Гуго Густав

Гуго, Густав, считается родоначальником исторической школы немецких юристов, родился в 1764 году, среднее образование получил отчасти на родине, отчасти во французской гимназии города Мюмпелгард, где ознакомился с литературой и «душой» Франции лучше, чем это дается обыкновенно немецким ученым, учился праву в Гёттингене и здесь же прожил с небольшими перерывами всю жизнь, занимая с 1788 года кафедру римского права; умер в 1844 году. Наибольшее влияние имели на него Монтень, Монтескьё, Лейбниц, Кант и, из Гёттингенских профессоров, его ближайшие учителя: государствовед Пюттер, историк Шпитлер и философ Федер. Выработанные под этими влияниями научно-скептическое настроение и историческое понимание права сказались уже в первых сочинениях Гуго: премированной в 1785 году Гёттингенским юридическим факультетом работе «De fundamento successioms ab intestato ex jure romano antiquo et novo» и защищенной в Галле в 1788 году докторской диссертации «De bonorum possessionibus». В первой из этих работ исключение дочери из наследования отцу применяется Гуго против господствующего мнения к древнему римскому праву и принимается за особенность не одного древнегерманского, а всякого права в ранние стадии его существования, а во второй работе Гуго стоит уже на высоте новейших исследований по римскому праву, освещающих его институты на основании не только Corpus, juris и других юридических источников, но и вообще всей совокупности римских древностей. Современная Гуго юриспруденция не хотела знать, ничего, кроме Corpus juris, и, смешивая практические задачи с теоретическими, была далека от указанной точки зрения, защищавшейся, однако, уже французскими юристами-гуманистами XVI столетия и их эпигонами, известными под именем «элегантных юристов». Поэтому, неудивительно, что Гуго не мог ценить ни одного из своих учителей-романистов и должен был отдаться с особенной любовью критической деятельности, для которой ему были открыты страницы, прежде всего, уважаемого и издаваемого также в настоящее время журнала Göttinger Gelehrten Anzeigen, а с 1790 года и им самим созданного журнала «Civilistisches Маgazin», наполнявшегося сначала почти исключительно его статьями и сразу добившегося большого успеха (первые два тома этого журнала разошлись в 4-х изданиях). В первом из этих изданий Гуго печатал сначала исключительно отрицательные и даже уничтожающие рецензии на сочинения самых видных романистов этого времени, какими были, например, Глюк, Гёпфнер, Кох и др., желая оттенить этим недостатки методы, независящие от личных качеств и талантов, а потом, когда его идеи достаточно распространились и нашли последователей, он стал благожелателен и исполнен признания к сочинениям, выросшим из им же брошенного семени. Во втором издании печатались статьи Гуго программного и методологического характера, его же самостоятельные исследования по различным памятникам римского права доюстиниановской эпохи или на следующие темы: «Was ist Obligatio?», «Vollständige Darstellung der Lehre vom titulus und modus acquirendi», «Studien über Cujas» и т.д. Но все эти рецензии и исследования были только дополнением к главному предмету его деятельности: преподаванию римского права и составлению учебников для этого преподавания. Эти учебники должны были составить, согласно плану Гуго, один цельный «цивилистический курс», из которого принципиально исключались все германистические части гражданского права и все публичное право вместе с уголовным. Оставались: энциклопедия права и «естественное право» (главным образом, в его цивилистической отрасли) (1798 г.), как вступительные части в курс, затем современное римское право (7-ое и последнее издание в 1826 г.), изложенное, в противоположность господствовавшему до того «легальному», то есть Юстинианову порядку, в системе, принятой теперь при изложении догмы римского права почти всюду, и, наконец, история (внешняя и внутренняя) того же римского права (3-е и последнее издание в 1830 г.). Эти учебники давали положительные результаты всех работ в излагаемых ими областях права; они постоянно пополнялись в новых изданиях и также постоянно росли в своем объеме. Но то, что в них оказывалось неизменным, было в то же время самым ценным: это — отделение римского права от германского, периодизирование первого, отделение его более ранних периодов, в согласии с Гиббоном, от эпохи Юстиниана, акцент на внутренней истории права и экзегеза источников. Это само собой упраздняло обычное до того преподавание под именем «институций» и «пандект», пестрой и бессвязной смеси из римского, германского и так называемого «общего права», причем в курсе «институций» эта смесь излагалась коротко и в порядке Юстиниановых институций, а в курсе «пандект» — пространно и в так называемом «легальном», или пандектном порядке. Поэтому, Гуго и называл охотно свои соответственные курсы «анти-институциями» и «анти-пандектами», — названия, превратившиеся теперь, после окончательного вытеснения прежней методы, опять и просто в «институции» и «пандекты». Точно также и его «Естественное право, как философия права» есть «анти-естественное право», так как оно проникнуто насквозь скептицизмом Монтеня и, утверждая бесплодность априоризма и построения положительного права на выводах из одних верхних посылок, данных разумом, приходит к заключениям о том, что произойдет в будущем, только из знания того, что происходило в прошлом и происходит в настоящем. Поэтому Гуго и предлагает исходить всегда из положительного права различных культурных народов в различные периоды их развития, группировать, сравнивать и оценивать факты юридической жизни этих народов и лишь этим путем приходить к «философии положительного права». Из сказанного уже видно, что значение Гуго в истории гражданского правоведения состоит в том, что он был, прежде всего, наблюдателем фактов и эмпириком. Сюда в блестящий период его деятельности присоединялся еще дар систематизации, который впоследствии оскудел и соединение которого с даром наблюдения объясняет все, что сделано Гуго в юриспруденции. Но главная сила его лежала все-таки в наблюдении, эмпиризме и научной честности, никогда не колеблющейся ставить исследование материала выше всякого личного суждения. Вот почему Гуго и можно считать отцом современного исторического правоведения, насколько для этого последнего существенно историческое, то есть эмпирическое понимание и рассмотрение права. Напротив, не погрешая против научной точности, Гуго нельзя называть основателем «исторической школы» в тесном смысле, то есть, в смысле той школы немецких юристов, которая носит это название и имеет своими вожаками Савиньи и Пухту. Правда, от Гуго идет все новое историческое правоведение, насколько это последнее, с одной стороны, освобождено им от старого «естественного права» и, с другой — вдвинуто в то ложе, которого оно не оставляет во всем существенном и в наши дни. Но это историческое правоведение, проходящее через все XIX и передающееся также в XX столетии, не то, что «историческая школа», основанная Савиньи и снабженная им комплексом известных идей и положений. Этих идей и положений мы не находим часто у Гуго, как в том случае, когда они идут дальше его идей и представляются шагом вперед, так и в том случае, когда они страдают односторонностью и должны быть признаны скорее шагом назад, чем шагом вперед, сравнительно с идеями Гуго. Поэтому считать Гуго, как это принято, основателем «исторической школы» — значит приписывать ему, с одной стороны, слишком много, а с другой — слишком мало, сравнительно с тем положением, которое он действительно занимает в истории гражданского правоведения.

Ю. Гамбаров.