Франция. История. V. Возрождение и реформация. Религиозные войны

Франция. История. V. Возрождение и реформация. Религиозные войны. Итальянские войны не принесли Франции никаких территориальных приобретений в Италии, но зато оказали громадное влияние на духовную жизнь Франции, сблизив французское общество с итальянской цивилизацией и дав толчок развитию во Франции культуры ренессанса. Робкие ростки ренессанса, зародившиеся на французской почве еще в XIV веке при авиньонской курии в связи с деятельностью Петрарки, заглохли во время столетней войны, и только со второй половины XV века, с установлением внутреннего порядка и улучшением материального состояния страны, стал снова обнаруживаться культурный подъем под влиянием умственных течений, шедших из Германии и Италии (см. возрождение). Влиянию идей ренессанса скоро всецело подчинились французская наука и литература. Сорбонна, проникнутая старыми церковными традициями, осталась в стороне от нового движения, и одним из главных очагов новой гуманистической культуры и изучения древних языков и литературы сделался основанный Франциском I в Париже Collège de France, вокруг которого сгруппировался ряд ученых специалистов с Бюде и Лефевром Детаплем во главе. Общее оживление умственной жизни дало возможность выдвинуться целой группе оригинальных писателей и мыслителей, которые резко порвали с средневековыми традициями и отдали себя служению идеалам человечности и природы, красоты и гармонии.

Первенствующее внимание их привлекали религиозно-философские проблемы, ставшие в гуманистическом движении на очередь дня со времени возрождения в Италии платоновской философии. Влияние этого течения, стремившегося примирить христианские верования с выводами платонизма, особенно ярко почувствовалось на миросозерцании кружка писателей (Лефевр Детапль, Клеман Маро, Деперье и др.), находившегося под покровительством сестры Франциска I, Маргариты Ангулемской (см.).

Гуманистическое движение во Франции в XVI в. развивалось рука об руку с движением реформационным. Вопрос о реформе церкви давно, еще с эпохи великого раскола, волновал умы лучших представителей французского общества. И здесь, как в Германии, раздавались горькие жалобы на «упадок церкви в главе и членах», и здесь различные классы общества завидовали громадным богатствам, скопившимся в руках духовенства, негодовали на падение нравов в его среде, на не только светский, но и прямо порочный образ жизни его представителей. С особенной актуальностью вопрос о необходимости решительных мер для возрождения церкви и религии стал ставиться как раз на рубеже XV и XVI вв. Но со времени болонского конкордата 1516 г., подчинившего французскую церковь королю, королевская власть не была заинтересована в поддержке реформационного движения. С другой стороны, и французское дворянство, на представителей которого широкой волной изливалась раздача церковных должностей и доходных бенефициев, не в такой степени, как дворянство других стран, по крайней мере, в первой половине XVI в., было заинтересовано в секуляризации и разграблении церковных имуществ. Эти два обстоятельства придали реформационному движению во Франции своеобразный отпечаток и сделали ход его развития совершенно иным, чем в Германии и Англии.

С самого начала XVI в. многие видные французские гуманисты живо интересовались религиозной проблемой и пытались ее разрешать в духе платонизирующего христианства Эразма, влияние которого во Франции в эти годы было очень велико. Типичным представителем этого течения французской реформации был Лефевр Детапль (см. гугеноты). Франциск I, под влиянием своей сестры, сначала относился терпимо к новому движению. Но во второй половине 20-х гг. он вступил на путь религиозных преследований (см. гугеноты). Число приверженцев реформации во Франции, однако, непрерывно росло. Сторонников своих она черпала в рядах интеллигенции, затронутой гуманистическим образованием, в рядах низшего духовенства, раздраженного господством церковной аристократии, в рядах мелкой буржуазии, примыкавшей к новому движению из чувства социального протеста. Вначале среди французских протестантов наибольшей популярностью пользовалось учение Лютера, но с 30-х гг. французский протестантизм получил своего национального вождя в лице Кальвина (см.).

В 1534 г. наиболее крайняя группа протестантов расклеила и распространила по Парижу ряд резких прокламаций (placards) с нападками на таинство причащения, а два года спустя появилось знаменитое «Наставление к христианской вере» Кальвина. Вскоре после этого сам Кальвин окончательно утвердился в Женеве и до конца своей жизни продолжал поддерживать тесные связи с французскими протестантами, руководя их деятельностью.

