Гарун аль-Рашид

Гарун аль-Рашид (точнее выговаривать по-арабски Харун ар-Рашид), багдадский халиф (786—809), царствовавший в эпоху начального аббасидского блеска и легендарно возвеличенный народной арабской и вообще мусульманской памятью. В сказках «1001 ночи» багдадский двор Гарун аль-Рашида полон неслыханной, обаятельной роскоши, величия, музыки, песен, поэзии, а сам халиф является славным государем, вдумчивым, мудрым правителем, благодетельным, правосудным отцом народа; чтобы узнать нужды бедняков, он по ночам ходит переодетый по улицам Багдада в сопровождении своего визиря-наперсника Джафара-Бармекида и евнуха-телохранителя Месрура. Подлинный, исторический Гарун аль-Рашид далеко не соответствует легендарному, идеализованному. Пожалуй, и у исторического Гарун аль-Рашида багдадский двор был литературным меценатским центром, чему содействовала наследственная визирская семья персов — Барменов, искусно управлявшая делами огромного халифата и культурно развитая. Талантливые поэты, как гедоник Абу-Новас, эротик Аббас ибн-аль-Ахнаф и «жертва красавиц» Мюслим Ансариец, стихотворный обработчик персидских повестей Абан Лахыкый, певец - композитор Ибрахим Мосульский и его друг—пессимист Абуль-Атахия, филологи-фольклористы Асмаий и Абу-Обейда, грамматист Кисаий, историк Вакыдий, святой имам Шафии и ряд других громких литературных имен связаны с царствованием Гарун аль-Рашида и придворным кругом его и Барменов, являясь при этом и их панегиристами. Однако, сам халиф Гарун аль-Рашид, как личность, был заносчивый, завистливый самодур, с признаками далее т. н. «кесарского безумия», которое, впрочем, свойственно всей аббасидской династии (см. А. Кремер, «Kulturgesch. d. Orients unter den Chalifen», т. II, Вена 1877; cp. А. Мюллер, «История ислама», т. II, Спб. 1895). В 803 году, соскучившись визирской опекой над собой, Гарун аль-Рашид самым вероломным образом низложил и отчасти истребил полезную для государства семью Бармеков, умевшую скреплять арабские и персидские элементы халифата воедино, и этим положил первое начало разъединению и, впоследствии, распадению халифата. Вообще на того благодетельного, доброго, демократического Гарун аль-Рашида, какого мы встречаем в «1001 ночи», исторический Гарун аль-Рашид не похож. (См. шведскую работу О. Е. Lindberg, «Harun Arraschid...i historia ocli saga», Гётеборг, 1900; рецензия К. Zetterstéen’а в Hist. Tidscrift. 1901). Но известно, что народная память идеализирует далеко не всегда самых достойных людей. А к тому же надо полагать, что сказания о Гарун аль-Рашиде развились и вошли в состав «1001 ночи» уже в период полного упадка аббасидской династии в Х в., во время фактического владычества чужеземцев Бовейхидов в Багдаде, и понятно, что в виде контраста к печальной современности очень удобно было сказочникам сосредоточить идеализацию славного, могущественного багдадского прошлого вокруг личности халифа Гарун аль-Рашида, прославленного панегиристами.

См. Авг. Мюллер, «Zu den Marchen der 1001 Nacht» в Bezzenberger’s Beiträge, 1886, XIII; его же, «Die Marchen der 1001 N.» в Deutsche Rundschau, 1887, июль; И. Эструп, «Исследование о 1001 ночи»; со вступительным историко-литературным очерком А. Крымского, М. 1905 (в VIII вып. Трудов по востоковедению Лазаревского Института); Palmer, «Haroun Alraschid» (Лондон 1881).

А. Крымский.