Главная / Энциклопедия / Буква "Г" /

Город (рост современных городов)

Рост современных городов. В новейших статистических обследованиях городом признается всякое поселение, имеющее свыше 2 000 жителей; с экономической же точки зрения город можно определить, как поселение людей, добывающих извне необходимые для продовольствия продукты сельскохозяйственного труда. В этом последнем смысле современные города являются продуктом новейшего капитализма. Вместе с его развитием возникают тяга в город и бегство из деревни и городской «асфальтовый период культуры», составляющий одну из характернейших черт нашего времени. Развитие культурных стран за последние 100 лет обнаруживает не прекращающийся процесс их урбанизации. В Англии и Уэльсе городское население составляло в 1911 г. 78% всего населения, в Саксонии в 1905 г. — 71 %, в Шотландии — 69 (1901 г.), в Пруссии — 62,5 (1910 г.), во Франции — 42,1 (1906 г.), в Германской империи —  57,2 (1905 г.), в Североамериканских Соединенных Штатах — 46,3 (1910 г.) и т. д. (См. табл. 1—6).

Россия занимает последнее место — 13,9% (1911 г.), но в отдельных губерниях городское население не отстает от многих западноевропейской государств. Так, в Московской губернии оно составляет — 49,8%, в Санкт-Петербурге — 72,3%, в Варшавской — 42,4, в Нюландской — 44,2. Рост городского населения обгоняет общий рост всего населения. В то время, как естественный прирост всего населения Германской Империи в 1895—1905 гг. составлял 15,3%, городское население увеличилось на 30,7%; во Франции все население возросло с 1896—1906 гг. на 1,9%, городское — на 10%; в Шотландии все население с 1891—1911 г. увеличилось на 11,9%, увеличение городского составляло 18,6%. Урбанизацией захвачены все страны — и земледельческие и промышленные, и крупные государства и малые, страны со старой культурой и новые, молодые, как Австралия, Новая Зеландия и т. п.

В самом процессе урбанизации совершается, однако, еще и иной процесс, являющийся специфической чертой нашего времени, — огромная концентрация населения в одних и тех же пунктах, или рост больших городов (Современная статистика различает: большие города — имеющие более 100 тыс. жителей, средние — 20—100 тыс., малые — 5—20 тыс. и города-села — 2—5 тыс.). Те же причины, вызвавшие урбанизацию вообще, вызывают также и рост городов и образование совершенно небывалых доселе городов-колоссов. Еще в 1800 г. во всей Европе насчитывалось 22 больших города с общим числом жителей в 4 млн.; через 100 лет, в 1900 г., в одной только Германии было 33 больших города с общим числом жителей в 9 млн., а в 1910 г. — 48 с общим числом жителей в 13,81 млн. В Англии и Уэльсе, где в 1811 г. было всего лишь 2 больших города, в настоящее время их имеется 37. В 1870 г. 1 житель большого города приходился в Германской империи на каждые 20 жителей страны, в 1880 г, — на 13, в 1890 на 8, в 1900 на 6, в 1910 почти на 5. В настоящее время в больших городах живет в Англии более 1/3 всего населения, в Германии более 1/5, в Бельгии — 1/8, во Франции — 1/8, в Италии около 1/10 (см. табл. 7—11). Наряду с этим ростом больших городов идет и исключительный рост столичных центров (см. табл. 13 и 14).   Огромную роль в увеличении городского населения играет пришлый элемент. В 1900 г. в крупных городах Германской империи пришлый элемент (переселившиеся) составлял 57% всего городского населения; в отдельных городах: в Берлине — 59,1%, в Шарлоттенбурге — 81,1%, в Мюнхене — 63,9%, в Дрездене — 61,6%. Но в то же время в Лондоне — 29,7%, в Нью-Йорке — 44,9% (см. табл. 12). Там, где значительная доля в увеличении городского населения приходится на пришлый элемент, довольно большой процент составляют жители пригородов или, вообще, соседних близлежащих местностей. Большую роль в этом отношении играет слияние пригородов с городами и включение пригородного населения в состав городского. Естественный прирост населения в городах довольно значителен, но отстает от общего прироста в стране и менее велик, чем в деревне. Указывают, что тяжелая борьба за существование в городе, неблагоприятные внешние, социальные и экономические условия, в которых приходится жить большей части городского населения, фабричный труд, рано изнашивающий организм, подчинение всех сторон жизни денежному хозяйству с его рационалистическим духом создают в городе уменьшение плодовитости женщин и сокращение естественного прироста населения. Смертность в городе значительна, более высока, чем в деревне, и, хотя рождаемость превышает смертность, но это превышение неизменно уменьшается (см. народонаселение). Но, с другой стороны, уменьшается и коэффициент смертности, и это составляет несомненную заслугу современного города, развившего до высшей степени санитарную деятельность городских самоуправлений. Благодаря доставлению жителям здоровой воды посредством устройства водопроводов, очищению города от нечистот посредством канализации и общему оздоровлению города смертность уменьшилась, а в некоторых западноевропейских городах совершенно исчез целый ряд тяжелых  эпидемических и даже не эпидемических заболеваний (см. санитария и гигиена).

Сильная концентрация городского населения вызывает чрезвычайную его скученность (см. табл. 15—17). Например, в Берлине число земельных участков, на каждом из которых было более 20 квартир, составляло в 1900 г. 37% всего числа застроенных участков, тогда как в 1880 г. оно равнялось не более 30%; число участков с более чем 50 жителей составляло в 1900 г. 60,3% (в 1880 г. — 50,6%). Среднее число жителей, приходившихся на 1 жилое строение, колебалось в 1905 г. в 33 больших городах Германии между 7,84 и 77,51. В отношении скученности населения германские города превзошли большие города во всех других странах: в Англии среднее число жителей, приходящееся на 1 жилое строение, колебалось в 33 больших городах между 4,21 и 8,03; в Швейцарии между 11 и 18,4, в Бельгии в 1901г. — 4,6 и 8,9. За исключением Англии, во всех других странах эта скученность городского населения растет вместе, с ростом городов.

Скученность населения потребовала особой планомерной политики расширения городской площади. Это достигается путем переустройства старых кварталов города, приобретения новых участков, на которых новые кварталы разбиваются согласно строго-определенному плану, соответствующему санитарным, гигиеническим и эстетическим требованиям. Укажем здесь лишь на наиболее характерные мероприятия, связанные с жилищной политикой города. В Англии изданными в 1890 г. дополнением к закону 1875 г. (Public Health Amendment Act), специальным законом для Лондона (Public Health London Act) и специальным законом о рабочих жилищах (Housing of the Working Classes Act) городским самоуправлениям предоставлена была широкая деятельность в деле оздоровления целых кварталов, их переустройства, очищения и удаления отдельных необитаемых домов, снесения зданий, загораживающих воздух, свет и т. п. (obstructive buildings); закон 1909 г. (Housing and Town Plaining Act) предоставляет право устанавливать не только планы городских улиц и построек, но и регулировать скученность населения, определяя максимальную высоту зданий, характер, внешний вид и максимальное число их на определенном участке земли (0,4 га). Во Франкфурте-на-Майне, по инициативе городского головы Адикеса, были изданы два специальных закона (lex Adickes, 1902 и 1907 г. г.), на основании которых город совершает разверстание земельных участков, принадлежащих различным частным собственникам. Особенное распространение получило в Бельгии, Венгрии, Англии (Holbornviaduct в Лондоне) и Италии (Risonainento del centro в Неаполе и Флоренции) так называемое право отчуждения целых кварталов, которые совершенно заново перестраиваются, причем на городе лежит обязанность предоставить населению отчуждаемых участков новые квартиры. В Пруссии закон 1907 г., возложивший на городские самоуправления обязанность следить за тем, чтобы распланировка улиц «соответствовала охране исторических памятников и эстетическим требованиям», предоставил городу широкие права в деле полного переустройства и отдельных улиц, и целых кварталов, и всех жилых зданий. Особенно крупные расходы на оздоровление и распланировку городских участков, а также на постройку жилищ для рабочих, в частности рабочих особняков (коттеджей), за последнее время приходятся на долю английских городских управлений. В том же направлении, хотя и в гораздо меньшей степени, идет политика расширения городской площади и в германских городах.

Эти мероприятия вызвали характерные изменения в самом внешнем виде города: значение окраин сильно возросло; особенно настоятельной стала потребность в особняках, как наиболее удовлетворительном типе городского жилища; место жилья все более и более отделяется от места трудовой деятельности населения.

В тесной связи с этим находится и другая область муниципальной политики — развитие городских путей сообщения, главным образом, соединение окраин и пригородов с центральными частями города (в особенности, так называемые рабочие поезда, workmen trains (для предоставления рабочему люду возможности селиться на окраинах). Длина всех городских железных дорог в Лондоне (без  трамваев) равнялась в 1906 г. 116,4 км, в Париже в 1900 г. — 36,2 км, в Берлине (вместе с окрестностями) 784,4 км (1910 г.), в Нью-Йорке — 1990,3 км (1900 г.). В то время, как все население «Большого Лондона» (Greater London) увеличилось с 1867 г. по 1903 г. на 86%, городское движение возросло на 499%. Это развитие городской железнодорожной сети приводит постепенно к децентрализации городского населения. За последние 20 лет в особенности наблюдается значительный рост населения на периферии и уменьшение его в центре, который служит в настоящее время исключительно центром торгово-промышленной, деловой жизни. Число жилых помещений и количество постоянно живущих в центре уменьшаются. В  Лондоне в старом городе число жилых домов равнялось в 1851 г. 14 580, в 1881 г. — 6 493. В Берлине в старом городе за пять лет (1890—95) из 143 участков с жилыми домами убавилось 122, прибавилось 21. Относительно роста населения на окраинах и убыли его в центре см. табл. 18—21.

