Литовцы

Литовцы, или литвины, народ, живущий в Виленской, Ковенской и Сувалкской губерниях и частью в Пруссии. В этнографическом отношении литовцы, вместе со жмудинами (иначе жемайте, самогиты) и латышами (см.), составляют самостоятельное племя индо-европейской семьи народов; к этой же ветви принадлежали древние пруссы и, по-видимому, летописные ятвяги. Численность всего племени в пределах России достигала в 1897 г. 3 094 469 чел., из них собственно литовцев было 1 210 510, жмудин — 448 022, латышей — 1 435 937, кроме того, в пределах Пруссии живет 115 300 литовцев, сохранивших свой язык, и значительное число их находится в Северной Америке. Сами литовцы определяют число своих сородичей, переселившихся в Америку, до миллиона, но, по-видимому, эта цифра несколько преувеличена. Собственно литовцы сосредоточены в виленском, тройском, свенцянском, лидском, отчасти ошмянском уездах Виленской губернии, в ковенском, вилькомирском, новоалександровском, поневежском, шавельском, россиенском и немного в тельшевском уездах Ковенской губернии; во владиславовском, волковышском, кальварийском, мариампольском, сейнском и отчасти в сувалкском уездах Сувалкской губернии. В Ковенской и Сувалкской губернии они составляют преобладающую по численности народность. В Ковенской губернии — 37,2% всего населения губернии, а вместе с близко родственными им жмудинами — 66%; в Сувалкской они образуют 52,2%, в Виленской — 17,6%. Живут они преимущественно в сельских местностях и занимаются главнейшим образом земледелием: им живет 84,15% всех литовцев в России. Антропологически литовцы характеризуются заметным преобладанием светлого типа по цвету волос и глаз; брюнеты среди них представляют незначительное меньшинство. У собственно литовцев чистый светлый тип (светлые волосы и голубые глаза) выражен однако менее резко (60%), чем у латышей (63,8%) и особенно чем у жмудинов (71,2%). Рост литовцев немного выше среднего — 1659 мм, по головному указателю они суббрахицефалы — 81,88, голова у них низкая (высотно-продольный указатель 61,17), лицо средней ширины (указатель 75,16), носовой указатель — 72,93.

О доисторических судьбах литовцев ничего точного неизвестно. Сколько-нибудь точная история с самого начала уже застает литовцев на тех местах, которые они занимают ныне, с той лишь разницей, что принадлежавшая им раньше территория была обширнее теперешней: часть литовцев погибла в борьбе с соседями, часть утратила свою национальность (см. литовско-русское государство). Литовцы  издавна жили рядом со славянами и имеют с ними много точек соприкосновения; они близки друг к другу по антропологическому типу и развивались под одинаковыми культурными влияниями; литовские и славянские языки имеют много общих названий металлов, хлебных растений, земледельческих орудий и других предметов культурного обихода, что указывает на известную общность культуры в ранние эпохи истории. Основываясь на этом, нередко литовцы и славян выделяют в особую славяно-литовскую группу внутри индо-европейской семьи народов. Но с чисто-лингвистической точки зрения такое выделение неправильно, потому что ни с формальной, ни с материальной стороны литовские языки не стоят к славянским языкам ближе, чем к другим группам индо-европейской семьи (ср. XXII, 13).

А. Максимов.

Общественный строй. Кристаллизация общественного строя русских литовцев в последнее время совершалась под сильным влиянием событий 1905—1906 гг. Сельские хозяева, экономически господствующий класс населения, в особенности, «крепкие мужики» Сувалкской губернии, в последнее время раньше остальной Литвы осели хуторами, ввиду понесенных ущербов от общего неспокойствия, а главным образом вследствие забастовок рабочих 1905 г. Резкое повышение заработной платы и требовательность рабочих наряду с постепенным исчезновением прежних патриархальных отношений между рабочими и их господами (крестьяне на 20 десятин обычно уже нанимают рабочих и на 30—40 дес. считаются зажиточными) побудило хозяев к обособлению и солидарности для борьбы против «гибельной деморализации» населения, внесенной «цициликами» (прозвище деятелей революции, от слова «социалист»). Прежние натянутые их отношения с помещиками, главным образом по национальным мотивам (т. к. большинство их не литовцы), стали смягчаться на почве общих интересов. Крестьяне входили в помещичьи союзы по упорядочению найма рабочих рук. Но в какую-либо политическую организацию они не объединились и вообще не образуют в этом отношении дисциплинированного единства. Тем не менее, соответствующие подготовления идут через многочисленные сельскохозяйственные кружки, кооперативы и общества, объединяющие по преимуществу средний слой крестьянства. Процесс сельской классовой кристаллизации не столь резко проявляется в Ковенской (см.) и Виленской губернии, где сельскохозяйственная культура значительно ниже, но и здесь он усиливается в последнее время с выходом на хутора, с разделом сервитутов и с бегством малоземельных и безземельных в города, особенно в Америку. Рядом с ростом социально-экономической самостоятельности сельская буржуазия проявляет недоверие к руководству интеллигенции, становящейся чуждой ей, по крайней мере в своих недавних политических и социальных тенденциях, хотя сама она считает себя отнюдь не реакционной. В ее среде задают тон т. н. «передовики» (pirmeiviai), или прогрессисты, и в политических вопросах они далеки от националистов или даже октябристов. Реакции же в русском смысле в литовском населении не замечается. Некоторым показателем может служить состав депутатов. В эпоху господства политических вопросов, d Литве проходили левые депутаты. Но после «реальной» работы Думы III созыва, хозяева Сувалкской губернии в выборах в IV Думу решились лучше избрать клерикала (кстати, примкнувшего к «прогрессистам»), чем левого, заведомого защитника рабочих. Выборы в Ковенской губернии, всегда дававшие левых, несколько затемняются неизбежностью блока литовцев с представителями городов (евреями) ввиду предоставленного избирательным правом преимущества землевладельческой (по преимуществу польско-народовой) курии, получающей в губернском собрании лишь на 1 голос меньше крестьянско-городского блока.

