Монголия

Монголия представляет часть центрально-азиатского нагорья, образуя его нижний ярус от 2000 до 4 000 футов над уровнем моря, тогда как проникающий с юга Тибет образует верхний ярус того же нагорья до 10 000 ф. над уровнем моря. Нижний ярус включает в себя, кроме Монголии, и область, орошенную Таримом. Монголия в собственном смысле заключается между меридианами 88°—124° восточной долготы. Северная граница проходит в  одной параллели с городом Харьковом, южная — в параллели с Афинами и Сицилией. Поверхность ее разбита на несколько плоских впадин, разграниченных горными хребтами. Самая южная впадина, Эдзингольская гоби, на юге примыкает к подошве тибетских гор, на западе ограничивается хребтом, который соединяет Тибетские горы с восточной оконечностью Тянь-Шаня, на севере — средним протяжением монгольского Алтая, на востоке примыкает к хребту Алашань. На северо-западе эта впадина проходит между Тянь-Шанем и Алтаем в виде узкого рукава, кончающегося на западе «джунгарскими воротами», через которые море, покрывавшее Монголию, изливалось в Арало-Каспийскую низменность. На востоке Эдзингольская гоби двумя воротами, одни южнее, другие севернее Алашаня, соединяется с Ордосом, который ограничен на юго-востоке горами, отделяющими его от китайской низменности, а на севере — хребтом Иньшань. Через прорыв в юго-восточных горах, сделанный Желтой рекой, воды древнего монгольского моря могли изливаться в Тихий океан. Самое низкое место эдзингольской впадины занято озером Гашиун-нор, лежащим на высоте 3 290 фут. над уровнем моря. Северо-западный угол Монголии занят дзанхынской или киргиз-порской впадиной, с озером Киргиз-нор в самом низком ее месте (2 500 фут.). На западе и юге впадина ограничена монгольским Алтаем; на севере она соединяется воротами между хребтами Хархира и Хан-Хухей с более северной впадиной озера Убса (2 370 фут. над уровнем моря), замкнутой хребтами Хан-Хухен н Таниу-ола. На востоке дзанхынская котловина ограничена горами, соединяющими западную оконечность хребта Хангая с Таину-олой. Древние воды, покрывавшие впадину, находили выход из нее в юго-восточном углу через малоразработанный прорыв, по которому теперь протекает река Дзанхын с востока на запад и который на востоке переходит в продольную долину между Хангаем и монгольским Алтаем; эта долина устанавливает связь между дзанхынской впадиной и шарамуренской, которая расстилается к северу от хребта Иньшань и ограничивается на западе последними отрогами монгольского Алтая, на востоке — хребтом Большой Хинган и на севере — плоскими возвышенностями, идущими от восточного конца Хангая. Глубочайшее понижение этой впадины находится в южной половине ее, в низовьях реки Шара-мурен (3 370). На север отсюда лежит четвертая монгольская впадина, простирающаяся вдоль реки Кэрулена и спускающая свои воды на востоке в реку Амур. Озеро Кулун-нор, лежащее в восточном ее конце, находится на высоте 2 600 ф. над уровнем моря. Наконец, пятая впадина заключается между двумя меридианными хребтами, Большим и Малым Хинганами. Наивысшие точки монгольских хребтов сосредоточены в северо-западной Монголии; здесь между вершинами рр. Бухтармы и Кибдо находится горный увел, снежная вершина Табын-Цасту-Богдо, поднимающаяся, по измерению Сапожникова, до 4 500 м (14 800 фут.) над уровнем моря. От этого узла на юг отделяется длинный хребет — монгольский Алтай. От меридиана Кобдо хребет постепенно принимает направление с запада на восток. Длина хребта от Табын-Цасту-Богдо до восточной оконечности около 1 500 в. К востоку хребет постепенно понижается, на западе же сосредоточены наибольшие высоты; на протяжении 100 верст от Табын-Цасту-Богдо гребень хребта сплошь завален