Лафайет Мари Жозеф

Лафайет (La Fayette). Мари Жозеф, маркиз, французский политический деятель, родился в 1757 году, воспитывался, как многие дворяне, на произведениях просветительной философии. При первых же известиях о восстании североамериканских колоний против Англии он снарядил корабль, собрал отряд добровольцев и, оставив дома молодую жену, отправился в Америку. В этом поступке был идеалистический порыв, но больше всего в нем было рыцарского авантюризма, такого точно, который толкал предков Лафайета в XI веке в Святую Землю, а в XV — в Италию. Его республиканский энтузиазм, который он так любил выставлять напоказ, очень скоро обнаружил свою настоящую ценность: он просто оказался поддельным. Правда, в Америке своими деньгами и своими солдатами Лафайет принес пользу: очень уж мало было там и солдат и денег. В Соединенных Штатах недаром чтут его, как сподвижника Вашингтона. Американские триумфы вскружили Лафайету голову. С тупой самоуверенностью, которая была одним из самых коренных его свойств и должна была возрастать с годами, он возомнил себя великим человеком и решил вмешаться в трагическую распрю между французским абсолютизмом и французским народом. Репутация бойца за свободу делала его карьеру чрезвычайно легкой; он без труда был избран членом Конституанты и внес первый проект Декларации прав, скопированный с американского образца. Двор ненавидел «красного маркиза», но настоящие революционеры начали распознавать его очень скоро. Сейчас же после взятия Бастилии Лафайет еще был для всех последовательным врагом абсолютизма и его выбрали начальником национальной гвардии. Но мало-помалу увертки, нерешительность, неискренность его революционной позиции стали бросаться в глаза настолько резко, что когда король бежал в Варенн, его громко обвиняли в пособничестве. Обвинение не было основано ни на чем, но симпатии к королю у Лафайета действительно были очень велики. Он надеялся снасти монархию и разделаться с идеологами буйной «черни». Поэтому при выборах 1791 года на должность парижского мэра он был побежден Петионом. Ему просто уже не доверяли. Окончательно похоронил Лафайет свою революционную репутацию, когда, поставленный во главе одного из отрядов северной армии, он повел агитацию против якобинцев и ратовал за спасение королевской власти. После провозглашения республики он арестовал было комиссаров Законодательного Собрания. Но, потребованный к ответу, он струсил и бежал за границу. Там он попал в руки австрийских властей, и пять лет томился в казематах Ольмюца. Во Францию он вернулся после 18 брюмера, но вынырнул на поверхность только после Ватерлоо, когда, втайне мечтая о передаче короны герцогу Орлеанскому, он с каким-то особенным сладострастием исполнял роль могильщика империи. Его роль в заседаниях палаты, постановивших низложить Наполеона, была значительна, но Фуше обошел его, когда дело дошло до положительных решений. В последний раз Лафайет появился на авансцене в июле 1830 года, опять в должности начальника национальной гвардии. Теперь он был откровеннее. Никто не сделал так много, чтобы провалить республику; упорный и неисправимый идеолог монархии, он доказывал всем совершенно серьезно, что Луи-Филипп — «лучшая из республик». Он рассчитывал играть большую роль в июльской монархии, но обманулся в расчетах и ушел, чтобы отдаться главкому занятию, которым он наполнял промежутки между своими выступлениями, — сердитому брюзжанию. В 1834 году этот нечаянный герой многих громких дел, наконец, умер.

А. Дж.