Правительство, уже со времени прокламаций 1534 г. ставшее на путь решительной борьбы с протестантами, со вступлением на престол преемника Франциска I, Генриха II (1547—1559) перешло к еще более суровым мерам. Один за другим были изданы три эдикта (1547, 1549 и 1551 гг.), касающиеся религиозных преступлений, а при парижском парламенте была образована для разбора религиозных дел особая палата, получившая прозвание «пылающей» (chambre ardente). Генрих II поднял даже вопрос о создании во Франции инквизиционного трибунала по образцу Испании, но натолкнулся в этом вопросе на сопротивление со стороны парламента и принужден был ограничиться усилением системы наказаний и разделом компетенции по религиозным делам между церковными судами и парламентами. Но преследования и казни только увеличивали религиозную ревность протестантов и способствовали дальнейшим успехам их учения. Новые религиозные общины возникали десятками, и к концу 50-х гг. протестанты, или, как их стали называть во Франции, гугеноты (см.), насчитывали во Франции до 2 000 своих «церквей». Главный контингент свой гугеноты стали находить теперь в дворянстве. В связи с непрерывно продолжавшимся наплывом драгоценных металлов в Европу из Нового Света и бывшей результатом его «революцией цен», которая особенно сильно стала чувствоваться как раз около средины XVI в., дворянство беднело и потому охотно присоединялось к реформации, сулившей ему секуляризацию церковных земель и усиление его политического значения путем подчинения ему местных церковных общин. Примыкали к реформации и многочисленные представители зажиточной буржуазии, особенно на юго-западе Франции, мечтавшие о восстановлении муниципальных вольностей и о передаче руководства церковными делами в руки органов городского самоуправления. Наконец, на сторону протестантизма стали переходить и отдельные представители высшей аристократии, пример чему подали глава дома Бурбонов, король наваррский Антуан, и его брат, принц Конде. Французский протестантизм принимал все более воинствующий и революционный характер, начинавший пугать самого Кальвина, который предпочитал более умеренную тактику. В 1557 г. Кальвин обратился к королю с письмом, все еще надеясь склонить французское правительство к уступкам.

Но одновременно с этим парижская община опубликовала свой манифест, содержавший апологию кальвинизма и изобиловавший резкими нападками на политику короля и на притязания «папистов». Вслед за тем гугеноты устроили в Париже шумную демонстрацию, а в 1559 г. в Париже собрался первый протестантский синод, имевший в своем составе делегатов от 72 «церквей» и опубликовавший, несмотря на противодействие Кальвина, свое «исповедание веры» в 40 статьях. Кальвинистическая оппозиция становилась настолько опасной, что Генрих II поспешил заключить с Испанией мир в Като-Камбрези, чтобы развязать себе руки для внутренней борьбы. Заметив, что реформация стала находить себе приверженцев даже в среде парламентов, он лично явился в заседание парижского парламента и распорядился арестовать четырех его членов, и только внезапная смерть короля от раны, полученной на турнире, помешала осуществлению других намеченных им суровых мер.

При слабом и болезненном Франциске II (1559—1560), женатом на шотландской королеве Марии Стюарт, верховная власть перешла к дядям молодой королевы, герцогу Гизу и его брату, кардиналу Лотарингскому, поставившим своей целью продолжение религиозной политики Генриха II для полного искоренения протестантизма. Заключение мира с Испанией побудило их распустить большую часть армии. Это вызвало сильные волнения среди многочисленных офицеров и солдат, оставшихся без заработка, и толкнуло их в ряды гугенотов. С другой стороны, возвышение Гизов вызвало раздражение среди других представителей французской знати, и власть у Гизов стали оспаривать ближайшие к престолу принцы крови — Бурбоны, уже раньше присоединившиеся к протестантизму и теперь сделавшиеся вождями гугенотского движения. Гугеноты стали требовать от правительства прекращения религиозных преследований и разрешения строить протестантские храмы и публично отправлять культ и настаивали на созыве генеральных штатов. Группа наиболее решительных протестантов под предводительством Лареноди сделала даже попытку захватить короля и Гизов в замке Амбуаз, но попытка восстания была сурово подавлена, а вслед за тем был арестован и приговорен к смерти Конде. Но смерть Франциска II и вступление на престол его малолетнего брата, Карла IX (1560—1574), передали власть в руки королевы-матери, Екатерины Медичи (см.). О дальнейшем развитии гугенотского движения при Карле IX и Генрихе III (1574—1589) см. гугеноты и Варфоломеевская ночь (VIIІ, 6).

