Физиократы

Физиократы, основатели и последователи особой экономической, социально-политической и философской доктрины, возникшей во Франции в середине XVIII в. и известной под именем физиократия. Впоследствии это название было оставлено и заменено словом «экономисты», которым и стали обозначать всех последователей физиократического учения. Основателем физиократической школы или «секты», как ее любили называть ее противники, был придворный врач Людовика XV и г-жи Помпадур, Франсуа Кенэ (см.). Наиболее видными представителями физиократических идей во Франции являлись: маркиз Мирабо, отец знаменитого трибуна революции и автор известного сочинения «Друг людей» (L’ami des hommes), Мерсье де ла Ривьер, Дюпон де Немур, Летрон, аббат Бодо и Тюрго, стоявший уже на рубеже между физиократией и классической школой. Зачатки физиократического учения, как указывают сами физиократы, можно отнести к XVII ст., когда выразителем физиократических идей был известный государственный деятель эпохи Генриха IV — Сюлли. Сознанием первостепенной важности для благосостояния народа и государства сельского хозяйства была проникнута вся политика Сюлли, которая поэтому и вызвала восторженное восхваление со стороны физиократов, называвших Сюлли «величайшим государственным человеком, когда-либо появлявшимся» (Мирабо). Следовавшая после Сюлли эпоха Кольбера, с характерным для нее меркантилистическим направлением, признается физиократами шагом назад, который на долгое время привел Францию в состояние экономического и финансового упадка. Мысль, что благосостояние страны зиждется на земледелии, проводившаяся Сюлли, и послужила впоследствии коренным положением физиократической школы. Эта  мысль не находила себе признания со стороны Кольбера и других деятелей и теоретиков меркантилизма, и во всяком случае не проводилась ими в жизнь. Но все же, далее в эпоху пышного расцвета меркантилистических идей, она имела в литературе видных сторонников, которые являлись, таким образом, естественными предшественниками физиократов. Наиболее известными писателями этого направления в конце ХVII и начало XVIII ст. были Буагильбер, автор известного сочинения «Détail de la France» (1695), Вобан, которому принадлежит не менее ценная книга «Dîme royale» (1707) и Фенелон, автор «Télémaque» (1698) и «Instructions» (1711).

Несмотря на существенные расхождения с физиократами, эти авторы все же высказывали много мыслей близких тому, что впоследствии проповедовал и Кенэ и его школа. Они являлись выразителями тех сетований, которые исходили от сельских хозяев ввиду крайностей меркантилизма, приносившего земледелие в жертву индустриализму. Следовавшая затем эпоха Джона Ло хотя и не может быть признана периодом расцвета идей, родственных политике Сюлли и его будущих поклонников — физиократов, тем не менее, имела важное значение в подготовке почвы для физиократического учения. Ло считал земледелие одним из важнейших факторов народного благосостояния и желал путем увеличения количества денежных знаков повысить цены на землю и дать возможность задолженному землевладению расплатиться. Эта политика привела к известным результатам временного характера, и когда система Дж. Ло рухнула, устранились и те выгоды, которые земледелие успело извлечь из опыта знаменитого шотландца, но вопрос о положении сельского хозяйства все же был вновь выдвинут. Французское земледелие переживало тогда состояние тяжелого упадка. Доходность сельского хозяйства падала, и земли обесценивались. На этой почве назревала реакция против меркантилизма и росло сознание, что для экономического подъема страны нужны серьезные реформы, могущие улучшить положение сельского хозяйства. В эту эпоху зарождается экономическая литература, в которой проявляются с возрастающей силой физиократические тенденции. Общественное внимание все более и более фиксируется на земледелии, чему способствует в сильной степени пробуждающийся интерес к Англии и ее сельскому хозяйству. Одновременно получает распространение и другая мысль, которая займет одно из самых видных мест в физиократической системе. Это — идея свободы хозяйственной деятельности. И в этом направлении политика меркантилизма, основанная на всестороннем вмешательстве государственной власти в экономическую жизнь, сама создавала своими крайностями благоприятную почву для реакции. Известно, что ужо при Кольбере протесты против опеки государства раздавались в среде промышленных деятелей, но в еще большей степени было затронуто этой политикой земледелие, интересы которого жестоко страдали от проводившихся стеснений сбыта сельскохозяйственных продуктов как в отношении внутреннего, так и внешнего рынка. На этой почве и вырастает мысль о необходимости предоставить большую свободу и промышленности, и земледелию и в частности последнему дать возможность искать для своих продуктов наиболее выгодных рынков и высоких цен. Идея экономической свободы носилась в воздухе. Маркиз д’Аржансон рекомендует «не слишком много управлять» (раs trop gouverner), а Гурнэ, явившийся уже непосредственным предшественником физиократов, выдвигает знаменитую формулу laissez faire, laissez passer. Если историки этой формулы оспаривают авторство Гурнэ и рассматривают ее как продукт целого ряда наслоений, начавшихся еще в эпоху Кольбера, то все же остается бесспорным, что она выражала собой дух времени и получила значение лозунга для экономической политики ближайшего будущего. Основой экономической теории физиократы является положение, что одно только земледелие из всех отраслей производства продуктивно, потому что только оно может давать чистый доход или «чистый продукт» (produit net), по выражению физиократов. Мысль о преимуществах земледелия в экономическом и в других отношениях была широко распространена в XVIII ст. за пределами физиократической школы. Еще ранее своего обращения в физиократическую веру Мирабо превозносил земледелие как «искусство божественного происхождения, имеющее для нашего существования такое же значение, как дыхание». Один автор того же направления пытался установить в качестве «основного принципа», что «все, что составляет могущество государства, вообще имеет своим источником продукты земли». Те же мысли высказывались и другими, из которых многие были по своим воззрениям вообще противниками физиократического учения. В особенности подчеркивались при этом экономические преимущества земледелия. Их усматривали в том, что земледелие является источником самого важного по своему значению для человека и самого прочного богатства, и что оно служит для людей первоисточником средств существования и доставляет первоначальные материалы для всех отраслей промышленности. Тем не менее, отсюда еще не вытекало, что земледелие является единственной отраслью производства, дающей чистый доход, т. е. создающей новые ценности, и что все другие отрасли должны быть признаны непродуктивными, «бесплодными» (stérilеs). Этот вывод был сделан физиократами. Он составляет основное положение их экономической теории.