вечными снегами. От перевала Урмогайты снежные пики встречаются с промежутками до меридиана г. Кобдо, на котором высится белок Цаган-Обогун. Верстах в 55 к востоку отсюда поднимается белок Батыр-Хаирхан, еще восточнее, верстах в 50 — белок Цасту-Богдо. Наконец, Ихэ-Богдо, последняя снежная вершина в хребте, находится восточнее меридиана г. Улясутая. Все эти снежные вершины насаждены на гребне той цепи, которая служит северной окраиной монгольского Алтая. Из этих снежных вершин, венчающих гребень хребта, кроме Табын-Богдо, измерена (тем же Сапожниковым) только высота горы Мустау, которая поднимается у перевала Урмогайты над озером Даин-куль. От той же Табын-Цасту-Богдо тянется на восток хребет Сайлюгем, который служит государственной границей. В отрогах Сайлюгема, направляющихся на юг, к реке Кобдо и оз. Хараусу, помещается небольшой белок  Алтын-чочей. От восточной оконечности Сайлюгема отделяется на юг гряда, несущая на себе два снежных пика — Хархира и Тюргун. На востоке Сайлюгем переходит в Саянский хребет, который образует дугу, выгнутую к северу; Саяны восточным концом упираются в  берега озер Байкала и Косогола, на всем протяжении бесснежны, за исключением восточной оконечности, где над северо-западным углом Косогола величественно поднимается снежная вершила Мунко-Сардык. От точки, где Сайлюгем переходит в Саяны, отделяется хребет Танну-ола, который тянется прямо на восток, как хорда дуги, образуемой Саянским хребтом; в сегменте между дугой и хордой помещаются вершины Енисея-Кемчик, Бейкемь и Хуа-кем. Хребет Таину-ола   не достигает линии вечных снегов; через него ведут только горные вьючные дороги. Южнее хребта Танну-олы, параллельно ему, тянется хребет Хан-Хухей, который на востоке смывается с Танну-олой, а на западе понижается и кончается низким мысом на меридиане западного конца озера Убса; хребет без вечных снегов. К востоку от дзанхынской впадины лежит Хангайская горная страна, южной окраиной которой служит хребет Хангай, протягивающийся с запада на восток, на севере пускающий длинные, а на юге более короткие отроги. Между Хангаем  и средней частью монгольского Алтая залегает продольная долина, «Долина озер» Певцова. На гребне хребта единственный белок, расположенный на западной оконечности, носит имя Отхан-хаирхан, или Очирвани. Западная оконечность хребта посредством горной гряды соединяется с Таинуолой. Восточная оконечность Хангая постепенно расплывается  в пространстве к югу от Урги. Монгольский Алтай отделяется от Тянь-Шаня продольной долиной, которая особенно суживается в меридиане г. Баркуля, Тянь-Шань только восточным концом примыкает к  Монголии. К востоку от Каркуля находится снежный белок, вслед за которым хребет поворачивает на юго-восток, получает название Бей-шань, снежных вершин не имеет  и южным концом упирается в  северную ограду Тибета, разобщая таримскую впадину от эдзингольской гоби. По южной окраине монгольского плоскогорья протягиваются снежные горы Нань-шань, отделяющие ее от  Тибета, но они лежат вне Монголии. По восточной окраине эдзингольской гоби проходит  в меридианном направлении хребет Алашань, отделяющий эту гоби от Ордоса; Алашань не смыкается ни с тибетскими горами на юге, ни с хребтом Иньшань на севере. На восточной окраине Монголии проходит другой меридианный хребет, Большой Хинган, подобно Алашаню нигде не достигающий снежной линии. На юге он упирается в восточное продолжение хребта Иньшань, а на севере смыкается с горами Сибири и образует теснину Амура выше Благовещенска. Параллельно Большому Хингану, восточнее его, тянется Малый Хинган, третий меридианный хребет, который образует на Амуре вторую теснину между Благовещенском и Хабаровском.