Однако, чрезмерное усиление торгово-промышленного характера центров, значительная потеря рабочими времени на передвижение и увеличение ввиду этого расходов, обременительных для скудного бюджета рабочего (в Америке, например, при 5 центовой плате за проезд и 300 рабочих дней, расход на передвижение составляет около 60 долларов в год, или 9,2% общего заработка), вызвали новое движение в пользу устройства т. н. городов—садов (Garden-City, Gartenstadt). Идея эта возникла еще у Фурье и Пекёра, затем развивалась Рескином и У. Моррисом. В последнее время под влиянием англичанина Гоуарда стали возникать города—сады, которые необходимо отличать от устраиваемых городскими самоуправлениями кварталов вилл и рабочих поселков. Города—сады, по мысли пропагандистов этого движения, — самостоятельные города (с числом жителей не более 30 тыс.), которые должны осуществить соединение социальных и деловых преимуществ больших городов с приближающейся к деревне агломерацией населения. Такой город был устроен 8 лет тому назад в Летчворсе Гоуардом и имеет в настоящее время 9 000 жителей, 100 магазинов и 30 фабрик. В Германии образовалось специальное товарищество для устройства городов—садов (Gartenstadtgesellschaft), создавшее возле Дрездена город Геллерау, имевший в 1910 г. 300 особняков с 2 000 жителей. Распространение этого нового типа города находится, однако, в тесной связи с общими экономическими условиями в стране, в частности, с ее аграрными отношениями. В Англии и Бельгии, где почти совершенно отсутствуют села, как центры земледельческого труда, и где в последнее время земельная политика преследует цель обеспечения рабочих и мелких ремесленников небольшими земельными участками, на которых могло бы вестись самостоятельное мелкое хозяйство, города—сады получают распространение. И по мере того, как увеличение тягостей жизни в большом городе, с одной стороны, и усиливающаяся индустриализация сельского хозяйства и перенесение фабрик из городов в села — с другой, вызывают «возвращение к полям», — растет и движение в пользу городов—садов. Но, конечно, не в них заключается разрешение вопроса о судьбе большого города. Вопрос этот страстно обсуждался Руссо, который считал большой город чудовищем, пожирающим человеческий род (Emil, I, стр. 36). Сильная смертность городского населения в конце XVII и начале XVIII в., вызванная ростом капитализма со всеми его отрицательными сторонами и, в особенности, ростом пролетариата, дала повод первым статистикам (Дж. Граунт, Галлей, Петти, Зюссмильх) еще раньше говорить о вырождаемости городского населения и считать, что деревня служит тем живым источником, откуда города постоянно и неизбежно черпают новый человеческий материал. В последнее время это же мнение получило большое распространение в реакционных аграрных кругах, в особенности в Германии, где целый ряд исследователей (Ганзен, Отто Аммон, Ад. Вагнер, Ольденберг и др.) считают переход к аграрному государству от современного промышленного (отличающегося количественным преобладанием городского населения) главным средством для спасения страны от физического и морального вырождения ее населения. Большие города снова объявляются чудовищем, приносящим все ужасы пролетаризации, пауперизации, смертности, дегенерации и антиморальных условий жизни. Между тем, уменьшение плодовитости женщин, сокращение естественного прироста населения, сильная смертность давно уже перестали быть специфически городскими явлениями (как это доказано Вебером в Америке, Брентано, его учеником Кучинским и Момбертом в Германии). Все эти явления в не меньшей степени наблюдаются и в деревне, поскольку туда проникает денежное хозяйство с осложнением борьбы за существование и развитием женского фабричного труда. Город, как сосредоточие торгово-промышленной деятельности, социальных противоречий, классовой борьбы, воплощают лишь в себе все отрицательные черты, специфически присущие современному капитализму. Но в них же достигают высшего развития духовные и материальные силы, ведущие человечество к освобождению от всех зол капитализма. Возникнув вместе с капитализмом, города растут вместе с ним, и судьба их неразрывно связана с его судьбой.

Библиография. «Statistical Abstract for the United Kingdom» №№ 54 и 58 (1907 и 1911); «Statistique Internationale du mouvement de la population». Resumé retrospectif (1907); «Annuaire statistique de la France» (1907 и 1911); «Abstract of the Twelfth Census» (1900); «Statistical Abstract of the United States» (1911); «Statistisches Handbuch für das Deutsche Reich» (1907, I); «Das Deutsche Reich in gesundheitlicher u. hygienischer Beziehung» (1907); «The municipal Year-Book» (1912); «Statistisches Jahrbuch deutscher Städte» (1903, 1907, 1910); S. Schott, «Die grossstädtischen Agglomerationen d. Deutschen Reichs» (1912); «Statist. Jahrbuch d. Stadt Wien» (1912); «Города России» (1904); «Статистический Ежегодник» (1906); «Россия в конце XIX века»; «Handbuch der Hygiene, hersgb. von Weyl» IV suplm. Band (1904); Eberstadt, «Handbuch des Wohnungswesens» (1909); Wuttke, «Die deutschen Städte» (1904, I и II); Р. Meuriot, «Des agglomérations urbaines dans l’Europe contemporaine» (1898); А. F. Weber, «The Growth of cities in the XIX Century» (1899); Е. Kuczynski, «Der Zug nach die Stadt» (1904); К. Bailed, «Die Lebensfähigkeit d. stadtischen u. landlichen Bevölkerung» (1897); Р. Mombert, «Studien zur Bevölkerungsbewegung in Deutschland» (1907); А. Newsholme а. Т. Stevenson, «The Decline of human Fertility in the United Kingdom and other countries as shown by corrected birth-rates», Journ. of R. Statistical Society (1906); Fuchs, «Zur Wohnungsfrage» (1904); L. Pohle, «Die Wohnungsfrage» (1910, I и II); А. Eiess, «Kommunale Wirtschaftspflege» (1911); L. Bauer, «Der Zug nach die Stadt u. d. Stadterweiterung» (1904); Ad. Wagner, «Agrar — u. Industriestaat» (1902); К. Oldenberg, «Deutschland als Industriestaat» (1897); А. Weber, «Die Grossstadt und ihre sozialen Probleme» (1908); Е. Howard, «Garden-Cities of tomorrow» (1902, русский перевод 1911); Н. Kampfmeyer, «Die Gartenstadtbewegung» (1909); «So- zialdemokratische Gemeindebibliothek» № 2 и 4.

С. Загорский.

Городское самоуправление на Западе и в России. Городское самоуправление, как особый специальный вид местного управления, предназначенный исключительно для городских поселений, существует не во всех странах Запада. Не знает особого городского самоуправления законодательство двух романских стран — Франции и Италии. Точно также не находим особого городского самоуправления в остающихся верными началам французского коммунального законодательства немецких: Бадене, Гессене, Вюртемберге, Пфальце, Рейнской провинции и Эльзас-Лотарингии. Однако, и здесь, где не делается различия между городской и сельской коммуной, и в остальных странах Запада, где городское управление получило особую организацию, — везде уже в основу коммунального управления положено начало самоуправления, — принцип участия самого населения в заведывании своими местными или местно-ограниченными государственными делами. Исключительно бюрократическое управление городами через правительственных профессиональных чиновников повсюду отошло в область истории... Точно также повсюду городское самоуправление оказывается в настоящее время построенным по одному и тому же общему типу: 1) городской избирательный корпус, как база, 2) вышедший из его лона совещательный и распорядительный совет, 3) исполнительный орган и 4) на самом верху этой пирамиды — должностное лицо, облеченное ролью высшего представителя коммуны. Этот тип получил уже ныне преобладание даже там, где еще сравнительно недавно была господствующей система непосредственного народного управления; по крайней мере, наиболее крупные швейцарские городские коммуны (Берн, Женева, Люцерн, Фрейбург, Цюрих и др.) окончательно отказались от сделавшегося практически невозможным решения коммунальных дел общинным сходом и перешли к представительной системе, организовав свои муниципальные учреждения по общеевропейскому типу.

Однако, ни общность основного типа организации, ни факт повсеместного базирования последней на одном и том же принципе самоуправления не исключают чрезвычайного разнообразия, представляемого западноевропейским городским самоуправлением, как в отношении деталей организации и внешних форм, в которые в разных местах облекается одно и то же содержание, так и в отношении самого содержания. Главная причина такого разнообразия, — это различие в степени и в способах применения начала самоуправления, — различие, обусловленное  особенностями той политической, общественной и бытовой обстановки, в которой складывалось городское самоуправление каждой данной страны. Отсюда, прежде всего, далеко не одинаковое отношение различных законодательств к вопросу о компетенции или круге предметов ведомства городского самоуправления (см. городское хозяйство). В общем, и основном это — отношение двух типов: английского и континентального. В Англии, не знающей ни особых (от государственных) общественных дел, ни особых (от местного самоуправления) органов правительственной администрации и осуществляющей все свое внутреннее управление на местах через посредство органов местного самоуправления, — в Англии нет такой отрасли внутреннего управления, которую — раз только она поддается местному ограничению — можно было бы признать принципиально не подлежащей компетенции городского самоуправления. Что ограничивает его компетенцию, это — единственно компетенция рядом с ним существующих органов самоуправления, так как до недавнего еще времени английское законодательство проявляло довольно сильную склонность создавать для удовлетворения каждой вновь возникающей местной задачи и новые специальные органы. Но со времени последних муниципальных реформ (1882—1894 гг.), усиливших общественное доверие к муниципальным учреждениям, эта тенденция значительно ослабела, и городское самоуправление сосредоточило в своих руках постепенно почти все предметы ведомства прежних особых органов. Нельзя считать ограничивающим компетенцию городского самоуправления и то положение английского права, в силу которого органы местного самоуправления ведают только предметы, точно указанные в законе, — нельзя потому, что городское самоуправление предоставлено промовировать частные парламентские билли, соответственно расширяющие компетенцию того или другого муниципалитета каждый раз, когда он по ходу дела найдет практически необходимым принять к своему ведению новый, ранее законом не предусмотренный, предмет. Можно поэтому сказать, что английское городское самоуправление в каждый данный период имеет всю ту компетенцию, какую оно для себя признает действительно практически необходимою. Но этого отнюдь нельзя сказать о континентальном городском самоуправлении. На континенте более или менее строго соблюдается различие между делами общественными, составляющими естественную сферу компетенции местного самоуправления, и государственными. Различие это не всегда ясно и определенно выражено в законе, тем не менее, фактически существует почти повсеместно. Если ведение некоторых государственных дел, следовательно, выполнение государственных функций и «поручается» органам местного самоуправления1), то органам исполнительным, поставленным в непосредственную зависимость от правительственной власти и действующим под ее ближайшим руководством и надзором. Но по мере того, как исполнительные органы городского самоуправления из единоличных и чисто бюрократических (Голландия, Бельгия) превращаются в коллегиальные и общественные (Италия, Пруссия), континентальная система все более теряет свою первоначальную строгость и все более приближается к английскому порядку, единственно отвечающему понятию самоуправления, — к перенесению государственных функций на местах на коммунальные советы, следовательно, к распространению их компетенции и на поддающиеся местному ограничению дела государственного управления.

1) Обычный круг «порученных» дел следующий: 1) опубликование законов и правительственных распоряжений, 2) организация местной полиции и заведывание ею, 3) издание распоряжений и обязательных постановлений по предметам, касающимся охраны порядка, имущества и личной безопасности, свободы движения, народных собраний, рынков, ресторанов, гостиниц, санитарной части, народного здравия, противопожарных мер и т.д., 4) регистрация и учет населения – браки, рождаемость, смертность, 5) донесение высшей власти о выдающихся с точки зрения общественного порядка событиях местной жизни и 6) выполнение разных в законе указанных поручений центральной власти.

