Эпоха мирового кризиса. V. Франция

Эпоха мирового кризиса. V. Франция (ср. XLVII, 462 сл.). 1. Экономика. Экономика Франции накануне кризиса. Промышленный подъем, предшествовавший мировому экономическому кризису, достиг во Франции более высокого уровня, чем в других капиталистических странах Европы. Физический объем промышленной продукции в 1930 году (год наиболее высокого экономического подъема во Франции) на 40% превысил уровень 1913 года, в то время, как в Германии физический объем  промышленности в год наиболее высокого экономического подъема (1929) лишь на 10,9% превысил уровень 1913 года, а в Англии — всего только на 0,6%. Послевоенный экономический подъем был во Франции крайне неравномерным в отношении отдельных отраслей промышленности. Очень большой подъем показали, как и в ряде других капиталистических стран, так называемые новые отрасли промышленности: резиновая промышленность достигла в 1930 году 896% своей продукции 1913 года, автомобильная — 637%. Характерной особенностью Франции был большой подъем всей металлообрабатывающей промышленности, физический объем производства в которой в момент высшего конъюнктурного подъема достиг 158% уровня 1913 года. Выплавка стали также достигла в этот момент 138% уровня 1913 г. В то же время в наиболее типичной отрасли производства средств потребления — текстильной — производство в 1930 году составляло всего 85% уровня 1913 года. Иначе говоря, в момент самого высокого конъюнктурного подъема производство важнейшей из отраслей, связанных с массовым потреблением, на 15% отставало от довоенного уровня, а продукция важнейшей отрасли производства средств производства на 60% превысила довоенный уровень. Такого разрыва не знала ни одна из капиталистических стран. Это показывает, в какой степени послевоенный экономический подъем был во Франции связан не с общим развитием народного хозяйства, а с действием особых специфических причин.

Важнейшей из этих причин является восстановление разрушенных войной районов и связанная с этим послевоенная техническая реконструкция во французской промышленности, финансируемая за счет репараций и затянувшейся инфляции.  Огромное строительство по восстановлению разрушенных районов, в которых сосредоточивались две трети всего производственного аппарата французской тяжелой промышленности, создало широкий рынок для французской промышленности средств производства. Восстанавливаемые предприятия отстраивались при этом на значительно более высокой технической базе. Яркие примеры технического перевооружения французской промышленности дает угольная промышленность Па де Калэ — самого крупного во Франции угольного района. Механизированная добыча посредством пневматических молотков составляла здесь в 1913 году 4,7% общей добычи угля, а в 1931 году — 80,7%. О реконструкции французской металлургии английский торговый атташе во Франции, Роберт Кахил, один из лучших знатоков французской промышленности, пишет следующее: «С 1914 г. огромное большинство металлургических предприятий было либо полностью реконструировано и оборудовано самой современной техникой, либо существенно реорганизовано и улучшено, причем и в том и в другом случае было произведено расширение предприятий». Во французской химической промышленности был создан ряд совершенно новых для Франции производств (производство красителей и др.). Реконструирована также в значительной степени и машиностроительная промышленность. Эта техническая реконструкция французской промышленности наряду с восстановлением разрушенных областей и с очень большим строительством портов и дорог, а также пограничных укреплений, создали большой спрос для отраслей производства средств производства, и явились основой всего послевоенного экономического подъема во Франции.

Этот подъем был во вторую очередь вызван присоединением к Франции Эльзаса и Лотарингии, значительно более развитых в промышленном отношении, чем остальные области Франции, и богатых промышленным сырьем.

Лотарингия в довоенные годы выплавляла 3 800 тысяч т чугуна, в то время, как вся довоенная Франция выплавляла 5 200 тысяч т. Эльзас производил в довоенные годы около половины того количества хлопчатобумажных тканей, которые до войны производила вся Франция. Богатство вновь присоединенных областей промышленным сырьем в первую очередь выражается в больших запасах железной руды в Лотарингии. В 1917 году в этой области добывалось столько же железной руды, сколько во всей Франции (свыше 21 млн. т). В Эльзасе Франция приобрела также богатые залежи калия, что способствовало развитию химической промышленности.

Послевоенный подъем во Франции был вызван в третью очередь низким уровнем цен французских изделий в результате затяжной инфляции и стабилизации франка на низком уровне. Инфляция привела к тому, что уже в 1927 году экспорт из Франции составлял больше 160% довоенного экспорта, в то время как германский экспорт к этому времени едва перешагнул довоенный уровень, а в Англии составлял около 130% довоенного уровня. Стабилизация франка на низком уровне способствовала тому, что стабилизационный кризис, который переживали после окончания инфляции почти все капиталистические страны, во Франции был кратковременным и слабым. Низкий уровень французских цен способствовал росту иностранного туризма во Францию, который приобрел в годы подъема большое значение для всей экономики страны. Так, например, доход от иностранного туризма составлял в 1929 году около 12 млрд. франков, то есть больше одной пятой стоимости всего французского экспорта за этот год.

Развитие кризиса. Экономический кризис начался во Франции в середине 1930 года, то есть почти на год позже, чем в США и большинстве капиталистических стран Европы. Это запоздание было в первую очередь связано с тем, что техническая реконструкция промышленности дала толчок к строительству новых предприятий в ряде отраслей производства средств производства, и процесс этот продолжался в 1929-1930 годах, а в отдельных отраслях затянулся и на более поздние годы. Таким образом, в момент, когда начался мировой экономический кризис, во Франции еще продолжался процесс обновления основного капитала в промышленности. К тому же в 1929-1930 годах во Франции шло большое военно-стратегическое строительство (строительство крепостных укреплений на франко-германской границе). Это давало возможность сохранить высокий уровень производства во французской промышленности уже после того, как начался мировой экономический кризис. Вначале мировой экономический кризис отразился на Франции в виде сокращения ее экспорта предметов роскоши. Это был толчок, который ускорил взрыв очень больших противоречий, накопившихся во французском народном хозяйстве в период подъема, когда происходил большой рост производства средств производства при сохранении отсталого уровня сельского хозяйства и слабом развитии массового потребительского рынка.

Течение экономического кризиса во Франции характеризует следующая таблица:

В первый период кризиса, от середины 1930 до середины 1932 года, он быстро развивался во всех отраслях французской промышленности. Наиболее сильное сокращение производства дает первое полугодие 1932 года. В производстве средств производства кризис во Франции в период 1930-1932 годов развивается все же в более слабых темпах, чем в других крупных капиталистических странах.

Снижение продукции чугуна и стали от высшей точки перед кризисом к сентябрю 1932 г. (в %%)

В середине 1932 года под влиянием общего роста промышленного производства в капиталистическом мире и некоторого роста мировых цен и во Франции начинается небольшой рост промышленной продукции. Он продолжался до середины 1933 года. За этот период общий индекс физического объема промышленной продукции поднялся во Франции немного больше чем на 20% по сравнению с низшей точкой в 1932 году. Низшая точка в 1932 году составляла 92 (1913 г. = 100), в июле 1933 года она поднялась до 112. Этот небольшой рост промышленного производства не имел во Франции под собой серьезной почвы. Об этом говорило дальнейшее снижение строительства. Индекс строительной промышленности за тот же период дал снижение больше чем на 10%.

В середине 1933 года во Франции начинается новое снижение промышленной продукции. Наступает новый этап углубления кризиса, который продолжается до начала 1936 года. Наиболее сильное падение за этот период дает строительная промышленность. Во всей промышленности в начале 1935 года снова достигается низшая точка 1932 года, а в среднем 1935 год дает даже более низкий уровень, чем 1932 год.

В этот период тенденция развития конъюнктуры во Франции расходится с тенденцией развития конъюнктуры в большинства капиталистических стран. Капиталистический мир в целом вступает в период депрессии особого рода, там происходит заметный рост промышленной продукции и в ряде стран намечается даже промышленное оживление. Во Франции же 1933-1934-1935 гг. являются годами углубления кризиса. Небольшой рост промышленной продукции начинается лишь в 1936 году, он продолжается и в первой половине 1937 года.

Причины дальнейшего углубления кризиса во Франции, в период, когда капиталистический мир начал переходить в депрессию и даже к оживлению, в первую очередь кроются в глубоких противоречиях, которые накопились во Франции во время последнего цикла, и относительно более слабом сокращении промышленного производства в первые годы кризиса. Благодаря тому, что в первые годы кризиса во Франции еще продолжалось обновление основного капитала, а новое строительство затянулось в ряде отраслей промышленности до 1931 и даже до 1932 года, накопившиеся в период подъема противоречия не рассасывались даже в такой мере, как это происходило в ряде других капиталистических стран. Причиной углубления кризиса в 1933 году является также значительное ухудшение в этот период положения во французском сельском хозяйстве. Французское сельское хозяйство как раз в 1933-1931-1935 годах наиболее сильно пострадало от падения цен. Раздробленность и техническая отсталость французского сельского хозяйства делали для него значительно более трудным, чем для других крупных капиталистических стран, снижение издержек производства. Большая роль сельского хозяйства во французской экономике вела к тому, что углубление аграрного кризиса сильнее, чем в других капиталистических странах Европы, отражалось на положении промышленности.

Наряду с этим углублению кризиса во Франции способствовало более слабое, чем в других капиталистических странах, снижение общего индекса цен, в особенности розничных цен. Во Франции в годы кризиса образовался такой разрыв между индексом оптовых цен и индексом стоимости жизни, которого не знала ни одна другая капиталистическая страна.

Снижение цен на первое января 1933 г. по сравнению с 1929 г. (в %%)

                                                                       Оптовые цены                                   Индекс стоимости жизни

США                                                                        36                                                                  26

Германия                                                               35                                                                  20

Англия                                                                    27                                                                   15

Франция                                                                38                                                                    4

Кроме общих причин, свойственных всем капиталистическим странам (развитие монополий и др.), особенно сильному разрыву между общими ценами и стоимостью жизни во Франции содействуют высокие государственный и коммунальный бюджеты, которые покрываются в подавляющей части путем косвенных налогов.

Высокий уровень розничных цен и стоимости жизни снижал покупательную способность масс и таким образом бил по французскому внутреннему рынку. Он также создавал добавочные преграды для притока иностранных туристов и для французского экспорта.

Во второй половине 1936 года и в 1937 году после прихода к власти правительства Блюма имелся ряд экономических предпосылок для роста промышленной продукции (улучшение положения в сельском хозяйстве, рост покупательной способности трудящихся масс). Промышленное производство росло, однако, медленно, так как капиталисты в борьбе с правительством, выдвинутым народным фронтом, воздерживались от вложения своих капиталов в промышленность и в огромных размерах вывозили их за границу.

Сельское хозяйство. В отличие от промышленности французское сельское хозяйство перед кризисом не знало периода расцвета и подъема. Оно даже не оправилось полностью от ударов, нанесенных войной, и не восстановило довоенной посевной площади и довоенного уровня поголовья скота.

