Гонта Иван

Гонта, Иван, один из выдающихся вождей украинского восстания 1768 г. (т. н. Колиивщины) и вообще один из популярнейших героев украинского прошлого. Очень скоро он сделался достоянием легенды, предметом горячего поклонения для украинских масс и ужаса и отвращения для господствующего польского класса западной Украины. Из записок, вышедших из-под пера представителей этого класса, приходится черпать известия о нем, и вне этого источника, достаточно мутного, мы весьма мало имеем достоверных, документальных известий о Гонте. Родом он был из крестьянской семьи с. Росошек, около Умани, в уманских имениях Потоцких, служил в надворной милиции последних и, благодаря способностям и известному образованию, занял видное положение в уманских имениях. По словам помнивших его очевидцев, это был человек красивый, представительный, стоявший на уровне тогдашней шляхетской культуры этой далекой провинции Речи Посполитой. Официальным положением его была должность сотника уманской милиции, но при этом он пользовался особенным доверием тогдашнего владельца Салезия Потоцкого, выделявшего его из ряда служащих, и, по-видимому, с своей стороны платил ему большой привязанностью. За службу свою он получил в аренду свое родное село Росошки и соседнюю Орадовку; на Росошках стоит до сих пор старая деревянная церковь, на входных дверях которой вырезана надпись, повествующая о сооружении этой церкви «паном Иоанном Контою в 1763 г.». Это, впрочем, была не единственная церковь, «фундованная» Гонтой: в с. Володарке сквирского уезда была тоже церковь его ктиторства, сохранившая и портреты Гонты и его жены. Бурный 1768 г. выбил Гонту из этого скромного благополучия. Прежде всего, очевидно, Барская конфедерация, к которой тяготела местная шляхетская администрация, а сам Потоцкий относился враждебно, испортила отношение Гонты к местной администрации и, весьма вероятно, положила извне начало его союзу с гайдамачиной. Гонта, как доверенный человек Потоцкого и как представитель местных украинских настроений, с которыми он, как показывает его ктиторство, отнюдь не порывал, был неблагоприятно настроен относительно шляхетской конфедерации; с администрацией у него начались большие нелады, последняя смотрела на Гонту подозрительно, носились с планами ареста и суда над ним, по подозрению в сношениях с гайдамаками, и ввиду того, что гайдамаки выступали в качестве исполнителей воли российской императрицы и союзников русских войск, боровшихся с конфедерацией, весьма вероятно, что на этой почве у Гонты действительно завязались первые отношения с гайдамачиной. Возможно, что и свой переход на сторону последней он не считал противным интересам своего патрона. Как бы то ни было, когда гайдамацкие отряды Железняка приблизились к Умани, Гонта со своей милицией перешел на его сторону и решил тем участь Умани (см. гайдамачина, XII, 328/9). О распоряжениях Гонты, оставшегося главным распорядителем Уманского ключа, имеем очень скудные известия, и эта роль его была очень коротка: неделю спустя Гонта был уже схвачен русскими войсками, из союзников превратившимися в усмирителей гайдамачины. Гонту постигла мучительная казнь. В памяти народа Гонта остался героем-борцом за право народа; таким воспел его Шевченко в «Гайдамаках» на основании народных рассказов. Позже, в 1789 г., когда в среде польской шляхты пошла большая тревога в виду слухов о приготовлении нового восстания, в судебных дознаниях встречаемся с рассказами о сыне Гонты, с разрешения императрицы собравшего войска и приготовляющего «великую руину» для панов-шляхты. Подобные слухи о Гонте младшем известны и позже, в 1826 г.

См. В. Антонович, «Уманский сотник Ив. Гонта» («К. Стар.» 1882, XI), и предисловие к Архиву Ю. 3. Р. III. V (о тревоге 1789 г.). «Материалы до истории колиивщини» в «Записках наук, тов. им. Шевченка», т. 62 и 79.

М. Грушевский.