Учение физиократов о чистом доходе в земледелии заключается в следующем. Земледельческий промысел требует от человека затрат, которые физиократы называют «авансами» (аvансеs). Эти затраты бывают различного рода. Некоторые из них, раз они произведены, неотделимы от почвы; они сливаются с ее продуктивными силами в одно целое. Это — те улучшения, которые принято называть теперь прочными. Физиократы  называли их avarices foncièrеs. Другие затраты производятся на оборудование хозяйства инвентарем. Они предшествуют обработке почвы, потому что без них самая обработка невозможна. Это, по терминологии физиократы, первоначальные затраты — avances primitives.

Наконец, третий вид затрат составляют «ежегодные авансы» — avances annuеlles, под которыми физиократы разумеют текущие издержки на обработку почвы, посев, на сбор урожая. Сюда входит заработная плата рабочих, прокорм скота и т. п. Все перечисленные виды авансов физиократы называют производительными (avances productivеs). Все они необходимы для того, чтобы земледелие приносило доход, но не все авансы требуют ежегодного восстановления. Прочные улучшения изнашиваются медленно и нуждаются только в ремонте. Что же касается авансов второго и третьего рода, то от них непосредственно зависит ежегодный урожай и для того, чтобы земля не утратила своей продуктивности, необходимо ежегодно употреблять часть урожая на покрытие ежегодных затрат и восстановление израсходованной части первоначальных авансов. Суммы, которые надо ежегодно расходовать из урожая для того, чтобы земледельческая культура могла продолжаться не подвергаясь ущербу и сокращению, называются физиократами reprises de la culture. То, что остается от цены урожая после покрытия этих reprises, т. е. текущих издержек, и составляет produit not - чистый продукт или доход. Это — ценность, созданная продуктивными силами почвы в добавление к тому, что произведено трудом при помощи производительных затрат. В земледелии природа активно помогает человеку, и результат ее работы и составляет «чистый продукт», являющийся новой ценностью в добавление к существовавшим раньше. По мнению физиократов, ни в какой другой отрасли производства природа не является активным фактором, и поэтому только в земледелии получается действительно чистый доход. В промышленности не создастся ничего нового: сырые материалы получают только новую форму, а цена фабрикатов лишь восстановляет издержки производства: заработную плату, возмещающую затраченную энергию, и процент, составляющий возмещение риска, связанного с производством. В общем происходит обмен одних ценностей на другие, эквивалентные им. Между тем, в земледелии совершается реальное производство богатств; производятся новые материалы и новые средства существования, которых раньше не было, и ценность которых превышает ценность издержек, произведенных для их получения. Еще менее, чем в отношении промышленности, можно говорить о чистом доходе в торговле, где происходит только передвижение готовых продуктов из одних рук в другие. Промышленность и торговля бесплодны, что, однако, по теории физиократов отнюдь не значит — бесполезны. Бесплодность промышленности и торговли выражается в том, что они не производят новых ценностей в виде средств существования и сырых материалов, но они содействуют их потреблению, и в этом заключается их полезность. Бодо, называя класс промышленников и торговцев бесплодным (classo stérile), замечает при этом: «Что касается их полезности, то это предмет величайшей важности, требующий подробного разъяснения» («Analyse des États policés», 1767). Тем не менее, как ни полезна промышленная и торговая деятельность, все же «пусть государь и нация, говорит Кенэ в своих «максимах», никогда не упускают из вида, что земля составляет единственный источник богатств, и что земледелие приумножает его. Ибо умножение богатства обеспечивает рост населения; люди и богатство создают благосостояние земледелия, расширяют торговлю, оживляют промышленность, увеличивают и упрочивают богатства. От этого обильного источника зависит успех всех частей управления королевства» («Maximes générales du gouvornement économique d’un royaume agricole», 1758). Учение физиократов о чистом продукте содержит два положения. Одно, по содержанию натуралистическое, утверждает, что в земледелии природа активно помогает человеку, чего она не делает в других отраслях производства. Второе — что результатом этой помощи природы является в земледелии «чистый продукт», отсутствующий в промышленности и торговле. Первая из этих мыслей впоследствии вызвала возражения, тоже с натуралистической точки зрения, со стороны Риккардо и Дж. Ст. Милля. Последний в известной главе о производительном труде в «Основаниях политической экономии» доказывает, что природа активна не только в земледелии, но и в промышленности, ибо без помощи сил природы невозможно никакое производство. Милль прав по существу; и, тем не менее, нельзя отрицать того, что в земледелии роль природы иная, чем в обрабатывающей промышленности. В первом случае происходит органический процесс, которому человек даст толчок, но который продолжается и после того, как деятельность человека прекратилась. Земледелец обработал землю и засеял ее, а природа производит затем свою работу в виде произрастания семян, в результате которого при благоприятных условиях получается урожай. Иное дело в механических производствах, где действие сил природы продолжается лишь до тех пор, пока работает человек. Из пряжи, как справедливо указывает Милль, может получиться ткань только благодаря действию силы сцепления материи, т. е., благодаря активному содействию природы, но последняя помогает ткачу лишь в то время, пока он сам работает. Как только ткач прекращает свою работу, тотчас же останавливается и работа природы: никакого органического процесса при этом не происходит. Ввиду этого надо признать правильной мысль Давида («Социализм и земледелие»), который, пользуясь впрочем другой мотивировкой, чем вышеприведенная, разделяет производства на механические и органические, куда он причисляет, впрочем, не одно только земледелие (также виноделие и др.). Этот взгляд составляет, в сущности, возврат к физиократии. Но он относится только к натуралистической части их теории чистого продукта.