                      Посевная площадь и продукция

Данные таблицы показывают, что посевная площадь под зерновыми сократилась за послевоенный период почти на 20%. Больше всего сократилась площадь под пшеницей (в 1913 г. — 6 542 тыс. га и 5 374 тыс. га в 1930 г.). Продукция зерновых сократилась в меньшей степени, чем посевная площадь, а продукция пшеницы даже осталась на довоенном уровне. Это является результатом некоторого роста урожайности в послевоенные годы, когда выросло потребление химических удобрений, а также применение в наиболее крупных хозяйствах более усовершенствованных сельскохозяйственных машин. Потребление фосфатов на один гектар обрабатываемой земли выросло с 80 кг в 1913-м до 98 в 1929 году, потребление шлаков — с 17 кг до 37, чистого калия — с 1,38 до 10,2, азотистых удобрений — с 18,6 до 42,5. Однако, Франция еще значительно отстает от почти всех других западноевропейских стран в потреблении химических удобрений: Германия потребляла в 1929 г. 36,6 кг чистого калия на один гектар обрабатываемой земли, Франция — только 10,2 кг; азотистых удобрений Германия в том же году потребляла 93 кг на гектар обрабатываемой земли, а Франция — только 42,5.

Вышеприведенная таблица показывает, что за послевоенный период возросла площадь под кормовыми культурами, в том числе под естественными лугами. Это говорит об экстенсификации хозяйства и вместе с тем об усилении тенденции к росту скотоводческого хозяйства. Однако, тенденция эта прокладывает себе путь очень медленно. Это показывают данные о развитии поголовья скота.

                  Поголовье скота (в тыс.)

По всем видам скота, кроме крупного рогатого, французское сельское хозяйство к 1929 году еще не достигло довоенного уровня. Количество рогатого скота выросло. Однако, этот рост невелик. По количеству скота, приходящегося на один гектар земли, Франция отстает от большинства западноевропейских стран.

За послевоенный период в сельском хозяйстве Франции произошло сокращение средних хозяйств при некотором росте мелких, с одной стороны, и крупных — с другой.

Характерной чертой послевоенного периода во французском сельском хозяйстве является бегство из деревни в город. Количество людей, занятых в сельском хозяйстве, с 1921 по 1931 годы сократилось на 1 313 тысяч человек. Все данные о развитии сельского хозяйства в послевоенный период показывают, что уже до начала мирового экономического кризиса оно находилось в тяжелом положении.

Первые удары аграрного кризиса, выразившиеся в снижении цен на пшеницу, Франция почувствовала в 1929 году. Однако, тогда в стране не образовались еще большие запасы, и во Франции, как стране, которая в те годы больше ввозила зерна, чем вывозила, путем усиления аграрного протекционизма (значительного повышения пошлин, ограничения импорта пшеницы путем установления максимального процента потребления заграничного зерна при хлебопечении, создания «резервного фонда» пшеницы) удалось предупредить дальнейшее снижение цен оторвать их от уровня мировых цен. Этому способствовали также плохие урожаи 1930 и 1931 годов, которые привели к повышению цен зерна во Франции. В эти годы, когда цены пшеницы на мировом рынке упали почти на половину, во Франции они удержались на относительно высоком уровне и даже были выше цен 1928-1929 гг. Осенью 1932 года наступило резкое обострение аграрного кризиса во Франции и большое снижение цен пшеницы, которое продолжалось вплоть до осени 1935 года и повлекло за собой снижение цен также второстепенных зерновых культур и продуктов животноводства.

За период от 1928-1929 гг. до лета 1934-1935 годов цены на пшеницу упали с 150 франков за квинтал до 83 фр., цены на овес — с 121 франка до 44 фр., на ячмень — с 128 франков до 58 фр. Одновременно с этим с 1930 до 1934 года упали на 50-55% цены на скот. Цены на вино упали со 132 франков за гектолитр до 54 франков в 1935-1326 гг. Денежная стоимость растительной продукции французского сельского хозяйства сократилась с 83,7 млрд. франков в 1929 году до 42 млрд. франков в 1934 году.

В 1932 году правительство усилило аграрный протекционизм и фактически запретило импорт пшеницы, но все же не могло остановить падения цен. Неудача этих мероприятий была связана в первую очередь с тем, что разрыв между французскими ценами и ценами на мировых рынках стал очень большим. Во вторых, Франция из страны, импортирующей пшеницу, какой она была в довоенные годы, вследствие сокращения потребления хлеба (оно составляло 224 кг на душу в 1913 г. и 190 кг в 1933 г.) превратилась в страну, стоящую на грани между импортом и экспортом. В годы хороших урожаев Франция превращается сейчас в экспортера пшеницы, а урожай 1932, как и урожаи 1933-1934 годов, были хорошие.

Обнаружив банкротство протекционистской таможенной политики, для поднятия уровня цен на пшеницу правительство радикалов в 1933 году стало на путь введения «минимальных цен» на пшеницу. Минимальная цена 1933-1934 годов была установлена в 115 франков за квинтал. Торговцы и мельники были обязаны уплачивать производителям не ниже этой цены. Однако, они этот закон всячески обходили. Крестьянин, будучи не в состоянии найти покупателя, уплачивающего минимальную цену, находясь перед необходимостью покрытия разных расходов, продавал из-под полы спекулянту по более дешевой цене. Наряду с официальной ценой образовалась более низкая фактическая цена, которая находилась на разном уровне в разных районах и создавала почву для наживы спекулянтов. Крупные промышленники, стремясь понизить свои издержки производства, энергично выступали против политики поддержки сельскохозяйственных цен на более высоком уровне, чем на мировых рынках. В результате неудачи политики минимальных цен и давления крупной промышленной буржуазии правительство Фландена в 1935 году от этой политики отказалось. Цены еще быстрее покатились вниз.

Французское сельское хозяйство оказалось в очень тяжелом положении. Хотя индекс оптовых цен промышленных и сельскохозяйственных цен с осени 1930 г. до осени 1935 года показывал во Франции ножницы в пользу сельского хозяйства, в действительности положение обстояло иначе. Крестьянин покупал промтовары не по оптовым ценам, а по розничным, которые значительно выше; при этом как раз цены многих товаров, необходимые для сельского хозяйства (сельскохозяйственные машины, химические удобрения и т. д.), находятся на более высоком уровне, чем другие промтовары.

Положение изменилось в 1936 году под влиянием роста цен сельскохозяйственных продуктов на мировом рынке и под влиянием мероприятий правительства Блюма (создание пшеничного бюро и др.). Цена пшеницы поднялась до 147 франков за квинтал, в то время как в конце 1935 г. она составляла 70-80 франков. В меньших размерах поднялись цены других сельскохозяйственных продуктов.

Внешняя торговля. Экономический кризис во Франции, как и в других капиталистических странах, привел к значительному сокращению внешней торговли. Импорт с 4 852 млн. франков в месяц в 1929 году упал до 1 745 млн. франков в 1935 году, экспорт сократился еще больше, с 4 178 млн. франков в месяц в 1929-м до 1 289 млн. франков в 1935-м. В 1935 и 1936 годах начался некоторый рост импорта; однако, экспорт еще до последних месяцев 1936 г. продолжал сокращаться. Сокращение французского экспорта в годы кризиса является не только результатом сокращения мировой торговли, но также и успешной конкуренции с французскими товарами товаров тех стран, которые стали на путь обесценения своей валюты. Сокращение экспорта наиболее сильно ударило по французской текстильной и швейной промышленности. В текстильной промышленности до 40% производства шло до кризиса на экспорт. Резкое сокращение его — одна из причин того, что эта промышленность находится во Франции во все годы кризиса в особенно тяжелом положении. В годы кризиса Франции удалось повысить роль своих колоний в своей внешней торговле. Удельный вес колоний во французском экспорте равнялся в 1927 году 12,7%, а в 1933 году он поднялся до 27%, в конце 1935 года он даже дошел до 35%. Однако, в абсолютном выражении и экспорт в колонии за годы кризиса сократился. После девальвации франка осенью 1936 года и некоторого роста промышленной продукции начался рост импорта (главным образом промышленного сырья). Рост экспорта был значительно меньшим и в результате значительно вырос пассивный торговый баланс (в первом полугодии 1937 г. он составлял ежемесячно около 1,5 млрд. франков).

Государственные финансы. Наиболее остро стал во Франции в годы кризиса вопрос бюджетного дефицита. После ряда послевоенных лет, отличавшихся бюджетным дефицитом, Пуанкаре в период промышленного подъема путем значительного увеличения налогов удалось свести без дефицита бюджет 1928 года и 1929 года. Однако, уже с 1930 года Франция снова вошла в полосу бюджетных дефицитов. С одной стороны, продолжали расти расходы (военные расходы выросли в 1930 г. в связи со строительством в этот период линии укреплений вдоль германской границы), с другой стороны — благодаря большой доле косвенных налогов ухудшение экономического положения автоматически вело к сокращению бюджетных поступлений; к тому же еще правительство в период 1929-го и первой половины 1930 года, рассчитывая на продолжение промышленного подъема и рост бюджетных поступлений, начало сокращать налоговое обложение (с декабря 1928 г. по апрель 1930 г. оно было сокращено на 5 876 млн. франков). По официальным данным (бюджетные данные во Франции очень не точны, и часто новый министр финансов называет другие, более высокие цифры бюджетного дефицита за прошлые годы, чем те, которые прежде считались официальными) бюджет 1930-1931 годов дал 2 638 миллионов франков дефицита (53 626 млн. — расход; 50 988 млн. — доход), а бюджет 1931-1932 годов 5 508 млн. дефицита (53 212 млн. — расход; 47 704 млн. — доход). Правительства Тардье и Лаваля, находившиеся в те годы у власти, продолжали уверять, что кризис Франции не коснется, и не принимали никаких мер для борьбы с бюджетным дефицитом. В 1932-1933 годах правительства радикалов повели борьбу с бюджетным дефицитом, стремясь сократить расходы, но развитие кризиса вело к еще большему сокращению налоговых поступлений и государственного дохода. Бюджет 1932 года дал 6 млрд., а бюджет 1933 года — 7 млрд. дефицита. Серьезному сокращению расходов мешал характер расходной части французского бюджета, где около 40% бюджета (около 20 млрд. франков) идет на уплату процентов по внутреннему государственному долгу. Это — результат высокого государственного долга и в еще большей мере — высоких процентов, гораздо более высоких, чем в других крупных капиталистических странах. В 1932 году правительство Эррио провело конверсию 4¹/₂% ренты; конверсия эта, однако, охватила только небольшую часть государственного долга и дала небольшой эффект (сокращение расходов на 1 млрд. франков). Правые правительства, которые пришли к власти после февраля 1934 года, пытались сократить дефицит путем сокращения жалования государственным служащим, сокращения пенсий бывшим участникам войны и тому подобными мероприятиями. В этом был гвоздь чрезвычайных декретов правительства Думерга и правительства Лаваля. Сокращение расходов в действительности получалось значительно меньшим, чем это предполагали правительства, а в то же время налоговые поступления продолжали сокращаться. Сокращались поступления от косвенных налогов, а от уплаты прямых налогов французская буржуазия очень настойчиво уклонялась. Так, в 1935 году общая сумма по выписанным налоговыми органами листам (по прямому обложению) составляла 4,44 млрд. франков (против 8,63 млрд. в 1929 г.), а до конца года налогоплательщиками было внесено только 3,25 млрд. франков, до смешного малая сумма прямых налогов. Бюджетный дефицит составлял, по сообщению министра финансов Венсан Ориоля, в 1934 году 8,8 млрд. франков, в 1935 — от 9 до 10 млрд. франков, а в первую половину 1936 года — от 6 до 7 млрд. франков. В течение всего этого периода продолжал быстро расти государственный внутренний долг. Он составлял 282 млрд. франков в 1928 году и 337 млрд. франков 31 декабря 1935 года. Постоянный бюджетный дефицит и провал всех опытов уравновешения бюджета создали некоторую угрозу для стабильности франка. С другой стороны, сохранение высокого бюджета при сокращении в результате кризиса народного дохода превращало этот бюджет в большую тяжесть для народного хозяйства. Большие косвенные налоги способствуют сохранению высокого уровня розничных цен и стоимости жизни, а рост государственных займов, заключаемых по высоким процентам, создает препятствия для притока капиталов в промышленность. Правительство Блюма, придя к власти в июне 1936 года, застало в области государственных финансов очень тяжелое наследство. Правительство Блюма не решилось пойти на коренное изменение французской налоговой системы (обложение капитала, увеличение прямых налогов и т. п.). Вместе с тем выросли государственные расходы (военные нужды, социальные мероприятия и т. д.). Под давлением крупного капитала правительство Блюма встало осенью 1936 года на путь девальвации. Связанное с этим некоторое сокращение государственных расходов не принесло серьезного улучшения государственного бюджета. По некоторым подсчетам бюджетный дефицит 1937 года составит около 90 млрд. франков.