Что касается других слоев литовского населения, то численно веским является класс малоземельных и мелких трудовых крестьян. В Ковенской губернии их насчитывается до 52% (до 3 десятин — 22,3%, от 3—10 десятин — 30,3%), а в Сувалкской даже до 60% всех дворов (но здесь включены почти сплошь мелкие хозяйства «мазуров», поляков, занимающих августовский и части сувалкского и сейнского уездов). Экономически слабосильные, разобщенные, изо дня в день живущие упорным черным трудом, они как трудовой слой являются предметом главных попечений литовской интеллигенции. Защитой их интересов и поднятием благосостояния, вместо недолговечного «Крестьянского Союза» 1905 г., занята главным образом группа литовских «народников» (liaudininkai), примыкающих к демократам. Эта среда трудового крестьянства является, кроме того, живым архивом национальной самобытности. Наконец, культурно более других обойденным и совершенно разрозненным является класс сельских рабочих, батраков и куметисов (семейных рабочих). Несмотря на возросшую с 1905 г. заработную плату, он пробивается в скудных условиях питания и жилища, от раннего утра до позднего вечера проводя в непланомерной, сонной, но удручающей работе. В массе рабочие почти ничего не читают, не участвуют в обществах, ни в союзах, ожидая минуты выезда за океан. Недисциплинированный и необразованный, но ввиду редкости рабочих рук чувствующий свою силу, этот класс до жестокости доводит антагонизм отношений в деревне. Организаторская же и просветительная деятельность литовской социал-демократии в современных условиях не может широко проникнуть в деревню.

Вышеуказанным социальным составом определяются основные общественные течения Литвы. Промышленность и торговля пока находились в руках не литовцев; но постепенный рост собственных капиталов тоже сформировал небольшую группу «национальных деятелей». Несомненно важная роль в этом социальном самоопределении принадлежит, печати и вообще интеллигенции.. Особенно любопытна роль литовского католического клира. При первых звуках революции он предавал анафеме посягателей на Божеские установления; при конкурентном равновесии борющихся сил он притих в ожидании нового status quo; наконец, при очевидной победе реакции клир успешно повел борьбу с «безбожием и крамолой», с течением времени обратившуюся в борьбу со всяким проявлением внекатолической деятельности.

Против клира, мощно охватившего двоим влиянием широкие слои населения, выступают т. н. «передовики» — pirmeiviai. Не опираясь исключительно ни на какой класс населения, они представляют разношерстную группу людей с прогрессивными, либеральными и радикальными воззрениями, свободными от конфессионализма. Имя «передовика» прилагается всякому не клерикалу и не Wilder’у, хотя социал-демократы отмежевываются от него, обличая передовикскую печать, принципиально весьма неустойчивую, в потворстве буржуазии. Внутреннее напряжение современной Литвы настолько сильно, что все, так или иначе соприкасающиеся с общественной работой, делятся на два враждебных лагеря — передовиков и клерикалов, нередко вступающих в ожесточенные схватки. Эта борьба охватила также светскую интеллигенцию и студенчество, всегда являющееся авангардом всех движений Литвы и до того считавшееся исключительно вольнодумным и радикальным элементом. В начале 1910 г. оно учредило свой журнал «Ausrine» (Утренняя Заря), призывавший еще недавно всех в единении на почве здорового национализма и беспартийного демократизма к культурной работе и самообразованию. За небольшим исключением, журнал встретил всеобщее сочувствие. Но с 1911 г. в этой среде обнаружилось течение, громко заявившее о своем строго-ортодоксальном, католическом мировоззрении и, недовольное свободомыслием журнала, откололось, учредив с помощью клира свой собственный орган — «Ateitis» (Будущее). Немногочисленные сторонники этого направления, поставившие основной целью — instaurare omnia in Christo, старались философски доказать истинность своей веры и оправдать целостный церковно-догматический католицизм перед наукой и «настоящей культурой» в противовес современному «цивилизованному варварству». В социально-политическом отношении ateitininkas’ы являются светским крылом литовского клерикализма. Печатью той же борьбы отмечено и женское движение, впрочем, в Литве еще очень слабое. Женщины, по преимуществу крестьянки, находятся под влиянием клира.