С экономической точки зрения эта теория находится в противоречии с понятием экономической ценности и рыночной цены. В экономическом смысле надо говорить не о чистом продукте, а о чистом доходе, как разнице между валовым доходом и издержками производства. Как доход, так и издержки производства представляют с экономической точки зрения ценностные величины, которые как в земледелии, так и в промышленности могут при сравнении между собой давать прибыль или убыток. Земледелие приносило бы всегда прибыль, т. е. непременно давало бы превышение дохода над издержками в том случае, если бы издержки сельского хозяйства состояли только из пищи земледельца, а урожай всегда превышал по своей величине произведенный посев. Если, и можно признать вместе с физиократами, что последнее предположение обычно осуществляется при нормальных условиях, то, конечно, невозможно свести все издержки к одному хлебу, употребленному в пищу земледельцем. Поэтому приходится допустить, что цена урожая может и не покрыть издержек производства. Она может быть такова, что хозяйство окажется бездоходным или убыточным, что нередко и бывает в действительности. Таким образом, нельзя утверждать, будто земледелие всегда приносит чистый доход, потому что земля и при обычных условиях дает в виде урожая большее количество пищи, чем было потреблено земледельцем во время производства хлеба. Если принимать во внимание всю сумму понесенных издержек, то она может быть и выше и ниже ценностной величины урожая. Но если даже учитывать только хлеб, потребленный земледельцем, то и в этом случае теория физиократии не выдерживает критики, потому что цена труда зависит не только от расходов на пищу. Фактором, определяющим вознаграждение труда, поскольку высота этого вознаграждения не зависит от других условий, является уровень потребностей рабочего, не исчерпывающийся пищей. Ввиду этого возможно, что при полной оплате труда земледельца по существующему уровню заработной платы хозяйство не даст чистого дохода несмотря на то, что количество хлеба, полученного в виде урожая, больше того количества, которое потребил земледелец. С указанных точек зрения земледелие представляет полную аналогию с промышленностью и другими отраслями хозяйственной деятельности. В одном отношении, однако, учение физиократов по этому вопросу заключает в себе правильную мысль. Нельзя отрицать того, что земледелие отличается от промышленности существенными особенностями, в ряду которых одна заслуживает серьезного внимания. Эта особенность заключается в том, что земледелец производит в своем хозяйство предметы первой необходимости, которые в большей или меньшей степени он сам потребляет. Поэтому земледельческое хозяйство всегда заключает в себе натуралистический элемент, особенно резко проявляющийся в периоды земледельческих кризисов, когда товарное хозяйство переживает затруднения вследствие недостатка сбыта. В такие периоды земледелец переходит на натуралистическую основу своего хозяйства, пользуясь тем, что урожай при обычных условиях приносит больше, чем было посеяно, т. е. дает «чистый продукт» в физиократическом смысле. История земледельческих кризисов в XIX веке подтверждает это. Когда фермерское капиталистическое хозяйство в Англии разрушалось под влиянием дешевого хлеба, привозившегося в Европу из Америки, Индии и Аргентины, мелкое трудовое земледелие легко переживало кризис, опираясь на свою натуралистическую основу. Теория физиократии о рrоduit net теряет ясность, как только они вводят в нее экономический элемент цены. «Какова продажная цена, говорит Кенэ, таков и доход: обилие и низкая цена (non valeur) не составляют богатства. Недостаток и дороговизна — это благосостояние» («Махіmes générales», XVIII). При более точной формулировке это значит, что при обильном урожае и низкой цене хлеба хозяйство может быть убыточным, т. е. не дать чистого дохода. Но если в земледелии доходность хозяйства зависит не только от количества продукта, но и от его цены, то в этом отношении всякое промышленное и торговое предприятие оказывается в совершенно таком же положении. В зависимости от рыночной цены продуктов производства и такие предприятия могут давать чистый доход. Таким образом, produit net, как экономическая категория, не составляет явления, исключительно присущего земледелию.