Правительство Шотана, пришедшее на смену правительству Блюма, пытается оздоровить государственные финансы, повысив налог на крупные доходы, а также повысив косвенные налоги.

Валютное положение. Стабилизация франка в 1926-1928 годах привела к возвращению французских капиталов, бежавших за границу в период инфляции. Вместе с активизацией платежного баланса это вело к наплыву во Франции золота и валютных резервов. В первые годы кризиса эта тенденция продолжалась. Острый взрыв кредитного кризиса в Англии, США и центральной Европе привел к тому, что во Франции не только продолжали возвращаться французские капиталы, но туда также бежали и иностранные капиталы в поисках сохранного места от обесценения капиталов. Французский банк обменял в этот период свои валютные резервы на золото, в результате чего произошел очень большой рост золотого запаса французского банка. Золотой запас, составлявший 41,6 млрд. франков в 1929 году, вырос до 83 млрд. франков в 1932 году. Высокий уровень золотых резервов французского банка сохранялся до начала 1935 года, когда он еще составлял 82 млрд. франков. Утечка золота началась с первых месяцев 1935 года. Часть капиталов начала убегать из Франции, опасаясь девальвации франка. К этому еще прибавились политические моменты. Сокращение золотого запаса французского банка стало в руках финансовой олигархии важным орудием политической борьбы. Весной 1935 года, когда решающая группа финансовой олигархии вела борьбу против экономического курса правительства Фландена, требуя от него более решительной бюджетной экономии, произошло резкое уменьшение золотых запасов французского банка. Вторая волна утечки капиталов произошла весной 1936 года во время выборов в парламент и в период образования правительства Блюма. В этот период финансовая олигархия в своих решающих кругах перешла на позиции девальвации и путем перевода своих капиталов за границу добивалась проведения этой девальвации. Под давлением капитала правительство Блюма осенью 1936 года провело девальвацию франка на 33%.

Бегство капиталов за границу продолжалось и после этого и стало важнейшим оружием капитала в борьбе с правительством народного фронта. В результате бегства капиталов и спекуляции с франком правительство Блюма к июню 1937 года израсходовало запасный фонд в 10 млрд. франков, образованный при девальвации 1936 года для защиты франка. Созданные утечкой капитала финансовые и валютные трудности были использованы крупной буржуазией для свержения правительства Блюма (отказ сената предоставить этому правительству финансовые полномочия). В июле 1937 года произошло новое снижение курса франка (новый курс 128,75 франков на 1 фунт стерлингов).

2. Внутриполитическое развитие Франции за годы кризиса. Экономический кризис начался во Франции в период, когда у власти находились правые правительства. Палата того времени (1930-1932) была палатой, избранной в 1928 году. Выборы в эту палату проходили под знаком борьбы за стабилизацию франка. Пуанкаре, выступавшему в роли спасителя франка, удалось привлечь к сотрудничеству с реакционной буржуазией значительные слои французской мелкой буржуазии, напуганной обесценением франка. Это нашло свое выражение в переходе в 1926 году партии радикалов и радикал-социалистов на путь сотрудничества с партиями правого лагеря и в развале левого картеля, созданного на выборах 1924 года. Левый картель был разрушен не только в палате в 1926/28 г., но был разрушен и на выборах 1928 года. Колебания радикалов вправо и разрозненность левых групп при выборах 1928 года привели, в условиях французской избирательной системы, обеспечивающей преимущество сблокированным партиям, к большой победе на выборах правых буржуазных группировок. В палате группы правого крыла и правого центра имели большинство. Поэтому после ухода в июне 1929 года Пуанкаре из правительства кабинет Бриана смог продержаться лишь несколько месяцев, открыв путь для кабинета Тардье. За период 1930/32 годов сменился ряд кабинетов, но за исключением небольших промежутков у власти пребывали за это время правительства, возглавляемые Тардье или Лавалем (3 кабинета Тардье и 2 кабинета Лаваля). Это были правые правительства, проводившие реакционный курс во всей политике, в первую очередь во внутренней. Возглавляли же правительства новые лидеры правого лагеря — послевоенные буржуазные дельцы. Во внутренней политике Тардье пытался сплотить все правые группы под боевым лозунгом борьбы с «марксизмом», он пытался весь государственный административный аппарат освободить от влияния радикалов и непосредственно поставить его на службу правых реакционных групп. В хозяйственной политике Тардье исходил из того, что начавшийся мировой экономический кризис не докатится до Франции. Тардье продолжал твердить о наступившей эре процветания и мечтал войти в историю как вдохновитель этой эры. Он носился с идеей организации больших государственных работ, которые не допустят во Франции развития промышленного кризиса. Он начал политику аграрного сверхпротекционизма, которая по его замыслу должна была изолировать Францию от влияния мирового аграрного кризиса. Тардье и Лаваль сохраняли государственный бюджет на уровне лет промышленного подъема и даже еще увеличивали этот бюджет, хотя кризис начал быстро сокращать поступление от косвенных налогов и государственные доходы. Во внешней политике правые правительства того периода вели политику, последствием которой была изоляция Франции. Они пытались спасти всю систему репараций, хотя кризис ее полностью подорвал. Оказывая в 1931 году сопротивление американским планам моратория для Германии (послание Гувера), правительство Лаваля способствовало сближению США и Англии для совместного нажима на Францию. Правительства Тардье и Лаваля проводили авантюристский антисоветский путь во внешней политике, ослабляя позиции Франции перед лицом Германии. Реакционная политика правительств Тардье и Лаваля толкнула радикалов к сближению с социалистами и воссозданию на парламентских выборах 1932 года левого картеля. Правый лагерь, возглавляемый Тардье, выступал на выборах, ослабленный не только непопулярностью своей внешней политики, провалом своих обещаний процветания, правый лагерь был еще ослаблен аферой спекулянта Устрика, в которой был замешан министр юстиции Пере и ряд правых политиков. На парламентских выборах 1932 года правое большинство прежней палаты (консерваторы, республиканско-демократический союз, независимые республиканцы, народные демократы, левые республиканцы и независимые радикалы) потеряло 125 тысяч голосов, собрав 4 380 тысяч голосов против 4 505 тысяч в 1928 году. Левый картель (партия радикалов и радикал-социалистов; республиканские социалисты, независимые социалисты и социалистическая партия) выиграл 446 тысяч голосов, собрав на выборах 4 319 тысяч против 3 873 тысяч в 1928 году. Коммунистическая партия собрала 796 тысяч голосов. Наибольшее изменение голосов, полученных левым картелем и правым лагерем в 1932 году по сравнению с выборами 1928 года, привело к большой передвижке в составе палаты. Группы левого картеля в отличие от выборов 1928 года выступали на выборах 1932 года во втором туре сплоченным фронтом, и это обеспечило им большую победу. В новой палате группы правого крыла и правого центра имели на 75 депутатов меньше, чем в прежней палате. В новой палате эти группы представляли меньшинство. Большинство в новой палате получили группы левого картеля, имевшие на 70 депутатов больше, чем в палате 1928 года. Самой сильной группой новой палаты были радикал-социалисты, насчитывавшие 157 депутатов; второй по численности группой была социалистическая фракция, насчитывавшая 129 депутатов. Коммунисты имели 12 депутатов.

Левый картель, хотя и был осуществлен на выборах, в парламенте не был реализован. Социалистическая партия и партия радикалов и радикал-социалистов не пришли после выборов к соглашению о программе будущего правительства. Поэтому после выборов не было создано правительство левого картеля, правительство с участием социалистов и с твердым парламентским большинством из всех группировок левого картеля. Руководство партий радикалов и радикал-социалистов не желало тогда проводить политику хотя бы незначительных социальных реформ, которых домогалась социалистическая партия. Лидер партии радикалов Эррио уже во время избирательной кампании выдвинул формулу: «бюджетная дефляция или денежная инфляция», означавшую курс на сокращение бюджета также и ценой сокращения жалования государственным служащим. Учитывая, что такая политика неминуемо приведет к конфликтам с социалистами, Эррио искал поддержки для образуемого им правительства среди некоторых групп центра («радикальная левая», «независимая левая»), которые не входили в левый картель. Он создал, поэтому, правительство, в котором решающую роль играли радикалы, но куда были привлечены также и представители небольших групп центра. Такая правительственная комбинация имела против себя правый лагерь палаты, с другой стороны — не имела постоянной поддержки социалистов. Она была лишена, поэтому, прочного большинства в палате. Это вело к частым правительственным кризисам. Однако правые партии не могли ими воспользоваться для создания своих правительств, так как они не имели большинства в палате. Поэтому все правительства в период с июня 1932 года по февраль 1931 года носили один и тот же характер и отличались небольшими нюансами — это были правительства, стержнем которых были радикалы: кабинет Эррио (июнь-декабрь 1932 г.), Поль-Бонкура (декабрь 1932 г.-январь 1933 г.), Даладье (январь-октябрь 1933 г.), Сарро (октябрь-ноябрь 1933 г.), Шотана (ноябрь 1933 г.-февраль 1934 г.), Даладье (февраль 1934 г.). Все эти правительства наталкивались на серьезные трудности, порожденные углубившимся экономическим кризисом.

Самым трудным участком для правительств радикалов была борьба с дефицитом государственного бюджета. Дефицит этот быстро рос, правительства радикалов проводили политику бюджетной экономии, но не решались серьезно снизить жалование государственным служащим, чего настойчиво домогалась реакционная крупная буржуазия. Под влиянием ухудшения экономического положения Франции, ухудшения ее международных позиций и в результате потери после выборов 1932 года надежды правых реакционных кругов на свою победу на парламентском пути, в этих кругах происходит большая политическая эволюция. Ухудшение экономического положения Франции усилило в крупнобуржуазных кругах убеждение, что возврат к докризисному подъему невозможен и что времена «легкой жизни» прошли. Отсюда выросло в этих кругах стремление к генеральному наступлению на трудящиеся массы для снижения издержек производства во французской промышленности. Неверие в возможность осуществить это при парламентском режиме, который в условиях французской партийно-парламентской системы обеспечивает большинство левым мелкобуржуазным партиям, породило стремление к замене парламентского режима политическим строем иного типа. Ухудшение международного положения Франции также усилило в реакционных кругах стремление к созданию фашистского или полуфашистского режима, который путем расправы с революционным пролетарским движением подготовит тыл для будущей войны. Укрепил эти тенденции приход Гитлера к власти в Германии.