Наконец надо отметить неподдающееся количественному учету, но весьма широкое и жизненное даже не направление, а настроение литовского общества, которое озабочено утверждением национальной самостоятельности и защитой нации, как носителя особой культуры, от посягательств других народностей. По настоящее время в Литве, обычно в костелах окраин, идет главным образом борьба с поляками—«панполонистами» (по преимуществу местными помещиками и мещанством), направленная к полному освобождению от «польской культуры», издавна тяготевшей над Литвой. И уже новейшая интеллигенция, даже совсем не шовинистическая, не считает нужным знание польского языка, прежде — исключительного признака хорошей воспитанности, предпочитая ему немецкий, французский и английский языки, а в силу политической зависимости, — общегосударственный русский язык. Кроме того, с Россией через ее учебные заведения и литературу литовцы общаются несравненно теснее, чем с поляками.

П. Климас.

Литовский язык, один из индоевропейских языков восточной группы, ближайше родственный латышскому и древне-прусскому и более отдаленно славянским языкам, разделяется на два основные наречия: верхне-литовское (или литовское в собственном смысле слова) и нижне-литовское, или жмудское. Главное отличие между этими наречиями заключается в переходе литов, dj, tj в жмудском наречии в dž и ě и соответствии литовским долгим дифтонгическими гласным ū и ё жмудских ū ou и i ei. Более детальное подразделение литовских говоров, которые весьма многочисленны, дано в грамматических трудах по литовскому языку, особенно в исследованиях Яуниса Барановского, Вольтера, Бецценбергера, Дорича и др. (литература по литовской диалектологии дана в исследовании А. Doritsch, «Beiträge zur litauischer Dialektologie» в «MitteiIungen der litauisch. literar. Gesellschaft», 1912). Литовский язык сохранил от индо-европейского периода двойственное число в склонении и спряжении, а также систему тонических (музыкальных) ударений (см. акцент) с повышающимся и понижающимся тоном. Особенностью фонетики литовского языка, восходящей к периоду единства балтийских языков (литовского, латышского и прусского), является развитие гласных й (произносится, как долгое о с предшествующим кратким i) и ё (или iē, т. е. долгое е с предшествующим кратким i). Со славянскими и германскими языками литовский язык сближает двоякое склонение имен прилагательных; членное (baltas-is, бел+и, белый) и нечленное (baltas, бел). История литовского языка, исследованная Бецценбергером, начинается с лютеранских катехизисов (первый издан в 1547 г., перепечатан в 1874 г. в издании «Litauische und Lettische Drucke des ХVІ Jhs.“). Грамматики (научные) Шлейхера, Куршата, Видемана («Handbuch der litauischer Sprache», 1897). Словари: немецко-литовский и литовско-немецкий. Куршата, литовско-латышско-польско-русский Межиниса; литовско-немецкий Несельмана, литовско-английский Лалиса; наиболее важным в лингвистическом и этнографическом отношениях является словарь И. Юшкевича, с польскими и русскими толкованиями. Издание этого словаря, предпринятое Академией наук, производится крайне медленно, и до 1904 г. вышло только два выпуска его (кончая буквой I). Из исследований по литовскому языку следует отметить труды: Ульянова, «Значения глагольных основ в литовско-славянском языке» (1895; и разбор его, сделанный Ф. Ф.  Фортунатовым), В. Поржезинского (по истории литовского спряжения, 1901 и 1903), А. Александрова (сложные слова, 1888), кс. Яуниса (о литовских говорах, в «Памятных книжках Ковенской губернии за 1898—1900 г.»), еп. Барановского (особенно об ударениях, 1898), Лескина (на немецком языке, о чередовании гласных, 1884, и образовании имен, 1891), К. Буга («Aistische Studien», 1908, на литовском языке) и др. Хрестоматии по литовскому языку: Якоби, Э. Вольтера (2 выпуска, с образцами по истории и диалектологии литовского языка). Весьма важному вопросу о взаимном влияниях литовских и соседних языков посвящены исследования А. Брюкнера («Влияние славянского языка на литовский», на немецком языке) и В. Томсена («Влияние литовского языка на финские», на датском языке).

А. Погодин.

