Летопись

Летопись. В первоначальном смысле — погодная, большей частью краткая, запись событий в простом хронологическом порядке их, без указания внутренней связи между ними, сделанная иногда современником или вскоре после самых событий (ср. анналы); в более общем смысле — литературно-исторический памятник, иногда очень сложного состава по источникам и по своей истории, отражающий не только события, но и их понимание современниками и составителями или редакторами. К таким летописям относятся и русские, которые представляют не только одно из крупнейших явлений в старой русской литературе и историографии, но и выдающееся явление в мировой литературе этого характера. Получившая свое начало в XI в., стало быть, в начальную эпоху русской письменности, летопись, изменяясь, осложняясь, перерабатываясь, доживает до XVII в.; поэтому ей принадлежит видное место не только в смысле источника для ознакомления с фактами русского прошлого, но и в качестве важного материала для изучения русского самосознания вообще на пространстве шести с лишком веков жизни русского народа. Далеко не во всем история создания и развития летописи разъяснена до сих пор; трудность ее изучения увеличивается еще и тем, что, будучи памятником XI в. по времени возникновения, летопись дошла до нас в списках сравнительно поздних, а потому и не сохранивших памятник в его первоначальном виде, а уже прошедшим ряд последовательных изменений, давших в результате различные редакции, часто отличающиеся значительно друг от друга. Таковы уже древнейшие, дошедшие до нас тексты летописи, т. н. 1-й Новгородский (конца XIII в.), Лаврентьевский список (1377 г.), Ипатский (нач. XV в.), Кенигсбергский (XV в.) и др. Несмотря на громадное в общем количество дошедших до нас списков летописи XIV—XVII вв., необходимо допустить еще большое количество списков, не сохранившихся и притом таких, которые могли бы дать связующие моменты между отдельными фактами в общей истории развития памятника. Более чем полуторастолетний период научного исследования летописи не раз заставлял менять взгляды на саму летопись, ее значение, ценность, ее историю и на частные вопросы, с ней связанные: начавшись с доверчивого патриотического увлечения памятником, взгляды эти прошли через односторонний скептицизм, лишавший летопись ее значения в целом, вновь сменялись положительным к ней отношением, пока, наконец, летопись не стала предметом объективно-научного всестороннего исследования. Эти колебания стояли в зависимости от степени развития самой науки как исторической, так и историко-литературной, от степени совершенства самих научных методов. Так, первые исследователи (В. Н. Татищев, например; умер 1750) считали летопись самостоятельным произведением одного лица — Нестора, жившего в XI в., придавали ей безусловную достоверность в сообщении фактов на всем пространстве летописи; ученые конца XVIII в. — первой четверти XIX в. (Шлецер, Каченовский) не только оспаривали авторство Нестора, но сомневались, частью вовсе отвергали достоверность сообщаемого в ней, особенно о начальном периоде русской истории; позднее опять защищается имя Нестора, но не как автора летописи, а как составителя одной ее части (Бутков, Погодин); против этого выдвигается предположение только о редакторстве его, причем рядом с ним указывается еще и Сильвестр (запись его сохранена Лаврентьевским списком), а сообщаемое летописью о начальном периоде Руси сближается с устными преданиями, лишь занесенными в летопись (Костомаров); наконец, выдвигается идея о летописи, как о своде, объединившем и объединявшем разнородные источники, притом разновременные, начиная с погодных местных записей событий, с оригинальных и переводных памятников и кончая устными преданиями. Т. о. вопрос об авторстве в значительной степени заменился вопросом о процессе развития и изменений первоначального летописного свода (Бестужев-Рюмин), а затем рядом вопросов о взаимоотношении отдельных сводов и их источников. Сюда же присоединен вопрос о восстановлении не дошедшего до нас начального свода и промежуточных вплоть до тех, которые явились оригиналами дошедших до нас летописных текстов. Разработка этих сторон истории летописного свода до настоящего времени не кончена и энергично продолжается (Шахматов). На основании этой научной литературы история создания и развития летописного русского свода (или сводов) может быть в общих чертах предположительно представлена в следующих чертах. Самая мысль о создании летописного свода связывается с церковно-политической миссией греков в Русском государстве  и в частности с утверждением русской митрополии в Киеве: древнейший Киевский свод возник при митрополии, утвердившейся в 1039 г. при Ярославе в только что законченном им храме св. Софии; содержание этого первого, древнейшего Киевского свода 1039 г. составляли рассказы о крещении Руси, частью вновь написанные,  частью заимствованные уже из готовых, русского происхождения и греческого, а затем продолженные до времени Ярослава по живому преданию и заканчивающиеся похвалой князю Ярославу, так много сделавшему для христианского просвещения Руси. При аналогичных обстоятельствах возникает летописный свод и в Новгороде, одновременно с освящением св. Софии Новгородской (1050); этот последний свод связывается с именем епископа Луки Жидяты (см. XX, 296); он, помимо устного предания,, воспользовался уже старшей местной летописью, т. н. Иоакима (первого епископа Новгорода), до нас не дошедшей, но также и Киевским митрополичьим сводом 1039 г. Доведен Новгородский свод до 1050 (он позднее дополнялся приписками нерегулярно до 1108 г., а с этого года идет уже погодно). Древнейший Киевский свод 1039 г. нашел себе продолжение уже в Киево-Печерском монастыре, ставшем во второй половине XI в. центром духовного просвещения Киевской Руси: около 1073 г. закончена переработка древнейшего Киевского свода в «Первый Печерский свод»: она расширила путем вставок свой источник, дополнила его рассказом о событиях 1039—1073 гг. на основании воспоминаний редактора (им считают известного Никона Печерского) и братии монастыря, внесла историю (под 1062 г.) создания Печерского монастыря. Этот «Первый Печерский свод» около 1093 г. получил продолжение там же, а в 1095 г. превращен во «Второй» Печерский свод, иначе «Начальный Общерусский свод», редактором которого предположительно считают известного автора жития Феодосия, чтения об убиении Бориса и Глеба и др. — печерского инока Нестора (имя которого и сохранилось в некоторых из дошедших до нас, однако, более  поздних редакциях летописных сводов); ему же приписывается первоначальная «Повесть временных лет», превратившая «Общерусский свод» в тот памятник, который с изменениями дошел до нас: в «Повесть», вероятно, были внесены впервые начальные главы: о происхождении Руси, о первых князьях (до Владимира); уже свод 1095 года объединил Печерский свод 1073 года с его продолжением, Новгородский свод 1050 г. (этот, кажется, вошел уже в свод 1093 г.), отдельные летописи местные (Выдубицкую, Черниговскую), воспользовался греческим Хронографом (Георгия Амартола), Паримейником, житием Антония и др. «Повесть» же временных лет в том виде, как она вышла из свода 1095 г., не сохранилась, а может быть представлена по двум ее редакциям: 1-ой, относящейся к 1116 г., носящей имя Сильвестра, игумена Златоверхо-Михайловского монастыря (в Киеве), где, вероятно, она и составлена и закончена в 1110 году, и 2-ой, законченной в 1118 году. К этим-то двум редакциям Общерусского свода, иначе: «Повести временных лет» и восходят старейшие сохранившиеся, дошедшие до нас летописные своды, а также реконструируемые промежуточные вплоть до половины XV в., когда начинается вторая эпоха развития сводов — московская. Для наглядности приводится несколько упрощенная схема развития «летописных сводов» применительно к главным из сохранившихся списков (они — курсивом).