Фашизм в глазах реакционной французской крупной буржуазии перестал быть каким-то специфическим, локальным явлением, режимом, пригодным только для отдельных стран. Морис Ординер, бывший вице-председатель французского сената и председатель сенатской группы правого Республиканского союза, в своей книге «Ревизия конституции», изданной в 1934 году, подводя итоги развития буржуазной демократии, выразил эту мысль следующими словами: «В итоге не остается больше стран, где парламентский режим продолжает существовать, за исключением Великобритании, Франции, Бельгии, скандинавских стран и Чехословакии. Диктатура в разных формах становится политическим строем мира». Французская крупная буржуазия начала все в большей степени верить, что якорем спасения буржуазного строя является «сильная власть» в тех или иных формах, независимая от парламентских комбинаций, лишающая трудящихся политических свобод и всех легальных возможностей организации, беспощадным террором разрушающая массовые организации пролетариата.

Критика парламентаризма, указания на недостатки этого режима и на негодность его для настоящего времени стали модным явлением среди французских буржуазных политиков. В крупнобуржуазной французской прессе все чаще начали раздаваться голоса критики парламентаризма. К этим голосам критики парламентского режима, зафиксированного в конституции 1875 года, присоединился уже в конце 1932 года бывший премьер Думерг. В предисловии к книге Мориса Ординера, написанном 30 октября 1932 года, Думерг пишет: «Конституция 1875 г. не отвечает потребностям и нуждам сегодняшнего времени, а еще меньше тем, которыми нам грозит в ближайшем будущем еще не закончившаяся серия тяжелых и всевозможных кризисов... Конституция 1875 г. нам оказала большие услуги... Но дела как в Европе, так и во всем мире сегодня не таковы, какими они были перед войной». Один за другим видные реакционные политики, отдавая дань заслугам буржуазной демократии в прошлом, признают ее непригодность для сегодняшнего дня. Увенчал эту критику парламентских порядков во Франции лидер правого лагеря Андрэ Тардье.

Реакционные политики далеко шли в своей критике парламентского строя, но как боевую программу дня они не выдвинули ликвидацию всего строя буржуазной демократии, их пугал массовый характер и антикапиталистическая демагогия организаций, которые создавал классический фашизм итальянского или германского образца во время своей борьбы за власть, их пугали политические последствия ликвидации всякой законности при фашистском перевороте. К тому же эти реакционные круги учитывали ненависть к фашизму в широких кругах трудящихся масс Франции, воспитанных в демократических традициях, и понимали, на какие трудности натолкнется попытка фашистского переворота во Франции и какими опасностями она будет сопровождаться. Поэтому реакционные политики, ставшие на путь борьбы с парламентским строем, стремились создать полуфашистский режим, не ликвидируя полностью парламента, не производя коренной ломки государственного аппарата, не допуская больших потрясений во время борьбы за создание этого режима, максимально используя все легальные и конституционные возможности. Отсюда родилась программа-минимум реакции, сводившаяся к требованиям реформы государства и ревизии конституции 1875 года.

Разработал эту программу Тардье. В 1933 году, год спустя после крупной выборной победы «левого картеля» (в мае 1932 г.), он первый поднял знамя борьбы против правительства радикалов, подчеркивая при этом, во всех своих выступлениях, что борьба не может закончиться только свержением правительства радикалов, но должна привести также к ревизии конституции. В серии статей в журнале «Illustration» и в газете «Liberté» Тардье развернул программу этой ревизии, обобщив ее потом (в начале 1934 г.) в своей книге «Час решения».

Суть программы Тардье сводится к следующим пунктам: 1) предоставление президенту республики по предложению премьер-министра права роспуска палаты, не спрашивая на это согласия сената; 2) лишение депутатов права увеличивать расходы в бюджете и сокращать доходы, предоставив эти права только исполнительной власти; 3) лишение государственных служащих права стачек и права коалиции (права принадлежности к профсоюзу).

Смысл предлагаемых Тардье реформ — создать легальные формы для установления полуфашистской «сильной власти» путем: 1) обеспечения ей независимости от парламента, сильно ограничив парламентский контроль над бюджетом, предоставив исполнительной власти право роспуска парламента в любой момент, давая ей этим сильное орудие давления на депутатов; 2) очистки государственного аппарата от ненадежных для буржуазии государственных служащих, лишения этого крупного отряда трудящихся важнейших политических прав (первый шаг к тому, чтобы лишить этих прав весь пролетариат).

 Книга Тардье и предлагаемые им реформы стали евангелием реакционной французской буржуазии. Влиятельная крупнобуржуазная пресса (как и ряд видных крупнобуржуазных политиков) восхваляла проект Тардье как панацею от всех зол, как единственный путь «к спасению».

Выступая в качестве носителей порядка и легальности, реакционные сторонники «сильной власти» все же ясно отдавали себе отчет, что в парламенте они имеют меньшинство и что осуществить даже свою «программу-минимум» они на чисто парламентских путях не смогут. Для того, чтобы быстро добиться успехов в деле осуществления своей программы, они должны были прибегнуть к внепарламентской борьбе, к воздействию на палату силой, к давлению «улицы». Это толкнуло реакционных крупнобуржуазных политиков, выступающих в качестве «противников фашизма» и сторонников «реформы парламентаризма», к созданию и поддержке боевых фашистских организаций. Отсюда исходил в конце 1933 года толчок к оживлению фашистских и полуфашистских лиг во Франции.

Фашистские лиги во Франции не имели такого богатого прошлого, как гитлеровские организации, к моменту подъема фашистской волны в начале современного экономического кризиса. Первые организации фашистского характера были созданы во Франции после победы левого картеля в 1924 году. Тогда у крайних реакционных групп начали зарождаться антипарламентские тенденции. В 1924 году была создана боевая организация «Патриотической молодежи». Усилив свою активность в 1925/26 годах, когда инфляция сильно разоряла мелкобуржуазные слои во Франции, эта организация заглохла после прихода Пуанкаре, стабилизации франка и начала экономического подъема во Франции.

В 1933 году началось новое оживление фашистских и полуфашистских лиг и организаций во Франции. Возникли организации как «Солидаритэ Франсэз», рабски копирующие итальянских и немецких фашистов, объявляющих себя сторонниками «тотальной революции». Эти организации не проникли в массы мелкой буржуазии, не говоря уже о рабочих. Но зато им удалось создать боевые отряды, куда привлекались разные люмпен-пролетарские элементы, и которые представляли собой в значительной части наемное войско. К началу 1934 года эти отряды насчитывали около 3-4 тысяч человек.

В конце 1933 года, после ряда лет бездействия активизировалась «Патриотическая молодежь», которая стала боевой организацией наиболее агрессивных элементов правых буржуазных партий. Благодаря своей крайней националистической агитации «Патриотическая молодежь» начала проникать в некоторые слои мелкой буржуазии — в среду конторских и банковских служащих, страховых агентов, инженеров, студентов и т. д. К началу 1934 года она насчитывала несколько десятков тысяч человек.

Центральной организацией французского фашизма стали к началу 1934 года «Боевые кресты», возникшие в 1927 году как замкнутая организация бывших фронтовиков, получивших на войне знак отличия — боевой крест. Преобладание в этой организации офицеров и унтер-офицеров резерва превратило ее уже в первые годы существования в очаг реакционных влияний. Используя престиж бывших фронтовиков, вожак «боевых крестов» полковник де ла Рокк, начал сплачивать в 1933 году вокруг своей организации самые боевые реакционные и шовинистические элементы из рядов средней буржуазии и более зажиточных слоев мелкой буржуазии.

Активизировалась также старая монархическая организация «Аксион Франсэз», которая усилила в годы кризиса свое влияние в среде аристократической и буржуазной студенческой молодежи.

Раскрытие аферы Ставиского, в которой был замешан ряд видных деятелей радикальной партии, дало в руки фашиствующих реакционных политиков ценное оружие. Удобнее всего было использовать эту аферу для организации «народного гнева» против палаты. Раскрытие афер, которые стали очень частым явлением во время Третьей республики, уже давно является важным оружием в борьбе разных групп буржуазных политиков друг против друга. Этим средством уже давно пользуются для свержения министерских кабинетов. В 1933-1934 годах, когда волна недовольства широко прокатилась по стране, когда реакционные крупнобуржуазные политики поставили своей задачей не только свержение кабинета радикалов, но и большие реформы для фашизации государственного аппарата, они стремились использовать раскрытие аферы Ставиского не только для парламентских махинаций, но и для мобилизации вокруг себя мелкобуржуазных масс на широкой внепарламентской арене. Разоблаченные аферы уже из-за своей сенсационности возбуждают интерес в довольно широких слоях мелкой буржуазии, которые далеки от активной политической жизни; мелкий буржуа из-за ограниченности своего кругозора часто готов больше негодовать по поводу грязных проделок в верхах буржуазного общества, чем по поводу социальных и политических порядков капиталистического строя. Реакционные политиканы, борцы за «сильную власть» попытались возмущение мелкого буржуа проделками финансовых тузов и продажностью министров и депутатов направить в русло борьбы с парламентом. Лозунг «долой воров» — лозунг, который имеет во Франции старые традиции, под которым парижский мелкий люд в 1848 году шел на борьбу с монархией Луи-Филиппа, — стал основным боевым кличем фашиствующей реакции в январе и феврале 1934 г.

В январе 1934 года различные фашистские организации устраивают небольшие уличные демонстрации, требуя в связи с делом Ставиского отставки ряда радикальных министров (министра юстиции Далимье, премьера Шотана и др.). После того, как новый премьер Даладье снял с поста префекта полиции в Париже реакционера Кьяппа, замешанного в деле Ставиского и в то же время протектора фашистов, облегчившего им устройство уличных демонстраций против премьера Шотана, Кьяпп пошел на решительную схватку, к которой уже давно готовился. Фашистские лиги организовали 6-го февраля вооруженную демонстрацию к палате. Полиция оказала сопротивление, пали убитые и раненые. Правительство имело достаточно сил, чтобы расправиться с фашистскими демонстрантами, но руководство радикалов было напугано, стало на путь капитуляции. Правительство Даладье ушло в отставку, а радикалы согласились поддержать правительство «национального единения», возглавляемое Думергом, правительство, в котором преобладающее влияние имели реакционные круги. Радикалы пошли также на предоставление этому правительству «чрезвычайных полномочий», то есть на ограничение прав парламента в пользу исполнительной власти. Это была крупная победа реакционных поборников «сильной власти», первый крупный шаг к осуществлению их стратегического плана. Эта победа передала в руки реакционных кругов руководство государственным аппаратом, создала возможность фашизации этого аппарата, дала конституционное и легальное прикрытие для дальнейшего наступления и продвижения по пути к «сильной власти», дала исходные позиции для развертывания лобовой атаки на экономические и политические позиции широких масс трудящихся.