Геологическое строение. Наши знания о составе гор Монголии пока поверхностны; капитальнейшим сочинением по петрографии Монголии является книга Обручева: «Нань-шань», но автор пока не успел обнародовать свои выводы из собранного им обширного материала. Из наблюдений геологов-путешественников, далеко еще неполных и отрывочных, невозможно составить общую картину строения гор Монголии, потому что первоначальные напластования сильно изменены и перетасованы разрушительным действием вод. Площади, занятые кристаллическими породами, доминируют над площадями осадочных. Палеонтологический сбор, сделанный в Монголии, пока не богат. Немногие добытые факты указывают на палеозойскую эпоху. Между кристаллическими породами господствуют богатые кремнекислотой (кислые породы); встречаются белые порфиры. Выходы пузырчатых лав иногда в виде потоков преимущественно распространены в восточной Монголии, а именно:

а) к  северу от Ханьхая: 1) вокруг озера Дод-нор, к западу от Косогола, 2) в долине реки Орхона, выше устья Толы, 3) близ озера Уген-нор, 4) в долине реки Тимир, 5) при южной подошве снежной горы Ихэ-Богдо, в средней части монгольского Алтая, 6) в окрестностях Троицкосавска, 7) на северном берегу озера Кулун-нор;

б) к югу от Ханьхая: 8) гора Амоголов, на дороге из Нерчинска в Пекин, 9) к северу от г. Калгана в хребте, отделяющей   Монголию от пекинской равнины, 10) в  окрестностях оз. Кэрэ-нор, 11) вдоль западной подошвы хребта Утай-шань. В западной Монголии указывается только одно нахождение базальтов со столбчатой отдельностью в горной части течения Дзанхына, т. е. на южном склоне Хангая. Геологическую особенность Монголии составляют т. н. ханьхайские или гобийские отложения, исследованные главным образом Обручевым, распространенные по всей Монголии до «джунгарских ворот» на западе, состоящие из конгломератов и песчаников, окрашенных в красный цвет; это — отложения из вод того моря, которое недавно покрывало низменные части страны. Напластование их горизонтальное. Впадины между хребтами покрыты наносом, состоящим из смеси глины с  песком, гравием и щебнем, местами галькой. Ни в речных разрезах, ни в стенах колодцев, вопреки гипотезе Рихтгофена, не обнаружено мощных залежей лёсса; нанос как в эдзингольской впадине, так и в дзанхынской лежит непосредственно на подстилающей скале. Верхний слой наносов на 1/4 аршина разрыхлен, а ниже представляет уплотненную массу. Ветры выносят из верхнего слоя мелкие частицы, песок и глину, оставляя щебень и гальку на месте, поэтому поверхность гоби является покрытой черным  отсортированным щебнем. Процесс отложения отбросов растительной и животной жизни и разложение их в сухой и горячей атмосфере Монголии происходят иначе, чем в лесных странах. Засохшие растения срываются ветрами, катятся по земле, крошатся в порошок, который дождевыми ручьями сносится в низины и здесь, в лужах стоячей воды, выщелачивается; на местах произрастания растительный детритус не остается и не образует перегноя, а, снесенный в низкие места, поступает в состав солончаков. Почв в нашем смысле и степных частях Монголии нет, поверхность наноса является обнаженной; только в северной части монгольского Алтая, на склонах и отрогах Хангая и в стране между Ургой и Кяхтой, т. е. в области распространения хвойных лесов, наносы покрыты черной перегнойной почвой; на западных склонах Большого Хннгана распространены каштановые почвы. Значительные озерные отложения с пресноводными раковинами находятся в Ордосе по северной его границе, орошаемой Желтой рекой, и в северо-восточной Монголии, вокруг озера Кулуна и Буира. По гипотезе Обручева, оспаривающего гипотезу Рихтгофена, предполагавшего Монголию покрытой мощной толщей лёсса, оставшегося не размытым вследствие отсутствия в ней океанических потоков, образование китайского лёсса и передвижных песков южной Монголии следует приписать современному действию ветров, которые, обдувая поверхность монгольского папоса, собирают с  него мелкие частицы, более тонкие, глинистые относят дальше и отлагают в китайских провинциях за пределами Монголии, а более тяжелые, песок, складывают по юго-восточной окраине Монголии. По сведениям позднейших путешественников, впадины Монголии и большей части своего пространства свободны от сыпучих песков. Наибольшие скопления их найдены вдоль юго-восточной границы Монголии, где они тянутся в виде длинной, местами прерывающейся полосы, от Хынгана на юго-западе к тому месту, где Желтая река вырывается из тибетских гор на монгольскую плоскость. В северо-западной Монголии обширных площадей сыпучих песков нет, они встречаются здесь только в виде разобщенных небольших участков и присыпаны к восточным берегам озера. Самые большие площади песков   в северо-западной Монголии расстилаются у восточных берегов Дурга-нора, по нижнему Кунгею к востоку от Киргиз-нора, в низовьях Теса к востоку от Убса. Следы стругающего, сверлящего и шлифующего действия на скалы ветров, несущих песок, замечаются по всей Монголии, особенно они наблюдаются в «джунгарских воротах», где Обручев описал целый «эоловый город». В разных местах Монголии встречаются обструганные скалы в виде