Физиократы, как бы чувствуя слабость своей теории с экономической точки зрения, пытаются обосновать ее при помощи двойной теории цены. По их мнению, продукты сельского хозяйства в отличие от произведений промышленности пользуются при всяких условиях неограниченным спросом, так как население размножается в меру наличных средств существования. Это обеспечивает продуктам сельского хозяйства цену, превосходящую издержки производства. Между тем в промышленности под давлением конкуренции цена всегда понижается до уровня издержек производства и не оставляет места для чистого продукта. Однако, эта аргументация является у физиократов гипотезой, которой они совершенно не обосновывают.

Другим фундаментальным вопросом политической экономии, исследованным физиократами, является проблема обращения и распределения хозяйственных благ в народном хозяйстве. Эта проблема была впервые поставлена и рассмотрена физиократами с теоретической точки зрения. Эта часть физиократического учения изложена в форме знаменитой «Экономической таблицы». («Tableau économique», 1758) и ее «Анализа». Сами физиократы придавали этому произведению их главы значение величайшего научного открытия, равного изобретению книгопечатания и чеканки монет. Такая оценка явно преувеличена. Тем не менее, нельзя отказать в значительном интересе попытке Кенэ исследовать те законы, по которым происходит распределение экономических благ. Кенэ рассматривал общество, как состоящее из трех классов: класса продуктивного, класса собственников и класса бесплодного. Продуктивный класс — тот, который, культивируя территорию, ежегодно воспроизводит богатство нации. Он авансирует издержки производства в земледелии и ежегодно выплачивает доходы земельным собственникам. Класс собственников, включающий государя, землевладельцев и получателей натуральных повинностей, существует на чистый доход от земледелия. Бесплодный класс включает деятелей промышленности и торговли, прислугу и либеральные профессии. Первоначальным источником богатства является продуктивный класс, который один только производит новые ценности в виде produit net. Кенэ предполагает, что богатство, производимое ежегодно продуктивным классом во Франции, равно 5 миллиардам франков. Из этой суммы 2 миллиарда продуктивный класс сохраняет у себя для удовлетворения своих потребностей и поддержания своих хозяйств, а остальные 3 миллиарда продает другим классам. Дальнейшее движение этих 3 миллиардов изображено в «Таблице» Кенэ при помощи ломаных линий, вследствие чего самая «Таблица» получила у физиократов название «зигзага». «Экономическая таблица» Кенэ и ее анализ имеют целью не только построить теорию распределения доходов, но также выяснить взаимоотношения между тремя основными классами общества. Шарль Жид, резюмируя учение Кенэ по этому предмету, прибегает к образному сравнению, иллюстрирующему социологический смысл Tableau economique: «Можно было бы сравнить, говорит он, три социальные класса физиократов с тремя людьми, которым приходится разделить между собой воду, черпаемую из колодца. Продуктивный класс поднимает с помощью ведер воду на поверхность земли. Класс земельных собственников принимает воду из рук продуктивного класса, но ничего не должен отдавать последнему взамен полученной воды, потому что им сделаны самые колодцы. Бесплодный класс, который держится на почтительном расстоянии, вынужден покупать воду, уплачивая за нее своим трудом». В социальной системе физиократии земельные собственники выступают как «делатели земли», производящие затраты, которые по физиократической терминологии называются первоначальными (avances foncièrеs). Это расходы на поднятие нови, на огораживание, постройки и т. п.