Но если события 6-го февраля вызвали панику и капитуляцию парламентских лидеров мелкобуржуазной демократии, то совсем иную реакцию они вызвали в рядах пролетариата. Эти события были восприняты французским пролетариатом как серьезная и непосредственная угроза установления во Франции ненавистной фашистской диктатуры. Чувство этой угрозы дало толчок к мощному движению пролетарского отпора фашизму. Это нашло свое наиболее яркое выражение во всеобщей стачке и демонстрациях 12 февраля. Всеобщая стачка 12 февраля была по количеству участвовавших в ней рабочих и служащих самой крупной стачкой в истории Франции. В ней участвовало 4 миллиона человек; в важнейших отраслях промышленности она охватила 70-90% всех рабочих, к ней также примкнуло преобладающее большинство государственных служащих.

Стачка 12 февраля сопровождалась уличными демонстрациями, в которых во всей Франции приняло участие 1 200 тысяч человек. Демонстрации эти отличались своей массовостью не только в Париже, где в демонстрации в Венсенских аллеях участвовало 150 тысяч человек, но и в ряде провинциальных городов. В книге «Рабочие дни 9 и 12 февраля», изданной буржуазным издательством, приводятся следующие данные о демонстрациях 12 февраля в разных городах Франции: 50 тысяч в Марселе, 40 тысяч в Рубэ, 35 тысяч в Лилле, и т. д. Таких массовых выступлений пролетариата Франции не знали со времени 1919-1920 годов, периода самого высокого революционного подъема. Волна политических забастовок прокатилась 12 февраля по всей Франции и дошла до самых глухих ее уголков. Стачка и демонстрации 12 февраля показали, что угроза фашизма всколыхнула самые широкие массы французского пролетариата, что даже те его слои, которые в течение долгого периода оставались в стороне от политических схваток, выразили свою волю решительно сопротивляться приходу фашизма к власти во Франции.

Не менее показательной, чем массовость развернувшейся после 6 февраля пролетарской борьбы с фашизмом, является ее напряженность. Она выразилась в том, что в течение двух недель после 6 февраля пролетарии Парижа три раза (9, 12 и 19 февраля) выходили на улицу и при этом два раза огромными массами в 150-200 тысяч человек. Эти выступления происходили в условиях, когда Париж был наводнен пешей и конной полицией и войсками, и носили явно выраженный боевой характер. Во время демонстрации 9 февраля в ряде пунктов при стычке с полицией рабочие создавали баррикады, и последующие массовые демонстрации, хотя и не сопровождались сильными стычками с полицией, отражали стойкость, решительность и стремление к борьбе. Частые антифашистские демонстрации происходили также и во всех крупных промышленных центрах провинции. Самым характерным во всей этой борьбе было то, что почти ни одно выступление фашистов не оставалось без отпора рабочих, без контрдемонстрации пролетариев.

Наиболее характерной чертой антифашистской борьбы французского рабочего класса является огромная стихийная тяга рабочих к созданию единого сплоченного пролетарского фронта для отпора фашизму. Уже до событий 6 февраля коммунистическая партия Франции добилась некоторых успехов в деле создания единого фронта в борьбе с фашизмом. После Амстердамского антивоенного конгресса, созванного по инициативе Романа Роллана и Анри Барбюса, во Франции был создал ряд антивоенных и антифашистских комитетов, куда входят также небольшие группы социалистических рабочих вопреки запрету социалистических лидеров. Но после 6 февраля, когда широкие массы рабочих Франции почувствовали непосредственную угрозу фашизма, стремление к совместной борьбе с коммунистами против наступающего врага охватило массу рабочих, идущих за социалистической партией. Это отразилось уже в отношении социалистических рабочих к демонстрации 9 февраля 1934 года, организованной компартией. В Париже к этим демонстрациям присоединились организованные отряды рабочих - социалистов. Именно здесь, в этой демонстрации 9 февраля, было положено начало движению пролетарского единства в борьбе с фашизмом, которое впоследствии приобрело такой сильный размах во Франции.

Единый пролетарский фронт против фашизма был создан в огне борьбы, он окреп в демонстрациях, организованных совместно коммунистической и социалистической партиями в ряде городов Франции (в Лилле, Тулузе, Бордо, Лориане и др.) между 6 и 12 февраля, в массовых выступлениях 12 февраля и в сотнях совместных демонстраций, организованных в последующие дни и месяцы. Создание единого пролетарского фронта, которое произошло в огне боев рабочего класса Франции с фашизмом, значительно усилило в рабочих массах веру в свои силы.

Вслед за созданием единого фронта пролетарской борьбы на улицах Парижа и других городов Франции в июле 1934 года дело дошло также до общего соглашения между руководством коммунистической и социалистической партий о совместной борьбе с фашизмом. Это соглашение не только закрепляло достигнутые успехи в сплочении сил пролетариата для борьбы с фашизмом, оно также значительно повысило возможность систематического организованного отпора французского пролетариата фашизму.

Это соглашение было результатом того, что стремление к борьбе с фашизмом и к созданию сплоченного пролетарского фронта охватило самые широкие слои пролетариата, а это значит — и рабочих из низовых организаций социалистической партии. После опыта Германии социалистические рабочие поняли, что без массового отпора сплоченного пролетариата нельзя воспрепятствовать приходу к власти фашизма. Нажим этих рабочих на руководство социалистической партии был очень силен; очень сильны были и опасения лидеров социалистической партии, что низовые организации их партии вопреки их воле пойдут на совместные выступления с коммунистической партией. События 9 февраля, когда группы социалистических рабочих присоединились к коммунистической демонстрации, были достаточно серьезным основанием для опасений. 12 февраля были организованы совместные выступления обеих партий и обеих конфедераций труда, но это происходило без формального соглашения между руководством социалистической и коммунистической партий. Но уже вскоре, при организации демонстраций 20 апреля и 20 мая 1934 года в Париже, компартия добивается соглашения с руководством сенской федерации социалистической партии о совместной подготовке этих выступлений. В социалистической партии, особенно в сенской федерации, начало оформляться левое течение, которое отражало тягу социалистических рабочих к разрыву с политикой реформизма и к созданию единого пролетарского фронта. Это давление низовых организаций и опасения остаться генералами без армии толкало лидеров социалистической партии к принятию предложения компартии и к заключению пакта о совместной борьбе. Леон Блюм признал, что не с легким сердцем они шли на совместные выступления, заявляя, что «идея единства действия с коммунистической партией, первые совместные манифестации, в которых мы до сих пор принимали участие, вызвали в нашей партии смесь энтузиазма, тревоги и беспокойства». В то же время Леон Блюм доказывал, что отказ от заключения соглашения является опасным, так как «народная масса хочет единства... Она не хочет заявлений, чреватых новыми отсрочками или новыми отговорками».

К созданию единого фронта во Франции привела правильная тактика французской компартии, которая вынудила руководство социалистической партии стать на путь совместных действий с коммунистами в борьбе против фашизма. Коммунистическая партия Франции сразу после первых вылазок фашистов высоко подняла знамя защиты демократических свобод и прав трудящихся, призвала пролетариат на борьбу против ликвидации его демократических завоеваний. Компартия взяла в свои руки инициативу борьбы против фашистских попыток установить террористический режим бесправия, и это нашло свое выражение в первой большой антифашистской демонстрации, организованной французской компартией 9 февраля 1934 года. Эта передовая роль компартии в борьбе против фашистских покушений на демократические завоевания пролетариата приблизила к ней рабочих, идущих за социалистической партией, усилила среди этих рабочих тягу к совместной борьбе с коммунистами и тем самым дала серьезный толчок к созданию единого пролетарского фронта в борьбе с фашизмом. Выступление коммунистов 9 февраля заставило социалистов призвать к стачке и демонстрациям 12 февраля. Коммунистическая партия Франции учла новую обстановку, создавшуюся после февральских демонстраций фашистов, и с первых дней после этих событий стала на путь совместных выступлений вместе с социалистической партией в борьбе против фашизма. 12 февраля по всей Франции стачки и демонстрации проводились по призыву обеих партий и обеих конфедераций труда.

Коммунистическая партия Франции учла те серьезные изменения, которые произошли внутри социалистической партии (тяга к единому фронту среди левых элементов в социалистической партии), и начала настойчиво добиваться соглашения с руководством социалистической партии о совместных действиях против фашизма. Она не смущалась первыми отказами лидеров социалистической партии и добилась соглашения с руководством сенской федерации этой партии. Соглашение с сенской федерацией компартия Франции использовала для дальнейшего давления на социалистических лидеров, для заключения общего соглашения. Она объявила о своем согласии отказаться от выступлений против социалистических лидеров, поскольку они будут проводить политику единого фронта, беспощадно разоблачая всех, кто будет срывать единство действий и мешать ему. Компартия Франции, добившись заключения соглашения между обеими партиями о совместной борьбе против фашизма, взяла на себя инициативу выдвижения политической платформы для единой партии пролетариата. Укрепляя единый фронт, добиваясь все более тесного сотрудничества с низовыми организациями социалистической партии, компартия парализовала попытки правых лидеров социалистов сорвать соглашение о совместной борьбе, ликвидировать единство действий, — а такие попытки были.

Достигнутое единством действий сплочение пролетариата, его возросшая в связи с этим активность в борьбе с фашизмом привели к усилению влияния пролетариата на мелкобуржуазные массы. Уже при первых крупных выступлениях французского пролетариата против фашизма он оказал влияние на крупные отряды непролетарских слоев трудящихся. Это в первую очередь сказалось в вовлечении большой массы государственных служащих в стачку 12 февраля. Вовлечение в антифашистское движение известных слоев мелкой буржуазии проявилось также и в крупных демонстрациях бывших участников войны, организованных коммунистами 8 июля и 11 ноября 1934 года, а также в поддержке антифашистского движения некоторой частью мелкобуржуазной интеллигенции. Соглашение между коммунистической и социалистической партиями дало новый толчок росту влияния пролетариата на значительные слои мелкой буржуазии. Рост антифашистских настроений в рядах мелкой буржуазии начал оказывать влияние и на радикальную партию, где начало уже летом 1934 года нарастать сопротивление политике поддержки реакционного правительства Думерга.

Эти политические сдвиги в широких слоях французского общества помешали правительству Думерга осуществить программу, которую перед ним поставили реакционные круги крупной буржуазии. Думерг после 12 февраля и большого подъема пролетарской борьбы боялся обострять положение. Он стремился, поэтому, без такого обострения положения закрепить достигнутые успехи и постепенно, этапами, двигаться дальше к «сильной власти». Наиболее реакционные слои, и в первую очередь Тардье, хотели «ковать железо, пока горячо», использовать возбуждение, вызванное аферой Ставиского, и замешательство в рядах радикалов для нанесения им решающих ударов и для того, чтобы добиться от парламента ревизии конституции. Думерг опасался, что постановка со всей остротой вопроса о ревизии конституции сразу же в первые месяцы создания его кабинета вызовет новые большие выступления пролетариата и сможет привести к колебанию радикалов влево. Сотрудничеством же с верхушкой радикалов, которая поддержала его политику снижения жалования государственным служащим, он надеялся настолько привязать ее к правым кругам, что она окажется вынужденной впоследствии согласиться и на ревизию конституции. Эти планы также были сорваны ростом антифашистской борьбы масс. Когда осенью 1934 года Думерг решился пойти в бой за «ревизию конституции» и выдвинул проект этой ревизии в духе планов Тардье, обстановка для осуществления этих требований реакционных поборников «сильной власти» оказалась еще менее благоприятной, чем в феврале. Сопротивление рабочего класса фашизму продолжало нарастать, выросло и недовольство мелкой буржуазии правительством Думерга.