Обращаясь, затем, к организации городского самоуправления на Западе, необходимо, прежде всего, остановиться на их базе — на действующих муниципальных избирательных системах. Господствующими доныне являются системы, построенные на цензовом основании, —  имущественном или налоговом. Антидемократичность и антисоциальность этих систем усугубляется различными дополнительными нормами, назначение которых — усилить консерватизм городского избирательного корпуса, закрыть доступ к избирательным урнам малоимущим трудовым слоям городского населения, обеспечить зависимость городского дела от имущих классов вообще и от некоторых их категорий в особенности. Из такого рода норм особенного внимания заслуживают: требование от избирателей прав местного гражданства (Пруссия, Австрия, Швейцария, Бавария, Вюртемберг, Саксония), разделение избирателей (Пруссия, Австрия, Саксония) на классы (до 5 в Хемнице), предоставление крупным избирателям множественных вотумов (в Стокгольме — до 100 голосов одному избирателю), предоставление крупным плательщикам права входить в состав городских советов без выбора (в некоторых частях Австрии и в Венгрии), обязательность выбора известной части совета из среды домовладельцев (в Пруссии и Саксонии — 1/2, в Вестфалии — 2/3), наконец, разнообразные ограничения пассивного избирательного права (повсеместно, за единственным исключением Богемии, где, наоборот, пассивное избирательное право шире активного). Однако, все такого рода ограничения коммунального избирательного права являются ныне не столько живыми, сколько отжившими нормами, пережитками прошлого, не везде одинаково быстро, но неуклонно и безвозвратно исчезающими под натиском новых требований и новых идей. Цензитарная система, еще остающаяся господствующей, уже перестала быть исключительной. Имеется ряд стран, в которых муниципальные выборы производятся уже на основе всеобщего избирательного права (Бельгия, Испания, Норвегия, Франция и частью Швейцария). Правда, это еще не то всеобщее право, которое составляет предмет стремлений демократии, так как оно искажается системой множественного вотума (Бельгия), подвергается значительным ограничениям в отношении возраста избирателей (в Бельгии, например, от избирателя требуется возраст не менее 30 лет), в отношении продолжительности проживания в общине (от 3 месяцев в некоторых швейцарских кантонах до 3 лет в Бельгии) и не распространено на некоторые категории населения, из которых самая обширная — женщины (впрочем, норвежское законодательство делает по отношению к ним ту поправку, что, не распространяя на них всеобщего права, тем не менее допускает их к участию в городских выборах на цензитарном основании — под условием уплаты небольшого налога). Но и в такой мере ограниченное и даже искаженное всеобщее избирательное право представляет собой значительный шаг вперед сравнительно с цензитарной системой, роль которой, несомненно, сходит на нет и там, где она еще остается в силе. Так, прусское законодательство оказалось вынужденным допустить отступления от коренных оснований трехклассной системы, предоставив городским управлениям производить такого рода изменения в ней, вплоть до замены ее, так называемой двенадцатиклассной, которые должны были сделать, по крайней мере, более равномерным представительство классов. В Венгрии значение исключительной привилегии, которая предоставлена владельцам крупных цензов, несколько ослабляется тем, что лицам, обладающим известной степенью образования, уплачиваемые ими налоги — при определении избирательных прав — засчитываются в двойном против действительного поступления размере, так что и они попадают в разряд крупных избирателей. Некоторые законодательства наряду с цензовыми избирателями предоставляют избирательное право более или менее обширным категориям лиц, не обладающим цензом, но удовлетворяющим известным интеллектуальным требованиям (capacitaires) (Нижняя Австрия, Богемия и Италия; в последней capacitaires составляют даже большинство — более 60% — коммунального избирательного корпуса). Для массы городского населения, впрочем, гораздо большее значение, чем все эти поправки к цензитарной избирательной системе, имеет несомненная тенденция западноевропейского законодательства к понижению цензовых норм. В Дании недавно (в 1908 г.) ценз для коммунальных выборов понижен с 1000 крон дохода до 800 крон, т. е., до низшего предела подлежащего обложению дохода. В Пруссии законом 1900 г. ценз понижен до 4 марок государственного подоходного налога, тогда как раньше он нигде не был менее 6 марок, а в некоторых областях даже выше. Значение этого понижения, местами повысившего количество городских избирателей на 50%, сделается понятным, если принять во внимание, что налог в 4 марки соответствует категории дохода в 660—900 м, доход же ниже 900 марок свободен от обложения; таким образом, коммунальное избирательное право в Пруссии распространено теперь и на обширный контингент лиц, хотя фиктивно, для внесения в избирательные списки, и числящихся плательщиками налога, но в действительности его не платящих. В Италии коммунальный избирательный ценз в настоящее время настолько невысок, что, не будь здесь обязательной для избирателя грамотности, страна фактически имела бы почти всеобщее избирательное право, по крайней мере, в тех размерах, в каких его имеет французская коммуна. Не намного более низким, чем во Франции, является также процентное отношение коммунальных избирателей к городскому населению в Англии, где избирательное право предоставлено всем — женщинам в том числе, — нанимающим дом или какого бы то ни было размера квартиру и уплачивающим соответствующий налог в пользу бедных. И в отношении распространения избирательных прав на женщин Англия не исключение: мы находим женщин в роли коммунальных избирательниц уже во всех скандинавских странах. Наконец, не менее важным улучшением действующих коммунальных избирательных систем является все учащающееся применение норм, имеющих задачей защиту прав меньшинства. В разных видах и вариациях мы встречаемся в настоящее время с такой защитой в избирательных процедурах некоторых из швейцарских кантонов (Берн, Женева, Люцерн, Фрейбург), Бельгии, Норвегии (факультативно, — в тех общинах, которые в силу предоставленного им законом права пожелали ввести ее у себя), Италии (обязательная во всех случаях, когда подлежит избранию не менее 5 муниципальных советников) и Баварии (по закону 1908 г. в общинах с населением более 4 000 душ). В конечном итоге, в какой бы мере устарелыми ни представлялись во многих отношениях действующие на Западе коммунальные избирательные системы, приходится все-таки установить, что, благодаря постепенной их демократизации, повсюду, даже в странах, остающихся при цензитарной системе, доступ к участию в городских выборах открыт уже и широким трудовым массам городского населения, — очень незначительный пока доступ в одних странах, довольно широкий и свободный в других.

Переходя от городского избирательного корпуса к выходящему из его лона городскому распорядительному органу — муниципальному, или коммунальному, совету, приходится, прежде всего, отметить, что состав последнего только в редких случаях является точным отражением избирательного корпуса. Благодаря действующим избирательным системам, получается искусственный отбор, в силу которого в состав городских советов попадают по преимуществу наиболее консервативные и наиболее имущественно обеспеченные элементы. Количество подлежащих избранию советников определяется или особыми и специальными для каждого города актами (инкорпорационными хартиями — в Англии, королевскими декретами - в пользующихся особыми статутами прусских провинциях) или же общим для всех городов законом; в последнем случае — обыкновенно устанавливается шкала норм состава, приведенных в известное отношение к размерам городских поселений. Наименее многочисленен  состав датских городских советов — от 7 до 19 советников (нечетное число обязательно); самые многолюдные советы венгерские — до 200 членов, а в Будапеште даже 400, со включением членов ex officio. Срок служения городских советников колеблется между 3 годами в Англии и 9 годами в Баварии. Обновляются советы в большинстве случаев (кроме Франции) по частям, причем выбывает обыкновенно 1/3 состава, в Англии каждый год, в Вюртемберге, Голландии, Италии, Пруссии — каждые 2 года, в Баварии каждые 3 года, в Бельгии каждые 4 года обновляется ½  совета, а в Дании каждые 2 года обновляется раз четная, другой — нечетная часть общего нечетного числа советников. В странах с частичным обновлением советов общие выборы происходят только в двух случаях: в случае роспуска совета правительством — во-первых, во-вторых — если в силу естественной убыли количество наличных членов совета опустится ниже известной нормы (в Италии, например, ниже 2/3). Цель, преследуемая частичным обновлением, понятна сама собой, это — гарантия против чересчур резких перемен в направлении муниципальной политики и вместе с тем возможно более долгое сохранение в совете накопленных опыта и знаний. В Англии той же цели служит еще сверх того институт ольдерменов, избираемых советом в количестве трети своего состава из числа наиболее опытных и заслуженных советников сроком на 6 лет, т. е. на срок вдвое больший, чем сами советники, и несущих обыкновенно обязанности председателей исполнительных комитетов. Большинство континентальных законодательств устанавливает известное количество обязательных заседаний (сессий совета), главным образом, для рассмотрения городской росписи, годовых отчетов и для выбора должностных лиц городского самоуправления. Все законодательства одинаково устанавливают ряд вопросов, для решения которых признается недостаточным простое большинство голосов совета, а требуется усиленное большинство, преимущественно 2/3 голосов. Обыкновенно это — вопросы, затрагивающие наиболее важные имущественные интересы коммуны или касающиеся ответственности должностных лиц городского управления.

Вопрос о силе и действительности делаемых советом постановлений, следовательно, о пределах и объеме его власти различными законодательствами разрешается разно — в зависимости от того, как далеко простираются завоевания, сделанные общественным началом — принципом самоуправления — в нигде еще, кроме Англии и Швейцарии, не закончившейся борьбе его с началом бюрократическим. На Западе мы имеем еще налицо все стадии этой борьбы, все ступени, подымаясь по которым городское самоуправление достигает полной самостоятельности в принятии и осуществлении своих решений. На низшей, начальной ступени мы находим Бельгию, где почти все постановления совета лишены действительной силы, если они не утверждены надлежащей правительственной властью, и где администрации в лице префекта принадлежит право надзора не только за законностью, но и за целесообразностью постановлений (система опеки). На противоположном полюсе стоит Англия, где городское самоуправление достигло уже наивысшей степени самостоятельности: здесь постановления городского совета не подлежат ничьему контролю в отношении их целесообразности и отменяемы могут быть только судом, если он найдет их не соответствующими закону; если для очень немногих, особенно важных постановлений (о займах, о переустройстве городских поселений и т. д.) и требуется утверждение, то его дает законодательная власть — парламент или высшие органы центрального управления, но не иначе, как по уполномочию парламента и под условием его последующей санкции.