«Первый агент, который нужен для воспроизводства (богатств), говорит Мерсье-де-ла-Ривьер, это человек, самый необходимый для общества. И этот первый агент — земельный собственник». Физиократы  считали право собственности во всех его видах, как на движимость, так и на недвижимость, основой общественного порядка и выводили его из права личности на самоохранение. Из других вопросов экономической теории, кроме распределения, останавливали на себе внимание физиократы в особенности два: о ценности и капитале. Физиократическая теория различала понятия — «богатство» и «благо». Воздух, которым мы дышим, вода, которую мы черпаем из реки, говорит Кенэ в ст. «Hommes», и вообще все другие блага или богатства, находящиеся в изобилии и доступные всем людям, не составляют объектов оборота: это благо, но не богатство. Существенный признак богатства — это быть способным к обмену; величина богатства, которое представляет какой-нибудь предмет, измеряется его меновой ценностью или, по терминологии физиократии, «продажной ценностью» (valeur vénale), вообще совпадающей с ценой. Различая меновую ценность от потребительной, физиократы интересуются только первой. По выражению Мирабо, «цена — это все». В анализе цены физиократическая школа стоит на эмпирической почве: основными факторами рыночных цен она признает издержки производства и соотношение между спросом и предложением. Что касается капитала, то он представляет для физиократии «предшествовавшее богатство» (richеsses antérieures). Значение капитала в их глазах определяется значением издержек, потому что капитал предназначен для производства издержек, без которых невозможно появление богатства. Издержки — это основной фактор «экономического порядка, в котором все производится с помощью издержек и для издержек». Первая часть этого положения Мирабо не требует разъяснений. Что же касается второй, то смысл ее поясняется замечанием того же автора, что «мы едим хлеб не потому, что сеем его и жнем; а сеем хлеб потому, что едим его и нуждаемся в нем». Другими словами, потребность и спрос — вот первоисточники производства и дохода. Принципы экономии, политики, естественно, устанавливаются физиократами под знаком интересов сельского хозяйства. Усматривая главную причину упадка последнего в односторонности меркантилизма, физиократы искали выхода в устранении тех препон, которые ставились земледелию во имя развития промышленности. Кенэ в следующих словах характеризует последствия системы меркантилизма: «Цену нашего хлеба, говорит он, понижали для того, чтобы фабричное производство и плата за труд были дешевле у нас, чем за границей: люди и богатства сосредоточивались в городах; земледелие, самая продуктивная и самая благородная часть нашего оборота, источник доходов королевства, не рассматривалось, как первоначальный фонд наших богатств: оно как будто касалось интересов только фермера и крестьянина; их труд сводился к поддержанию существования нации, оплачивающей издержки земледелия покупкой хлебов; полагали, что оборот или торговля, основанные на промышленности, должны привлечь золото и серебро в королевство. Запрещено было сажать виноградинки; рекомендовалось культивировать тутовые деревья; сбыт продуктов земледелия задерживался, и доход от земли понижался для того, чтобы поощрять мануфактуры, вредные для нашего собственного оборота» (ст. «Grains» в «Энциклопедии»). Политика физиократов основана на принципах свободы менового оборота и покровительства земледелию. «Хлеб, говорит Кенэ, является богатством для всякой нации только через обилие и хорошую цену, постоянно поддерживаемую хорошей культурой, большим потреблением и внешней торговлей». Главная задача экономической политики состоит в поддержании широкого и выгодного сбыта для продуктов земледелия. «Земледелие всюду оживляется пропорционально сбыту», замечает Кенэ; а размеры сбыта обусловлены его свободой. Главная задача правительства, по словам того же автора, заключается в том, чтобы заботиться о сохранении и увеличении доходов от земли. Средства же для этого заключаются в свободе оборота и сохранении богатств земледельцев. Отстаивая, с одной стороны, свободу торговли продуктами земледелия внутри страны, физиократы придавали особенно важное значение свободе вывоза земледельческих продуктов за границу. Они видели в этом необходимое условие для подъема и процветания земледелия — самую сильную пружину земледельческого прогресса. «Вывоз за границу, писал Кенэ, облегчает сбыт, оживляет земледелие и увеличивает доходность земель; увеличение доходов служит источником больших расходов, содействующих росту населения, потому что увеличение расходов доставляет заработки большому числу людей. Рост населения расширяет потребление; а потребление поддерживает цену продуктов, которые умножаются через земледельческую культуру в соответствии с потребностями людей, т. е. пропорционально росту населения». Стремление обеспечить «хорошую цену» сельскохозяйственным продуктам путем поддержания широкого сбыта для них приводило физиократов к требованию свободы торговли, как необходимого условия для достижения этой цели. Мерсье де-ла-Ривьер требует возможно большей свободы внешней торговли, а Бодо провозглашает «фундаментальным законом» экономической политики «свободу, полную свободу... Laissez les fairе, как говорил знаменитый интендант торговли во Франции (Гурнэ) — вот, замечает Бодо, все законодательство для мануфактур и непроизводительных искусств»... физиократы пришли к идее свободы торговли практическим путем. Их при-вело к ней искание путей для подъема французского земледелия, страдавшего от системы, основанной на покровительстве исключительно индустрии. Поэтому идея свободы выразилась у физиократов, прежде всего, в виде требования свободы торговли для сельского хозяйства, и только в дальнейшем тот же принцип был распространен и на промышленность. В качестве общего принципа экономической политики он получил обоснование в идее о гармонии личного и общественного интересов, выдвинутой Мирабо и другими физиократами. Эта идея получила полное развитие уже у позднейших экономистов, явившихся продолжателями физиократического учения по этому вопросу. Самими физиократами она только ставилась как проблема, требующая исследования. В такой постановке она встречается, например, в органе физиократической школы «Ephémérides» (167). Только Ад. Смит и его последователи сделали ее основой целой экономической системы.