Думерг пытался укрепить влияние реакционных слоев, пугая мелкого буржуа «красной опасностью» и «инфляцией», упадком франка, которые несет с собой «единый пролетарский фронт», но и это не помогло. Верхушка радикалов, считаясь с растущим недовольством мелкой буржуазии, отказалась принять предложение о предоставлении президенту права роспуска палаты без согласия сената, а это было одним из центральных пунктов конституционного проекта Думерга. Правая пресса начала угрожать новым 6 февраля, но угрозу эту реакционные слои побоялись осуществить, опасаясь еще значительно более сильного сопротивления пролетариата, чем 12 февраля. Кабинет Думерга пал, и это явилось серьезным поражением реакционных слоев.

Неудача реакционного лагеря в борьбе за ревизию конституции вызвала большие перегруппировки в его рядах. Она вызвала дальнейшее размежевание между теми кругами крупной буржуазии, которые стремятся максимально использовать парламентские возможности в осуществлении своей экономической программы и укреплении государственного аппарата для борьбы с революционным движением и в то же время поощряют развитие фашистских лиг в качестве подсобной силы для этой борьбы, и теми наиболее реакционными крупнобуржуазными кругами, которые стремятся к коренной ломке всего режима буржуазной демократии, делают основную ставку на фашистские лиги. Первую тенденцию отражал Фланден, который возглавил правительство после падения Думерга в ноябре 1934 года и отказался от проекта ревизии конституции. Начать проведение планов крупной буржуазии с «экономического конца» — такова была основная идея Фландена. Он пытался снизить издержки производства во французской промышленности, снижая цены на сельскохозяйственные продукты. Поэтому он отказался от политики «минимальной цены» на пшеницу и допустил значительное снижение цен на зерновые. Фланден надеялся также понизить издержки производства путем снижения кредитного процента. Но здесь он ничего не добился. Он начал также прибегать к госкапиталистическим мероприятиям (проект введения принудительного картелирования). Консервативная французская буржуазия усмотрела в некоторых фланденовских мероприятиях рузвельтовские тенденции и угрозу инфляции. Фланден натолкнулся на оппозицию со стороны регентов французского банка. Утечка капиталов, которая началась не без их содействия, вынудила Фландена требовать от палаты «чрезвычайных полномочий» в экономической области, и, натолкнувшись на оппозицию справа и слева, кабинет Фландена пал в июне 1935 года. Позицию наиболее реакционных групп крупной буржуазии, которые из неудачи Думерга сделали вывод о необходимости коренной ломки буржуазной демократии, отразил Тардье. В ряде своих выступлений летом 1935 года, в частности в своей книге «По наклонной плоскости» Тардье отрекается от своего старого плана ревизии конституции и признает его неосуществимым: «В течение последних пяти лет мы надеялись, что конституционные реформы, предусмотренные хартией республики, смогут привести ее (ревизию государственного строя) в движение. Но события последних месяцев показали, что... нельзя больше рассчитывать на парламентский успех». Тардье объявляет единственным спасением от катастрофы для господствующей буржуазии «сознательную революцию». Он пишет: «С одной стороны, доказано послевоенной историей, что существующий режим бессилен и опасен. С другой стороны, доказано историей правительства Думерга и правительства Фландена, что общественные власти, исполнительная и законодательная, конституционные носители необходимого акта реформы, являются его неуклонными противниками — в этом драма. Два вывода, столь же глубоко противоречивые, сколь тесно соединенные друг с другом, бросаются в глаза. Первое — политический строй Франции не может быть легально улучшен».

Ставка наиболее реакционных кругов французской крупной буржуазии на «активное меньшинство», которое силой изменит государственный строй, нашла свое отражение в активизации летом и осенью 1935 года фашистских лиг, а особенно «Боевых крестов», в переходе их к более агрессивной тактике. Активизации фашистских лиг способствовал приход к власти (после падения кабинета Фландена) правительства Лаваля. Лаваль взял во всей своей политике ярко выраженный реакционный курс. Получив от палаты «чрезвычайные полномочия» в финансовой области, Лаваль сократил на 10% жалованье государственных служащих и пенсии бывших фронтовиков. Лаваль пытался также укрепить реакционные влияния в государственном административном аппарате, сделать его более надежной опорой реакционного правительства. В то же время он оказывал серьезную поддержку фашистским лигам (Лаваль предложил де ла Рокку устроить контрдемонстрацию 14 июля 1935 г.), используя их как орудие шантажа и давления на правых радикалов и подготавливая в их лице основную боевую силу реакции для борьбы с революционным движением в момент решающих классовых и политических конфликтов.

Фашистские организации, а особенно важнейшая из них, за период 1934 и 1935 годов значительно выросли. Им не удалось проникнуть в гущу мелкобуржуазных масс, повести за собой разоряемые кризисом и недовольные группы мелкой буржуазии, но мобилизуя под свои знамена наиболее реакционные элементы и сплачивая их в боевые отряды, фашистские организации, и в первую очередь «Боевые кресты», создали большие военизированные организации. Ла Рокк говорил даже о 800 тысячах сторонников, завербованных в его организации, и хотя цифра является значительно преувеличенной, все же летом 1935 года стало ясным, что ла Рокк создал из своих организаций серьезный боевой кулак реакции. Пробные мобилизации, которые он проводил в разных районах страны, показали летом 1935 года широким слоям пролетариата и мелкой буржуазии, что фашистская угроза продолжает нарастать. Эта угроза усилила антифашистское настроение радикальной мелкой буржуазии, усилила левое крыло в радикальной партии. Под влиянием этих тенденций летом 1935 года оформился во Франции антифашистский народный фронт. 14 июля 1935 года в Париже была организована демонстрация антифашистского народного фронта, в которой приняли участие коммунистическая партия, социалистическая партия, партия радикалов и радикал-социалистов и ряд небольших левых групп. Массовость этой демонстрации, которая насчитывала свыше 500 тысяч участников, подтвердила, как широко проникли в народные массы антифашистские настроения.

Правительство Лаваля вынуждено было в этих условиях маневрировать, чтобы сохранить свое существование. Оно соглашается на проведение в палате законопроекта о роспуске военизированных организаций, надеясь отвести удар от важнейших фашистских лиг и вместе с тем создать впечатление ослабления фашистской угрозы, чтобы таким путем ослабить антифашистские настроения в стране. Продолжающееся покровительство правительства Лаваля фашистским лигам и после принятия палатой законопроекта о роспуске военизированных организаций, поддержка, оказываемая правительством Лаваля на международной арене итальянскому агрессору во время итало-абиссинской войны, поиски компромисса с Гитлером усиливают антилавалевские настроения в рядах радикалов, где побеждает левая тенденция. Эррио уходит из правительства Лаваля, это правительство оказывается лишенным поддержки радикалов и большинства в парламенте и в январе 1936 года уходит в отставку. Реакция потерпела новый серьезный удар.

К власти приходит кабинет, возглавляемый правым радикалом Сарро. В него, кроме радикалов, входят и более умеренные представители правого центра палаты: Фланден, ученик Клемансо - Мандель и некоторые другие. Правый лагерь объявляет войну правительству Сарро, как правительству, ликвидирующему «победу 6-го февраля». Парламентская база правительства Сарро передвигается налево. Правительство опирается в парламенте на поддержку радикалов, депутатов социалистической партии и небольших групп более умеренных депутатов правого центра.

Крайние фашистские элементы из монархической «Аксион Франсэз», возбужденные парламентским поражением реакционного лагеря, устраивают покушение на лидера социалистов Леона Блюма. Эта новая вылазка фашистов встревожила широкие народные массы. 16 февраля 1936 года народный фронт организует в Париже антифашистскую демонстрацию, которая по своей численности превосходит демонстрацию 14 июля 1935 года и свидетельствует о дальнейшем сплочении народных масс для борьбы с фашизмом.

26 апреля и 3 мая 1936 года, во время пребывания у власти правительства Сарро, во Франции происходят выборы новой палаты. Выборы эти подвели политические итоги двух лет борьбы между фашизмом и антифашистским движением. На выборах выступали 2 блока: народный фронт и правый лагерь. В первом туре партии народного фронта шли каждая отдельно, во втором туре они объединялись вокруг того кандидата партии народного фронта, который в 1-м туре собрал наибольшее количество голосов. В правом лагере костяком стали крайне правые элементы — сторонники и покровители фашистских лиг. Более умеренные группировки правого лагеря и правого центра, которые выступают против крутой ломки государственного аппарата по рецептам фашистов, в борьбе с народным фронтом, в особенности во втором туре голосования, шли в общем блоке с крайне реакционными группами. Таким образом, выборы приобрели характер большого политического боя между лагерем, фашизма и реакции, с одной стороны, и антифашистским народным фронтом — с другой.

Выборы отразили серьезный сдвиг массы избирателей влево. Правые группировки потеряли по сравнению с выборами 1932 года около 200 тысяч голосов. Эти 200 тысяч голосов перешли к партиям народного фронта, который сверх того завоевал еще около 250 тысяч голосов за счет привлечения новых избирателей, не участвовавших в голосовании в 1932 году. В результате партии, примыкающие к народному фронту, получили свыше 5 600 тысяч голосов, а правые буржуазные партии, враждебные народному фронту, — около 4 250 тысяч голосов.

Сильная перегруппировка произошла и внутри обоих лагерей. Самый больший успех выборы принесли компартии, собравшей 1¹/₂ миллиона голосов против 800 тысяч на выборах 1932 года. Компартия отвоевала голоса как у правых буржуазных группировок, так и у некоторых партий, примкнувших к народному фронту, но своей колеблющейся и нерешительной политикой отталкивавших избирателей. Среди партий, враждебных народному фронту, больше всего потеряли группы правого центра (так называемые «независимые радикалы» и «республиканская левая»). Крайне правые группы («республиканско-демократический союз», возглавляемый Мареном и «королем стали» де Ванделем) выиграли в провинциях небольшое количество голосов за счет правоцентристских групп.

Переход 200 тысяч избирателей от партий правого лагеря к партиям народного фронта, завоевание народным фронтом около 250 тысяч голосов новых избирателей из числа подросшей молодежи и из тех, кто до последнего времени оставался политически пассивным и в выборах участия не принимал, говорят о том, что после появления фашизма на политической арене Франции и создания народного фронта в народных массах Франции произошел значительный сдвиг влево. Таков один из важнейших политических итогов выборов.

Значение политического сдвига влево, отраженного в парламентских выборах 1936 года, подчеркивается еще одним обстоятельством. Социалистическая и радикальная партии и мелкие левые группы, примкнувшие к народному фронту, за последние годы эволюционировали влево. Они выступали как группировки народного фронта, в котором участвует и компартия. У партии радикал-социалистов на выборах этого года впервые в политической платформе фигурировали лозунги борьбы с магнатами капитала («Против 200 семейств, правящих Францией»). Социалисты выступали не как участники «левого картеля», по существу стоявшего на позициях буржуазной политики, лишь с некоторыми реформистскими поправками, а как партия, входящая в единый пролетарский фронт, сотрудничающая с компартией в организации массовых внепарламентских выступлений против фашизма. Избиратели, голосовавшие за радикал-социалистов и за социалистов, голосовали ныне за новую политику этих партий, а отнюдь не за их политику периода 1932 года.

