Медицина

Медицина в ее современном состоянии представляет отрасль знаний, все больше и больше приобретающую право занять место в ряду наук биологических, а с другой стороны, все более связывающуюся с науками социальными и ставящую себе двоякую цель — лечение уже развившихся болезней и предупреждение заболеваний. По существу предупреждение и лечение заболеваний не могут быть рассматриваемы иначе, как звенья одной и той   же цепи, и успехи в развитии той и другой стороны врачебной деятельности логически должны были бы быть теснейшим образом связаны между собой. На деле, однако же, во все времена и во всех странах возможно проследить, если не открыто признанное, то, во всяком случае, неуклонно проводимое обособление этих двух задач медицины в самостоятельные отрасли — собственно медицину и гигиену (см. санитария).

Древнейшая, доисторическая медицина, о которой мы можем, в сущности, делать лишь более или менее смелые догадки на основании неясных, полустершихся знаков на ископаемых костяках, не могла, конечно, идти дальше самого первобытного эмпиризма. При этом, сообразно с общим характером древнейшей цивилизации, и для медицины этого периода характерным является сосредоточение дела медицинской помощи в руках истолкователей воли божества, жрецов, как в Индии, так и в древней Греции; медицина носит теургический характер. Из этих-то двух стран, по преимуществу, ведет свое начало и современная так называемая рациональная медицина. Древнейшие жрецы, по-видимому, сознавали свои обязанности не только к божеству, но и к населению. Во исполнение воли божества верующие обязывались прибегать к целому ряду гигиенических мероприятий. Таковы: чистота одежды и стрижка ногтей в индии, ритуал обрезания у целого ряда восточных народов, меры против распространения заразы среди приходящих больных в храмах Асклепия в древней Греции и т. д.; особенной высоты в этом смысле достигло законодательство Моисея.