Литовская литература. I. Народная поэзия. До сих пор собрано и опубликовано не менее 7 тыс. литовских народных песен (daina) и их вариантов и около 2,5 тыс. напевов; кроме того, более 2 тыс. сказок, сказаний, легенд, 3 с лишним тыс. загадок, пословиц и поговорок. Большинство песен — лирические: свадебные, похоронные, семейные, сельско-трудовые и вообще бытовые. Это песни преимущественно «про коня» (žirgas, до 50% песен) и «про руту» (30%), проникнуты чистым нежным чувством, отличной образностью выражения и мелодийностью напева. Условия современной жизни (после уничтожения крепостничества), все резче дифференцирующие общество, разлагающие деревню и ее общественность, усиливающие тягу из деревни и вносящие в нее местечково-городскую культуру, неблагоприятны для народной песни «патриархально»-крепостнических времен. Она все чаще уступает место малокультурной частушке (dainuška, иногда то же, что и daina) или литературным песням; песни Страздаса, Венужиса, Баронаса уже давно распеваются народом и попадают иногда в сборы, народных песен. Менее известны в ученом и литературном мирах литовские сказки (pasaka). Главные их сюжеты общи всему азиатско-европейскому миру. Более самобытен мифологический элемент, и вообще сильны еще отзвуки долее сохранившегося (вследствие позднего подчинения литовцев  христианству) двоеверия (смешения дохристианских верований с христианскими), дающие богатый материал исследователям народных верований. Христианские легенды сравнительно немногочисленны и мало оригинальны; влияние  христианства на народное творчество проявилось преимущественно внешним образом — подстановкой христианских понятий, часто просто названий, при сохранении прежних сюжетов. Довольно богат животный эпос.

II. XVI, XVII и XVIII века.  Колыбелью литовской письменности является Малая (прусская) Литва. Герцог Альбрехт прусский, насаждая в своих владениях реформацию, старался, чтобы «слово Божие» распространилось между всеми его подданными, в т. ч. пруссами и литовцами. В основанном (1544) им же кенигсбергском университете он учредил несколько стипендий для литовских пасторов и проповедников, поощрял их к составлению религиозных книг на литовском языке, давал (он и его преемники) нужные средства для их издания. Профессоры университета Stanislaus Rapageionis Lituanus (умер 1545) и Abr. Culvensis (умер 1545), уроженцы Великой (ныне русской) Литвы, известны как первые переводчики духовных песен и псалмов. Стипендиаты-пасторы Март. Мажвидис (умер 1562), Балтр. Вилентас (умер 1587), Ионас Бреткунас (1535—1602) и др. переводят катехизисы, евангелия, постиллы, духовные песни; выдающийся знаток литовского языка Бреткунас оставил в рукописи перевод Библии. Первая литовская книга — катехезис 1547 г. в переводе Мажвидиса (латинский Mossvidius). 30-летняя война на полстолетия прервала литературную деятельность пасторов; она возобновилась лишь во второй полов. XVII и особенно усилилась в ХVIIІ веке. Возрастание интереса в литовском прусском, преимущественно пасторско-учительском обществе к самобытно-культурным особенностям литовского народа шло наряду, отчасти в зависимости от постепенного исчезновения в последнем этой, уничтожаемой прежде католическим мечом, а затем протестантским просвещением самобытности. Появляются грамматики и словари Клейна, Ругигов, Мильке. Убаюканный чиновничье-пасторской опекой, забитый крепостной литовский народ окультуривался по прусскому образцу. И только в половине ХVІII в. появляется (изд. 1818), как пассивный протест против тяжелых крепостных условий и только что усиленного свежей колонизацией напора неметчины, знаменитое произведение крупнейшего литовского поэта пастора Крист. Дуонелайтиса (1714—1780, см. Доналейтис), написанные гекзаметром реалистические идиллии из жизни литовской деревни. В Великой Литве литовский язык не употребляется в письме почти до конца XVI в. Патриотическо-национальные тенденции более или менее яркой чертой проходят через период реформационных бурь в Литве (XVI—XVII вв.), породившую обширную полемическую литературу на латинском, польском и белорусском языках. Проникнуты ими литовские летописи (на белорусском языке), истории Стрыйковского (польский), Кояловича (латинский) и др. Реформаты (кальвинисты) и католики идут к народу с устной и печатной проповедью на его родном языке. По поручению жемайтского епископа князя Меркеля Гедройца (литовский Giedraitis, епископ 1576—1609), ярого литовского патриота, кунигас (=ксендз) Ник. Даукша (см.) перевел и издал катехизис (1595) и постиллу (1599); в предисловии к последней он горячо нападает на соотечественников, пренебрегающих родным литовским языком. Из среды иезуитов выходит известный виленский проповедник Константин Ширвидас (1564—1631, см.), автор литовских проповедей (1629—1644) и словаря (с 1629 г. 6 изд.); в 1737 г. они издают литовскую грамматику. Реформаты, покровительствовавшие могущественными князьями Радзивилами, издали на литовском языке катехизис (1598), постиллу (1600), т. н. кейсанские богослужебные книги (1653), «лондонскую» библию, не окончена печататься в Эдинбурге (1659—1662). К половине XVII в. окончательно восторжествовала католическая реакция, с иезуитами во главе, а также исчезли последующие отзвуки былых политических и культурно-национальных стремлений литовского общества. Общественная разруха XVII— XVIII вв. заглушила литовскую письменность. Она возрождается лишь в XIX в.