Сдвиг избирателей влево — это в первую очередь результат решительного сопротивления, оказанного фашизму рабочим классом и всеми трудящимися. Более детальный анализ итогов выборов позволяет сделать ряд выводов о позициях обоих лагерей и отдельных отрядов внутри этих лагерей.

Характерно, что правые партии потеряли голоса в первую очередь в столице и крупных политических центрах. Во всей стране лагерь противников народного фронта по сравнению с 1932 годом потерял около 5% своих избирателей. В Парижском округе (департамент Сены) и особенно в самом Париже процент этот выше. Во всем Сенском департаменте, то есть в столице и ее предместьях, правые потеряли по сравнению с 1932 годом свыше 10% голосов, а на теперешних выборах — около 400 тысяч голосов. В самом Париже процент голосов, потерянных правыми, выше, чем по всему Сенскому департаменту.

Поражение реакционного лагеря в Париже явилось для правых серьезным ударом. Во-первых, Париж играет в политической жизни Франции, пожалуй, большую роль, чем какая-либо столица в другом европейском государстве. Во-вторых, Париж в течение десятилетий находился под влиянием правых. Еще в начале XX века, когда промышленные предприятия перекочевали в предместья и пролетарская прослойка в центре столицы значительно уменьшилась, правые партии при помощи националистической агитации завоевали сильное влияние в Париже. Парижский муниципалитет был твердыней реакционного лагеря. Большинство депутатов от Парижа было ярыми реакционерами. В февральские дни 1934 года, когда фашистские лиги организовали поход против палаты депутатов, они даже пытались говорить от имени «парижского народа». Теперь влиянию реакции в Париже нанесен серьезный удар. Большинство населения столицы голосовало за народный антифашистский фронт. Во всем Сенском департаменте партии народного фронта получили 630 тысяч голосов из общего количества 1 040 тысяч действительных голосов. За народный антифашистский фронт голосовало свыше 60% избирателей столичного округа. В самом Париже партии народного фронта получили свыше 320 тысяч голосов, то есть 56% общего количества голосов.

Поражение правого лагеря в Париже имеет еще одну очень важную сторону. Как раз в Париже правые партии наиболее тесно связаны с фашистскими организациями. Большинство правых депутатов Парижа и его предместий, независимо от того, под какой этикеткой эти депутаты выступали на выборах, являются покровителями фашистских лиг, самыми активными и реакционными элементами в буржуазном лагере. Поэтому поражение правого лагеря в Париже в то же время является поражением наиболее реакционных элементов.

Фашистские лиги не выступили во время избирательной кампании на широкой политической арене. Своих официальных кандидатов крупные фашистские лиги и в первую очередь «Боевые кресты» не выдвигали. «Боевые кресты» остались в избирательной кампании за кулисами, объявляя своей основной задачей борьбу за привлечение к избирательным урнам пассивных элементов, чтобы таким путем увеличить силы «национального фронта». Ла Рокк в этой борьбе потерпел серьезную неудачу. Процент участвующих в голосовании несколько повысился, но это пошло не на пользу, а во вред правому лагерю. Во всех округах, где замечен прирост участвующих в голосовании, наиболее серьезны успехи народного фронта.

Политическая передвижка в антифашистском лагере, среди партий, примыкающих к народному фронту, обнаружившаяся на выборах, выражается в ослаблении влияния партии радикалов и радикал-социалистов и в очень больших успехах коммунистов. Радикал-социалисты, по подсчетам некоторых буржуазных газет, потеряли по сравнению с 1932 годом свыше 400 тысяч голосов. По другим подсчетам, радикал-социалисты потеряли 350 тысяч избирателей (в 1932 г. они получили 1 837 тысяч голосов, а в нынешних выборах — 1 486 тысяч голосов). Потери эти более значительны в городах и несколько меньше в деревне. Характерно, что наиболее значительна потеря голосов правым крылом этой партии. Причиной этих потерь являются политические колебания радикал-социалистов вправо, особенно в 1934 и 1935 годах. В 1934 году радикалы поддерживали правительство Думерга, а в 1935 году — правительство Лаваля. То, что правительства Думерга и Лаваля благоволили к фашистским лигам, а также проводившаяся этими правительствами политика сокращения жалованья чиновникам вызвали недовольство в значительных кругах демократической мелкой буржуазии. Это недовольство переносилось и на радикал-социалистов, которые поддерживали в то время эти правительства. Партия радикал-социалистов сохранила, однако, основную массу своих избирателей. Это произошло только потому, что она примкнула к мощному народному антифашистскому движению. Радикал-социалисты не подверглись участи многих старых буржуазных и мелкобуржуазных партий Европы, которые в годы кризиса сошли на нет, теряя влияние в мелкобуржуазных массах.

Социалистическая партия Франции потеряла по сравнению с 1932 годом несколько десятков тысяч голосов. Следует учесть, что в промежутке между выборами 1932 и 1936 годов из социалистической партии ушла группа в 30 депутатов, собравшая в 1932 г. 200 тысяч голосов. Итоги выборов 1936 года показывают, что социалисты частично компенсировали потерю, связанную с расколом 1933 года. В то же время в крупных политических и промышленных центрах социалисты потеряли часть голосов в пользу коммунистов.

Самые крупные успехи выборы принесли компартии. Вместо 800 тысяч голосов в 1932 году она в 1936 году собрала 1 500 тысяч голосов. Особенно больших успехов компартия добилась в Париже и его предместьях. В Сенском департаменте за коммунистов подано 39% всех голосов. Очень значителен рост влияния компартии в Марселе — втором по величине городе Франции: вместо 14 тысяч голосов в 1932 году компартия в нынешних выборах получила 55 тысяч голосов. Укрепились позиции компартии в промышленных районах севера. Наряду с этим компартия значительно усилила свое влияние почти во всех сельскохозяйственных округах.

В результате выборов партии и группы, примыкающие к народному фронту, получили в палате значительное большинство из 381 депутата против 237 депутатов правого крыла и правого центра. Создалась парламентская база для создания правительства, опирающегося на партии народного фронта.

Новое правительство возглавил Леон Блюм, лидер социалистов, ставших самой многочисленной группой парламентского большинства (социалисты в той палате насчитывают 146 депутатов, радикалы 116 и коммунисты 72). В кабинет Блюма вошли также представители радикалов и представители республиканского и социалистического союзов. Коммунисты не вошли в состав правительства Блюма. Но в то же время компартия заявила о своей поддержке правительства Блюма в его борьбе за осуществление программы народного фронта.

Серьезный отпечаток на первые шаги правительства Блюма наложила мощная волна экономических стачек, прокатившаяся по всей Франции, в июне 1936 года. Стачки начались с 27 мая на нескольких заводах авиационной и автомобильной промышленности Парижского округа. Рабочие требовали повышения зарплаты, признания делегатов, выбранных рабочими, и введения 40-часовой рабочей недели. Новой характерной особенностью этих стачек было то, что бастовавшие оставались на предприятии. Эта новая форма стачки возникла из стремления помешать фабрикантам использовать в качестве штрейкбрехеров имеющееся налицо значительное количество безработных. Забастовавшие рабочие быстро добились успехов. После этого стачка стихийно со чрезвычайной быстротой перенеслась на все заводы металлообрабатывающей промышленности Парижского округа, а затем охватила другие отрасли промышленности в различных районах страны. Быстрое распространение стачки свидетельствовало о значительном подъеме боевых настроений рабочих. Эти настроения выросли в результате победы народного фронта на выборах. Рабочие знали, что к власти приходит правительство, выдвинутое народным фронтом, которое ставит своей задачей изменение порядка в стране. Рабочие хотели, чтобы порядки изменились не только в политической жизни, но и на предприятиях. Рабочие стремились реализовать у себя на предприятиях большую победу, которую они одержали на выборах; наряду с этим боевой дух рабочих был значительно поднят объединением профессиональных союзов, которое произошло в начале 1936 года. Ликвидация распыленности профсоюзов усилила в рабочем классе веру в свои силы.

Стачка охватила свыше полутора миллиона рабочих. Основные массы рабочих находились в борьбе в течение двух-трех недель. Характерной чертой июньских стачек была огромная дисциплинированность рабочих. Рабочие занимали предприятия в полном порядке, в каждом цехе выделялись свои делегаты, создавались свои комитеты, организовались стачечные пикеты, ночлег и доставка продовольствия для стачечников, охранялись входы и выходы на завод. Всюду была создана очень хорошая связь между стачечными комитетами на отдельных предприятиях и профсоюзами, руководившими стачками. Второй характерной чертой июньской стачечной волны было чрезвычайное упорство рабочих. Там, где предприниматели после подписания соглашения саботировали его проведение в жизнь, рабочие вновь начинали бастовать. Характерной чертой июньских стачек был также охват не только промышленных рабочих, но также и разных прослоек людей наемного труда, которые до последнего времени оставались в стороне от классовой борьбы и в значительной части находились под влиянием реакционных организаций (служащие страховых компаний, артисты, кельнеры, служащие универмагов и т. д.).

Июньские стачки закончились большим успехом рабочих. 7 июня при содействии правительства Блюма произошло общее соглашение между представителями всеобщей конфедерации труда и представителями всеобщей конфедерации французской промышленности. По этому соглашению зарплата повышалась от 7 до 15%, были введены коллективные договоры, были признаны рабочие делегаты на предприятиях, а рабочая неделя была сокращена до 40 часов. Позиция рабочих на предприятиях тем самым значительно укреплялась. Многие предприниматели пытались саботировать проведение соглашения от 7 июня, на многих местах рабочие еще выдвигали добавочные требования. В результате и после 7 июня во многих отраслях промышленности и торговых предприятиях стачки продолжались. Парижские металлисты, основной кадр стачечников, закончили забастовку 13 июня.

Успешная стачка значительно подняла боевые настроения рабочих. После окончания стачки начался небывалый приток в профсоюзы. Численность французских профсоюзов выросла до 5 млн. человек, в то время как к моменту слияния профсоюзов — в начале 1936 года — они насчитывали меньше миллиона человек.

Наряду сростом профсоюзов происходил дальнейший быстрый рост коммунистической партии. В феврале 1934 года она насчитывала около 30 тысяч членов, но накануне выборов в апреле 1936 года она выросла до 100 тысяч человек, а к началу 1937 года она уже насчитывала свыше 300 тысяч членов.

Июньские стачки укрепили правительство Блюма. Они показали, какая активная сила стоит за правительством и напугали реакционную буржуазию. Они также ослабили влияние фашистов в массах. Стачки толкнули правительство Блюма на немедленное проведение в жизнь ряда важных социальных законов. В течение нескольких дней были проведены через палату и сенат законы о ежегодных платных отпусках для рабочих, о коллективных договорах и об установлении 40-часовой рабочей недели без снижения зарплаты. Этим была в законодательном порядке санкционирована победа рабочих в июньской стачке. После этого правительство Блюма провело законопроект об изменении статута французского банка, — ликвидации регентского совета, который сосредоточивал руководство банком в руках небольшой кучки финансовой олигархии. По новому закону для руководства банком создан административный совет, в котором преобладающее влияние имеет правительство.

Одновременно правительством Блюма был проведен закон, дающий правительству право национализировать с соответствующей оплатой ряда предприятий военной промышленности. В июле 1936 года был также проведен закон о создании «национального бюро пшеницы», которое должно скупать и перепродавать все зерно, поступающее на рынок. Благодаря этому бюро спекулянты были лишены возможности резко снижать цены осенью, когда продает свое зерно мелкий крестьянин, чтобы взвинтить эти цены осенью.

