Лубочная литература

Лубочная литература. Термин «лубочный», в обычном употреблении в применении к произведениям искусства, печати и т. п. обозначающий нечто грубое, безвкусное, с технической стороны дурно исполненное, ведет свое происхождение от особой группы литературных произведений и произведений искусства,  именовавшихся «лубочными» от лубка или луба, тех деревянных досок, с которых печатались тексты и картинки древнейшего вида гравюры на дереве. Эти произведения, впоследствии ставшие простонародными, общедоступными, долгое время сохраняли «лубок» в качестве технического способа печатания, продолжали оставаться такими же неискусными и служили, прежде всего, для удовлетворения невзыскательных вкусов народных масс, приспособляясь и по содержанию к этим вкусам. Когда и в область этой простонародной литературы проникают более усовершенствованные способы воспроизведения (гравюра на меди, литография, цинкография и др.), произведения эти остаются такими же отсталыми по технике, по содержанию и по употреблению, почему и продолжают называться «лубочными», «народными лубочными» и т. п.

Русские лубочные произведения ведут свое происхождение от западноевропейских, где изобретение гравюры на дереве и печатание с таких досок восходят в глубину средних веков; старейшие же картинки, т. о. отпечатанные (изображение св. Христофора, несущего младенца Христа), восходят к первой половине XV в. (1423 г.); следя за религиозными потребностями неграмотной или полуграмотной массы, картинка трактует сюжеты преимущественно религиозные: в XV в. (1470 г.) известны такие «лицевые» «Библии бедных», Апокалипсис, «Страсти Христовы», отдельные легенды, «Пляски смерти» и т. п. Позднее подспорьем «лубочной» книжке и картинке является книгопечатание. Эта «лубочная» литература под руками знаменитых мастеров (например, Дюрера, Гольбейна) дает начало художественной гравюре на дереве, рядом с которой продолжает существовать и народная «лубочная». На Западе эта книжка и картинка постепенно вытесняются художественно-выполненной и печатной книгой почти совершенно. По-видимому, давно и независимо от западноевропейской возникает «лубочная» картинка и книга в Азии, на востоке, в Китае, откуда она распространяется в Японию, Индию и т. д. В этих странах, хотя и в меньшем против прежнего объеме, они сохраняют свое значение и до сих пор.

Западные же «лубочные» картинка и книжка (т. е. ряд картинок с соответствующим гравированным на той же доске текстом, какова, например, «Библия бедных»), вместе с западным влиянием в других областях жизни и литературы, переходит и к нам (см. XVI, 363/64, прил. к статье гравирование, 1/3) приблизительно к половине XVII в., занимая, как новинка и редкость, сначала почетное место: «фряжеские» листы (западные лубочные картинки) украшают собой стены царских покоев, боярских хором. Поддержанная и у нас гравюрой на дереве, с XVI в. уже применявшейся в старопечатной книге (заставки, лицевые изображения, например, первопечатного Апостола 1563—64 г.), к началу XVIII в. лубочная картинка (впрочем, чаще уже гравируемая на меди посредством резца или крепкой водки иглой, раскрашиваемая, однако, от руки) и книжка получают права гражданства и в России, становясь вполне народными по употреблению. Во второй половине XVIII в. в Москве уже существует крупная специальная мастерская для лубочных листов Ахметьева (доски для них делают граверы-серебрянники, жившие в с. Измайлове под Москвой); кроме Ахметьева, были другие мелкие издатели. Преемником Ахметьева был популярный Иван Логинов. От них ведут свое происхождение многочисленные современные издатели лубочной литературы в Москве (Губановы, Сытин, Морозов, Коновалова и др. издатели «Никольского» рынка), являющейся до сих пор центром такого издательства, затем и в других местах: Киев, Ченстохов, Петроград, особенно Мстера Владимирской губернии с известным И. А. Голышевым (см.). До 1838 г. лубочная картинка и книжка не были подведомственны цензуре; подчинение их цензуре значительно изменило содержание и отчасти характер книжки и картинки, стеснив рамки их сюжетов, прекратив появление в новых изданиях многих старых сюжетов. Распространение картинки и книжки, до сих пор значительное, сокращается, однако, с развитием школы, грамотности, популярной книги, выпускаемой интеллигентным издателем, но все же количество ежегодно выпускаемых «лубочных» книжек и картинок считается миллионами, находит сбыт в глуши вследствие их дешевизны и соответствия вкусам малоразвитой массы.

