Феноменология

Феноменология, термин, который получил широкое распространенно в современной философии в связи с работами немецкого философа Эдмунда Гуссерля, обозначившего этим термином новую философскую науку, которую он пытается обрисовать в своей книге: «Ideen zu einen reinen Phänomenologie und phanomenologischcn Philosophie», и которой он посвятил основанный им ежегодник: «Jahrbuch für Philosophie und phänomenologische Forschung». Феноменология, по мысли Гуссерля, должна стать основной философской наукой, и от чистого и строгого проведения феноменологического метода он ожидает коренного преобразования философии на путях к прочно обоснованной и непрерывно развивающейся науке. Это преобразование идет, по мнению Гуссерля, в направлении великих традиций новой философии, стремящейся в лице Декарта, Локка, Юма и Канта радикально порвать с догматизмом и найти подлинные исходные пункты всякого знания. Наука, которая претендует на то, чтобы дать эти исходные пункты и чтобы стать последним судьей в вопросах научности, должна быть абсолютно независимой от других наук. Поэтому феноменология является строго непосредственной по своему методу и предмету. Она не имеет права делать каких бы то ни было умозаключений, так как тогда она опиралась бы на логику. Она не имеет права утверждать чего-либо, не данного непосредственно. Ее методом может быть только «чистое описание» ее предметом — непосредственно данные «феномены» сознания. Но в таких же терминах характеризуется научная философия и в системах современного эмпиризма. Тем не менее, феноменология принципиально с ним несовместима. Равным образом, в корне ошибочно понимание феноменологии, как описательной, «дескриптивной психологии». Феноменология  есть наука «априорная». В противоположность психологии, устанавливающей реальные факты, феноменология изучает общие «сущности» явлений, игнорируя их фактическую реальность. Подобно геометрии, раскрывающей сущность и признаки «треугольника вообще», феноменология раскрывает сущность, например, актов познания, мелодии и т. д., устанавливая признаки, без которых акт познания не был бы актом познания, мелодия — мелодией. Для геометра безразлично, существует ли в действительности начерченный им треугольник: для него достаточно представить себе его в воображении. Точно так же безразлично для феноменолога, существуют ли реально анализируемые им акты познания, мелодии и т. п. Утверждать, что такие феноменологические положения, как: «суждение не может быть цветным», «восприятие должно быть восприятием чего-нибудь» и т. д., — являются основанными на опыте, значит закрывать глаза на присущую им аподиктическую всеобщность и необходимость. Общая «сущность» явления или предмета, его «эйдос», может быть предметом непосредственного созерцания совершенно так же, как может быть предметом созерцания индивидуальный факт. Усмотрение общей сущности невозможно без наличности в сознании индивидуального образца, ее представляющего, но в акте усмотрения сущности наш «взор» направлен не на индивидуум, как таковой, например, на геометрический чертеж, а на сущность его, на его «эйдос» и коренящиеся в нем признаки. Феноменологическая философия сходится с эмпиризмом в требовании обоснования знания «на самих предметах», но считает принципиальной ошибкой смешение этого требования с требованием обосновывать все наше знание на опыте, т. е. на усмотрении индивидуальных фактов. Неясность в этом пункте господствует и на стороне идеалистической философии, которая, хотя и говорит об очевидности, но подставляет на место «очевидного усмотрения сущности» — «чувство очевидности», представляющее собой какой-то мистический index vеri. «Такой же ошибкой является тенденция толковать «сущности», «эйдосы», «идеи», как психические продукты, понятия, «создания нашей мысли». Следует строго различать, например, представление о числе от самого числа, как единственного члена числового ряда, обладающего вневременным бытием, вневременной действительностью. Но, с другой стороны, Гуссерль настойчиво отклоняет и обращенные против него упреки в «платоновском гипостазировании» общих понятий. Необходимо отличать предмет и реальность, действительность и реальную действительность. «Предмет» можно определять, как вообще нечто, например, как субъект любого истинного научного положения. И в этом, далеком от какой бы то ни было метафизики, чисто научном смысле мы и говорим, что число два действительно есть в ряду чисел, круг — в мире геометрических фигур и т. д., разумея при этом не реальную двойку или начерченный круг, а именно «двойку вообще» и «круг вообще», т. е. соответствующие «сущности», или «эйдосы». В противоположность всем теориям, ограничивающим возможную сферу очевидности, Гуссерль выставляет «принцип всех принципов»: что всякое первично дающее наглядное созерцание есть законный источник познания; что все, что дается нам в интуиции первично (так сказать, в своей самоличной действительности), должно быть просто принимаемо, как то именно, что дано, но лишь поскольку оно дано, т. е. в границах своей непосредственной данности. Этот принцип дает Гуссерлю путеводную нить для установления предмета феноменологии, т. е. области «феноменов», сущности которых она описывает. Согласно этому принципу, предмет феноменологии должен быть данным и принимаемым только в границах своей данности. Иначе говоря, он должен быть предметом «имманентного