III. 1801—1864 г. Политический кризис польско-литовского государства во второй половине XVIII в. (см. Польша) вызвал в шляхетском обществе сильное культурно-политическое движение. Поднятие культурного уровня шляхетских и народных масс путем распространения среди них освобожденного от иезуитского засилья просвещения стало ближайшей задачей передовых слоев общества. Просветительское движение первой трети XIX в., продолжавшее дело последних десятилетий XVIII в., лишь в изменившихся политических условиях (под Россией), пробудило, особенно в жемайтской шляхте (в западной части нынешней Ковенской губернии), более глубокий интерес к родной старине и языку. Польские труды Чацкого (о Литературном статуте, 1800—1801) и Богуша (о происхождении литовского народа, 1806), особенно деятельность преобразованного из Виленской иезуитской академии университета, польского по направлению, но интересовавшегося также прошлым Литвы, в известной мере и литовским языком, поощряла жемайтов к занятию ими. Они стали изучать свой язык, знакомиться с прежней литовской литературой, составляли словари, грамматики. По почину жемайтского епископа князя Иос. Арн. Гедройца (1754—1838), духовенство старалось заменить жаргонные литовские издания XVIII в. новыми, более литературными; сам Гедройц перевел Новый завет, изд. (1816) Библ. обществом. Виленские студенты-жемайты собирали народные песни, издавали популярные книжки для народа. Не только жемайтская, но и вообще учащаяся молодежь, даже не говорящая по-литовски, заинтересовывается полным драматических моментов прошлым, песнями и языком литовцев. Профессор Кенигсберг, семинарии Людвига Иедем. Реза (1777—1841), переводчик Библии (1816), издатель Дуонелайтиса (1818) и народных песен (1825), много послужил как прусско-литовскому, так и польско-литовскому обществу в деле ознакомления с литовской письменностью и народным творчеством. Интерес к Литве и ее народу в польской литературе особенно проявился в знаменитых произведениях уроженцев Литвыв и воспитанников Виленского университета Ад. Мицкевича «Gražyna» (1823), «Konrad Wallenrod» (1826—27) и др. Народилась и оригинальная поэзия на литовском языке среди жемайтской шляхты. Наиболее крупная личность — Дион. Пашкевич (Poška, 1760—1831), автор словаря (рукописного) и многочисленных од, эпиграмм и т. п., а также резкой, с редким мужеством написанной сатиры  против крепостнического жизнеуклада «Žemaiciu ir Lietuvos mužikas» (Жемайтско-литовский мужик). Сильв. Валенович (Valiunas, 1790—1831), интеллигент из крестьян, составивших популярную в народе историческую думу про князя Кейстута и Бируту; его произведения на польском языке пока не найдены. Стихотворения этих и других поэтов распространялись в рукописи. Лишь Сим. Станевич, знаток литовского языка и собиратель народных песен, изд. (1829) сборник своих стихотворений, в т. ч. написанную с большим подъемом  патриотическую оду жемайтского студенчества («Žemaiciu šlovè» — Слава жемайтов), популярную политическую аллегорию «Arklys ir meška» (Конь и медведь) и др. Особо от жемайтских поэтов стоит уроженец восточной Литвы купец Ант. Дроздовский (Strazdas, 1763—1833), всю жизнь проживший вместе с народом, не ладя ни с духовным начальством, ни со шляхтою. В своих песнях (1814, 1911) он то оплакивает сиротскую долю, то напевает беззаботную пастушескую песенку, то обрушивается на крепостников и проповедует народу «весну»; один из самых любимых народных поэтов.

Неудачный исход польско-литовского восстания 1831 г. повлек за собой ряд обрусительных мер, закрытие университета и вообще стеснение общественно-культурной жизни края. Однако влияние университетской культуры чувствовалось еще не одно 10-летие. В Великой Литве замолкает сентиментально-романтическая поэзия жемайтской шляхты, но зато выступают жемайтские интеллигенты-разночинцы, преимущественно вышедшие из крестьян, более или менее недружелюбно относящиеся к шляхетско-польской культуре, идеализирующие глубокое прошлое литовского народа и стремящиеся практически поднять его образование. Наиболее крупной фигурой движения является Сим. Довконт (Daukantas, 1793—1864, см.), писавший только по-литовски, автор обширной литовской истории, собиратель народных песен и сказок, составитель и переводчик общеобразовательных, преимущественно агрономических книжек для народа; фанатик-пурист, он писал на малопонятном для народа языке. С большим успехом работает жемайтский епископ Мат. Волончевский (Valančius, 1801—1875, епископ с 1850), изд. ценную историю жемайтской епархии, духовно-нравственные поучения в виде рассказов, заключающих богатый фольклористский материал, и много популярных в народе книжек религиозного содержания. Когда после крымской войны был поставлен в центре общественного внимания вопрос о раскрепощении народа, и бюрократия была вынуждена и в Литве несколько сократить опеку над общественной жизнью, Волончевский использовал благоприятный момент для распространения в своей епархии трезвости, приходских школ, книжек, поддержанных духовенством, отчасти и помещиками; попытки исхлопотать разрешение на издание популярного литовского еженедельника были безрезультатны. Пришлось довольствоваться календарями Ивинского. Быстро возрастала духовно-нравственная литовская литература, причем делались попытки придать ей форму более или менее интересного рассказа (купец Иос. Давидович — Dovydaitis, 1825—1882, Ник. Акелевич — Akelaitis, 1828— 1887, епископ Волонч.). Являются популярными литовские книжки и по ту сторону Немана, среди нувалкских литовцев; большим успехом пользуются нравоучительные рассказы и басни куп. Ант. Татаре (1805—1889). Помещичье-шляхетская интеллигенция в общем поддерживает просветительную деятельность духовенства, но не совсем ему доверяет, подозревая «хлопоманство» и стремление к обособлению литовской политической и культурной жизни от «общепольско»-шляхетской. Демократические группы шляхетской интеллигенции, стремящиеся к освобождению польско-литовских областей при участии народа, наоборот, стараются с ним сблизиться. Пробуждается и литовская поэзия, причем выдвигаются преимущественно уроженцы восточной Литвы, вышедшие из народа и пишущие на своем верхнелитовском наречии, что вызвало даже протесты со стороны некоторых жемайтских пуристов. Особенно выделяется глубокий знаток литовского языка и один из наиболее крупных литовских поэтов, кун., затем сейненский епископ Ант. Барановский (Baronas, 1835—1902), автор знаменитой описательной поэмы «Anykšciu šileis» (Оникштынский бор), патриотической «Kelioné Peterburgan» (Путешествие в Петербург) и др.