Заслуга обновления и оживления медицинских знаний принадлежит греческим философом, прежде всего натурфилософам досократовской эпохи. Эмпирические данные, относящиеся к заболеванию человеческого организма, стали подвергаться пересмотру уже с новой точки зрения, - в связи с более точным уяснением сущности всей окружающей человека природы. В VI веке до Рождества Христова Пифагор своим учением о мистическом значении чисел привлек внимание к закономерности в явлениях природы, а его последователь Алкмеон впервые высказал уже мысль, что мозг является средоточием умственной деятельности. Натурфилософские воззрения, если не общим объемом вновь добытых данных, то, во всяком случае, тем оживлением, которое они внесли в человеческое мышление, подготовили почву для стройного учения, на этот раз чисто медицинского характера, с которым выступил Гиппократ. Хотя от времени жизни его (460-357 гг. до Рождества Христова) отделяют нас уже тысячелетия, но некоторые основы, провозглашенные им, почти в нетронутом первоначальном виде своем остаются в силе и поныне. Какие бы теории не сменялись за последние годы касательно значения отдельных слагаемых жидких составных частей организма, но и теперь учение Гиппократа о правильном смешении жидкостей организма, которое он называл «кразом», имеет много точек соприкосновения с учением о «дискразиях» (худосочии) современных авторов, главным образом, французской школы. А его принцип, выдвигающий «vis naturae medicatrix» (лечебную силу природы), опять-таки, несмотря на громадный научный прогресс во всех областях естествознания, может считаться все еще недооцененным вплоть до настоящего времени. После Гиппократа, с падением Греции, намечается известный перелом в развитии медицины. Правда, в Александрии, которая стала тут играть роль культурного центра, весьма важная основа медицины — анатомия — обогатилась новыми очень ценными данными (см. анатомия, II, 595/97). Но все же медицина в узком   смысле слова — лечение заболевших индивидуумов — начинает приходить в упадок. Из двух медицинских школ, относящихся к этому времени, — догматиков и эмпириков — первая хранила еще заветы Гиппократа, хотя наиболее характерной для него пытливости, неудовлетворенности раз добытыми данными представители этой школы, по-видимому, не проявляли. Что же касается до эмпириков, то все учение их носит отпечаток грубого торжества ремесленности («врачу надо знать не то, что вызывает болезнь, а то, что устраняет ее»). Лишь в следующем, «римском» периоде намечается новое возрождение медицины. Достигнувшая к этому времени зенита своей военной мощи римская империя в отношении культуры своей стала клониться к полному упадку. Развращенность нравов привилегированных слоев наряду с полным бесправием бесчисленной армии рабов, с разнузданностью городской черни не могла не поразить сравнительно высококультурных греков, в особенности же воспитанных на учениях родных философов греческих врачей. Возникшая в это время школа методистов (основанная на учении Асклепиада Прузского) в основу сохранения здоровья ставила воздержание от излишеств, гимнастику и то, что теперь мы назвали бы водолечением. Философские доктрины удачно сочетались здесь с опытом предшествующих поколений, вынесенным из наблюдения больных, хотя самая регистрация этих наблюдений (сжатие пор, расслабление пор больного), а в связи с этим и способы применения лечебных мероприятий оставляли еще желать многого. Важно тут, однако, не самое учение методистов, подобно тому, как большого значения нельзя приписать существовавшим одновременно школам эклектиков, пневматиков и др., как таковым. Важна отмеченная выше почва, которая пробудила к жизни эти учения. Несомненно, что тот же толчок, та же неудовлетворенность ремесленностью, в которую стала было вырождаться практическая медицина, создали подходящие условия и для тех коренных преобразований, которые внесены в медицину во II в. знаменитым Галеном (см.). На значительную высоту поставлены им, прежде всего, анатомия и физиология, и особенно замечательны труды его, относящиеся к кровообращению. С нашей теперешней точки зрения ценно то вечное, чем проникнуты многочисленные труды Галена, — то стремление систематически разобраться, подойти к истинной сути явлений, которым проникнуты даже и ошибочные с фактической стороны заключения Галена. Его наблюдательность, его способность к обобщениям давали ему возможность в некоторых случаях идти в своих заключениях далеко впереди тех скромных пока еще данных, которыми располагала наука того времени. Заключение его об активной, направляющей роли нервной ткани по отношению к мышцам формулировано им еще очень наивно на наш теперешний взгляд. «Животные духи», которыми он хотел одарить двигательные нервы, стали именоваться позднее (в эпоху Возрождения) нервным соком, еще позднее (Галлером, ХVІII ст.) — нервной силой; нынче они именуются нервным импульсом, но во всяком случае громадный фактический материал, накопившийся на протяжении свыше 17 веков, не поколебал основной идеи гениального наблюдателя. Чрезвычайно важно также, что Гален первый высказал взгляд на болезни, как на нарушение правильных взаимоотношений между отправлениями различных органов. Мы это теперь называем нарушением корреляций (Крель). Такая точка зрения, хотя и не предусматривает обязательного ныне требования причинно характеризовать болезненные состояния, но, будучи основана на критическом разборе конкретных фактов, представляет собой громадный шаг вперед по сравнению с прежними умозрительными, а то и теософическими взглядами. К сожалению, ближайшие последователи и комментаторы Галена (Орибаз, Аэций, Павел Эвгинский) не сумели усвоить основы мышления своего учителя; при всей их добросовестности, ими сделано то самое злое, самое обидное, что может быть сделано для памяти великого человека: они все рвение положили на то, чтобы представить его непререкаемым пророком на вечные времена. Ближайшая следующая эпоха средних веков и не располагала к тому же дух человека к развитию положительного знания и к проявлению свободной критики. Опровергать Галена равносильно было оскорблению святыни (см., II, 597/8). Неудивительно, что на всем протяжении средних веков в воззрениях на сущность болезненных состояний ничего нового отметить не удается. В деле лечения больных эмпиризм расцветает пышным цветом, но наряду с этим начинают сказываться и новые тенденции, находящие свое отражение и в общей постановке лечебного дела. Арабы, явившиеся в Европу в качестве завоевателей, охотно шли навстречу упрочению и распространению медицинских