восприятия». Восприятие есть акт, дающий предмет. Но оно является «трансцендентным», если предмет не покрывается непосредственно данным в восприятии, как это имеет место, например, в восприятии чужого «я». В «имманентном восприятии» — восприятие и воспринимаемое образуют некоторое непосредственное единство, восприятие включает в самом себе свой объект. Объект имманентного восприятия есть абсолютно достоверное бытие, «чистый феномен». Путь к открытию и отграничению области чистых феноменов лежит через ряд «феноменологических редукций», аналогичных декартовскому всеобщему сомнению. Задача феноменологической редукции — «выключить» из целостного феномена трансцендентные  моменты и установить имеющийся в нем имманентный остаток. В качество исходного пункта феноменологических редукций можно взять себя, как человека «в естественной установке», находящего перед собой мир реальной физической природы, животных, других людей, мир ценностей, практики, — человека, воспринимающего окружающее, думающего, чувствующего, желающего и т. д. Первый шаг, который делает феноменолог, ища свой предмет, это — «выключение» мира физической природы. Физическая вещь в строгом смысле и просто воспринимаемая эмпирическая  вещь обычного сознания не принадлежат к имманентному составу восприятия, они «трансцендентны» ему, понимая этот термин в широком, не специально метафизическом, смысле. Глядя на этот стол, обходя его вокруг, меняя свое положение в пространстве, и все время сохраняло сознание о наличности передо мною одного и того же стола, остающегося неизменным, тогда как восприятие стола непрерывно меняется в зависимости от точки зрения. Воспринимаемая эмпирическая вещь может существовать и не будучи воспринимаемой, ее существование, во всяком случае, не исчерпывается актами моего восприятия,  подобно самой воспринимаемой вещи, каждая часть, сторона и момент ее необходимо трансцендентны восприятию, будет ли это «первичное» или «вторичное» качество. Но что означает это «выключение» восприятия внешнего мира? Значит ли это, что феноменолог отрицает истинность этого восприятия, подобно софисту, или сомневается в его истинности, подобно скептику? Нет, он не делает ни того, ни другого: он только «ставит его в скобки» или в кавычки, «не делает никакого употребления» из скрытого в восприятии утверждения, «оставляет его без действия», «воздерживается» от признания его истинности. На место картезианского сомнения выдвигается феноменологическая «έποχή». Это «воздержание», «έποχή», путем дальнейших феноменологических редукций распространяется на все остальные виды «трансцендентности»: на объекты, изучаемые науками о духе, т. е. на государство, обычаи, нравственность, право, религию; на объекты метафизики; на психические «состояния» и «свойства», поскольку они не исчерпываются состояниями сознания (например, характер), и, наконец, на формальные и материальные «эйдетические» дисциплины: на формальную логику и математику, геометрию и т. д., потому что они, хотя и изучают «сущности», но — «сущности трансцендентные». Что же остается в результате всех феноменологических редукций в качестве абсолютно имманентного остатка, не подлежащего феноменологической «έποχή»?  Само, «заключенное в скобки» сознание. Трансцендентны объекты внешних восприятий, математических утверждений и т. д., но сами акты восприятия, утверждения и т. д. даны нам в строгой имманентности. Эти акты сознания со всем их содержанием, очищенные от всякой трансцендентности, образуют в своей совокупности «абсолютное» или «чистое» сознание, которое и есть предмет феноменологии. «Чистое сознание» представляет собой беспредельное поле для исследования, потому что все, что было «выключено» из его сферы, в качестве претендентов на наше признание, вновь возвращается в нее заключенным в скобки. Физическая природа подлежит выключению. Тем не менее, возможна феноменология не только естественнонаучного сознания, опыта, мышления, но и феноменология самой природы, как коррелята естественнонаучного сознания. Равным образом, хотя психология и науки о духе затрагиваются выключением, возможна феноменология человека, его личности, его личных свойств и его потока сознания. Далее, возможна феноменология общественных форм, форм культуры и т. д. Для понимания широты феноменологической проблематики важно отметить, что феноменология изучает не только реальный состав, например, акта восприятия — его «ноэзу», но и его коррелят, воспринимаемое, как таковое, — его «ноэму». Таким образом, в область феноменологии входит рассмотрение «смысла» наших восприятий, мыслей, научных понятий, положений, умозаключений и т. д. В качестве феноменологии разума, она изучает направление нашего сознания на предмет, исследует формы познания, начиная с «прямого видения»,  кончая   опосредствованным «логическим обоснованием», в ее компетенцию входит установление смысла «бытия» предметов  различных наук и принципиальное уяснение их методики. Подвергнувшиеся  редукции науки догматичны в своих принципах: они нуждаются в критике, которую они сами принципиально не в состоянии выполнить. Феноменология  и является той наукой, в задачи которой входит критика всех наук и самой себя в том числе. Литература: Е. Husserl, «Ideen zu einеn reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie»; Э. Гуссерль, «Философия, как строгая наука» (Логос, 1911 г., кн. 1); Г. Шпет, «Явление и смысл».

А. Цирес.