Фейербах, Людвиг

Фейербах, Людвиг, известный немецкий философ (1804—1872), сын знаменитого в свое время криминалиста Ансельма Фейербаха, родился в Ландсгуте в Баварии. Решив посвятить себя изучению богословия, Фейербах поступил в Гейдельбергский университет, но вскоре перешел в Берлин и приступил к изучению философии у Гегеля. Защитив диссертацию в Эрлангене, Фейербах получил там приват-доцентуру (1829), но уже через три года вынужден был ее оставить из-за гонений, поднятых против него за его книгу «Мысли о смерти и бессмертии». Женившись в 1837 г., Фейербах поселился в деревне Брукберг, где была расположена фабрика его жены, и прожил там почти 25 лет. Банкротство фабрики лишило его всех средств; покинув Брукберг, он прожил остальные десять лет своей жизни в крайней бедности.

Фейербах написал значительное число произведений, которые, в смысле их философского направления, можно разделить на две категории, соответствующие ходу его философского развития: это, во-первых, сочинения, в которых он развивает еще гегельянские идеи, хотя и в критической форме, и, во-вторых, книги, в которых находит себе выражение оригинальная философия Фейербаха. Завершением первого периода деятельности Фейербаха, как мыслителя, следует считать вышедшую в 1839 г. «Критику философии Гегеля»; началом второго — знаменитую «Сущность христианства», появившуюся в 1841 г. Сам Фейербах характеризовал свою философскую эволюцию известными словами: «Бог был моей первою мыслью, разум — второю, человек — моей третьей и последней мыслью». В соответствии с этим в своих «Основоположениях философии будущего» он так определяет существо и задачи новой философии, призванной придти на смену спекулятивной философии Гегеля, этому «перевернутому теологическому идеализму»; «Новая философия делает человека, а вместе с тем и природу, как его базис, единственным, универсальным и, высшим предметом философии, — превращает, следовательно, антропологию, со включением физиологии, в универсальную науку». Отсюда философия Фейербаха получила название антропологизма или гуманизма. Однако, оба эти названия, в сущности, излишни: путь, пройденный Фейербахом, был путем от идеализма к материализму, и философия его — философия материалистическая. Уже в «Критике философии Гегеля» мы читаем: «Всякое умозрение, которое хочет выйти за пределы природы и человека, является ничтожным. Философия — это наука действительности в ее истинности и целостности; но совокупность действительного — это природа, природа в универсальнейшем смысле слова. Глубочайшие тайны скрываются в простейших естественных вещах, которые попирает ногами вздыхающий о потустороннем умозрительный философ. Возвращение к природе — вот единственный источник исцеления». Впоследствии в статье, озаглавленной «Против дуализма тела и души, плоти и духа», Фейербах дает совершенно ясное выражение своей материалистической концепции: «Из того, что мышление для меня не мозговой акт, а акт отличный и независимый от мозга, но следует, что и само по себе оно не мозговой акт. Напротив: что для меня, или субъективно, есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт, то само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт... Мозговой акт есть высочайший акт, обосновывающий или обусловливающий наше я, — акт, который поэтому не может восприниматься, как отдельный от нас». В другом месте он еще более расширяет это понимание: «В споре между материализмом и спиритуализмом речь идет о человеческой голове. Раз мы узнали, что представляет собой та материя, из которой состоит мозг, мы скоро придем к ясному взгляду и насчет всякой другой материи, насчет материи вообще». Точно также Фейербах подчеркивал и значение материальной основы для общественной жизни. Так, в рецензии на одно сочинение Молешотта он писал: «Учение о средствах питания имеет большое этическое и политическое значение. Человеческое питание — это основа человеческого образования и культурности. Хотите вы улучшить народ, так давайте ему, вместо декламаций против его греховности, лучшую пищу. Человек есть то, что он ест». Эта последняя фраза, вырванная из контекста, послужила поводом к многочисленным нападкам на Фейербаха и к отождествлению его философии с т. н. «вульгарным» материализмом 50-х годов прошлого века (Молешотт, Вагнер, Бюхнер, Фохт). Однако, материализм Фейербаха исходит из других оснований: его отправным пунктом является не физиология, а сенсуалистическая гносеология.