IV. 1864—1904 г. Движение польско-литовского общества завершилось неудачным восстанием 63 г. Борьба против польско-католического влияния в Литве, этом «искони русском крае», в действительности представляла просто обрусительную политику. Рикошетом, но особо сильный удар получило литовское культурное движение в виде административного запрещения; (1864—1865) печатать литовские издания латинскими буквами  с целью навязать литовцам русский шрифт, т. н. «гражданку». Последняя однако не была принята литовским населением; напечатанные русским шрифтом казенные издания—учебники, молитвенники, духовные песни (кантычки) могли быть распространяемы лишь насильно. Наоборот, на латинском шрифте, несмотря на запрещение, литовцы создали целую литературу. Не имея возможности печатать в пределах русского государства (лишь от времени до времени разрешалось в виде исключения напечатать популярную или научную книжку), они стали пользоваться типографиями Малой Литвы, откуда затем контрабандным путем переносили печатные издания через границу и, несмотря на преследования, распространяли. По этому пути вслед за духовенством пошла и светская литовская интеллигенция, которую выделили из себя окрепшие после раскрепощения слои крестьянства. Она начинает издавать в Малой Литве журналы, предназначенные для Великой Литвы, книги, брошюры, затем воззвания и т. д., — начинается открытое, неподчиненное русской цензуре национальное движение. Единое вначале (сентиментально-романтическая «Aušra» — Заря, 1883—1886, руководимая главным образом жившим в Болгарии фольклористом Ион. Бассановичем — Basanavičius, родился 1851), оно разбилось затем на два течения, либерально-демократическое («Varpas» — Колокол, 1889—1905, и народный «Ukininkas» — Хозяин, 1890—1905; главным руководители движения поэт и публицист Винцус Кудирка, 1858—1899, см., Павел Вышинский, 1875—1906, и  др.) и клерикально-националистическое («Zemaičiu ir Lietuvos Apžvalga» — Жемайтско-Литовское Обозрение, 1890—1896, «Тévуněs Sargas» — Страж Отечества, 1896—1904, — наиболее крупный деятель кун. Иозас Тумас, родился 1869); выделилось и рабочее движение («Darbininku Ваlsas» — Рабочий Голос, 1901—1906, редакторский псевдоним Лиздейкой, родился 1878). Зарождается сильное движение среди литовских эмигрантов в Северо-Американских Соединенных Штатах. Его «отцом» является бывший редактор «Аушры» Ионас Шлюпас (родился 1861), крупнейший агитатор радикально-антиклерикального направления; с кун. Алекс. Бурбы (1850—1808) начинается клерикальное, а с кун. Ион. Жилинского — национально-либеральное, к которым затем примыкает и Шлюпас; рабочее движение в 90-х годах находится под влиянием радикализма Шлюпаса и лишь к половине 1900-х годов пробивается на самостоятельную дорогу и организуется. Великолитовская издательская деятельность нашла в Малой Литве лишь слабый отзвук; крестьянские массы продолжали оставаться под влиянием онемечившегося пасторства («Keleivis» Фр. Куршата, 1806—1884 и др. изд.). Немногочисленные малолитовские интеллигенты проникаются сентиментальным патриотическим настроением, лучшим выразителем которого является Георгий Зауэрвейн (1838—1904), немец по происхождению, горячий защитник угнетенных народностей, которые с конца 70-х год. в статьях и песнях, полных неподдельного чувства, призывал малолитовцев хранить и защищать свой язык всеми легальными средствами. Наоборот, в Великой Литве движение, несмотря на преследования, захватывает все более широкие круги. Оно обратило внимание на собирание фольклора (труды И. и кун. А. Юшкевичей, Бассановича и др.), выработало литературный язык (Барановский, кун. К. Явнис, 1853—1908, К. Яблонский, р. 1861). Поэзия упомянутого Барановского, кун. Ант. Веножинского (V ienuzis, 1841— 1892), кун. Сильв. Пимжевского (1846— 1899), Анд. Виштелевского (1838—1912), Пет. Арминаса (1853—1885), Ион. Дагилиса, Ванагелиса (псевдоним Ксав. Соколовского) отвечала национальным настроениям интеллигенции 70 и 80 гг., т. н. аушристов. В 90-х годах усиливается реалистическое направление, поэты-аушристы замолкают, выдвигаются новые таланты: упомянутый В. Кудирка, переводчик европейских классиков, лирик на гражданские и патриотические мотивы; Майронис (псевдоним кун. Ион. Манулевича, родился 1863), после Дуонелайтиса и Барановского наиболее талантливый литовский поэт, автор поэмы «Jaunoji Lietuva» (Молодая Литва) и др., но особенно прославившийся своими патриотическими стихотворениями, распеваемыми молодежью; Адомас Якштас (псевдоним кун. Александра Домбровского, родился 1860), автор несколько деланных, суховатых, но нередко удачных стихов, попавших в хрестоматии; Пранис Вайчайтис (1876—1901), автор грустных, навеянных предсмертной тоской стихотворений, переводчик Пушкина; неуравновешенный и малокультурный, но талантливый Маргалис (псевдоним);эмигрант, популярный среди американских литовцев Ионас Мачис (1867—1902), социалистически настроенный. Появляется беллетристика. Весьма удачны, окрашенные юмором, рассказы Айшбе (псевдоним); наивны, но нередко занимательны — Алекс. Фромма (1822—1900); Деде Атаназас (псевдоним) иногда верно подмечает и изображает неприкрашенные социальные отношения в современной деревне. Вик, Петтер (Pietaris, 1850—1902) оставляет историческую повесть с довольно интересным сюжетом «Algimantas». Особенно выделяются женские таланты, главным образом помещичьих дочерей: Бите (псевдоним Габриели Петкевич), Лаздину Пеледа (псевд. Софии Пшибыловской), Шатриос Вагана (псевд. Марии Печковской), известной своей новеллой «Viktute». Оригинальны, основанные на прекрасном знании крестьянской жизни, проникнутые народным юмором рассказы («Paveikslai» и др.) Жемайте (псевд. Юлии Жимонтас). Швентмикис (псевд.) дает резко-обличительные рассказы из жизни духовенства. В драме господствует Фромм, черпающий нередко из народных преданий; появляется (1895) первая народная комедия «Amerika pirtyje» (Америка в бане) крестьянина Иоз. Вилкутайтиса, впоследствии самая популярная пьеса литовского театра.