башен, шпицов, обелисков, урн, сфинксов, замков и т. п. Наблюдаются в Монголии также свойственные пустыням черная политура на скалах и на щебне и гальке, покрывающих нанос на равнине, и гобийская корка из песка, сцементированного солончаком. Из местонахождений полезных ископаемых в Монголии известны следующие. Золото в системе реки Иро, к северу от Урги. Выходы каменного угля указываются в горах Пюрсуп, на дне продольной долины, между Алтаем и Тянь-шанем, в окрестностях г. Кобдо, в Ордосе и пр. Самосадочная соль добывается в озерах: 1) Дабысту в западной части монгольского Алтая, к юго-востоку от белка Цаган Обогун; 2) Туз-куль, в Урянхайской земле, в 35 верстах к югу от Улу-хемз; 3) Бегер в средней части монгольского Алтая; 4) Дабысту, близ русской границы, к югу от русского караула Кулусутай; 5) Цанхор, в юго-восточной Монголии; 6) из двух озер Ихн-чикыр и Бага-чикыр, по китайски Хуа-ма-чи, у южной границы Ордоса; 7) озеро Хара-мангнай, в центре Ордоса. Каменная соль на р. Торхолик к северу от оз. Убса и на продольной долине между Алтаем и Тянь-Шанем на меридиане г. Баркуля. Графит указывается в Дархатской земле, к западу от Косогола, а серебряная руда — в  Монгольском Алтае, на р. Борджон. Богатство недр Монголии обнаружится только впоследствии, после введения Монголии в общую международную сферу промышленной деятельности и с расширением разведок на минеральное топливо. Группа теплых минеральных ключей находится в Хангае, в вершине р. Богден-гол, который стекает с западного склона снежной горы Отхан-хаирхан; подобно Рахмановским ключам в русском Алтае, хангайские теплые ключи находятся на верхней предельной линии лесов; t° ключей выше 40°С. В 1858 г. топограф  Крыжин, участник сибирской экспедиции Шварца, открыл в системе Бейкема, в долинах его правых притоков, рр. Изык-су и Тарпы, выступающие на дневную поверхность горячие углекислые ключи, которые на дне обеих  долин образуют отложения известкового туфа, принимающего разнообразные формы, иногда в виде башен.

Орошение. Монголия находится в сфере сухих воздушных течений; полярная граница степей выходит за пределы Монголии; в область степей входят некоторые уезды Томской губернии, минусинский уезд, Забайкалье и даже балаганский уезд, к северу от Байкала. Степная область центральной Азии, распространяющаяся на юге на весь Тибет, в северной ее части на параллели 50° пересекается линией южно-сибирских гор, которая разобщает степные участки Сибири с монгольскими степями. Воздушные течения, несущие на материк испарения, встретив эти высокие горы, откладывают на них часть своего груза, в виде снега и дождей. Северо-западный угол Монголии — самый богатый снегами и льдами участок страны. Наибольшее количество этих осадков отлагается на северном склоне этих гор; здесь насчитывается более двадцати ледников, которые группируются в два узла, но ледники встречаются также и на южном склоне Алтая. С горы Табынь-Цасту-Богдо ледники спускаются в долины рек Канаса и Кобдо; из них самый большой цагангольский, который с Табын-Цасту-Богдо спускается в долину реки Дагангола, одну из вершин   р. Кобдо; он имеет протяжение около 20 верст. В хархиринской группе находятся два ледника; один, небольшой, в вершине р. Хархиры, другой, более значительный, в долине реки Тюргун. Кроме того, в северной Монголии указываются еще недостаточно описанные ледники, спускающиеся с белков Цагань-Обогун, Цасту-Богдо (к югу от озера Дурга) и Мунко-Сардыка. Присутствие снегов превращает северную окраину Монголии в страну, богатую проточными водами, но к югу от линии сибирских гор, непосредственно от подошвы белков, начинается степная полоса, бедная водой. Прежде орошение степных частей Монголии было несравненно богаче, а область обледенения — обширнее. Данные о современном обледенении северо-западной Монголии собраны Сапожниковым, а о древнем обледенении — Грана. В северной части монгольского Алтая ледники спускались до 1 300—2 400 метров абсолютной высоты, всего дальше в северной части хребта и на его юго-западных склонах. В верховьях долин этой северной части мощность льда достигала нескольких сот метров, а длина наибольших ледников превышала 100 км; но и в южной части хребта имелись обширные ледниковые области и ледники, длиной в несколько десятков км. Во время ледникового периода и в послеледниковое время озерные бассейны и речные долины содержали гораздо больше воды, чем теперь. В хребте Сайлюгем верхняя часть его была покрыта обширным ледяным покровом, соединявшимся на юге и на западе с ледяными полями русского и монгольского Алтая в одну сплошную ледниковую область, над которым выдавались только наиболее крутые из самых высоких гребней и вершин. Ледники, спускавшиеся из фирновой области, оканчивались на краю Чуйской степи на абсолютной высоте около 2 000 м и на краю степного озера Ачит-нор на высоте около 2 100 м. Во время ледникового периода и следующего за ним и в этом районе количество воды было гораздо больше, чем теперь. Главный хребет Хангая также был по всей длине покрыт льдом; в средней части его ледники оканчивались на высоте 2 100—2 600 метров и спускались на северной стороне хребта ниже, чем на южной.

