Михайловский Николай Константинович

Михайловский, Николай Константинович (1842-1904). Отец его был захудалый помещик мещовского уезда (Калужская губерния), «окружной начальник, штабс-капитан (жандармский) и кавалер». Михайловский воспитывался в 1856-1862 годах в институте корпуса горных инженеров, откуда вышел со специальных курсов. 17 лет с небольшим написал свою первую критическую статью (в апрельской книжке 1860 года журнальчика «Рассвет») и очень рано, после нескольких колебаний, целиком посвятил себя литературе. В противоположность еще недавно господствовавшему мнению о сравнительно поздней выработке им мировоззрения, Михайловский уже в половине 60-х годов установил свои главные взгляды, и установил почти без всякого постороннего влияния, кроме общего воздействия атмосферы 60-х годов. Ибо, если он был многим обязан в области естественных наук своему старшему товарищу, рано умершему «гениальному» Ножину, то его общественное миросозерцание, в общем сочувствующее тогдашнему социализму, но не исключающее довольно проницательной критики его (под влиянием Прудона?), уже вполне определенно и самостоятельно выражается хотя бы в его (анонимной) рецензии на русский перевод книги Оуэна об  «Образовании человеческого характера» («Книжный Вестник», 1866, I). Но быстро растущее влияние на русскую читающую публику и прежде всего на передовую интеллигенцию Михайловский начинает приобретать с конца 60-х годов, когда ему удается войти в «Отечественные Записки» редакции Некрасова, Елисеева и Щедрина. Сначала сотрудник журнала по общим, преимущественно социологическим вопросам, затем, наряду с этим, его литературный обозреватель и критик, наконец, соредактор (а с 1877, по смерти Некрасова, и пайщик), Михайловский был одним из главных столпов органа, сыгравшего огромную культурную, а в известном смысле и политическую роль в России. Несмотря на социалистический и по временам революционный характер своих статей, Михайловский, обладавший удивительным уменьем проводить щекотливые вопросы через рогатки придирчивой цензуры, успел избежать судьбы Чернышевского. За все время своей деятельности он лишь два раза выдворялся из Петрограда. С закрытием «Отечественных Записок» (1884), в годы послемартовской реакции, Михайловский временно пробовал сделать орган своего направления из «Северного Вестника», участвовал в «Русских Ведомостях» и «Русской Мысли», но лишь с 1892 года успел снова сделаться руководителем своего собственного издания — «Русского Богатства», которое он редактировал до самой своей смерти при содействии близких идейных товарищей.

Главное значение Михайловского заключается в философском обосновании общественной эволюции и роли личности в истории.

Н. К. Михайловский (1842-1904). С портрета, писанного Н. А. Ярошенко.