Значение физиократии в развитии экономической науки связано не с этой идеей и даже не с их учениями об отдельных проблемах, которые были поставлены и разработаны ими. Как ни важны эти проблемы и мысли физиократов по их поводу, как ни велико влияние, оказанное физиократами на классическую школу и прежде всего на ее основателя, Ад. Смита, тем не менее, физиократов нельзя было бы признать творцами политической экономии как науки, если бы их заслуги ограничились исследованием указанных проблем.

Значение физиократов шире: оно заключается в том, что они создали предпосылки для построения политической экономии. Меркантилистов интересовали проблемы должного, и для них политическая экономия была только экономической политикой. Взгляд на экономические явления, как объекты научного познания, мог образоваться только тогда, когда была признана закономерность этих явлений и поставлена задача научного исследования законов, которым они подчиняются. Физиократическая школа именно эти идеи и проводила в своих философских и социологических трудах. Она утверждала, что существует, по выражению Дюпон-де-Немура, автора самого слова «физиократия», «естественный, основной и всеобщий порядок, заключающий в себе органические и коронные законы всех обществ; от него общества не могут отступать, не переставая быть самими собой». Естественный порядок человеческих обществ, по учению физиократов, основывается в конечном итоге на естественных правах индивидуума, принадлежащих ему в силу физических законов. Законы природы, по которым происходит функционирование человеческого организма, определяют ряд потребностей человека, из самого существования которых вытекают и соответствующие права. Совокупность законов природы, на которых основаны эти права, физиократы назвали «физическим порядком» (ordrе physique). По определению Летрона он сводится к «закону существования». Из этого закона вытекают «естественные права» индивидуума. Они предшествуют гражданскому правопорядку и не зависят от него. Индивидуум вступает с ними в общество. Он не только не утрачивает их в силу социального договора, но благодаря последнему укрепляет и расширяет их. На основе физического порядка образуется «естественный порядок» (ordre naturel) человеческого общежития, получающий свое выражение в естественных законах. По определению Кенэ, это «вечные, неизменные и безусловно лучшие из всех возможных законов», а по мнению Летрона «они заключают в себе справедливость по существу». Естественное право, по Кенэ, — «право, с очевидностью познаваемое светом разума и обязательное исключительно в силу этой очевидности, независимо от какого-либо принуждения». Наряду с естественным правом существует еще право «положительное», признаком которого служит его принудительность, основанная на связанной с его нарушением каре. Порядок, опирающийся на положительное право, физиократы называют «положительным» (positif), или «законным» (legal). Положительное право получает свое выражение в законах, которыми определяется положительный порядок человеческих обществ. По существу законодательство должно состоять в объявлении естественных законов. Если оно таковым и является, то между естественным и положительным порядком устанавливается гармония, составляющая необходимое условие благоденствия народов. В конечном итоге социальные законы являются осуществлением высших законов мироздания, установленных провидением. Благо человечества требует гармонии между общественным порядком и естественными, в сущности божественными, законами мира, который представляется физиократами мировой теократией. Но этой гармонии может и не быть в действительности. Человек обладает свободой воли, состоящей в возможности размышлять с тем, чтобы решать: действовать или не действовать; и потому в его власти издавать и законы, противоречащие естественному порядку, — законы, продиктованные, по выражению Кенэ, мотивами, справедливость которых не признает просвещенный разум. Нарушения естественных законов являются, по учению физиократов, наиболее распространенными и обычными причинами физических и моральных бедствий человечества. Человеческое общество при естественном порядке мыслилось физиократами, как совокупность индивидуумов, осуществляющих под защитой государственной власти принадлежащее им естественное право. Обеспечить эту возможность каждому должна сильная государственная власть, которую, по мнению физиократов, может установить и поддерживать только абсолютизм или государственный строй, который они называли «легальным деспотизмом». На этом основании физиократы признавали образцовым государством китайскую империю. Китай привлекал физиократов многими сторонами: господствующей ролью, которая принадлежит в этой стране земледелию, близостью жизни китайского народа к естественному порядку, основанному на «первоначальном познании природы и инстинкта» (Мирабо), и характером власти, осуществляемой китайским императором, которого они признают «легальным деспотом» (despote legitime). Кенэ поместил в нескольких номерах журнала «Ерhémérides» ряд статей, посвященных китайскому деспотизму, в которых он пытается доказать, что государственный строй Китая основан на мудрых и непоколебимых законах, а Мирабо полагает, что китайское государство представляет блестящее подтверждение справедливости физиократических принципов.