Содержание народной лубочной книжки и картинки разнообразно: по традиции ХVII в. в ней религиозно-поучительный элемент играет наиболее видную роль: это — жития популярных святых (Никола, Феодора, Кирик и Улита, Акулина, Зосима, Савватий,  апостолы, особенно Богородица), притчи и поучения из Евангелия, притчи и рассказы из Пролога, Великого Зерцала, Страсти Христовы, Описания св. Земли и т. д.; довольно видное место занимает гадательно-суеверная литература (например, т. н. «Соломон», предсказания Брюсова календаря и т. п.). Второй видный отдел лубочной литературы — листы и книжки исторические (или quasi-исторические): «Александрия» (битва Александра Македонского с Пором), «Белгородский кисель» (из Синопсиса), особенно Мамаевщина, события русской истории XVIII и XIX в. (кончая севастопольской войной и даже японской), война 12 года (работа Теребенева), портреты царей, князей, полководцев, карты и виды местностей, городов и т. д. Довольно обильно представлена в лубочной литературе устная или народно-книжная словесность: сказки («Еруслан-Лазаревич», «Бова-Королевич»), былины, народная сатира; есть отзвуки XVII в. книжной бытовой литературы: о женщинах (женской злобе, женской «прокудливости»), народный анекдот. Слабее представлена текущая жизнь: выписки из газет о диковинках, громкий судебный процесс Жуковых и др.; еще слабее политическая сторона жизни (кроме войн): это сатира на француза (в связи с 1812 г.), о том, «как мыши кота погребали» (на смерть Петра I) и др. (см. XXIII, 487/88, приложение карикатура, 4/6). Пробовало правительство по временам использовать популярный лубок: таковы листы о привитии оспы при Екатерине II, против раскольников; но попытки эти особого сочувствия не встречали. Отзвуки художественной литературы довольно слабы в лубочной: сравнительно ничтожно количество переделок и иллюстраций даже к Пушкину, Гоголю, Кольцову, Тургеневу. Из этой литературы усваивается преимущественно элемент сантиментальный или такой, который может быть разработан в сантиментальном духе (таковы: «Хуторок» Кольцова, «Черная шаль» Пушкина, «Свидание» из Записки охотника и т. п.). В общем лубочная литература — литература низших грамотных классов, более близкая к старинной, ХVII—XVIII в., письменной, к народно-устной, нежели к литературе образованных классов. Источники этой лубочной литературы в значительной степени также старинные полународные рукописи, изделия высшей литературы, приспособленные к уровню масс, литература народно-устная. Для картинок, иллюстрации —  источники преимущественно иноземные: часто хороший оригинал до неузнаваемости искажен в передаче «лубочного» рисовальщика; этим же образцам подражают в значительной степени и рисовальщики, иллюстрирующие русские сюжеты.

Литература: И. М. Снегирев. «Лубочные картинки русского народа в Московском мире» (М. 1861); Д. А. Ровинский, «Русские народные картинки», т. I—V (Сб. отд. рус. яз. и сл. И. Ак. н., тт. ХХIIІ—XXVII; Спб. 1881) и атлас — лучшее исследование и описание произведений лубочной литературы; т. V (общий обзор) переиздан с иллюстрациями под ред. Н. Собко (Спб. 1900); А. П. Новицкий, «Сатирические картинки, как материал для истории России» (Русский Обозреватель 1894 г. № 1, 2); Л. П. Бельский, «Русские народные лубочные картинки» (Северное Сияние,  1909 г. № 4).

И. Сперанский.