Подобно П. Л. Лаврову (см.), он исходил из понятия человеческой личности, но уясняя его не столько с точки зрения морали и собственно социальных наук, сколько при помощи данных естествознания, которыми он чрезвычайно умело пользовался для освещения социологических вопросов. Его знаменитая «формула прогресса» находила этот прогресс в возможно всестороннем развитии личности на почве физиологического разделения труда между различными органами и в возможно большей однородности общества, исключающем крайнее (социологическое) разделение труда между людьми. В основу этого процесса Михайловский кладет факт «кооперации», то есть различных форм сотрудничества людей для удовлетворения целей общежития. Чем однороднее, проще общество, тем разностороннее человек; чем более общество дифференцировано, чем оно сложнее, тем более специализировался, тем сильнее искалечен живой человек. Между обществом и личностью существует в этом смысле полярная противоположность. Да иначе и быть не может, — и здесь Михайловский выдвигает еще более общую формулу, формулу «борьбы, за индивидуальность». Признавая, вслед за знаменитым Бэром, главным свойством живой организованной материи ее тенденцию к усложнению строения, Михайловский указывает, что всякий организм вырабатывает разделение между своими отдельными частями, которые, с одной стороны, находятся в зависимости между собой, с другой — все вместе порабощены целому. Но таких организмов, таких «индивидуальностей» существует целый концентрический круг. И то, что является высшей индивидуальностью по отношению к низшей, целым по отношению к своей части, то, в свою очередь, является лишь частью еще более обширной и сложной индивидуальности. При этом всякая индивидуальность ведет борьбу на два фронта: вниз, подавляя самостоятельность низших индивидуальностей, своих частей; и вверх, отстаивая по возможности свою самостоятельность от поглощения себя, как части, высшей индивидуальностью, как целым. Для человеческой индивидуальности имеет громадное значение борьба против объемлющей ее общественной индивидуальности. Ибо если общество развивается по типу органическому, то живой человек страшно уродуется, превращаясь в «палец от ноги» целого. Поэтому личность, дорабатываясь до сознания, должна решительно сопротивляться этому характеру общественного развития и противопоставлять ему другой характер развития, а именно на почве простого сотрудничества. Понятно, почему с человеческой точки зрения более высшая ступень органического типа развития оказывается для живой личности гораздо менее удовлетворительной, чем низшая ступень другого типа развития: например, сильно продвинувшееся в своей эволюции капиталистическое общество хуже для массы людей, чем мало раз дифференцированный строй первобытного общежития или русской крестьянской общины (отсюда, кстати сказать, глубоко продуманный «народнический» социализм Михайловского). Объективному ходу общественного развития мыслящий человек не только может, но и должен противопоставить свой субъективный идеал личного развития. И здесь-то выступает на сцену субъективный метод исследования общественных явлений, метод, при помощи которого человек подвергает суду и людей и социальные явления и необходимой эволюции противопоставляет желательный идеал. Однако, в широком смысле субъективная истина данного периода не может противоречить объективному ходу вещей, потому что в самом этом ходе заложены условия выработки субъективной истины, субъективного идеала, — хотя бы в том отношении, что различным социальным группам, сословиям, классам представляется истиной то, что им желательно по условиям их среды и их общественного положения (мысль о социальных антагонизмах и соответствующих им моральных и других идеях вообще является отнюдь не второстепенным элементом в мировоззрении Михайловского). Как бы то ни было, этот субъективный метод (понимаемый Михайловским шире, чем Лавровым) не только не мешал, но способствовал Михайловскому оценивать явления общественной и политической жизни с замечательной проницательностью. Тем более, что этот метод прекрасно уживался у него с крайне добросовестным применением метода объективного исследования. Как политический публицист, Михайловский был одним из талантливейших выразителей русского социализма, не в смысле какого-либо славянофильства (Михайловский отказывался даже от названия «народника», считая его двусмысленным и расплывающимся), а в смысле самостоятельного приложения западных социалистических формул к нашей действительности. В общем, он вместе с лучшими представителями русской передовой интеллигенции проделал путь от «социального» к «политическому», от борьбы, прежде всего, и больше всего за социалистический строй к борьбе одновременно за социализм и за политическую свободу. И в своей полемике с односторонними марксистами он возражал против разрывания на две половины этого общего политического требования. Как литературный критик, Михайловский поражал искусством, с каким он вскрывал в художественных произведениях общественную сторону. Но это нисколько не исключало у него и великой способности отыскивать у писателей основную черту их творчества (его «десница и шуйца» у Толстого, «жестокий талант» у Достоевского и т.п.). Большая эрудиция, оригинальность мысли, огромный талант изложения, живой, образный язык (однако, больше в публицистических, чем в чисто-беллетристических, в общем, немногочисленных произведениях) объясняют в достаточной степени, почему Михайловский был в течение довольно значительного времени «властителем дум» молодого поколения и до сих пор является главой целого направления русской социально-политической мысли.

«Полное собрание сочинений» (издательства «Русского Богатства», а позже Н. Н. Михайловского-сына) не может считаться полным, так как в последний, Х том вошли далеко еще не все неизданные до сих пор (анонимные и др.) статьи и рецензии Михайловского. Для общей оценки его мировоззрения см. особенно: А. Красносельский, «Мировоззрение гуманиста нашего времени. Основы учения Н. К. Михайловского» (СПб., 1900); Н. Бердяев, «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском» (СПб., 1901); Е. Е. Колосов, «Очерки мировоззрения Н. К. Михайловского» (СПб., 1912); отчасти мои статьи, «Н. К. Михайловский, как публицист-гражданин» (в «Социалистах Запада и России», СПб., 1909, изд. 2), «Н. К. Михайловский и общественная жизнь России» («Голос Минувшего», 1914, февраль). Отрывки из его (неизданных) писем ко мне и из писем к нему разных лиц см. в моих же статьях: «Политика Н. К. Михайловского» («Былое», 1907, июль) и «Архив Н. К. Михайловского» («Русское Богатство», 1914, январь). Ср. также П. Ф. Якубович, «Письма Н. К. Михайловского» («Русское Богатство», 1910, I).

Н. Русанов.