По своим социальным воззрениям физиократы были защитниками индивидуалистического строя народного хозяйства и в частности провозвестниками капитализма в особенности в сельском хозяйстве. Фундаментом социального строя они считают индивидуальную собственность. «Незыблемость собственности, говорит Кенэ в своих «Максимах», составляет главное основание экономического порядка», а по выражению Мерсье-де-ла-Ривьер, «право собственности - дерево, а все социальные учреждения-ветви, естественным образом растущие от него».

Не менее существенное значение придают физиократы социальному неравенству между людьми. Они признают его необходимым и полезным с точки зрения общественных интересов. Первоисточником неравенства является различие физических и умственных способностей индивидуумов, но, кроме того, неравенство порождается и экономическими факторами. Перечисляя причины социального неравенства, Дюпон отмечает — рост богатства, приобретение земельной собственности и натуральный раздел имуществ при переходе их по наследству. По учению физиократической школы, неравенство необходимо вытекает из самых основ социального порядка, построенного на праве собственности, потому что, замечает Мерсье-де ла-Ривьер, «закон собственности неизбежно исключает равенство». В отношении сельского хозяйства физиократы были решительными сторонниками капиталистического земледелия. Кенэ высказывает в своей статье «Grains» («Энциклопедия») убеждение, что мелкое хозяйство менее выгодно, чем крупное: «оно требует больше людей и больше расходов, и прибыль от него значительно меньше». По его мнению, выгоды земледелия зависят в значительной степени от соединения земель в крупные фермы, находящиеся в руках богатых фермеров. Преимущества крупного хозяйства в земледелии детально рассмотрены физиократами, как с технической, так и с экономической точки зрения. Наконец, финансовая система физиократов находится в соответствии с их экономическим учением. Они допускают взимание налогов только с чистого дохода, который приносит земледелие, потому что это единственная ценность, вновь создаваемая в производстве. Обложение других доходов было бы вредно для народного хозяйства и государства, потому что оно ложилось бы, в конечном счете, на средства, служащие для возмещения затраченных авансов или предназначенные на содержание земледельческого и промышленного класса. Такие налоги иссушали бы самые источники богатства. Налог, по определению Мерсье-де-ла-Ривьера, есть часть, взимаемая с ежегодных доходов нации для того, чтобы образовать частный доход государя и дать последнему возможность покрывать ежегодные расходы государства. «Из этого определения, продолжает тот же автор, очевидно следует, что налог, составляющий только долю ежегодного  чистого продукта, может быть установлен только на эти продукты; ибо чистый продукт и доход составляет одно и тоже; кто говорит доход, говорит — богатство, которым можно располагать, которое можно потребить по своему желанию, не нанося ущерба ежегодному воспроизводству; но так можно располагать только чистым продуктом». Идея физиократии о «едином налоге» нашла впоследствии отклик в теории Генри Джорджа, построенной, впрочем, на совершенно иных социальных предпосылках.