Результатом гугенотских войн был полный упадок королевской власти. Король Генрих III, окруженный фаворитами («миньонами»), совершенно не занимался государственными делами. Правительственная организация пришла в полное расстройство, население не платило налогов, королевская казна была почти всегда пуста. Не только губернаторы провинции, но и отдельные представители дворянства фактически приобрели полную независимость, облагали за свой счет местное население налогами, чинили над ним суд и расправу, содержали свои военные отряды. Примеру дворянства подражали города, отказывавшиеся повиноваться королевской власти, восстанавливавшие свои муниципальные вольности и превращавшиеся в независимые республики. Такая феодальная и муниципальная реакция против королевской власти приводила к анархии, осложнявшейся антагонизмом между дворянством и буржуазией, который проявлялся подчас в очень острой форме не только среди католиков, но и среди  гугенотов. Этот антагонизм не мешал, впрочем, обоим сословиям и обеим партиям объединяться в чувстве недоверия к королевской власти и требовать ее ограничения периодически созываемыми генеральными штатами. Сначала учение о народном верховенстве, о генеральных штатах, как выражении воли нации, и о праве народов свергать королей, нарушающих их вольности, было достоянием одних гугенотов, но затем те же идеи приобрели популярность и в среде непримиримых католиков. В этом направлении появился целый ряд памфлетов, иногда превращавшихся в целые ученые трактаты, и выдвинулась группа писателей, горячо отстаивавшая начала политической свободы и получившая название монархомахов (т. е. борцов против монархии). Среди гугенотов наиболее крупными представителями этого течения были Готмани Дюплесси-Морне, среди католиков — проповедник Буше (см. тираноборство).

При такой обстановке, вопреки неоднократному заключению общего мира, отдельные отряды гугенотов и католиков продолжали за свой страх и риск, военные действия, и война, в сущности, тянулась непрерывно. Брат Генриха IIІ, Франциск Анжуйский, решил воспользоваться затруднениями Филиппа II в Португалии для того, чтобы создать себе независимое королевство в Нидерландах, и, войдя в соглашение с главой нидерландских протестантов, принцем Вильгельмом Оранским, организовал экспедицию для завоевания Нидерландов. Но предприятие его кончилось полной неудачей, и вскоре после этого он умер (1584). При бездетности Генриха III наследником престола делался ближайший принц крови, сын Антуана Бурбона, король Генрих Наваррский. Перспектива иметь своим королем протестанта вызвала среди французских католиков взрыв фанатизма. Гизы вступили в тайное соглашение с Филиппом II и выставили своим кандидатом на престол престарелого дядю Генриха Наваррского, кардинала Бурбона, а в Париже самостоятельно возник союз из представителей средней буржуазии, судебного сословия и духовенства для защиты католической религии от угрожающей ей опасности перехода престола в руки еретика-гугенота. Организаторы союза вошли в сношения с Гизами, результатом чего было образование в 1585 г. католической лиги. В своем манифесте к населению учредители лиги резко нападали на фаворитов и советников короля, жаловались на то, что обещания, данные королем на штатах 1576 г., остались неисполненными, и обещали «восстановить религию в ее достоинстве, вернуть дворянству все его вольности, облегчить положение народа, защищать права парламентов и чиновников и требовать созыва генеральных штатов каждые три года». Движение, начатое лигой, быстро охватило весь север и восток. Началась последняя гугенотская «война трех Генрихов» (см. гугеноты). Король бежал из Парижа, который восстал, созвал штаты в Блуа (1588), во время которых были убиты по его приказу Генрих Гиз и его брат, кардинал Лотарингский (см. Гизы). Третий брат, герцог Майеннский, был вызван в Париж и объявлен наместником королевства, и при нем был организован совет из представителей парижской буржуазии и парламента. Сорбонна освободила население от присяги, принесенной Генриху IIІ, а Буше написал страстный памфлет, в котором требовал низложения короля. Примеру Парижа последовал ряд городов, которые поспешили изгнать от себя королевских чиновников. Генриху IIІ оставалось только сблизиться с гугенотами. Он заключил соглашение с Генрихом Наваррским и признал его своим наследником, после чего войска обоих королей осадили Париж. Во время осады в лагерь Генриха III пробрался фанатически настроенный монах Клеман и убил его ударом кинжала (1589).