Степенью самостоятельности городского самоуправления в огромной мере определяется характер и структура его исполнительных органов. Система опеки не может получить полного осуществления, если к ее услугам нет исполнительного органа, находящегося в наибольшей зависимости от правительственной власти. Эта система предпочитает, как в Голландии, Бельгии, Франции, в следующих французскому законодательству провинциях Пруссии и частью в Богемии, исполнительный орган не выборный (назначенный), единоличный или, во всяком случае, не коллегиальный и почти совершенно независимый от муниципального совета. Голландский, бельгийский или французский мэр — это, собственно, правительственный чиновник, известным образом вкрапленный в городское самоуправление. Наоборот, там, где городское самоуправление достигло наивысшей степени самостоятельности, получив вместе с тем наибольшую свободу в определении структуры своих органов, там и исполнительные органы получают в наибольшей мере общественный характер. Англия так далеко ушла от бюрократической организации исполнительных органов, что таковых, особых от муниципального совета, мы там совсем не находим, ибо там муниципальный совет сосредоточивает в себе всю полноту местной власти — и распорядительной, и исполнительной. Между этими двумя полюсами, определяемыми системой опеки, с одной стороны, и наивысшей самостоятельностью городского самоуправления, с другой, располагаются западноевропейские государства, постепенно все более отдаляясь от первой и все более приближаясь ко второй. Из особенностей же, присущих некоторым отдельным государствам, заслуживают внимания следующие: в Вюртемберге (как местами и в Швейцарии) исполнительный орган (гражданская управа) избирается не коммунальным советом, а непосредственно городским избирательным корпусом, причем каждые два года обновляется половина ее состава. В Саксонии допускается избрание шеффенов (членов управы) на «пробу» на сокращенный против нормального срок. Здесь же один из шеффенов должен обязательно обладать степенью кандидата прав или доктора юридических наук; некоторые же местные статуты требуют еще, кроме того, чтобы среди остальных шеффенов были люди, обладающие какими-либо специальными техническими знаниями. Требование от членов исполнительной городской коллегии высокого образовательного и профессионального ценза составляет также характерную черту всего вообще германского муниципального строя. Существенно отличен от европейского германский порядок в отношении роли, играемой магистратом. Везде, где существуют исполнительные коллегии, они имеют и свою более или менее значительную особую компетенцию в отношении «порученных» дел, а также, например, по назначению городских служащих, установлению разного рода такс и т. д.; но поскольку на них возложено исполнение постановлений совета, они находятся в более или менее подчиненном к  нему отношении. Прусский же магистрат является исполнителем постановлений совета единственно постольку, поскольку он это сам находит нужным. Вернее даже будет сказать, что он выполняет только свои собственные постановления, ибо постановления совета имеют силу только в том случае, если они состоялись по соглашению с магистратом. На магистрате же лежит обязанность, в случае признании им какого-нибудь постановления совета незаконным, передать его на рассмотрение правительственной власти. В действительности магистрат — не исполнительный орган совета, а равная ему и даже над ним стоящая инстанция, тот орган, которому принадлежит вся полнота и распорядительной, и исполнительной муниципальной власти. В этом отношении прусский магистрат аналогичен английскому совету с той огромной и существенной разницей, что он представляет собой коллегию профессиональных, хотя и выборных, но утверждаемых правительством чиновников.

Кроме предустановленных законом исполнительных коллегий под разными названиями (управ, юнт, магистратов), большинство западноевропейских законодательств дозволяет городским советам учреждать особые исполнительные комиссии, как  из членов совета, так и, вообще,  из среды городских избирателей. В  какой мере охотно прибегают к их учреждению в странах демократических, особенно враждебно относящихся к бюрократизации городских исполнительных органов, можно судить по тому, что в одном Цюрихе, например, насчитывается более 70 комиссий, заведующих различными отраслями городского хозяйства и городскими учреждениями. Существуют такие комиссии и в Пруссии, но здесь их значение корректива против чрезмерной бюрократизации городского  управления умеряется тем, что они состоят при магистратах под председательством их членов и не имеют права непосредственного доклада городскому совету.

Во главе городской исполнительной власти стоит повсеместно лицо, обыкновенно избираемое советом и, большей частью, в нем же председательствующее (мэр, синдик, бургомистр, прево и др.). В некоторых государствах (Голландии, Бельгии) оно непосредственно назначается королем. В отступление же от общего порядка в некоторых швейцарских кантонах мэр избирается не коммунальным съездом, а непосредственно городскими избирателями. Особенность германских порядков в данном случае выражается, во-1), в чисто профессиональном характере этой должности (бургомистра), которая (с утверждения правительства) замещается исключительно лицами, сделавшими муниципальную службу своей профессией; во-2), в продолжительности срока, на который эта должность замещается: в Пруссии обыкновенно на 12 лет, в Мюнхене, Лейпциге, Штутгарте, Хемнице и многих других германских городах даже пожизненно; в-3), в обязательности высокого образовательного ценза: в крупных городах, располагающих правом иметь двух и даже более бургомистров, из которых один носит название обербургомистра, последний должен выдержать экзамен, доказывающий, что он обладает известными юридическими или административными познаниями, причем избавляется от такого экзамена только тот, кто уже раньше опубликовал известного рода научные работы или занимал соответственную должность. В Пруссии же в городах окружных бургомистр должен удовлетворять требованиям, которые предъявляются к аспирантам на высшие судебные и административные должности. Еще более высок уровень этого рода требований, предъявляемых к бургомистрам в Вюртемберге: факультет политических и государственных наук в тюбингенском университете, между прочим, и предназначен именно для подготовки бургомистров.

С должностью, о которой тут идет речь, связано выполнение не только муниципальных, но и государственных функций по «порученным» делам, и притом не только административных, но и судебных (в Англии, Франции, Пруссии, Вюртемберге и др.). Повсюду, где лицо, эту  должность занимающее, является одновременно по характеру своих функций агентом центральной правительственной власти, последняя пользуется правом отрешения его от должности. Между прочим, в Италии это право, совершенно уничтожающее общественный характер должности главы коммунальной администрации, компенсируется тем, что однородное же право предоставлено и коммунальному совету: по мотивированному письменному предложению, сделанному не менее, чем одной третью советников, коммунальный совет может мотивированным же постановлением, принятым двумя третями голосов, отрешить от должности почему-либо неугодного ему синдика. Та историческая парабола, которую проделала уже эта должность, начиная с всевластного французского мэра и кончая почти чисто декоративным мэром английским, — эта парабола не  оставляет сомнения в том, что мы имеем дело с институтом, осужденным на исчезновение, с институтом, которому все меньше и меньше остается места по мере того, как городское самоуправление все более демократизируется, постепенно избавляясь от последних остатков бюрократизма и все более проникаясь началами, соответствующими понятию самоуправления.

Сообразно такой эволюции городское самоуправление, по мере того как опека сменяется самостоятельностью, соответственно эволюционируют также органы надзора и контроля. Право утверждения постановлений совета перестает быть единоличным правом префекта (Франция), а переходит к бюрократическому же, но коллегиальному учреждению (совету префектуры — там же — постановления об отчуждении и покупке недвижимых имуществ и т. н.). Это первая стадия. Вторая — переход этого права к полубюрократическим, полувыборным коллегиальным органам административной юстиции (провинциальная административная юнта в Италии, постоянная депутация — в Бельгии, провинциальная комиссия — в Голландии и т. д.). Третья стадия — контроль высших инстанций местного же самоуправления (Швейцария, окружные советы в Пруссии, областные ландтаги в Австрии). Наконец, высшие стадии: контроль судебный (в  Англии) и законодательных органов (большого совета в Швейцарии и парламента — в Англии). Понятно, что в условиях судебного контроля не может быть места даже намеку на какую бы то ни было опеку правительства над городским самоуправлением. Органы центрального правительства в этом случае имеют не больше прав, чем любой плательщик налогов, ибо обращаться в суд с ходатайством о признании незаконными постановлений совета может каждый городской плательщик. Само собой разумеется, что надзор был бы чисто платоническим, если бы в распоряжении надзирающих органов не было надлежащих мер воздействия на городское самоуправление. На континенте главнейшие из этих мер следующие: 1) право инстанций, утверждающих бюджет, вносить в него не сделанные советом ассигновки на покрытие обязательных расходов, 2) право надзирающих инстанций непосредственно выполнить те акты, по закону для городского самоуправления обязательные, от выполнения которых оно уклоняется, 3) право тех же инстанций непосредственно приводить в исполнение утвержденные постановления совета, если того своевременно не сделал городской исполнительный орган, 4) право надзирающего органа в случае запутанности или медленности делопроизводства в учреждениях городского самоуправления назначать в них (за их счет) правительственного комиссара для приведения дел в порядок, 5) отрешение от должности главы городской исполнительной власти, а иногда и всей исполнительной коллегии, наконец, 6) роспуск общинного совета. В Англии все эти меры заменяются одной, наиболее соответствующей понятию самоуправления и в то же время наиболее действительной — судебным решением. В распоряжении английского центрального правительства, впрочем, имеется и еще одно средство воздействия на городское самоуправление, — лишение его субсидии, если оно ведет то дело, на которое субсидия предназначена, не так, как бы того желало правительство. Но, очевидно, в данном случае правительство выступает   не столько в качестве власти, сколько в роли стороны, отказывающейся от договора ввиду несоблюдения его другой стороной. Однако, изложенным не исчерпываются все существующие виды и формы контроля над городским самоуправлением. При всей бдительности государственных органов надзора один их надзор не может служить безусловной гарантией для интересов населения. Опыт устанавливает даже нечто гораздо худшее, именно, что вмешательство этих органов иногда только усугубляет вред, терпимый населением. Только контроль самого населения способен служить достаточной гарантией против нарушения муниципалитетом его интересов, и в наиболее прогрессивных законодательствах мы находим уже нормы, устанавливающие также контроль этого рода. Он осуществляется в разных формах. Наиболее важная из  них — это муниципальный референдум, приближающий городское самоуправление к форме непосредственного народного управления. Классической страной муниципального референдума является Швейцария; но в частичном виде мы находим его уже и в трех монархических странах: Англии, Богемии и Италии. В Англии муниципальные советы могут промовировать билли (о расширении их компетенции) и расходовать необходимые на это средства только под тем условием, чтобы постановление совета по этому предмету было утверждено голосованием самих городских налогоплательщиков. В Богемии повышать старые налоги или вводить новые в целях получения средств, необходимых для устройства городских предприятий, коммунальный совет может только в том случае, если за такое повышение или введение нового налога выскажется не менее двух третей избирателей. В Италии, по закону 1903 года, референдум обязателен во всех случаях, когда совет решает произвести муниципализацию какого-либо предприятия. Избиратели простым «да» или «нет» должны высказаться за или против предположенной муниципализации; в том случае, если последняя референдумом отвергнута, предложение о ней не может быть возобновлено ранее истечения трехлетнего срока, но срок этот сокращается до одного года, если того потребует не менее трети избирателей. В Италии же имеет частичное применение и институт «народного иска» (azione popolare). Это институт, с которым мы встречались уже в Англии, где, как было сказано, каждый налогоплательщик имеет право возбудить в суде дело о незаконности постановлений городского совета, вызывающих денежный расход. В Италии «народный иск» направлен не против незаконности действий или постановлений муниципального совета, а против нерадивости органов коммунального управления в отношении охраны интересов общины или сознательного попустительства их нарушению. В силу действующего коммунального закона, каждый городской плательщик имеет право за свой страх и риск предъявлять иски и возбуждать дела в охрану прав и в защиту интересов коммуны, а суд, в который поступили жалоба или исковое прошение, должен сделать постановление, обязывающее муниципалитет вступить в дело.