«Ясным, как солнце, является только чувственное, — говорит Фейербах в упомянутых выше «Основоположениях философии будущего»; только там, где начинается чувственное, прекращается всякое сомнение и спор. Тайна непосредственного знания есть чувственность». Однако, было бы большой ошибкой думать, что для Фейербах чувственное тождественно непосредственно данному: «чувственное это не есть непосредственное в смысле простого и ясного, как на ладони. Непосредственное чувственное восприятие — это продукт гораздо более позднего развития, чем представление и фантазия... Первоначально люди видят вещи такими, какими они им являются, не такими, каковы они суть в действительности». Однако, наивный реализм не дает разрешения вопроса, а, наоборот, отводит от него: непосредственно чувственное должно быть извлечено из обволакивающих его наносных представлений и примышлений, а это достигается путем разумного мышления. В этом исследовании субъективного в целях нахождения объективного весь смысл философии: «Задача философии, вообще науки, состоит не в том, чтобы уходить от чувственных, т. е. действительных, вещей, но в том, чтобы к ним придти; не в том, чтобы превращать объекты в мысли и представления, но в том, чтобы невидимое обыкновенным глазом сделать видимым, т. е. объективным». В свете только что приведенных положений становится совершенно понятным основной тезис теории познания Фейербаха: «Действительное в своей действительности, или в качестве такового, является действительным лишь в качестве объекта чувств, в качестве чувственного. Истинность, действительность, чувственность — тождественны. Только чувственное существо есть истинное, действительное существо. Не посредством мышления для самого себя, а лишь посредством чувств, объект дается нам в своем истинном значении». В противность этому «тождественный мышлению или мышлением данный объект есть только мысль». В этом последнем утверждении, противополагающем принципы Фейербаха идеалистическим принципам Гегеля, заключается логический переход к другому весьма важному тезису Фейербаха: «Истинное отношение мышления к бытию может быть только таким: бытие есть субъект, мышление — предикат. Мышление из бытия, а не бытие из мышления. Бытие есть из себя и через себя, бытие дано только посредством бытия, бытие имеет свое основание в себе, ибо только бытие есть смысл, разум, необходимость, истина, короче — все во всем».

Гносеологические убеждения Фейербаха, несомненно, у же лежали в основе той философии религии, которая была изложена им в прославившей его и в то же время ставшей предметом ожесточенных нападок «Сущности христианства». Книга была с восторгом встречена молодыми левыми гегельянцами. Через сорок пять лет Фридрих Энгельс, вспоминая об этой эпохе, писал: «Кто не пережил освободительного влияния этой книги, тот не может и представить его себе. Мы все были в восторге, и все мы стали мгновенно последователями Фейербаха». Зато не в восторге были богословы и философы-идеалисты: на самом деле, книга основательно разрушала христианство, как, впрочем, и всякую богооткровенную религию. «В религии, писал Фейербах, по крайней мере, христианской, выражается отношение человека к самому себе, или, вернее, к своей сущности, которую он рассматривает, как нечто постороннее. Божественная сущность не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобожденная от индивидуальных границ, объективированная, т. е. рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности». Религия вытекает из потребности человеческого сердца, но человек не может выйти за собственные свои пределы, полагаемые его ограниченностью, и поэтому все его представления о боге и свойства, приписываемые последнему, суть только гипостазированные желания и надежды человека, суть только его идеалы, проецированные в потустороннее. Так, в подлинном христианстве «любовь к богу» есть та же человеческая любовь, только снабженная предикатом бесконечности. Мысли бога, как всеблагого, всеведущего, вездесущего и т. п., человек только дает выражение затаенным мыслям о том, каким бы ему самому хотелось быть. Так человек создает себе бога, а не бог создает человека. В своем анализе христианства Фейербах исходит, надо заметить, из представления о первобытном, классическом христианстве: ему нет дела до «разжиженного, бесхарактерного, комфортабельного, беллетристического, кокетливого, эпикурейского христианства современного мира». Однако, хотя Фейербах последовательно подверг уничтожающей критике все христианские догматы, было бы ошибкой думать, что «Сущность христианства» отрицала всякую религию: наоборот, «периоды человечества отличаются один от другого только переменами в религии. Данное историческое движение только тогда становится могучим, когда оно овладевает человеческим сердцем. Сердце не только форма религии; нельзя сказать, что религия должна быть также и в сердце, — оно сущность религии». Эта мысль находит себе яркое выражение в заключительных словах «Сущности христианства»: «Еда и питье составляют мистерию евхаристии — еда и питье,  на самом деле, сами по себе являются актом религиозным; по крайней мере, должны быть им. Поэтому вспоминайте при каждом куске хлеба, утоляющем муки голода, и при каждом глотке вина, веселящем сердце, о том боге, который расточает эти благодатные дары — о человеке! Но из-за благодарности к человеку не забывайте о благодарности к природе! Не забывайте, что вино есть кровь, а хлеб есть плоть растений, которые пожертвовали собою ради блага вашего существования!.. Чтобы уразуметь религиозное значение вкушения хлеба и вина, представьте себе, что этот столь повседневный акт неестественно и насильственно прерывается. Голод и жажда разрушают не только физические, но и духовные и нравственные силы человека; они лишают его человеческого образа, лишают разума и сознания... Поэтому стоит изменить обычный ход вещей, чтобы придать обычному значение необычное и озарить жизнь вообще, жизнь, как таковую, религиозным смыслом. Поэтому для нас священен хлеб, священно вино, а также священна вода! Аминь». Впоследствии Маркс и Энгельс отмечали эту религию человекобожия, как ярко идеалистический элемент в философии Фейербаха.

