Мазепа Иван Степанович

Мазепа, Иван Степанович, происходил из православной шляхетской семьи правобережной Малороссии; отцом его был Адам-Степан Мазепа, мать, Марина, принадлежала к шляхетской же семье Мокиевских; местом рождения его было село Мазепинцы около местечка Белая Церковь; год рождения Мазепы неизвестен: в источниках упоминается 1629 год и 1644 год, но ни та, ни другая дата не может считаться точно установленной. В момент восстания Богдана Хмельницкого отец Мазепы вступил в ряды казаков и в 1654 году занимал должность белоцерковского атамана, но затем вновь вернулся к прежнему положению шляхтича. Благодаря этому он успел поместить своего сына в число «дворян» короля Яна-Казимира. Молодой Мазепа привлек к себе внимание короля, который отправил его за границу для окончания образования, а затем сделал одним из своих «покоевых» (должность, соответствующая камер-юнкеру). В этом звании Мазепа исполнял некоторые дипломатические поручения. В 1659 году он возил письмо короля к Выговскому и привез ответ последнего. В 1663 году он был послан с письмом короля к правобережному гетману Юрию Хмельницкому и вернулся с ответом его преемника Тетери. В том же году Мазепа вновь был послан к Тетере для присутствия при передаче ему от имени короля гетманских клейнодов (знаков должности) хелмским ловчим и для развозки писем казацкой старшине по указаниям Тетери. Однако это поручение Мазепа выполнил неудачно: он вздумал сам, без хелмского ловчего, передать гетману клейноды, и обиженный Тетеря отказался принять его посольство. По-видимому, именно эта неудача заставила Мазепу покинуть королевский двор и вернуться на родину. Впрочем, некоторые источники упоминают, что Мазепа еще в 1605 году был королевским «покоевым» и в том же году по смерти своего отца получил данное перед тем последнему звание черниговского подчашаго. Как бы то ни было, вскоре затем Мазепа решительно перешел в среду казачества. По преданию, этому содействовали романические похождения Мазепы в шляхетских семьях и месть, испытанная им со стороны оскорбленных мужей. Должна была содействовать этому и женитьба Мазепы на дочери белоцерковского полковника Семена Половца и вдове белоцерковского же полковника Самуила Фридриховича. Брак этот остался бездетным. С возвышением Дорошенка Мазепа поступил на службу к нему, получив сперва должность ротмистра гетманской надворной корогвы, то есть начальника гетманских телохранителей, а вскоре затем и генерального писаря. В 1674 году он был отправлен Дорошенком для переговоров с татарами и турками, но по дороге был взят в плен запорожцами, выдан ими левобережному гетману Самойловичу и им отослан в Москву. Здесь он успел приобрести расположение бояр и, благодаря заступничеству Самойловича, получил разрешение поселиться с семьей в левобережной Малороссии. Умный, ловкий и образованный человек, он скоро приобрел полное доверие Самойловича и, пробыв при нем несколько лет в звании гетманского «дворянина», в 1682 году получил должность генерального есаула. Это не помешало ему явиться главным деятелем интриги, направленной против Самойловича и приведшей к его низвержению во время возвращения из крымского похода, предпринятого казацкими полками совместно с московским войском, находившимся под начальством князя В. В. Голицына. Подкупив щедрой взяткой Голицына, Мазепа добился назначения в гетманы, кое-как прикрытого видимостью избрания его в это достоинство войсковой радой 25 июля 1687 года. Первые годы гетманства Мазепы были ознаменованы в Малороссии серьезными внутренними волнениями. Вслед за низвержением Самойловича в различных местностях страны проявилось стихийное брожение народных масс, направленное против забиравшей силу казацкой старшины, а затем против нее поднялось, под предводительством Петрика, и организованное движение со стороны Запорожья. Усмирив эти волнения, Мазепа пытался, отчасти под влиянием настояний Москвы, принять некоторые меры к улучшению положения крестьянства и казачества, но меры эти не проводились им достаточно настойчиво, не были развиты в сколько-нибудь стройную систему, и, в общем, Мазепа в роли гетмана, подобно своему