Из общих всему Западу черт коммунального устройства следует отметить еще следующие. Даже законодателю, наиболее проникнутому идеями равнения и шаблона, фактически нет возможности совершенно игнорировать основной определяющий фактор городской жизни — численность населения. Более или менее с ней считаются все законодательства: одни, как австрийское, саксонское, прусское, настолько, что находят даже необходимым два особых муниципальных строя для крупных и мелких городов, — другие, каковых большинство, ограничиваются тем, что ставят в зависимость от численности населения более или менее существенные частности организации городского управления. В результате повсеместно получается упрощенная организация, а частью и суженная компетенция мелких городов сравнительно с более крупными. В значительной мере тем же моментом — численностью населения — определяется и то обстоятельство, что почти все столицы (Париж, Лондон, Берлин, Вена, Брюссель, Стокгольм, Копенгаген) имеют особое муниципальное устройство, существенно отличающееся от обычного в каждом соответствующем государстве. Впрочем, кроме того, что столицы обыкновенно являются наиболее крупными в стране центрами скопления людских масс, тут имеет значение также их исключительная важность, как политических центров, в которых сосредоточены все высшие государственные установления. Общими чертами их муниципальной организации являются: во-1-х, подчинение столичного самоуправления усиленному контролю и надзору центральной правительственной власти, причем последняя, между прочим, сосредоточивает исключительно в своих руках столичную полицию безопасности, во-2-х, разделение города на мелкие муниципальные единицы, деятельность которых координируется центральным муниципальным органом.

Расположив страны Запада в порядке возрастающей демократичности их муниципальных учреждений и возрастающего проникновения их началом самоуправления, мы увидим, что порядок этот всегда резко изменяется с переменой признака, положенного в основу группировки. В одном восходящем порядке располагаются страны, если мы их сгруппируем по избирательным системам, в другом — если они сгруппированы по объему компетенции, в третьем — по степени самостоятельности и т. д. Это значит, что западноевропейские страны в своем стремлении к возможно большему усовершенствованию муниципального строя начинают это совершенствование не в одно время и не с одних и тех же сторон своего коммунального устройства. Иначе и невозможно, если принять в соображение разнообразие действующих в данном случае причин и условий. Но повсеместная эволюция городского самоуправления в сторону какого-то идеального строя в результате всех группировок оказывается не подлежащей сомнению. При этом обнаруживается, что и самый идеал, каким, по крайней мере, он рисуется современному нашему правосознанию, представляет собой уже нечто конкретное, почти вполне осуществленное и испытанное, только не в его органической целости и полноте, а разрозненными частями в разных странах. Собранные воедино эти разрозненные части дают такую схему доведенного до высшей при наличных условиях степени совершенства коммунального самоуправления: 1) всеобщее, тайное и равное без различия полов избирательное право, 2) распорядительный орган, составленный по принципу пропорционального представительства, 3) исполнительные органы, организуемые по свободному усмотрению самого распорядительного органа, с широким участием в них населения, — пред ним ответственные и ему подчиненные, 4) замещение исключительно по выборам всех ответственных муниципальных должностей с правом городского самоуправления досрочно отрешать избранных от должности в случае потери ими доверия своих избирателей, 5) компетенция, распространяющаяся на все местное управление городского поселения, включая сюда и область чисто местных польз и нужд, и поддающиеся местному ограничению предметы государственного управления, 6) полная самостоятельность, обеспеченная судебным контролем, наконец, 7) референдум и право «народного иска».

В прямую противоположность тому, что мы только что видели на Западе, наше муниципальное законодательство на протяжении более века проявляет устойчивую тенденцию к стремлению вспять. XIX век начинается с отмены — в 1800 г. Павлом I — созданного Екатериной II городского самоуправления (см. город в России, XV, 648) и замены его почти чисто бюрократическим управлением. Со вступлением на престол Александра I, в 1801 г., действие Жалованной Грамоты городам восстановляется, и Городское Положение 1785 г. с небольшими модификациями и за небольшими исключениями остается в силе вплоть до городской реформы 1870 г. Однако, это сила — чисто бумажная. Муниципальная реформа, произведенная Екатериной II, была не столько реформой, сколько революцией, ибо не усовершенствовала старые учреждения, а поставила на их место совершенно новые, построенные на новых же началах, являвшихся коренным отрицанием старого порядка. Это — начала всесословности и самостоятельности, являющиеся основными предпосылками истинного самоуправления Тем не менее, муниципальная революция 1785 г. была уже заранее роковым образом осуждена на бесплодие, потому что совершена была сверху чисто кабинетным путем, исходя из теоретических соображений, а не в силу категорического императива снизу, со стороны заинтересованного в городском деле населения. Новое городское самоуправление было создано без соображения с живой действительностью, как государственной,  так и специально городской, с наличными потребностями, с реальным соотношением общественных сил. Не только в XVIII, но на протяжении 2/3 девятнадцатого века несоответствие новых муниципальных правовых норм действительности и вытекавшим из нее потребностям должно было быть, поэтому, огромным. И чрезвычайно характерно для законодательного творчества Екатерины, что несоответствие проявилось именно в чрезмерной широте новых норм, — такой широте, что, с одной стороны, их не мог вместить в себе тогдашний государственный строй; с другой, оказался бессильным наполнить их живым и деятельным содержанием тогдашний город. В представлявшем собой систему организованного произвола самодержавно-бюрократическом и сословно-крепостническом государственном строе не могло быть достаточно места ни для всесословности, ни — тем более — для самостоятельности общественного управления. В лишенном промышленного и культурного значения городе, в составе сословий которого самое многочисленное — мещанское — почти сплошь занималось земледелием и не имело потому никаких специально городских интересов, точно так же, как никакими своими интересами не было органически связано с городом только «проживавшее» в нем дворянство, — в таком городе, каким был русский город вплоть до последней трети прошлого века, не могло и возникнуть сколько-нибудь серьезных всесословных нужд и потребностей, удовлетворение которых могло бы составить задачу всесословного городского хозяйства, следовательно, и управления. Наконец, со стороны той части населения, которая должна была быть более или менее близко заинтересована в городском деле и состояла частью из разночинцев, главным же образом — из купцов и мещан же (живших мелкими городскими промыслами), — от этой части населения трудно было, принимая во внимание ее культурный уровень, ожидать сознательного отношения к общегородским нуждам, и еще менее можно было, считаясь с ее навыками, забитостью и бесправием, предполагать в ней способность противостоять начальственному произволу. Естественно, что на протяжении первых двух третей XIX в. мы наблюдаем, как под суровым давлением извне, лишенное внутренней энергии и внутреннего, соответствующего форме содержания и потому в огромной степени «пустотелое» городское самоуправление постепенно деформируется, сокращается, сжимается и, наконец, фактически совершенно исчезает. С самого начала номинально всесословное, оно становится в действительности купеческо-мещанским. От самостоятельности скоро не остается ни малейшего следа: шестигласная дума превращается в слепую и послушную исполнительницу губернаторских распоряжений. Вместе с тем, в силу того закона, что с прекращением функции атрофируется и выполняющий ее орган, мало-помалу отмирают и атрофируются те части муниципального организма, которые в наибольшей мере воплощали в себе общественное начало: к половине XIX в. не оказывается уже на Руси ни одного города, где имелась бы еще общая дума, и только в немногих городах продолжают еще существовать депутатские собрания. Обследование же, произведенное в 1867 г., обнаружило немало городов, где исчезла и шестигласная дума, следовательно, не осталось никаких органов городского самоуправления: ни распорядительных, ни исполнительных. Да и была ли в них надобность там, где, с одной стороны, не существовало общегородских задач, с другой — все равно всем бесконтрольно распоряжалась губернская власть, имевшая к своим услугам наиболее соответствующий ей исполнительный орган — полицию?

Систематическое вырождение екатерининского городского самоуправления, обусловливая собой жалкое состояние городского хозяйства и скудость городских касс, таким образом, частью косвенно, частью непосредственно задевало — и нередко весьма чувствительно — интересы казенные и правительственные. Уже одно это служило  достаточным стимулом для правительства — предпринять новое, наиболее соответствующее его интересам преобразование городского управления. В 1821 г. начинается работа по пересмотру Городового Положения, завершающаяся четверть века спустя частной реформой — введением в Петербурге Городского Положения 1846 г., распространенного затем, с некоторыми изменениями, на Москву, Одессу и Тифлис. Эта реформа, давшая несколько существенных технических улучшений, делает крупный шаг назад в смысле принципиальном. Его характерные черты: чрезвычайное повышение (в 6 раз) избирательного ценза, более резкое проведение сословного принципа и сугубая бюрократизация городского управления, не только путем усиления правительственной опеки, но и прямым введением в состав «распорядительной думы» назначаемого министром внутренних дел «члена от короны».

Крестьянская реформа, коренным образом изменившая социально-экономическую и отчасти политическую структуру русского государства, создав вместе с тем совершенно новые условия городской жизни, снова резко и повелительно поставила на очередь вопрос об общей для всей России городской реформе. Решением этого вопроса явилось Городовое Положение 1870 г. Будучи одним из заключительных актов великой эпохи реформ, это Положение не могло не отразить в себе реакционных тенденций, которыми правительство все более пропитывалось по мере удаления от 19 февраля. Абсолютно нормы нового Положения (в особенности, главнейшие, определяющие избирательное право, компетенцию и пределы власти городского самоуправления), шире соответствующих норм Положения 1785 г. Но в то время, как последнее было значительно шире дореформенной городской действительности и открываемых ею возможностей, Городское Положение 1870 г. значительно уже тех возможностей, которые возникли в условиях нового, пореформенного города и которые действительно приняты были в расчет в первоначальном, широко задуманном, но не осуществившемся плане городской реформы. И не только в таком относительном смысле Городовое Положение 1870 г. делает попятный шаг в сравнении с Положением 1785 г.; оно становится и абсолютно ниже последнего введением в группировку избирателей строго классового принципа: прежняя шестиразрядная система (см. XV, 650), строго сословный характер которой к тому же существенно нарушался всесословным составом первого разряда и capacitaires’aми пятого, — эта система открывала возможность несравненно большей равномерности представительства, чем то обратно-пропорциональное представительство, которое создано было в 1870 г. путем раздела избирателей, сообразно размеру уплачиваемых ими городских сборов, на три класса, из которых каждый, независимо от численности его состава, избирал одинаковое с другими количество гласных.