знаний; они вскоре же признали за высшие авторитеты великих учителей, Аристотеля и Галена, — все это, однако же, в тех пределах, которые не противоречили бы велениям Корана. Соответственно этому вскрытия трупов, занятия анатомией нормальной и патологической не могли иметь места. Между тем достигнуты были некоторые успехи в деле изучения химических соединений, и вот мы видим, что те врачи, которые сосредоточили свое внимание на изучении химии, которые все рвение обратили на то, чтобы найти пресловутый «жизненный эликсир», окружены в средние века особым почетом, тогда как другие, посвятившие себя делу помощи при болезнях «наружных», главным образом, хирургических, постепенно вырождаются в бродячих специалистов, в цирюльников-операторов, не внушающих народу никакого уважения. Теологические доктрины первых веков христианства даже тормозили развитие медицины Мысль человека билась в тисках, пока, наконец, не одержало верх стремление к изучению природы, которым по существу и знаменуется начало эпохи Возрождения. Однако, слишком скудны пока еще данные положительных наук, слишком сильно еще влияние средневековой схоластики, чтобы новые по существу идеи могли быстро проложить себе путь в миросозерцании врача. Возникшие к этому времени школы ятрохимиков, ятрофизиков, ятромехаников не имеют еще прочного основания ни химического, ни физического. Но уже в самом начале эпохи Возрождения, в младенческие годы естествознания, намечаются первые проблески сознательного отношения к болезненным состояниям. Парацельс (см.), живший в XVI в., рассматривает уже выздоровление, как результат победы жизненных сил над проникшим извне болезнетворным началом. Пусть это начало, как учил Парацельс, проникает в человека из звезд, все же в этом новом учении нет уже речи ни о злых духах, ни о демонах. Окончательное освобождение естествознания от пут метафизики и теологии, быстро совершавшееся на рубеже XVI и XVII стол. (ср. II, 598/99) под влиянием провозглашенного Бэконом индуктивного метода, сразу же открывает необозримые дали перед медицины К XVII стол. относятся: и открытие Гарвеем кровообращения, и формулирование им великого начала — «все живое из яйца», и первые откровения, добытые при помощи увеличительных стекол, открытия Мальпигия из области тончайшего строения тканей, открытие мельчайших живых существ в капле воды, сделанное голландским купцом Левенгуком. Каждое такое открытие порождало ряд новых, каждая победа положительного знания привлекала ряды новых работников; ни телеологические доктрины, ни витализм (см.) уже не могли вернуть мысль человека вспять (ср. II, 600/603). Так или иначе медицина, как и другие отрасли естествознания, испытала на себе влияние означенных тормозов не только на всем протяжении XVIII стол., но и в XIX в. В XVIII столетии наряду с открытием электрической энергии, обогатившим нас затем целой сокровищницей новых данных из области физиологии, нарождается учение Ганеманна (см. гомеопатия), стремящееся свести медицину с ее естественнонаучного пути на путь чистого умозрения. Далее, хотя уже в давние времена обращено было внимание на существование заразных болезней (Цельзом — в III в.), несмотря на то, что в позднейшее время (Сайденгамом — в XVII стол.) особому рассмотрению подвергнуты были болезни эпидемические, — открытые Левенгуком мельчайшие живые существа в течение более чем 150 лет рассматривались лишь как любопытная находка любителя-натуралиста. Лишь в 1840 г. анатом Гейле вслед за французским деревенским врачом Гамо решается высказать взгляд, что мельчайшие живые существа и являются возбудителями заразных болезней (см. бактерии). Открытие сибиреязвенной палочки Давэном, бессмертные труды Пастера (см.), доказавшего, что брожения, масляно-кислое, молочнокислое, вызываются также мельчайшими живыми существами, знаменуют собой целый переворот в воззрениях на сущность тех болезней, этиология которых раньше была покрыта мраком, борьба с которыми была невозможна (см. иммунитет). К тому же времени — к средине прошлого столетия — относятся первые труды Бирхова, создателя «целлюлярной патологии»; систематическое изучение болезненных изменений в мельчайших клетках, из которых построен организм, дало ряд новых чрезвычайно ценных сведений для суждения об истинном характере болезненного процесса и завершило начатый Морганьи еще в ХVIIІ в. переворот, заключавшийся во введении в медицине анатомической мысли (в сочинении De sedibus et causis morborum). Появившиеся вслед за тем блестящие открытия Конгейма, Мечникова, Ру, Беринга, Эрлиха осветили перед нами картину борьбы живого организма с проникшим в него микроскопически   малым живым врагом — патогенным микроорганизмом (см. V, 698/702). Каждое такое общемедицинское научное открытие требует коренных пересмотров в тех отдельных дисциплинах, которые по необходимости обособились как в связи с развитием наших знаний, так и в связи с усложнениями в общих условиях жизни человечества. Обособились в настоящее время следующие ответвления от единой отрасли естествознания, именуемой медициной: I — основные предметы: анатомия описательная, анатомия топографическая, анатомия микроскопическая, или гистология, физиология, физиологическая химия, патологическая анатомия, бактериология, патология. Предметами переходными к следующей группе являются: гигиена, ближайшим образом стоящая в связи с общественной медициной, и учение о лекарственных веществах и ядах в широком смысле слова, распадающееся на: фармакогнозию, фармацию, фармакологию, рецептуру, токсикологию. II группа предметов прикладных включает: общую и частную терапию, неврологию, психиатрию, хирургию, гинекологию, акушерство, педиатрию, офтальмологию, отиатрию, дентиатрию, наконец, судебную медицину. Несколько особняком стоит ветеринарная медицина, выделившаяся в особую отрасль знания, разрабатываемая в особых ветеринарных институтах, но в связи с новыми накопляющимися данными в области бактериологии, гигиены и общественной медицины, долженствующая, несомненно, в ближайшем будущем теснее слиться с общим руслом научной медицины. Успехи медицины породили ответвление отдельных специальных дисциплин; такие ответвления, поскольку дело идет об отмежевании отдельных прикладных дисциплин, обусловливаемом сложностью предмета, ограниченностью времени и способностей человека, имеют свое оправдание в необходимости создания кадров опытных специалистов, но при том непременном условии, чтобы связь с целым, основательная общебиологическая и физико-химическая подготовка не нарушались, — иначе неизбежно вырождение специалистов в ремесленников.