Выдающуюся особенность Монголии составляет отсутствие в ее центре океанических рек, которые встречаются только по ее окраинам. Своим средним течением принадлежит Монголии одна Желтая река, у остальных же только вершины; из этих последних наибольшим развитием своей сети отличается система Енисея и его притока Селенги. Енисей составляется из двух вершин: Бей-кема и Хуа-кема, которые, соединившись, образуют р. Улу-кем; Хуа-кем берет начало в горах западного берега Косогола, называется Шишкит и проходит сначала озеро Дод, а потом озеро Терепор. Улу-кем, приняв с запада р. Кемчик, направляется на север, прорывается через Саяны и выходит на сибирскую низменность. Селенга наполняет своими притоками страну между Хангаем и Саянами, она берет начало на северном склоне западной оконечности Хангая, слева принимает рр. Едер, Тельгир-морин и Эг, которая вытекает из южного конца Косогола. Справа в Селенгу текут три Тамара и Орхон, которые принимает справа реку Толу вытекающую из Гентея. Енисей —единственная монгольская река, принадлежащая к  бассейну Ледовитого океана; остальные текут в Тихий. Из тихоокеанских рек самая северная Керулэн, которую можно назвать полуокеанической, потому что она только временами сливает свои воды с водами Амура. Керулэн берет начало в хребте Гентей, близ вершин Толы, течет на восток и впадает в озеро Кулун-нор (Далай-нор). Река Аргун, берущая начало под именем Хайлара на западном склоне Большого Хингана, близко подходит к северному концу Кулун-нора, но, не вливаясь в него, поворачивает на север и, слившись с Шилкой, образует Амур. В половодье воды Аргуни иногда так сильно разливаются, что покрывают перешеек, отделяющий ее от озера Кулун, и тогда восстанавливается общение озера с Амуром, которое в древности было непрерывным. К югу от  Кулун-нора лежит о. Буир-нор, принимающее в себя текущую с Хингана реку Халху. Посредством протока Орсон озеро Буир изливается в озеро Кулун. Лао хэ, берущая начало из южной оконечности Большого Хингана, принадлежит Монголии только своими верховьями. К монгольским рекам следует причислить также Нояни, приток Амура. Самая южная тихоокеанская река Желтая, по-китайски Хуан-хэ, по-монгольски Хатун-гол (Царица-река); выйдя из тибетских гор, она течет по Монголии только 1 000 верст и, окружив Ордос, с запада, севера и востока, прорывается через отрог Утайшаньского хребта и уходит в пекинскую равнину. Все остальное пространство Монголии состоит из замкнутых речных бассейнов. Самая большая из внутренних рек Монголии Дзанхын, которая берет начало в Хангае из снежной вершины Оглан-хаирхан, сначала течет на юг под названием Баинту, потом поворачивает на запад, входит в узкую долину между смыкающимися отрогами Хангая и монгольского Алтая, поворачивает на северо-запад, выходит на равнину, проходит через озеро Арик-нор и впадает в озеро Киргиз-нор. Плохо сплоченный песчаный нанос, по которому протекает река, обусловливает непостоянство бродов через реку; дно становится жидким, подвижным и опасным для караванов. Выше озера Арик-нор в Дзанхын вливается Татхен-Тели, сток озера Дурга-нор, который в северном конце посредством протока Чон-хариха соединяется с озером Хараусу (Ихэ-арал); в западный берег последнего вливаются реки Буянту и Кобдо; вершина последней, Цаган-гол, берет начало из большого ледника и принимает в себя справа реку Хотан, сток озера Даингуль, и реку Саксай, а слева - реку