V. 1904—1914 г. С 1904 г. литовская общественная и литературная жизнь входит в общие («нормальные») рамки, которые ставит существующий политический строй России прочим «инородцам»: 24 апреля правительство было вынуждено снять запрещение с латинского шрифта в литовской печати, чтобы несколько ослабить все усиливающееся революционное настроение литовского общества. Первые годы нового периода были посвящены главным образом политической борьбе и приспособлению выработанных в прежний период приемов культурно-национальной работы и организации к новым условиям. Общественная жизнь 1905—1907 г. проходит под влиянием главным образом рабочей и крестьянской демократии; социал-демократический еженедельник («Naujoji Cadyne», «Skardas», «Zarija») пользуются огромным распространением; «Виленский сейм» (состоявшийся в ноябре 1905 г. революционный съезд представителей волостей, политических организаций и др.), затем деятельность литовской социал-демократической фракции во II Думе определяют направление общественного движения. Клерикально-националистические элементы, особенно группирующая мещанство, основанная Петром Вилейшисом в  Вильне первая литовская ежедневная газета «Vilniaus Zinios» (Виленские Известия, с конца 1904 г.), вынуждены прикрывать свой заядлый национализм маской политического либерализма. Литература отличается боевым настроением. Ионас Билюнас (1879— 1907) вполне овладел формой мелких рассказов, автор «Liudna раsaka» (Грустная повесть, 1908); Конст. Ясюкайтис дал, кроме   рассказов, пролетарскую драму «Alkani Žmones» (Голодные люди, 1908); сельский пролетарий Іоварас (псевдоним Ион. Крищунаса) первыми своими сборниками боевых песен стал любимым поэтом демократии, но его поэтические способности быстро распылились в неблагоприятной для его развития реакционной атмосфере. Годы политического подъема сменились вскоре сильной реакцией, объявившей беспощадную борьбу «политике» (точнее: революционной демократии) и «безбожному прогрессу». На авансцену выступила средняя, по литовским условиям, мужицко-мещанская буржуазия, руководимая воинствующими националистами и клерикалами. Ковенский общественно-литературный ежемесячник «Draugija» (Общество, с 1907 г.), виленская ежедневная (с 1913 г.) газета «Viltis» (Надежда, осн.  1907), сейненский еженедельник «Saltinis» (Источник, с 1906) направляют общественно-национальную работу. Профессиональные и просветительные клерикальные организации покрывают Литву. Сильно вылинявшее либерально-демократическое движение, ослабленное переходом некоторых влиятельных руководителей в националистический лагерь, концентрируется около народного еженедельника «Lietuvos Ukininkas» (Литовский Хозяин, с конца 1905) и интеллигентскую газету «Lietuvos Zinios“ (Литовские Известия, изд. с  1909 г.). Пролетарское еле пробивается  наружу (ежемесячник «Visuomene» — Общество,  1910—1911) и лишь с 1914 г. сильно пульсирует в рижском рабочем еженедельнике «Vilnis» (Волна); среди литовских рабочих в Шотландии и Америке социалистические организации и печать беспрепятственно развиваются. Вообще даже во время реакции ярко проявляется общественная дифференциация и усложнение культурно-национальной жизни. В первую половину 1914 г. издано более 65 литовских периодических изданий, из них 25 в пределах русского государства (10 в Вильне — 2 ежедневника, 8 в Ковне, 4 в Сейнах, 3 