Само собой разумеется, что крайняя неравномерность представительства в огромной степени уничтожала ту пользу, которую городское население могло бы извлечь из большой широты избирательного права. Но широта эта, во всяком случае — и в этом ее большое принципиальное значение — была такова, что в мелких и средних городах избирательное право было фактически почти всеобщим, открывая доступ к избирательным урнам и малоимущей массе городского населения. Не менее серьезное принципиальное значение имело категорически выраженное в законе признание самостоятельности городского самоуправления. Но именно эти два важнейших основания реформы 1870 г. заранее осуждали на гибель вновь созданный муниципальный строй по той простой причине, что самостоятельный — хотя бы только номинально — орган местного самоуправления, базированный на широко-демократическом избирательном праве, коренным образом несовместим с самодержавным политическим строем. Исчезновение первого становилось, поэтому, роковой неизбежностью с того момента, как правительство вздумало бы серьезно наняться укреплением незыблемости последнего. В конце 80-х и начале 90-х гг., как известно, правительство, действительно, усиленно занялось таким укреплением, и в результате — вместе с другими приобретениями, сделанными русским народом в освободительную эпоху, у него было отнято и Городовое Положение 1870 г. Той задачей, которую поставил себе на этот раз законодатель — приведение городского управления в строгое соответствие с самодержавно-бюрократическим строем государственной власти, сделав его вместе с тем возможно более верным и послушным слугой последней, этой задачей с логической неизбежностью предопределялись и те диаметрально-противоположные предыдущим начала, которые имели быть положенными в основание нового городского устройства; место самостоятельности должна была занять административная опека, широкое же общественное участие в городском управлении должно было смениться возможно большей его бюрократизацией.

При всем усердии творцов контрреформы совершенно устранить из городского управления общественный элемент оказалось невозможным, так как по существу многих задач, лежащих на этом управлении, такое устранение поставило бы в затруднительное положение самое правящую бюрократию. Городское управление продолжает, поэтому, оставаться «городским общественным управлением» рядом и параллельно с «городским полицейским управлением», но исчезает «городское общество», как субъект права, и остается только «городское поселение», как объект управления. Избирательное право предоставляется ничтожному меньшинству городского населения, предполагавшемуся — и не без основания, как показал опыт — наиболее приверженным к самодержавно-бюрократическому строю. Это, во-1), владельцы недвижимых имуществ, обложенных оценочным в пользу города сбором и стоющих по оценке от 300 руб. в мелких городах до 3 000 руб. в столицах, во-2), владельцы торговых и промышленных заведений, выбирающие купеческие свидетельства. При этом евреи совершенно лишены избирательных прав. В результате — избирательное право оказывается предоставленным едва одному проценту городского населения; его лишены: вся рабочая масса, все ремесленники, все мелкие торговцы и домовладельцы. Это — во-первых. Во-вторых, как то установлено пишущим эти строки на основании избирательных списков (см. журнал «Народное Хозяйство», ноябрь и декабрь 1901 г.), в большинстве провинциальных городов главную массу цензовых домовладельцев составляют служащие и отставные чиновники разных ведомств и всякого ранга, так что в общем на 100 избирателей купцов приходится от 120 до 150 избирателей разночинцев. Созданный таким образом, городской избирательный корпус, во1-х, чуждый интересам трудовой массы, во-2-х, в огромной степени пропитанный бюрократическим духом и уже поэтому очень мало склонный и способный оказывать противодействие бюрократическому давлению на городское управление. Городовым Положением 1892 г. приняты особые меры, чтобы специфические особенности избирательного корпуса определяли собой соответствующие, но только еще более резко выраженные особенности городского распорядительного органа: состав городской думы сокращен вдвое и даже втрое против прежнего (от 20 до 160 гласных, смотря по количеству населения и административному рангу городов). Создано, таким образом, ровно столько думских мест, сколько, по предположению законодателя, может быть замещено кандидатами, представляющими интересы наиболее крупных цензовиков. На тот же случай, если бы у последних почему-либо не хватило сил для заполнения всего думского комплекта, Городское Положение избавляет их от необходимости замещения свободных мест представителями более мелких интересов, узаконяя недовыбор одной трети гласных, — сделавшийся в нашей муниципальной практике обычным явлением. Естественно, что по данным о ценности и доходности недвижимых имуществ гласные дают теперь вдвое и даже втрое высшую среднюю  имущественной состоятельности, чем избиратели, так что по своим имущественным интересам состав городских дум стоит еще дальше от массы городского населения, чем избирательный корпус. Неизбежна и большая сравнительно с этим корпусом бюрократичность городских дум. Имея часто численный перевес в рядах городских избирателей и, обыкновенно, уже в силу своей большей интеллигентности, обладая большей активностью, разночинцы, естественно, получают еще большее преобладание в городских думах. Последние, к тому же составляются не исключительно посредством выборов: в состав их входят также гласные по прямому назначению администрации и члены ex officio. Во всех тех случаях, далеко не редких, когда недовыбор гласных превышает 1/3 состава, недостающее до полного комплекта количество гласных назначается администрацией из гласных предыдущего четырехлетия, хотя бы даже забаллотированных на новых выборах. В городах же еврейской черты оседлости администрацией назначается известное число гласных евреев1). Кроме того, в состав городской думы входит председатель уездной земской управы и представитель духовного ведомства. Наконец, существенно отзывается на составе городских дум обязательность посещения гласными ее заседаний под страхом кары за неявку, - мера, принижающая звание гласного и отбивающая охоту добиваться его у всякого, кто дорожит своей независимостью и в то же время не имеет каких-либо сильных личных или общественных стимулов к тому, чтобы, поступившись ею, принять это звание. Каждый шаг думы строго регламентирован, число заседаний ограничено минимумом в 4 и максимумом в 24 в год, причем расписание их должно быть составлено за год вперед. Вне расписания чрезвычайные собрания могут быть созываемы не иначе, как с разрешения начальства. Дума лишена прав устанавливать порядок своего собственного делопроизводства, а должна руководствоваться неполными и несовершенными правилами, установленными для общественных собраний в Общем Учреждении Губернском, — ограничение понятное, приняв во внимание, что контрреформой 1892 г. городское общественное управление введено в состав «губернского учреждения» и «административных местных лиц». Компетенция думы сильно ограничена, у нее отняты, между прочим, те широкие права, которыми она пользовалась раньше в отношении городских выборов. Ни одно ее, даже самое ничтожное, постановление не признается окончательным; огромное большинство их по самым существенным вопросам городской жизни получает силу только под условием утверждения их правительственной властью, все остальные могут быть приведены в исполнение не раньше определенного срока, в течение которого губернатор может остановить их исполнение не только потому, что найдет их незаконными, но и в том случае, если найдет их неправильными по существу. Таким образом, властью, решающей в конечном итоге все вопросы местной муниципальной жизни, является правительственная администрация, голос же местного представительства — городской думы — получает в действительности значение голоса совещательного, — не более. Результаты такой организации городского распорядительного органа сказались очень быстро. Слишком малый состав городских дум затруднил их работу там, где они хотели бы работать. В большинстве дум никакая угроза штрафом не устраняет массового абсентеизма гласных, не имеющих серьезного интереса к общественному делу. Вполне определенный в социальном отношении состав городских дум не мог не отразиться соответственным образом на тоне и направлении городского хозяйства, почти совершенно игнорирующего интересы и нужды городской массы (см. городское хозяйство). Надзор и опека администрации не сократили, а увеличили количество незаконных и неправильных думских постановлений: администрация не могла устоять перед соблазном использовать как можно больше в своих интересах зависимость от нее городского управления, хотя бы и вне пределов закона, никем и ничем серьезно не ограждаемых; это особенно резко обнаружилось в большом количестве незаконных ассигновок из городской кассы, почему-либо выгодных бюрократии. Понятно, что, требуя сама незаконного, администрация не может не потворствовать и своекорыстным притязаниям тех верховодящих в городском управлении элементов, под влиянием и воздействием которых эти требования безропотно удовлетворяются.

1) Вообще, число гласных из не христиан, хотя бы последние преобладали в избирательном корпусе, но может превышать 1/5 части общего числа гласных.

 

Организация городского исполнительного органа в еще большей мере, чем данная организация думы, отдает городское дело в руки администрации. Городская управа нормально состоит из городского головы, состоящего одновременно председателем думы, и двух членов управы1). Количество последних по усмотрению думы может быть увеличено в городах губернских, областных и значительных уездных до трех, в городах с населением более ста тысяч — до четырех и в Москве — до шести. Дальнейшее увеличение невозможно без специального разрешения министра внутренних дел. Весь состав управы избирается думой (кроме столиц, где городской голова назначается Высочайшей властью), но считается состоящим на государственной службе и соответственно расписан по классам (в отношении чинопроизводства) и по разрядам (в отношении шитья на мундире). Управа, следовательно, есть коллегия выборных чиновников и в таком качестве, понятно, не может быть поставлена в зависимость от городской  думы, а подчиняется всецело правительственной администрации. Последняя утверждает и определяет этих выборных (в данном случае по существу только рекомендованных думой) чиновников к должностям и увольняет их от таковых; администрация же ревизует их действия, преподает им указания и дает им распоряжения под страхом дисциплинарного взыскания за неисполнение. Городская управа всего менее орган думы. Благодаря данной организации городского исполнительного органа, непосредственное ведение городского хозяйства — всецело в руках бюрократии: ей принадлежит инициатива, поскольку последняя предоставлена исполнительному органу, ей же — и исполнение думских постановлений, поскольку они ею признаны действительными, как совпадающие с ее собственной волей и желаниями. В соответствии с этим чрезвычайно, сравнительно с прежним, расширен круг самостоятельной компетенции городской управы. Характерно, что теперь исключительно ей, под надзором и руководством губернатора, предоставлено все выборное производство. Есть случай, — на практике весьма частый, — когда управа всецело становится на место думы: если двукратно не состоится заседание думы, то подлежавшие ее рассмотрению доклады и заключения управы признаются равносильными постановлениям думы и направляются к исполнению в том же, как и эти последние, порядке. Управа, впрочем, не единственный исполнительный орган: дума может создавать и другие, — более общественного характера, именно, исполнительные комиссии из гласных и, вообще, избирателей. Но эти комиссии действуют, «подчиняясь управе», и «вступают в отправление своих обязанностей с разрешения губернатора». Соизволение губернатора требуется и вообще для занятия какой-нибудь должности в городском управлении, хотя бы и по вольному найму. Практические результаты, отсюда получающиеся, не представляют собой ничего неожиданного. Городское дело серьезно страдает и от не всегда достаточного численного состава городских управ, а в особенности от того, что выбирать в городские головы и члены управы и назначать на все другие городские должности приходится не тех, которые наиболее пригодны к выполнению соответствующих функций, а тех, которые имеют больше шансов на утверждение их администрацией. Немалое практическое значение имеет и принципиальная противоположность между думой, как-никак органом общественным, и управой — организацией бюрократической. Тут всегда неизбежны трения, часто переходящие в ярый антагонизм, разрешающийся беспощадной взаимной борьбой за гегемонию, — борьбой, редко способной дать что-нибудь полезное для городского дела.

