Кромвель Оливер

Кромвель, Оливер, лорд-протектор Англии, родился 25 апреля 1599 г. в семье пуританского сельского джентльмена, получил хорошее образование, настолько, что потом мог, хоть и не без труда, разговаривать по-латыни с голландскими послами; но он гораздо более увлекался физическими упражнениями, чем учением, и считался у себя одним из первых футболистов. Сделавшись самостоятельным человеком, он исполнял должность мирового судьи в родном графстве, а в 1640 г. был избран в парламент, где сблизился с вождями парламентской партии. Но он не был приспособлен к парламентской деятельности: у него не было ораторского таланта; его речь до конца жизни осталась тусклой и бессвязной, хотя в ней всегда было много пафоса. Его настоящим призванием было другое; он его нашел, когда в январе 1643 г. вмешался в гражданскую войну в качестве одного из вождей «восточной ассоциации» и предпринял свою военную реформу. «Железнобокие» с этих пор стали решающим моментом в борьбе парламента с королем. Назначение начальником кавалерии вывело Кромвеля на арену политической деятельности, и жизнь его с этих пор сливается с историей великой эпохи; см. VIII, 642/692, IX, 1/51, 55, 92/95. Он умер 3 сентября 1658 г.

Отношение к личности Кромвеля долгое время определялось той характеристикой, которую дал ему в своей «Истории гражданской войны» Кларендон; со времен Маколея и Карлейля наука стала относиться к нему беспристрастно; Гардинер и Морлей выяснили характер его в основных линиях. Гардинер называет его типичным англичанином, что неверно вообще, но верно для XVII века. В нем были все и хорошие и дурные стороны английского джентльмена XVII века, выросшего в атмосфере политической реакции и чаяний религиозной свободы. Чрезвычайно религиозный, сжившийся с Библией, с ее духом и ее языком, проникнутый моральными принципами пуританизма, Кромвель обладал всеми добродетелями частного человека: был правдив, честен, чрезвычайно привязан к жене и детям. В  семейной обстановке разглаживались морщины, которыми избороздили его высокий лоб политические тревоги, волнения всякого рода, сознание тяжелой ответственности перед страной. Кромвель был честолюбив, стремился к власти и дорожил ею. Под конец у него стала даже складываться типичная психология государя: явилось недоверие к окружающим, страх перед заговорами, доходивший до мании преследования, порождавший вспышки несвойственной ему вообще жестокости. Ветхозаветный фатализм Кромвеля склонен был привносить и в свою политическую деятельность. «Никогда, говорил он, человек не возносится так высоко, как тогда, когда не знает, куда он идет». Быть может, из-за этого свойства Кромвеля называли оппортунистом. Это справедливо лишь в том смысле, что Кромвель не имел перед глазами определенной доктрины, которая вела бы его от начала до конца. Он никогда не руководил событиями, пока в том или другом течении не наступал решительный перелом; только тогда выступал он, схватывал бразды твердой рукой, как узду своего боевого коня, и уже не знал никаких колебаний ни в чем. В самый критический момент революции, после второй гражданской войны, он долго не мог выяснить своего отношения к судьбе короля. Но когда он склонился к мысли о необходимости казни, он сделался самым страстным и непримиримым ее сторонником. Эшафот Карла I сооружен Кромвелем больше, чем кем-нибудь другим. Как всякий человек, не выходящий никогда из круга религиозных понятий и настроений, Кромвель не чужд ни фанатизма, ни лицемерия. То и другое у него служило политическим целям. Фанатизм сообщал его действиям печать страшной последовательности, а лицемерие помогало вести хорошо дипломатическую линию: недаром Кромвель был способен помериться с таким превосходным дипломатом, как Мазарини.

О. Кромвель (1599—1658).С портрета, писанного Роб. Уокером (умер около 1658 г.). (Петербург, Эрмитаж.)

Типичный представитель мелкого сельского дворянства, Кромвель ненавидел монархию, ибо замыслы Стюартов, стремившихся к восстановлению абсолютизма и подавлению парламента, ударяли по самым насущным интересам общественной группы, из которой он вышел. Вся деятельность Кромвеля была направлена поэтому к устранению монархии со всеми политическими и социальными последствиями, которые стремились связать с монархией Стюарты. К этой цели он шел уверенно, но не всегда прямо, даже всегда не прямо, лавируя между противоположными силами, пользуясь временными сочетаниями, не боясь бороться порой с тем, в чем в другой момент он видел могущественное подспорье. Достаточно припомнить, что для того, чтобы сокрушить монархию, он предварительно разгромил парламент. Если вообще возможно выделить в результатах революции роль Кромвеля, то на его долю придется отнести главным образом необыкновенную прочность этих результатов. Революция вернула историю Англии в ее первоначальное русло, от которого ее отклонил абсолютизм Тюдоров и первых двух Стюартов. И если реставрация не могла изменить ни в чем существенном установившееся положение дел, если она принуждена была сама расширять конституционные гарантии и в заключение сложила оружие, то значительная доля заслуги в этом принадлежит несомненно суровому протектору Англии. О Кромвеле, кроме большого сочинения Гардинера (см.) «Коммунистические течения в английской революции» и Эд. Бернштейна («Предшественники новейшего социализма», ч. II и отдельно), см. биографии: Firth (1900), Harrison (1903, русский перевод), J. Morley (1904, русский перевод), Gardiner (1901), Carlyle, «Letters and Speeches of О. С.» (лучшее, дополн. Lomas' ом, изд. с пред. Firth’ а, 1904).

А. Дживелегов.