Сообразно с выше очерченными периодами в развитии медицины и с эволюцией воззрения на сущность болезней (см. патология) менялись также способы и приемы медицинского воздействия, направление и характер терапии, которая является одновременно исходной точкой возникновения медицины и ее венцом и завершением. В продолжение тысячелетий, со времен Гиппократа и до средины XIX в., терапия оставалась по существу симптоматической, т. е. стремилась бороться с наиболее беспокоившими больного, наиболее бросавшимися в глаза и угрожавшими признаками болезней, но восходя к их причинам, и только с успехами физиологии и особенно после создания Пастером бактериологии терапия становится этиологической, причинной, что ведет к быстрому и широкому прогрессу, как в области лечения, так и особенно предупреждения болезней.

Среди методов терапии наибольшей известностью пользуется лекарственный способ лечения путем введения в организм различными путями всякого рода веществ, обладающих в действительности или по предположению целебными свойствами. Открытие таких средств носило раньше случайный, эмпирический характер, многими из них наука обязана народной медицине; в последние десятилетия, с успехами фармакологии (см.), экспериментальной медицины и синтетической химии, изыскание и усовершенствование лечебных средств совершается систематически и планомерно (см. химиотерапия), и терапия обогатилась многими чрезвычайно могущественными деятелями; таковы многочисленные и столь ценные обезболивающие средства, наркотические, антисептические вещества, обусловившие в значительной мере расцвет современной хирургии (см.), лечебные сыворотки (см. иммунитет), средства, которые дает нам органотерапия (см. внутренняя секреция) и т. д.

Лекарственный и хирургический способы лечения далеко однако не исчерпывают современного медицинского арсенала; в дополнение у нас имеются такие методы, нередко более могущественные и действительные, нежели лекарственный, как диететическое лечение (см. диета), особенно подробно разработанное школой Лейдена, лечение климатическое (см. XXVI, 241/45), применение так называемых физических способов, гидротерапии, механотерапии, электротерапии, фототерапии (cм. соответствующие статьи), наконец, важная в  смысле облегчения страданий больного психотерапия.

Огромные успехи естествознания и медицины в последние десятилетия много содействовали значительному уменьшению заболеваемости и смертности и удлинению средней продолжительности жизни (см. долговечность). Эти практические успехи достигнуты главным образом благодаря проведению предупредительных мероприятий; в этом смысле успехи велики и несомненны. Что касается лечения уже развившихся болезней, то в этой области, невзирая на несомненный прогресс, мы далеки не только от идеала, но даже от того, что достигнуто в области гигиены. Результаты носят большей частью лишь частичный характер; многие заболевания и теперь плохо поддаются лечению; другие, останавливаясь даже, оставляют последствия, нередко неизгладимые, и в этой сравнительной слабости медицины лечебной заключается лишний стимул в пользу проведения принципов медицины предупредительной. Присоединив к ней ортобиоз (см. Мечников) и евгенику (см.), мы можем надеяться не только на сохранение, но и на улучшение, усовершенствование человеческой расы, которое является высшей целью медицины

Литература. Ковнер, «Очерки истории медицины»; Л. Мороховец, «История и соотношение медицинских знаний» (1903); Скориченко-Амбодок, «Доисторическая медицина» (Спб., 1896); его же, «Гигиена в доисторические времена» (Спб. 1891); Л. Тарасевич, «Естествознание и медицина» («История России XIX в.», т. VI, изд. Гранат); его же, «Здоровье и болезни» («Итоги науки», т. V, изд. «Мир»); А. Дешин, «Краткий очерк  развития медицинских доктрин» («Природа», 1915, II—III); Haeser, «Handbuch der Geschichte d. Medizin» (1875/82, 3 т.): Ribbert, «Die Lehren vom Wesen dеr Krankheiten in ihrer geschichtlichen Еntwicklung» (1899); Neuburger u. Pagel, «Handbuch d. Geschichte d.  Medizin» (1903/5, 3 т.); Н. Magnus, «Die Entwicklung d. Heilkunde in ihren Hauptzügen» (1907); v. Hovorka u. Kronfeld, «Vergleichende Volksmedizin» (1909); Eulenburg, «Real Enzyklopädiе der gesamten Нeilkundе» (26 тт.; русское издание: Eulenburg — Афанасьеву «Реальная энциклопедия медицинских наук»), с «Enzyklopädischе Jahrbücher» (с 1891 г.). Из библиографической литературы можно указать: Н. Albert. «Medizinischеs Literatur-Lexicon» (Hmb., 1908); «Bibliographia medica», изд. с 1899 г. Bureau bibliographique de Paris.

И. Дьяконов и Л. Тарасевич.