Этика Фейербаха испытала в ходе его философского развития некоторые изменения. В первый период он защищал автономию морали. В «Сущности христианства» нравственность ставится им в связь с человеческой любовью. Позднее, в своих этических сочинениях он окончательно становится на точку зрения эвдемонизма. В основе нашего веления лежит стремление к счастью, но не к счастью эгоистическому: для Фейербаха «Я вообще тесно связано с ты». «Добродетель — это собственное счастье, которое, однако, чувствует себя счастливым только в связи с чужим счастьем, которое готово даже пожертвовать собой. Желание другого Да будет моим желанием; ибо желание другого — это мое собственное желание в его случае, на его месте. Гетерономия, а не автономия, гетерономия, как автономия другого, вот мой закон». Если бы не было счастья, — как своего личного счастья, так и счастья другого, — то не было бы и нравственности: нравственность без счастья — бессмысленное слово. Отсюда понятно отрицательное отношение Фейербаха к формальной этике Канта.

Влияние Фейербаха на европейскую философию было очень велико: выше уже было упомянуто о значении его учения для философского развития Маркса и Энгельса, но и в других странах, кроме Германии, «Сущность христианства» серьезно изучалась и в разные сроки переводилась на большинство европейских языков. В России публицисты-западники почти все в той или иной мере испытали на себе действие идей Фейербаха. Особенно большое влияние его философия оказала на Чернышевского и Плеханова. Революционизирующая роль сочинений Фейербаха находит себе любопытное подтверждение в том факте, что официальная немецкая философия после первой яростной критики, с которою она обрушилась на брукбергского философа в конце сороковых годов, принялась его замалчивать: только за последние двадцать лет в немецких историях философии, — например, у Виндельбанда — начали появляться короткие и притом неодобрительные параграфы, посвященные Фейербаху. В СССР, в связи с разработкой марксистской философии, оживился и интерес к философии Фейербаха, как одному из ее источников.

Сочинения Фейербаха вышли полным собранием в 10 томах в 1846—66 гг. Другое издание под редакцией Болина и Йодля вышло в Штутгарте в 1904 г. На русском языке выходит в настоящее время собрание сочинений Фейербаха, издаваемое Институтом К. Маркса и Ф. Энгельса, под редакцией А. Деборина. К марту 1926 года вышло три тома.

О Фейербахе см.: Энгельс, «Л. Фейербах», Starcke, «L. F.» (1885); Bolin, «Ueber L. F. Briefwechsel und Nachlasse»; Иодль, «История этики», т. II.; Плеханов, «От идеализма к материализму»; А. М. Деборин, «Фейербах — личность и мировоззрение».

Г. Гордон.