в Риге), более 25 в Америке (6 социалистических), 1 в Шотландии (соц.), около 15 в Малой Литве. В то   время как в XVI в. издано более 20 литовских книг, в XVII — болtt 35, XVIII — около 130; 1801—1864 гг. около 625, 1864—1904 гг. около 2 тыс., 1904—1914 гг. до 3 тыс. Зарождается  литовское искусство, с гениальным Николаем Чурлянисом (1876—1911) и др. талантливыми художниками, группирующихся около Виленского Литовского Художественного общества. Научные силы, работающие преимущественно в области литовского языка, фольклора, литературы и истории, сосредоточены главным образом в Литовском Научном обществе в Вильне (председатель Ион. Бассанович) и в издательском общественном ежегоднике «Lietuviu Tauta» (Литовский Народ). Театр (любительский) проник в самые захолустные местечки, пользуясь главным образом переводным репертуаром, но имеются и талантливые оригинальные драматурги: Жемайте, Жемкальнис (псевд. Габ. Ляндсберга, —  «Blinda», 1908), Шауленишкис (псевдоним — «Sparnai» — крылья, 1907) и др. Выдающееся место в литовской литературе занимает Видунас (псевдоним Вильгельма Сторосты из Тильзита); идеалист-теософ (авто-журналы «Saltinis» 1905—1909, «Jaunimas» с 1911), восторженный поклонник древней Литвыв, в своих символических драмах и мистериях, перерастают,  силы современной литовской сцены («Probočiu šešeliai» — Тени предков, 1908; «Amžina ugnis» — Вечный огонь, 1913; «Musu laimejimas» — Наша победа. 1913), он затрагивает сложные национальные и общечеловеческие проблемы. Из народных преданий и песен Винцас Крефе (псевд.) создает растянутую, но местами  прекрасную драматизированную поэму «Sarunas, Dainavos kunigaikštis» (Шарунас, князь дайнавский, 1910—11). Некоторое время — в начале борьбы с клерикалами — возбуждал к себе интерес среди молодежи «антиклерикальный католик» Яунутис-Венуолис (псевд. Иос. Альб. Гербачевского) мистическо-поэтическими статьями. Из других поэтов наиболее выдаются кун. М. Густайшис, перевод «Sonety krymskie» Мицкевича, и Людас Гира, популярный среди клерикально-националистических слоев певец, пробующий свои силы также и в драматической поэзии (в 1910 г.: «Svečiai» — Гости, «Kerštas» — Месть). Более других определились М. Вайткус, Иос. Микуцкий, рано умерший 3. Геле (С. Гайдамович, 1894—1912), Эдм. Степонайтис (1892—1908). В беллетристике, кроме упомянутых выше, выделились рассказчики Иос. Туровский (ум. 1911), К. Вайрас (К. Банковский), А. Венуолис (псевд.), И. Герутис (псевд.). В последнее 5-летие появляются повести: «Klaida» (Ошибка), Лаздину Пеледа, «Bludas» (Кошмар) Добиласа, «Zemes giesmè» (Песнь земли) Каз. Пуйды, «Bangos siaučia» (Волны бушуют) и «Kuprelis» (Горбун) Игн. Шейнюса и др.

Литература: Adalb. Bezzenberger, «Die litauische Literatur» (1908); Mich. Römer, «Litwa» (1907); М. Biržyszka, «Literatura litewska» (в Wielka Encykl. Powsz. Ilustr.», 1909); Lietuvos Myletojas, «Lietuviszkiejie rasztai ir rasztininkai» (1890); Maironis, «Trumpa lietuviu rasliavos apzvalga» (в Liet. istorija, 1906); М. Biržvška, «Lietuviu literatura Vilniaus universiteto metu» (в журн. «Visuomene», 1910—11 ); K. Puida, «Musu dainiai» (1913); J. Gabrys, «Lietuviu literaturos apžvalga» (1914). Библиография: С. Балтромайтис, «Сборник библиографических материалов для географии, истории, истории права, статистики и этнографии Литвы» (изд. II, 1904).

М. Биржишка.