Гааз Фридрих Иосиф

Гааз (Haas), Фридрих Иосиф (Феодор Петрович), известный филантроп, главный врач московских тюремных больниц, родился в 1780 году близ Кёльна, учился в иенском университете, где слушал курсы философии и математики, и, наконец, в Вене, где специализировался на медицине (офтальмологии); в 1802 году поселился в Москве. Быстро создав себе известность искусного врача и вместе с тем энергичного и благородного общественного деятеля, Гааз уже в 1807 году, по распоряжению императрицы Марии Феодоровны, был определен главным доктором Павловской больницы. Служба в больнице не отвлекла, однако, молодого доктора от его широкой частной практики преимущественно в различных благотворительных учреждениях Москвы, и популярность Гааза, «друга бедных», все росла и крепла среди московского населения. В 1809 и 1810 годах Гааз дважды посетил Кавказ с целью исследования его минеральных источников (описание кавказских минеральных вод было дано Гаазом в книге «Ма visite aux eaux d’Alexandre» 1811). В 1814 году участвовал в парижском походе, а по окончании войны уехал к себе на родину. Стосковавшись по своей общественной деятельности, он, однако, скоро вернулся в Россию и в 1825 году принял звание штадт-физика при московской медицинской конторе с тем, чтобы упорядочить управление находившейся при конторе запасной аптекой и госпиталями. Условия, в которых пришлось действовать Гаазу, оказались, однако, благодаря невероятному канцеляризму и враждебному отношению сослуживцев к «немцу», настолько нестерпимыми, что даже кроткий характер Гааза не выдержал, и через год он оставил службу. По основании в 1828 году губернского тюремного комитета, Гааз был назначен главным врачом московских тюрем, а с 1830 по 1835 годы был и секретарем комитета. С этих пор начинается наиболее плодотворный период деятельности Гааза. При тех условиях времени и среды, при которых приходилось работать Гаазу, непосредственные практические результаты его деятельности не могли быть очень велики. Но там, где каждому доброму начинанию противопоставлялись всякий раз тысячи препятствий со стороны административного формализма, где резолюция «приложить к делу» могла считаться еще одной из наиболее благоприятных, а добрая воля и личная инициатива всегда охотно принимались за «беспокойство» и «неблагонадежность», — оценка общественного деятеля не всегда может опираться на количество материальных результатов, непосредственно им добытых. В таких случаях на первый план сама собой выдвигается нравственная оценка личности, и именно с этой точки зрения деятельность Гааза заслуживает самой теплой и благодарной памяти потомков. Принципы, выставленные Гаазом в его отношениях к больным и арестантам, были большой новостью для того общества, среди которого он жил и действовал. Тесная, иногда неразрывная связь между преступлением, несчастием и болезнью должны были, по его мнению, обусловливать такую же связь и между тремя нравственными мотивами: справедливостью, без излишней жестокости, к виновному, состраданием к несчастному и призрением больного. Сам Гааз, этот «утрированный», «безрассудный филантроп» по отзывам властей, представлял собой идеальное сочетание всех этих качеств. В пересыльной тюрьме на Воробьевых горах, в Бутырской тюрьме и в тюремной больнице протекла вся жизнь этого поразительного человеколюбца. Отдельные меры по улучшению участи арестантов и ссыльнопоселенцев (например, отмена «прута», на который нанизывались ссылаемые ручными оковами по 6 человек, и замена его легкими «Газовскими» кандалами и т.п.) стушевывались перед общим нравственным значением деятельности Гааза, которая окружала его имя ореолом святости и широко распространила его славу по всем отдаленным областям Сибири. Все небольшое состояние доктора ушло на его деятельную помощь больным и несчастным. Когда Гааз умер в 1853 году, почти вся Москва собралась его хоронить, но похороны пришлось сделать на полицейский счет. В 1909 году в Москве поставлен ему памятник. См. замечательную книгу А. Ф. Кони, «Ф. П. Гааз» (1897).

Я. Г.