Куропаткин Алексей Николаевич

Куропаткин, Алексей Николаевич, генерал от инфантерии, генерал-адъютант, член государственного совета. Родился в 1848 г., образование получил в 1 кадетском корпусе и Павловском военном училище, начал службу в Туркестане; в 1871 г. поступил в Николаевскую академию генерального штаба, по окончании которой был командирован с научной целью в Германию и Францию и более года провел в Алжире, где участвовал в военной экспедиции в Большую Сахару. По возвращении в конце 1875 г. в Россию продолжал службу в штабе Туркестанского военного округа. С началом русско-турецкой войны был назначен начальником штаба 16-й пехотной дивизии, которой командовал Скобелев, участвовал во взятии Ловчи и Зеленых гор под Плевной (контужен в голову) и в переходе через Балканы, когда был тяжело ранен; осенью 1878 г. Куропаткин был назначен заведующим азиатской частью главного штаба и профессором военной статистики в Николаевской академии генерального штаба, через год получил в командование туркестанскую стрелковую бригаду, в конце 1880 г. сформировал в амударьинском отделе особый отряд, провел его через пески в Ахалтекинский оазис к генералу Скобелеву и при штурме крепости Геок-Тепе (12 января 1882 г.) командовал главной колонной; весной 1883 г. переведен на службу в главный штаб. С 1890 по 1899 г. Куропаткин состоял начальником Закаспийской области и много потрудился над водворением там порядка, развитием промышленности и торговли, устройством путей сообщения, привлечением русских переселенцев, организацией русских школ, упорядочением судебной части. С 1898 по 1904 г. Куропаткин был военным министром, причем много сделал для материального положения офицеров и их образования и для улучшения положения нижних чинов (отмена телесных наказаний, организация чтений, бесед, постройка казарм, чайное довольствие, походные кухни, солдатские лавочки), для упорядочения интендантских заготовлений (покупка провианта у помещиков и земств, производство консервов, военные мукомольни, сухарные заводы), для поднятия благосостояния казаков и т. п. Как и его предшественники, Куропаткин особенное значение придавал усилению нашей боевой готовности на западных границах и мало обращал внимания на Дальний Восток. После личной поездки в 1903 г. в Японию Куропаткин утверждал, что мы можем быть спокойны за Маньчжурию и имеем силы отстоять Порт-Артур; он просмотрел решимость Японии начать войну за обладание Маньчжурией и преуменьшил возможное для нее напряжение боевых сил. Как член особого комитета по делам Дальнего Востока, Куропаткин не только не возражал против заключения конвенции об уступке Порт-Артура, но даже предлагал занять весь Квантунский полуостров, до боксерского движения признавал достаточным экономическое подчинение Маньчжурии, а после 1900 г. энергично настаивал на присоединении Северной Маньчжурии, для чего в конце 1903 г. готов был поступиться Квантунской областью; в корейском вопросе взгляды Куропаткина были столь же неустойчивы, и он не возражал против организации лесных концессий на реку Ялу. С началом осложнений с Японией Куропаткин спешно принял меры к усилению наших войск на Дальнем Востоке, но посланные туда части стали прибывать уже по объявлении войны. Общественное мнение, памятуя боевой опыт Куропаткина под руководством Скобелева в Туркестане и во время русско-турецкой войны, считало его естественным наследником скобелевского уменья владеть людьми и вести их к победам. В феврале 1904 г. Куропаткин был назначен командующим Маньчжурской армией с подчинением его генералу-адъютанту Алексееву, как главнокомандующему всеми сухопутными н морскими силами на Дальнем Востоке. Недостаточность точных сведений о силах противника, сравнительно ничтожная численность наших войск в Маньчжурии и трудность быстрого увеличения ее путем подвоза за 10 тыс. верст по единственной железной дороге вызвали в Куропаткине нерешительность и неуверенность в армии и в самом себе; ему недоставало для роли полководца творчества, смелости в решениях и непреклонности в достижении поставленной цели. Наши неудачи в боях во многом объясняются нерешительностью Куропаткина, склонностью его к преувеличению сил противника, сбивчивостью и двусмысленностью его директив высшим военным начальникам, стремлением предусмотреть все мелочи, стесняя инициативу частных начальников, излишней впечатлительностью к демонстрациям противника и распускаемым им слухам; в боях Куропаткин заботился не столько о сосредоточении войск, сколько о равномерном распределении их по всем угрожаемым пунктам, вследствие чего наши силы оказывались везде недостаточными для достижения решительных результатов; наконец, Куропаткин не умел оказывать морального влияния на дух армии: перед решительными боями не объезжал позиций, в критические моменты боя не показывался перед войсками, в своих приказах даже о переходе в наступление не мог воздержаться от сомнения в успехе. Вся его система ведения войны с девизом «терпение», постоянное чередование приказов об упорной обороне и об отступлении систематически подрывали в войсках веру в свои силы, в своего вождя, в возможность успеха, и только при исторически выработавшихся высоких качествах русских войск в армии могли до конца войны сохраниться порядок и дисциплина. Надо, однако, заметить, что в начале кампании, до отозвания 13 октября 1904 г. генерала-адъютанта Алексеева, и в конце ее, после смены Куропаткина в марте 1905 г. генералом Линевичем, Куропаткин подчинялся главнокомандующему, причем генерал-адъютант Алексеев нередко распоряжался самостоятельно и навязывал Куропаткину операции, противоречащие его планам; кроме того, Куропаткину приходилось считаться и с указаниями из Петербурга. Заслугой Куропаткина является лучшее, сравнительно с прежним временем, обеспечение продовольственной и санитарной части армии, благодаря широкому использованию местных средств и организации подвоза по единственному железнодорожному пути, для офицеров были открыты отделения экономических обществ, для больных и раненых, кроме военных госпиталей, было открыто множество лечебных заведений различных частных организаций, а выздоравливающие и требующие продолжительного лечения быстро эвакуировались во внутренние губернии; все эти меры привели к тому, что впервые за все войны, веденные Россией, процент умерших от болезней был меньше процента убитых и умерших от ран. После войны Куропаткин получил звание члена государственного совета, но в число присутствующих членов не назначается и живет в своем имении в Псковской губернии. Как военный писатель, Куропаткин известен своими трудами по военной географии и военной истории. Его труды «Алжирия» (1877), «Очерки Кашгарии» (1877 г., 2 изд. 1897 г.), «Туркмения и туркмены» (1879), «Ловча и Плевна» (1885), «Завоевание Туркмении» (1889), «Отчет генерал-адъютанта Куропаткина о русско-японской войне» (1906 г., первые 3 тома — описание сражений при Ляояне, Шахе и Мукдене, 4-й том — итоги войны, переведен на немецкий язык); «Россия для русских» (1910 г., 3 тома о будущих задачах русской армии) и «Русско-китайский вопрос» (1913). См. «Столетие военного министерства», т. III отд. 4, стр. 637 и след.; «Разведчик» 1898 г. № 378; В. А., «Куропаткин» (1908); Л. Соболев, «Куропаткинская стратегия» (1910); А. Свечин, «Русско-Японская война» (1910); Е. Мартынов, «Из печального опыта русско-японской войны» (1906); Новицкий, «Сандепу» (1907); «От Шахе к Мукдену» (1912); Орлов, «Шахе и Мукден» (1911); Величко, «Из печального опыта русско-японской войны» (1906); Теттау, «Куропаткин и его помощники» (1913), перевод с немецкого Грулева; гр. С. Витте, «Вынужденное разъяснение по поводу отчета генерала-адъютанта Куропаткина» (1911).

А. Лыкошин.