то есть акт о мятеже), на основании которого правительство в случае необходимости может отправить в тюрьму кого угодно за хранение или распространение литературы, которая, будучи направлена в войска, может побудить их к мятежу. Этот закон по существу отбрасывает английское законодательство назад к так называемой эпохе Кэстльри, когда Великобритания в числе прочих государств боролась е «духом» французской революции (1815-1820 гг.). Несомненно, что проведение этого закона является частью военной подготовки Великобритании.

В 1985 году по случаю торжественного празднования 25-летнего юбилея короля Георга «национальное» правительство приложило все усилия для того, чтобы укрепить «традиционный» авторитет монархии и главы ее, который ныне является единственным юридическим звеном, связующим Британскую империю. В1936 году, после смерти короля Георга V, на престол вступил его сын Эдуард VIII, который, однако, в том же году отказался от престола, так как правительства Великобритании и доминионов отказались санкционировать его брак с американской гражданкой Симпсон, дважды ранее состоявшей в браке. После отречения Эдуарда VIII в декабре 1936 года на престол вступил его брат Георг VI.

Литература. «Мировые экономические кризисы 1848-1935 гг.», под редакцией Е. Варга (М., 1937); Варга, Е., «Новые явления в мировом экономическом кризисе» (М., 1934); Мюр, Р., «Как управляется Британия» (М. 1936); «Бдительные», «Внешняя политика Великобритании» (М. 1936); Иванов, Л. Н., «Морское соперничество империалистических держав» (М., 1936); Звавич, И., «Имперская экономическая политика Великобритании» («Мировое хозяйство и мировая политика», 1936, № 9); Annual Register (1929-1937), Statesman’s Year book (1929-1937), «Survey of International Affairs» за соответствующие годы. Издания британского института международных отношений (Institute of International Affairs) по отдельным вопросам британской внешней политики. Allen, «Organisation of British industry», L., 1933; «The British Empire». А report by а Study group, L. 1937.

Июль 1937 г.