Протестанты немедленно признали королем Франции Генриха Наваррского под именем Генриха IV (1589—1610), но католическая знать, окружавшая Генриха III, согласилась признать нового короля только условно после того, как он опубликовал декларацию, в которой обещал ненарушимо охранять католическую религию и созвать церковный собор. Армия Генриха III распалась, вследствие чего Генрих IV должен был отступить от Парижа, а в Париже лига провозгласила королем кардинала Бурбона под именем Карла Х. Герцог Майеннский двинулся против Генриха IV, но вследствие помощи, оказанной Генриху IV Елизаветой английской, потерпел поражения при Арке и Иври, и Генрих IV снова осадил Париж. Население сильно страдало от голода и было уже близко к капитуляции, когда на выручку ему пришел по распоряжению Филиппа II наместник испанских Нидерландов, Александр Фарнезе. Генрих IV снял осаду, временно сделал центром своего правительства Тур и опубликовал в Манте эдикт (1591), которым отменил все меры, принятые Генрихом III против протестантов. Между тем смерть кардинала Бурбона (1590) снова открыла в рядах непримиримых католиков вопрос о кандидате на престол. Филипп II выдвинул проект возведения на французский престол  его дочери от брака с Елизаветой Валуа и признания его самого протектором королевства. Герцог Майеннский начал по этому вопросу переговоры с Испанией и даже допустил занятие Парижа испанским гарнизоном, но на самом деле мечтал сам о королевском достоинстве. Царившая в стране анархия еще более усилилась, а в городах началось движение буржуазии против дворянства, затягивавшего военные действия и обращавшего междоусобную войну в источник наживы. При таких условиях в среде самой лиги обнаружилось течение, получившее название «третьей партии» и стоявшее за переговоры е Генрихом IV в надежде, что его удастся уговорить перейти в католическую религию. «Третья партия» насчитывала многочисленных приверженцев среди парламентской магистратуры и крупной буржуазии в Париже. Так как война безнадежно затягивалась, то герцог Майеннский для решения вопроса о французском престоле созвал в Реймсе генеральные штаты (1593). Несмотря на то, что выборы происходили лишь в местностях более или менее свободных от военных действий, и что депутаты сплошь были приверженцами лиги, вызывающее поведение испанских уполномоченных пробудило в депутатах чувство национального протеста, и они не только отклонили испанские предложения, но и выбрали делегатов для переговоров с Генрихом IV, вследствие чего между обеими враждующими сторонами было заключено перемирие. Генрих IV понял, что положение складывается в его пользу, но что в стране, где громадное большинство населения осталось верно католической религии, он может добиться престола только переменой религии, и решился сделать этот, по его выражению, «опасный прыжок» (un saut périlleux): в соборе Сен-Дени под самыми стенами Парижа он торжественно отрекся от ереси и вернулся в лоно католической церкви. Обращение Генриха IV сразу разрушило все надежды Филиппа II и герцога Майеннского. Штаты признали свою дальнейшую работу бесполезной и разошлись, города один за другим стали переходить в руки Генриха IV, и, наконец, ему открыл свои ворота и Париж (1594), после чего король поспешил опубликовать самую широкую амнистию. После долгих переговоров папа Климент VIII согласился, наконец, снять с Генриха IV отлучение, а представители принадлежавшего к лиге дворянства с Гизами во главе постарались только подороже продать свое подчинение новому королю (по позднейшим подсчетам Сюлли: это обошлось казне в 30 с лишком млн.). Борьба с Испанией продолжалась еще несколько лет, пока обе стороны не согласились по мирному договору в Вервене возобновить условия като-камбрезийского мира (1598).

Переход Генриха IV в католицизм вызвал сильное раздражение в его прежних единоверцах и, хотя король сквозь пальцы смотрел на новые захваты протестантов, гугеноты настойчиво требовали признания полного равноправия с католиками, а часть гугенотских вождей даже открыто отпала от Генриха IV и стала готовиться к военным действиям. Тогда король, по соглашению с делегатами гугенотской федерации, издал в Нанте эдикт (см. гугеноты и нантский эдикт), положивший конец религиозным войнам (1598).