1)  В небольших уездных и безуездных городах допускается исполнительный орган в лице одного городского головы.

То, наконец, что венчает здание, возведенное Городовым Положением 1892 г., делая его строго выдержанным в стиле бюрократической опеки над местной жизнью, это — крайняя ограниченность бюджетного права, предоставленного городскому управлению. И здесь, в важнейшей для населения области городского финансового хозяйства, полным хозяином является правительственная администрация: дума только составляет проект городской приходо-расходной росписи, администрация же вольна и отказать ей в своей санкции и изменить по своему усмотрению сделанные думой сметные исчисления и раскладки (см. городское хозяйство). Кроме общего нормального муниципального строя, основные черты которого только что изложены и который действует в 456 городах, Городовым Положением установлено еще упрощенное городское общественное управление для мелких городских поселений (229). Оно отличается от нормального, во-первых, тем, что в нем городское управление объединено с сословным, мещанским, во-вторых, что думу заменяет собрание уполномоченных, избранных городским сходом, и, в третьих, тем, что вместо управы здесь единоличным исполнительным органом является староста, который, впрочем, может иметь помощников. Опека правительственной администрации над упрощенным управлением еще сильнее, чем над нормальным.

Необходимо еще отметить, что с 1903 г. Городовое Положение 1892 г. потеряло силу по отношению к Петербургу. Последний имеет теперь общественное управление, организованное на основании особого, специально для него изданного Положения 8 июня 1903 г. Отметим наиболее существенные пункты, которыми это Положение отличается от предыдущего. 1) В Петербурге избирательное право предоставлено также наиболее крупным плательщикам квартирного налога. 2) Избиратели делятся здесь на два разряда, из которых первый, образуемый наиболее крупными плательщиками, вносящими в сложности одну треть общей суммы дающих избирательное право сборов, избирает одну треть думского состава, остальные же две трети избираются вторым разрядом. 3) Срок служения гласных в Петербурге не четырех-, а шестилетний, и обновление думы происходит не сразу, как в других городах, а по частям: каждые три года выбывает половина. 4) Петербургская дума получила особого председателя, ежегодно избираемого ею из среды гласных. 5) Значительно поднято значение должности городского головы, трактуемого петербургским Положением, как особый исполнительный орган, стоящий частью рядом с управой, частью над ней. 6) Получил особую организацию контроль над городским финансовым хозяйством — в форме особой контрольной комиссии, состоящей под председательством лица, назначенного министерством внутренних дел с Высочайшего соизволения, из одного им же назначенного и трех избранных думой членов. Как это предсказано было еще во время разработки проекта Положения 8 июня, между прочим, и пишущим эти строки (в журнале «Право»), петербургская реформа, произведенная Плеве не столько в интересах населения, сколько в интересах бюрократии, привела не к улучшению, а скорее к ухудшению положения дел в петербургском городском общественном управлении. Самое расширение избирательных прав в пользу наиболее крупных квартиронанимателей, при составе столичного населения, как то и предсказывалось, привело не к демократизации, а к сугубой бюрократизации и аристократизации петербургского городского управления, пребывающего в рядах наиболее отсталых муниципалитетов в России.

Нужно еще отметить, что на окраинах, в том числе в 116 городах Царства Польского, и теперь еще — полвека после крестьянской реформы и 40 лет после городской реформы 1870 г. — продолжает действовать чисто бюрократическая система управления городами, — система, в сравнении с которой даже Городовое Положение 1892 г. может показаться благом.

Библиография. Ашлей Перси, «Местное и центральное управление. Сравнительный обзор учреждений Англии, Франции, Пруссии и Соединенных Штатов», СПБ. 1910; Шоу А., «Городские управления в Западной Европе», М. 1899; Пифферун Ф., «Европейские избирательные системы», СПБ. 1905; Ferraris С., «Teoria del dicentramento amministrativo», Milano, 1898; Modona Neppi, prof., «Controli sull’amministrazione comunale е provinciate е referendum», 1902; Редлих И., «Английское местное управление», СПБ. т. I, 1907, т. II—1908; Вотье Морис, «Местное управление Англии», СПБ., 1896; Полонский И., «Местное управление в Англии», М. 1906; Bertolini Р., «Il governo locale inglese», 2 vol., Torino, 1899; Hugo (Lindemann), «Die deutsche Städteverwaltung», Stuttgart, 1904; Verein für Sozialpolitik, Bb. 117 — 120 «Verfassung und Verwaltungsorganisation der deutschen Städte»; 121 — Schweiz, 122 — Ostreich, 123 — England, Prankreich und Nord-Amerika (Leipzig, 1906); Gorso А., «Nuovo comento della legge comunale е provinciale», Napoli, 1900; Свешников М., «Основы и пределы самоуправления», СПБ. 1892; Кизеветтер А., «Местное самоуправление в России», М. 1910; Дитятин, «Устройство и управление городов России», 2 т., СПБ. 1875, Ярославль 1877; «Материалы, относящиеся до нового общественного устройства в городской Империи», т. т. I—IV, СПБ. 1877—1888; Семин О., «Основные вопросы местного самоуправления», Баку, 1910; Вернер П., «Городское самоуправление в России», М. 1906; А. Б., «Городское самоуправление в России», М. 1905; Семенов Д., «Городское самоуправление», СПБ. 1901; Михайловский, А., «Реформа городского самоуправления в России», М. 1908; Шрейдер Г. И., «Наше городское общественное управление», СПБ. 1902; его же, «Город и Городовое Положение 1870 г.», том IV, издан. Бр. Гранат и К0 «История России в XIX в.»; его же, «Городская контрреформа 11 июня 1892 г.» в V томе той же «Истории»; Щепкин, М., «Общественное самоуправление в Москве», М. 1906; Колычев Ал., «По городским вопросам», СПБ. 1910; Джабар М., «Муниципальные вопросы», Тифлис, 1910; Муромцев С., «Статьи и речи, вып. IV. В Московской Городской Думе», М. 1910; Новиков А., «Записки о городском самоуправлении», СПБ. 1904; его же, «Записки городского головы», СПБ. 1905.

Гр. Шрейдер.

Статистика роста современных городов

1. Распределение населения между городом и деревней (табл. 1-6).

1. Англия и Уэльс.

Годы переписи

Все население (тыс.)

Сельское

Городское

тыс.

%

тыс.

%

1851

1861

1871

1881

1891

1901

1911

17928

20066

22712

25974

29003

32528

36075

8937

9105

8671

8338

8107

7172

7906

49,9

44,7

38,2

32,1

27,9

23,0

22,0

8991

10961

14041

17637

20896

25351

28169

50,0

54,6

61,8

67,9

72,0

77,0

78,0

 

2. Франция.

Годы переписи

Все население (тыс.)

Сельское

Городское

тыс.

%

тыс.

%

1851

1861

1872

1881

1891

1901

1906

35783

37386

36012

37672

38343

38962

93252

9135

10790

11235

13097

14311

15974

16537

25,5

28,9

31,1

34,8

37,4

40,9

42,1

26648

26597

24868

24576

24032

22987

22715

74,5

71,1

68,9

65,2

62,6

59,1

57,9

 

3. Североамериканские Соединенные Штаты.

Годы переписи

Все население (тыс.)

Городское

тыс.

%

1800

1850

1860

1870

1880

1890

1900

1910

5308

23192

31443

38558

50156

62622

75995

91972

211

2898

5072

8072

11319

18284

24992

42623

3,9

12,4

16,1

20,9

22,5

29,2

32,9

46,3

 

4. Германская империя.

Годы переписи

Все население (тыс.)

Сельское

Городское

тыс.

%

тыс.

%

1871

1875

1880

1885

1890

1895

1900

1905

41061

42729

45236

46858

49428

52280

56367

60641

14791

16657

18721

20479

23243

26257

30633

34819

36,1

39,0

41,4

43,7

47,0

50,2

54,3

57,2

26219

26070

26514

26377

26185

26002

26734

25822

63,9

61,0

58,6

56,3

53,0

49,8

45,7

42,7

 

5. Городское население (в %).

Годы переписи

Пруссия

Бавария

Саксония

Вюртемберг

Ваденсбург

Гесс.

Мелк.-Швер.

1871

1875

1880

1885

1890

1895

1900

1905

37

37

40

43

45

48

51

55,5

24

26

28

29

32

34,5

40

42

49,5

53

57

59

63

66

69

71

31

34

35

37

39

45

44

47,2

32,5

35

38

39,5

48

45

50,5

54,5

36

39

40

43

45

48

54

58

37

38

40

41

42,5

44,5

46

47

 

6. Россия (городское население).

Годы

Население (тыс.)

% ко всему населению

1724

1782

1796

1812

1835

1851

1867

1897

1911

328

802

1301

1653

3025

3482

8157

16785

22719

3,0

3,1

4,1

4,4

5,8

7,8

10,6

13,0

13,7

 

II. Распределение городского населении по городам (таблицы 7-11).

7. Франция.

Годы

Города-села

Малые города

Средние  города

Большие города

Число

Население (тыс.)

Число

Население (тыс.)

Число

Население (тыс.)

Число

Население (тыс.)

1872

1886

1906

660

714

-

2214

2404

-

368

416

514

3310

3810

4595

65

86

114

2414

3289

4252

9

11

15

3296

4263

5429

 

8. Германская империя.

Годы

Города-села

Малые города

Средние города

Большие города

Число

Население (млн.)

%

Число

Население (млн.)

%

Число

Население (млн.)

%

Число

Население (млн.)

%

1871

1880

1890

1900

1905

1910

1786

1950

-

2269

2386

-

5,05

5,74

5,81

6,8

7,1

-

12,4

12,7

11,7

12,1

11,8

-

529

641

-

864

945

-

4,58

5,67

6,36

7,6

8,3

-

11,2

12,5

12,9

13,5

13,7

-

75

102

-

194

208

-

3,14

4,02

4,93

7,1

7,8

-

7,6

8,9

10,0

12,6

12,9

-

8

14

26

33

41

48

1,96

3,27

6,53

9,12

11,5

13,8

4,8

7,2

13,2

16,2

19,0

21,3

 

9. Англия и Уэльс (% ко всему населению).

Годы

Лондон (без пригородов)

Другие большие города

Средние города (20-100 тыс.)