Этой схемой объединяются в различных своих версиях и позднейшие своды по спискам, до нас дошедшим.

В силу своего характера летопись стала с раннего времени центром, притягивавшим в качестве источника, часто вносимого в нее почти без изменений, иногда в переработке, огромный ряд памятников как письменной, так (в меньшей мере) и устной словесности; вследствие этого она сохранила в своем составе не только памятники, нам известные по сохранившимся их текстам, но и в цельном и отрывочном виде много памятников, когда-то существовавших, но до нас не дошедших иначе, как в ее составе: таковы древнейшие договоры русских князей Х в. (Игоря, Олега, Святослава) с греками, поучение Мономаха; таковы сохраненные в отрывках повести о татарщине, теперь в отдельном виде не известные, отрывки из жития Антония Печерского, уже в XIII в. мало известного, и др.; начальные страницы русской истории представляют изложение тех устных преданий (может быть, даже песен), которые дают представление об устной словесности русской XI—XII вв.; таковы же записи о богатырях и Калкской битве, аналогичные тем преданиям, которые лежат в основе сохранившихся до нашего времени песен (былины-старины). В этом — важное значение летописных сводов для русской исторической науки и истории литературы, помимо громадного значения ее для фактической и культурной истории, исторической этнографии, изучений быта, древнерусского языка.

Общее направление летописных сводов — выражение средневекового христианско-византийского миросозерцания в его применении на русской почве; составители и редакторы древних сводов, преимущественно киевского времени, смотрели на события не только с точки зрения провиденциальной, усматривая в них проявление воли Божией, награждающей за добро и карающей за зло, но являются выразителями также идеи единства русской земли, ее племенной цельности; и с точки зрения этого единства оценивают они события, особенно междукняжеские и международные отношения. Т. о. летописи русская — иначе: летописный свод — не простая погодная запись, а уже труд, выражающий русское народное и религиозно-христианское самосознание наиболее образованных кругов древнерусского общества.

Литература. Издания: Полное собрание русской летописи (изд. Археографической комиссии, Спб.) не закончено: вышло 23 тома (некоторые 2-м изданием); указатели есть к первым 8 томам (имен личных и географических); издание отдельных летописных сборников: Лаврентьевской летописи, Ипатской, Новгородских, Сибирских — также Археографической комиссии. Исследования: В. Иконников, «Опыт русской историографии» (Киев, 1908), т. II, кн. 1 и 2: громадный труд с подробными указателями, объединяющий все, что касается летописи и что вышло до издания этого труда, поэтому необходимый для ознакомления и изучения летописи и всех связанных с ней вопросов. А. Шахматов, «Розыскания о древнейших русских летописных сводах» (1908, из XX т. Летописей занятий Имп. Археографической комиссии) — главнейший труд, объединивший прежние труды автора и продолживший их, важный для суждения о современном состоянии научного изучения летописи; здесь же (стр. 539—629) восстановление Древнейшего Киевского свода 1039 г. в редакции 1073 г. и Новгородского свода 1050 г. с продолжениями до 1079 года; И. Милюков, «Главные течения русской мысли», т. I (2-е изд., 1913) — история изучения летописи в связи с общим направлением русской науки; труд не окончен (остановился на Н. Полевом, П. Я. Чаадаеве и славянофилах); М. Сухомлинов, «О древнерусской летописи, как памятнике литературном» (1856; или Сборн. Отд. рус. яз. и сл. Имп. Ак. наук, т. 85. Спб. 1908) — труд во многом уже устаревший, но единственный в этом направлении. Снимки (факсимиле) с летописных списков: Новгородского по синодскому списку XIII в., Лаврентьевского списка 1377, Ипатского XV в. — изданы Археографической комиссией, Радзивилловской рукописью (единственной украшенной богато миниатюрами) XV в. — Обществом Любителей древней письменности.

М. Сперанский.