Учение физиократической школы нашло себе последователей во всех странах. Были даже попытки провести его в жизнь как цельную систему. Самая известная из таких попыток была произведена маркграфом Баденским Карлом Фридрихом. Под влиянием некоего Шлейвейна, горячего поклонника французских экономистов, маркграф также увлекся этим учением и решил осуществить его начала в небольшом масштабе в одной местности Бадена. Эта попытка оказалась неудачной и была брошена. В России Екатерина II заинтересовалась физиократией под влиянием русского посла в Париже кн. Голицына. По предложению последнего, Мерсье-де-ла Ривьер был вызван в Петербург и имел беседу с императрицей, но произвел на нее невыгодное впечатление и после первого же свидания с Екатериной был отпущен в Париж. Тем не менее, физиократическое учение оставило известный след и в России. Под влиянием физиократических идей Екатерина внесла в свой «Наказ» мысли относящиеся к сельскому хозяйству, и провела ряд мер, проникнутых склонностью к свободной торговле и земледелию. Под тем же влиянием в 1765 году было утверждено Вольное Экономическое Общество, сделавшееся центром для развития сельскохозяйственных знаний. В связи с этим течением и в значительной степени в связи с деятельностью Вольного Экономического Общества появился ряд оригинальных и переводных сочинений по сельскому хозяйству. Таковы произведения Болотова, Симборского, Разнотовского и др. В 1818 г. возникло Московское Общество Сельского Хозяйства. Но вообще физиократические идеи не получили в России широкого распространения. Наш физиократизм носил чисто практический характер. Единственным произведением в духе физиократической теории, принадлежащим русскому автору, было сочинение упомянутого Голицына, но и оно вышло на французским языке.

Физиократы  имели среди своих современников немало противников, из которых наиболее известны — Вольтер, осмеявший экономистов в сатире «Homme aux quarantе écus», аббат Мабли, выступивший в 1768 г. с критикой Мерсье-де-ла-Ривьера, Галиани, сочинение которого «Диалог о торговле хлебом» (1770) направлено, главным образом, против Мирабо, и другие.

Общая оценка физиократического учения не может быть основана на критике отдельных положений, высказанных Кенэ и его последователями. Значение этого учения в истории вытекает из того влияния, которое оно оказало на экономические отношения и экономическую науку. Физиократы  были основателями и первыми теоретиками экономического индивидуализма, владевшего умами на протяжении значительной части XIX века и не потерявшего своего практического и научного значения до настоящего времени. Этим фактом определяется то место, которое должно быть отведено физиократам в истории человечества. В области экономической теории физиократы, в особенности Кенэ, оказали глубокое влияние на учение Ад. Смита, который был не только идейно, но и лично близок с физиократами и даже хотел посвятить Кенэ свой знаменитый трактат.

Литература. Сочинения физиократов появились в нескольких изданиях, кроме современных им. Наиболее известны: «Collection des principaux économistes». vol. II. Physiocrates: Quesnay, Dupont de Nemours, Mercier de la Rivière, Baudеаu, Letrosne, 2 vols. 1842, изд. и комментарии Дэра (Daire). Некоторые сочинения физиократов изданы в серии Collection dеs économistes et des réformateurs sociaux de la France.

Сочинения Кенэ вышли в издании профессора Бернского университета Онкена: «Oeuvres économiques et philosophiques de F. Quesnay», Paris, 1888. Наиболее полным исследованием по истории и теории физиократии является 2-х томное сочинение «Le mouvement physiocratique en France de 1756 а 1770 par Georges Weulersse», 2 vols. 1910. Кроме того, главы в «Geschichte der Nationalokonomie von Dr. August Oneken». Erster Teil, 1902 (есть русский перевод под редакцией профессора А.С. Посникова) и Ch. Gide et Ch. Rist, «Histoire des doctrines économiques». 1909 (есть русский перевод под редакцией профессора В. Ф. Тотомианца), «Grundriss der Sozialökonomik». 1 Abt. S. Schumpeter, «Epoсhen der Dogmen  und Methodengeschichte», 1914 (там же библиография). На русском языке: Библиотека Экономистов: «Франсуа Кенэ» (со статьей профессора А. Н. Миклашевского). См. также в курсах истории политической экономии: Н. Х. Бунге «Очерки политико-экономической литературы». А. И. Чупров: «Ученые труды». Часть третья, выпуск I и отдельное издание «История Политической Экономии».

А. Мануилов.