Таким путем правительство Блюма несколько облегчило тяжелое положение крестьян, разоренных кризисом. Все социальные мероприятия правительства Блюма не выходят за рамки капиталистического строя, но в то же время они несколько ослабляют экономические позиции финансовой олигархии и несколько облегчают тяготы, которые кризис взвалил на трудящиеся массы.

Правительство Блюма опубликовало также декрет о роспуске фашистских организаций. Фашистским организациям нанесен удар, но они не перестали существовать, и стремятся выступать на политической арене под новыми этикетками.

Первый этап борьбы между фашизмом и антифашистским движением закончился победой последнего.

 Вынужденный к отступлению во время больших июньских стачек, лагерь крупного капитала вскоре начал атаки против правительства Блюма на валютно-финансовом участке. Крупные капиталисты стали решительными сторонниками девальвации, видя в ней единственный окольный путь для снижения реальной зарплаты рабочих и служащих, поднявшейся после июньских стачек. Кроме того, вынудив правительство, выдвинутое народным фронтом, к проведению девальвации, крупный капитал рассчитывал дать новые политические козыри реакционным партиям и группам. Давление на правительство Блюма с целью проведения девальвации франка крупные капиталисты оказывали в первую очередь путем вывоза капиталов за границу. Правительство Блюма не решалось принять предложений коммунистической партии о коренной налоговой реформе, увеличивающей обложение капитала и обеспечивающей оздоровление государственного бюджета; под давлением усилившейся утечки капиталов за границу правительство Блюма провело осенью 1936 года девальвацию франка. Оправившись после крупных поражений на парламентских выборах в мае 1936 года и во время июньских стачек, реакционный лагерь начал делать ряд попыток перегруппировки и сплочения своих сил. Активизировалась распущенная правительством фашистская организация «Боевых крестов», выступая под названием «Французской социальной партии». Наряду с этим большую активность развила новая фашистская партия Дорио («Французская народная партия»). Пользуясь финансовой поддержкой Гитлера, Муссолини и реакционных французских капиталистов, Дорио приобрел ежедневную газету («Либерте») и попытался, организуя «фронт свободы», сплотить вокруг себя весь фашистский и реакционный лагерь. Сплочение фашистских и реакционных сил Дорио не удалось в связи с продолжавшимися трениями между отдельными фашистскими и реакционными организациями. Вскоре Дорио потерпел серьезное поражение на муниципальных выборах в Сен-Дени, муниципалитет которого в течение целого ряда лет являлся основной опорой Дорио. Это явилось новым серьезным ударом для французского фашизма. Тяжелый удар получил также другой фашистский вожак, де ла Рокк, в результате разоблачений реакционера Поцо ди Борго о постоянных субсидиях, которые получал ла Рокк еще в 1931 и 1932 годах от реакционных правительств Тардье и Лаваля.

Крупный капитал начал усиленно пытаться разрушить народный фронт, провоцируя трения между отдельными партиями народного фронта. Для этого капиталистические круги в первую очередь пытались добиться поворота вправо радикальной партии. Реакция делала усиленные попытки создания бреши между рабочим классом и средними слоями в области социальных вопросов. Под давлением капиталистических кругов активизировалось правое крыло среди радикалов (Кайо, Ренье, Мило и др.), которое повело борьбу против правительства Блюма. Для этой борьбы в первую очередь был использован сенат, где правое крыло радикалов (Кайо, Ренье и др.) имеет большое влияние. В июне 1937 года, когда капиталистические круги в целях борьбы с правительством Блюма усилили вывоз капиталов за границу, и правительство потребовало финансовых полномочий для упорядочения государственных финансов, Кайо и Ренье повели против правительства атаку в сенате. Сенат большинством голосов отказал в предоставлении правительству Блюма требуемых полномочий. Блюм не решился на борьбу с сенатом (хотя имел для этого ряд возможностей) и ушел в отставку. Падение правительства Блюма не повлекло, однако, за собой распада народного фронта, на что рассчитывала реакция. К власти пришло правительство радикала Шотана, в состав которого вошли радикалы и социалисты. Шотан заявил о своей верности народному фронту и его программе и получил в парламенте поддержку всех партий народного фронта. Коммунистическая партия подвергла критике «финансовые мероприятия правительства Шотана и объявила о своей поддержке правительства в целях сохранения народного фронта. Для отпора новым атакам реакции компартия усилила свою борьбу за объединение социалистической и коммунистической партий и создание единой партии французского пролетариата.

Внешняя политика в годы кризиса. Основными предпосылками сохранения установленной Версальским договором гегемонии Франции в Европе были: 1) военное превосходство Франции над другими империалистическими державами в Европе и разгром военных сил Германии; 2) система военных союзов Франции, создавшая кольцо вокруг Германии; 3) сильное орудие экономического давления на Германию (система репараций); 4) финансовая мощь Франции. Кроме того, эта гегемония Франции в послевоенной Европе подкреплялась ростом промышленной мощи страны после получения Эльзаса и Лотарингии и технической реконструкции французской промышленности, а также усилением колониальной империи Франции.

Экономический кризис всерьез подорвал важнейшие предпосылки гегемонии Франции в Европе, а некоторые из них даже полностью уничтожил; тем самым кризис нанес решающий удар всей версальской системе. Кризис окончательно уничтожил систему репараций, которая давала французскому империализму возможность выколачивать из Германии большую дань и в то же время являлась важным орудием давления Франции на Германию. Германский монополистический капитал при помощи фашизма, пришедшего к власти в годы кризиса, восстановил свою военную мощь. Германия уже создала большую армию и на всех парах работает над ее техническим оснащением новейшей военной техникой. Весь производственный аппарат ее тяжелой промышленности, в первую очередь машиностроительный, гораздо более мощный, чем во Франции, поставлен на службу подготовки войны. Французские военные круги прекрасно отдают себе отчет в том, что в годы войны германская промышленность сможет в значительно больших размерах снабжать фронт военным снаряжением, чем французская промышленность. Восстановление военной мощи Германии, ликвидируя военное превосходство Франции в капиталистической Европе, быстро разрушает последние устои версальской системы.

Так же и следующая важнейшая предпосылка гегемонии Франции в Европе — французская система союзов — за последние годы получила серьезный удар. Эта система союзов включала: Польшу, Чехословакию, Румынию, Югославию. Сейчас важнейший из бывших французских союзников — Польша вошла в фарватер гитлеровской внешней политики. Франция вовсе не уверена в своем польском «союзнике» в случае войны. Узы, связывающие с Францией других ее союзников, также значительно ослаблены. И в Румынии, и в Югославии имеются буржуазные группировки, выступающие за смену внешнеполитической ориентации.

Финансовая мощь Франции явилась в годы стабилизации важным источником ее политического влияния. Займы Франции укрепляли систему ее союзов. Но в годы кризиса мировой экспорт капитала сильно упал. Особенно опасаются французские капиталисты направлять свои капиталы в страны центральной и юго-восточной Европы, отличающиеся крайней неустойчивостью своего экономического и политического положения. Огромные бюджетные дефициты французского государства создают серьезные препятствия для предоставления Франции государственных займов своим союзникам. В результате Франция уже не может в такой степени, как в прошлые годы, использовать свои огромные капиталы для укрепления своего политического влияния.

В первые годы кризиса, когда у власти находились правительства Тардье и Лаваля (1930-1932), французская внешняя политика не хотела учесть никаких уроков из изменившегося международного положения Франции. Эти правительства хотели спасти ту часть Версальского договора, которую спасти никак нельзя было (репарации). Правительство Лаваля сопротивлялось гуверовскому проекту моратория и согласилось под нажимом, допустив сближение США и Англии для совместного давления на Францию. Правительства Лаваля и Тардье продолжали антисоветский курс и вели к изоляции Франции на международной арене.

Приход к власти в июне 1932 года правительства радикалов, возглавляемого Эррио, привел к изменению внешнеполитического курса Франции в отношении СССР. Французское правительство подписало пакт о ненападения с СССР. На Лозаннской конференции (лето 1932 г.) правительство Эррио пошло на сближение с Англией и дало свое согласие на фактическую ликвидацию системы репараций. Внешняя политика правительства Эррио укрепила позиции Франции, но вместе с тем колебания правительства Даладье в 1933 году по вопросу о пакте четырех, предложенному Муссолини, вызвали недовольство у малых французских союзников (Югославия, Чехословакия, Польша) и принесли вред французской внешней политике.

В 1934 году, когда Гитлер после ухода из Лиги наций и конференции по разоружению начал на всех парах восстанавливать вооруженную мощь германского империализма, угроза войны и реванша со стороны империалистической Германии стала для Франции вырисовываться все более реально. Под влиянием этой угрозы Барту, министр иностранных дел правительства Думерга, начал более энергично проводить политику франко-советского пакта взаимопомощи, которую энергично поддержал Советский Союз. Барту проявил также инициативу в приглашении Советского Союза в Лигу наций. После отказа Германии и Польши заключить восточноевропейский пакт взаимопомощи, Барту начал подготовлять франко-советский пакт взаимопомощи. Лаваль, занявший после убийства Барту пост министра иностранных дел, формально продолжал политику Барту. В апреле 1935 года он подписал франко-советский пакт о взаимопомощи. Но фактически внешнеполитическая линия Лаваля расходилась с политикой Барту. Лаваль только под давлением частично осуществлял эту политику. На деле Лаваль стремился к сближению с Италией и компромиссу с Гитлером. Во время итало-абиссинской войны Лаваль заменил политику коллективных действий Лиги наций в борьбе с агрессором политикой локализации войны и фактической поддержки агрессора. Этой политикой Лаваля был нанесен серьезный удар Лиге наций, и было оказано поощрение всем агрессорам. Вместе с тем политика Лаваля в абиссинском конфликте нанесла серьезный удар франко-английскому сотрудничеству. Посылка Лавалем неофициальных агентов к Гитлеру, чтобы проложить путь к компромиссу, затяжка ратификации франко-советского пакта обнадежили Гитлера и облегчили ему разорвать 7 марта 1936 года локарнский договор и ремилитаризовать рейнскую область.

Если политика Барту представляла те слои французской буржуазии, которые, осознав растущую угрозу со стороны германского империализма, стремятся ей противодействовать созданием фронта мирных держав и укреплением коллективной безопасности, то политика Лаваля отражала позицию тех реакционных кругов французской буржуазии, которые хотят откупиться от агрессора, руководствуются в первую очередь интересами внутренней политики и, объявляя войну революционному движению своей страны, боятся сближения с СССР. Эти реакционные и фашистские круги согласны даже на ослабление международных позиций Франции, лишь бы не укреплять сотрудничества с Советским Союзом.

Правительство Блюма ликвидировало курс Лаваля во французской внешней политике. Оно заявило себя сторонником политики неделимого мира и коллективной безопасности. Однако, оно в ряде важных вопросов оказалось под сильным влиянием внешнеполитического курса консервативного английского правительства. В испанском вопросе правительство Блюма было инициатором «политики невмешательства» и даже после того, когда обнаружилось, что политика невмешательства стала прикрытием для германской и итальянской интервенции в Испании, правительство Блюма не решилось отказаться от этой политики. Это попустительство германскому и итальянскому агрессору нанесло удар системе коллективной безопасности;

Июль 1937 г.