предшественнику, служил скорее интересам старшины, чем какого-либо другого общественного класса. С московским правительством Мазепа старался сохранить наилучшие отношения, идя навстречу его планам, выставляя себя самым верным его слугой и постоянно жалуясь, что именно в виду этого он встречает противодействие в Малороссии. Когда приверженцы царя Петра низвергли правительницу Софью, Мазепа, как раз в это время бывший в Москве, успел войти в милость молодого царя и его приближенных, подав жалобу на князя В. В. Голицына, будто бы вынудившего от него взятку при поставлении в гетманство. В первые годы самостоятельного правления Петра Мазепа явился деятельным и энергичным сотрудником его и приобрел полное его доверие. Но по мере того, как с разгаром Северной войны на Малороссию ложились все большие тяготы и в ней росло недовольство Петром, а вместе с тем военное счастье, казалось, решительно повертывалось к Карлу ХII, отношение Мазепы к Петру стало изменяться. По-видимому, уже с 1706 года у него завязались сношения с польскими вельможами, сторонниками Лещинского, постепенно становившиеся все более оживленными. К Петру неоднократно поступали доносы на Мазепу, но царь не давал им веры и карал доносчиков, тем более, что сам Мазепа, подчеркивая свою верность, не скупился на доносы на враждебных ему лиц. Так, благодаря его изветам, сослан был в Сибирь видный деятель правобережной Малороссии, фастовский полковник Палей (см.). Для самого Мазепы особенно опасен был последовавший в начале 1708 года донос генерального судьи Кочубея, вызванный тем, что Мазепа увлек и обесславил дочь Кочубея, свою крестницу, Матрену. Однако и этот донос не поколебал доверия Петра к Мазепе, и Кочубей с сообщниками был выдан ему для казни. После того переговоры Мазепы с Карлом XII и Лещинским приняли более энергичный характер и закончились заключением договоров. Мазепа обязался по вступлении шведов в Малороссию доставлять им провиант, присоединиться к ним с казацким войском и склонить на их сторону запорожских и донских казаков и калмыцкого хана Азоку. По договору с Лещинским Мазепа уступал левобережную Малороссию под власть Польши, а сам должен был получить полоцкое и витебское воеводства с титулом князя и на правах, сходных с правами герцога курляндского. Окружавшую его старшину Мазепа не посвящал вполне в свои планы, убеждая лишь ее в необходимости воспользоваться благоприятным моментом для восстановления автономии Малороссии и уговаривая всецело положиться в атом случае на него. Но с решительными действиями Мазепа медлил. Даже вступление Карла ХII в Малороссию не вывело его из бездействия, и он упорно оставался в своей столице — Батурине, отговариваясь болезнью от убеждений Петра спешить на соединение с ним к Стародубу. Лишь известие, что к нему в Батурин едет Меншиков, положило конец нерешительности Мазепы. Он бежал к шведскому королю, увлекая за собой бывшую при нем старшину и около 4 000 казаков. Немедленно вслед затем выяснилось, что и весь план Мазепы поднять Малороссию против Петра не может иметь успеха. Народные массы, среди которых Мазепа никогда не был популярен, отнеслись к шведам враждебно. Батурин, в котором Мазепа собрал большие запасы и казну, был взят и разорен Меншиковым, старшина и казаки, увлеченные Мазепой к шведам, стали перебегать к новому гетману Скоропадскому, поставленному по указанию Петра войсковой радой в Глухове 6 ноября на место Мазепы, а сам Мазепа 12 ноября был предан анафеме. К шведскому войску присоединилось только 3 000 запорожцев с кошевым Костей Гордеенком. После поражения Карла ХІІ под Полтавой Мазепа вместе с ним бежал в Бендеры. Петр добивался его выдачи и от Карла XII, ставя эту выдачу в число условий мира со Швецией, и от турецкого правительства, предлагая за это великому муфтию 300 000 талеров, но встретил с обеих сторон отказ. Однако уже 22 октября 1709 года Мазепа, истомленный невзгодами, умер.

Главные работы о Мазепе: Н. И. Костомаров, «Мазепа и мазепинцы» (Исторические монографии и исследования, т. XVI) и А. М. Лазаревский, «Заметки о Мазепе» (Очерки, заметки и документы по истории Малороссии, вып. V», Киев, 1899).

В. Мякотин.