1801

1811

1821

1831

1841

1851

1861

1871

1881

1891

1901

1911

9,73

9,93

10,20

10,64

11,75

13,18

13,97

14,33

14,69

14,52

14,0

12,59

0

2,08

3,27

5,71

6,52

9,40

11,02

11,50

14,91

17,30

25,5

38,0

7,21

6,10

7,35

8,70

10,63

12,42

13,22

16,20

18,40

21,76

21,45

22,70

 

10. Североамериканские Соединенные Штаты.

Города с числом жителей (тыс.)

1880

1910

Населения (тыс.)

%

Населения (тыс.)

%

20-50

50-100

100-200

200-300

300-500

500-1000

1000-2000

3000 и более

1250

1370

1010

1050

960

1050

1350

1910

2,4

2,7

2,0

2,0

1,8

2,9

2,6

3,9

4054

4179

2819

2288

3683

3011

3724

4767

4,4

4,5

2,4

2,4

4,0

3,2

4,4

5,1

 

11. Россия (в 1906 г.).

 

Города-села

Малые города

Средние города

Большие города

Население (тыс.)

%

Население (тыс.)

%

Население (тыс.)

%

Население (тыс.)

%

Европейская Россия

639

4,1

4389

28,0

5511

35,1

5132

37,8

Приволжская губерния

69

2,7

771

30,1

623

24,3

1099

42,9

Кавказ

24

1,2

862

44,1

742

38

324

16,7

Средняя Азия

40

3,7

189

17,4

694

63,8

164

15,1

Сибирь

35

5,5

179

28,0

427

66,5

-

-

Во всей России

809

3,7

6392

29,2

7998

36,4

6722

30,7

 

III. % соотношения между естественным приростом и другими факторами увеличения населения

Табл. 12.

Города

Годы

Вследствие естественного прироста

Переселенцы

Включая пригороды

Лондон

Копенгаген

Кельн

Берлин

Вена

Лейпциг

Париж

Бреславль

Мюнхен

1852-91

1801-90

1821-90

1801-90

1801-90

1801-90

1821-90

1821-90

1811-90

84,03

42,98

34,10

26,72

20,52

16,42

15,53

15,16

10,59

15,97

57,02

28,48

-

32,48

39,70

64,21

79,21

72,26

-

-

37,42

-

47,00

43,88

20,56

5,63

17,15

 

IV. Рост отдельных больших городов (табл. 13 и 14).

13. Россия (население в тыс.).

Города

1897

1867

% увеличения

Санкт-Петербург

Москва

Варшава

Одесса

Лодзь

Рига

Киев

Харьков

Тифлис

Вильна

Ташкент

Саратов

Казань

Екатеринослав

Ростов на Дону

Астрахань

Баку

1267

1035

638

405

315

282

247

174

160

159

156

137

131

121

119

113

112

539

351

180

118

32

77

68

52

60

69

80

84

63

19

29

42

13

136,7

194,8

253,0

240,4

872,0

264,6

261,7

236,0

163,3

129,7

95,5

62,5

106,9

508,0

310,0

163,8

702,0

 

Таблица 14.

Города

1911

1850

% увеличения

Ливерпуль

Манчестер

Бирмингем

Лидс

Шеффилд

Бристоль

Глазго

Белфаст

Марсель

Лион

Лилль

Гамбург1)

Мюнхен1)

Лейпциг1)

Копенгаген

Христиания

Стокгольм

Брюссель

Антверпен

Льеж

Триест

Лемберг

Грац

Будапешт

Цюрих

Базель

Женева

Амстердам

Роттердам

Гаага

Мадрид

Барселона

747

714

526

446

455

357

784

385

551

524

218

931

596

590

462

2421)

342

666

321

175

229

206

152

880

189

132

126

574

427

281

572

560

397

336

242

172

135

154

329

87

195

177

76

132

110

63

1272)

28

93

184

88

76

83

68

55

178

35

28

42

224

90

72

2813)

175

88

112

117

159

237

131

138

342

182

196

186

605

441

836

263

764

267

261

267

130

176

203

108

394

371

440

200

156

374

290

103

217

Города

1909

1879

% увеличения

Неаполь

Милан

Рим

Турин

Палермо

599

591

549

375

321

459

293

289

232

237

30

102

90

61

35

Города

1910

1850

% увеличения

Нью-Йорк

Бруклин

Чикаго

Сент Луис

Кливленд

Питтсбург

Буффало

Сан-Франциско

Милуоки

Буэнос-Айрес

4767

 

2185

687

560

533

428

416

373

1320

516

97

29

78

17

46

42

34

20

236

675

 

7197

785

3191

1045

914

1070

1763

459

Города

1908

1880

% увеличения

Иокогама

Осака

Сидней

Мельбурн

Брисбен

394

1226

592

549

137

1704)

4874)

383

491

102

131

161

54

11

31

1)  1910 г. 2)  1845 г. 3)  1861 г. 4)  1890 г.

V. Скученность населения в больших городах (табл. 15-17).

15. Германия.

Города

На 1 жилое строение приходилось человек

1895

1905

Бремен

Крефельд

Страсбург

Аахен

Кельн

Брауншвейг

Бармен

Франкфурт-на-Майне

Эссен

Эльберфельд

Альтопа

Нюрнберг

Штутгарт

Дюссельдорф

Дортмунд

Ганновер

Данцинг

Маннгейм

Галле и З.

Киль

Кассель

Лейпциг

Дрезден

Хеминц

Кеннигсберг

Магдебург

Мюнхен

Гамбург

Штеттин

Познань

Бреславль

Шарлоттенбург

Берлин

В среднем

Без Берлина

7,841)

14,23

16,971)

17,30

14,76

18,051)

18,21

17,82

16,90

18,35

20,13

19,491)

21,061)

18,69

19,09

19,27

21,06

22,161)

20,13

21,98

23,96

27,841)

28,681)

30,14

30,29

31,31

36,611)

33,59

30,02

39,44

51,22

60,071)

71,15

-

-

7,96

13,48

16,10

16,25

16,41

17,35

18,46

18,75

18,92

18,821)

19,65

-

19,46

20,09

20,48

20,98

21,47

23,75

23,92

26,91

27,04

27,64

27,69

30,29

30,31

35,23

36,53

36,81

37,34

43,03

51,97

69,78

77,54

27,07

24,21

1) 1900 г.

16. Англия.

Города

На 1 жилое строение приходится человек

1891

1901

Галифакс

Норвич

Ноттингем

Лидс

Кингстон

Олдгэм

Бредворд

Престон

Шеффилд

Болтон

Лестер

Дерби

Блекберн

Бирмингем

Манчестер

Салфорд

Саутгемптон

Кройдон

Портсмут

Ливерпуль

Биркенгед

Брайтон

Тоттенхем

Кардифф

Уэст Хем

Рондда

Бристоль

Сендерленд

Ньюкасл

Уилледен

Лондон

Гетсгед

Плимут

В среднем

Без Лондона

4,44

4,53

4,65

4,71

4,71

4,78

4,78

4,82

4,86

4,89

4,89

4,90

4,91

5,01

5,04

5,06

5,22

5,43

5,43

5,62

5,71

5,93

6,04

6,30

6,39

6,52

6,09

6,99

7,33

7,51

7,73

7,94

8,51

-

-

4,21

4,44

4,57

4,53

4,60

5,59

4,36

4,67

4,80

4,67

4,64

4,61

4,65

4,84

4,99

5,02

5,28

5,20

5,17

5,55

5,62

5,70

6,21

5,87

6,46

5,98

5,65

6,80

8,03

7,16

7,93

8,01

7,86

5,94

5,11

 

17. Германия (на 1 гектар).

Города

В городе с площадью 1871 г.

Во включ. с 1871-1910 г. пригород.

1871

1910

1871

1910

Берлин

Нюрнберг

Карлсруэ

Бреславль

Эссен

Гамбург

Хемниц

Мюнхен

Дрезден

Лейпциг

Киль

Бремен

Познань

Маннгейм

Дюссельдорф

Штеттин

139,4

73,7

65,2

68,5

58,8

47,4

54,0

47,8

59,0

61,5

21,0

48,2

59,8

16,6

14,3

12,7

339,5

204,8

194,0

161,4

148,4

145,6

143,0

120,6

116,6

110,6

97,5

86,1

80,2

66,1

59,5

30,3

2,7

2,1

2,4

3,9

5,9

1,3

6,4

2,7

3,7

11,2

2,9

4,1

2,5

1,9

1,7

23,2

141,1

18,8

6,6

78,5

54,7

5,2

34,5

31,6

52,7

70,7

26,9

27,5

33,1

7,3

11,1

78,2

 

VI. Децентрализация населения больших городов (18-21).

18. Париж (население в тысячах).

Участки

Население (тыс.)

Увеличение (+) или уменьшение (-) в %

Жителей на 1 га

1861

1896

1861

1896

Внутренние:

  1. Лувр
  2. Биржа
  3. Темпль
  4. Г. Дума

Окраины:

  1. Вожирар
  2. Пасси
  3. Монсо
  4. Монмартр

Весь Париж

 

89

81

99

108

 

56

36

75

106

1668

 

65

67

88

98

 

135

103

185

228

2537

 

-25

-18

-12

-10

 

+137

+182

+142

+111

+48

 

471

784

813

693

 

78

52

169

203

214

 

347

682

761

629

 

187

143

416

448

326

 

19. Лондон (население в тыс.).

Годы

Графство

Сити

Графство без Сити

Окраины

Большой Лондон

1801

1851

1911

959,3

2363,3

4523,0

128,1

127,8

19,7

831,2

2235,5

4603,3

155,3

317,6

2730,0

1114,7

2680,9

7253,0

По сравнению с 1801 г.

1801

1851

1911

100

246

467

100

99,7

15,3

100

269

541

100

204

1756

100

240

650

 

20. Вена.

Участки

1869

1910

1 участок (внутр. гор.)

63901

53100

Видден (торг. часть)

69505

62938

Фаворитен (без окраин)

5500

152397

Оттакринг (прежде окраина)

31362

177687

Вся Вена

879430

2031498

 

21. Берлин.

Годы

Во включенных с 1871-1910 г. окраинах

Большой Берлин

Население

% увеличения по сравнению с 1871 г.

Население

% увеличения по сравнению с 1871 г.

1871

1890

1900

1910

1150

8328

23727

60554

100

724

2063

5266

887

1854

2534

3418

100

209,2

285,9

385,5

 

Номер тома16
Номер (-а) страницы1
Просмотров: 949
← Город (городское хозяйство)
Город (история) →




Алфавитный рубрикатор

А Б В Г Д Е Ё
Ж З И I К Л М
Н О П Р С Т У
Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ
Ы Ь Э Ю Я