Уйгур и сток оз. Ачит-нор, который служит разливом реки Буконь-берень. К северу от дзанхынской впадины лежит замкнутый бассейн озера Убса с притоком, рекой Тес, текущей между Хан-хухеем и Танну-олой. К югу от дзанхынской впадины лежат два замкнутых бассейна: бассейн р. Тугурик, которая берет начало в монгольском Алтае из снежной вершины Цаган-Обогун, протекает мимо южного конца оз. Хара-усу по долине Дзерге и теряется к северу от белка Цасту-Богдо (Тугурик принадлежал к системе оз. Дурга?). Другой замкнутый бассейн лежит восточнее — река Шаргын-гол берет начало в высоких горах Хасыкту-хаирхан с пятнами вечного снега, течет на запад и образует озеро Цаган-нор (Шаргын-гол входил в состав речной системы Дзанхына?). Южный склон Хангая орошается рядом параллельных рек, начиная с запада, Байдариком с притоком Дзак, Туем, Тацу и Онгиин-голом, которые пересекают продольную долину между Хангаем и Алтаем и у северной подошвы последнего образуют ряд озер: Цагань-нор, Джаргаланту-нор, Орок-нор, Улав-нор. С южного склона монгольского Алтая на меридиане г. Кобдо берет начало Булугун, который сначала течет на юг, потом поворачивает на запад, принимает справа реку Чингил и под названием Урунгу впадает в озеро Улюнгур, отделенное от Черного Иртыша небольшим перешейком, но не изливается в него. Остальные реки, стекающие с Алтай на юг, ничтожны. Они следуют в таком порядке: Уюнчи и Бодунчи, которые берут начало у южного склона белка Цагань-Обогув и по выходе из гор теряются в урочище Чаган-тупкэ, Барлык, Борджон, Эсне, Биджи, Поханчи, Гаханчи и др. Далее отсюда к востоку южная покатость Алтая лишена текучих вод; только при южной подошве белка Ихэ-Богдо на протяжении десятка верст протекает речка Лек. По эдзингольской впадине протекает р. Эдзингол, которая берет начало в тибетских  горах вне пределов Монголии и, вырвавшись на монгольскую плоскость, течет на север на протяжении 300 верст, не принимает никаких притоков и впадает в озеро Гашиун-нор. Хребет Инь-шань спускает на юге реки Хадымыл и Мэрген, которые управляются в Желтую реку, северный же склон хребта дает начало только ничтожному потоку Шара-мурен. Вдоль западного склона Хингана, между озером Буир-нор и г. Долон-нор, помещаются замкнутые бассейны: 1) река Ульген-гола и 2) озеро Тал с притоком Гупгыр. Судоходства на монгольских реках, за малыми исключениями, не существует; оно возможно только по одной Желтой реке от г. Циньджоу, лежащего у выхода Желтой реки на монгольскую плоскость, до переправы Хотун-хошу, на Желтой реке к югу от г. Гуй-хуа-чена; но и здесь по реке движутся только плоты и изредка барки, да в севергной Монголии   по реке Улу-хему возможен сплав на плотах. На всех других реках и сплавного судоходства не существует.

Исследование древнего обледенения северо-западной Монголии свидетельствует о том, что в прежнее время воды в этой части Монголии были гораздо значительнее, чем теперь; то же самое было и в остальных степных частях Монголии. В прежнее время бассейны не были так разорваны, реки дотекали до берегов магистральных потоков. В настоящее время бывшую гидрографическую сеть Монголии можно восстановить только рядом многочисленных гипсометрических измерений. Теперь реки сильно укорочены; некоторые из них иссякают, не выйдя даже из горных ущелий. Число сухих русл в Монголии значительно; путешественник может здесь иногда проследить сухое русло на протяжении 40 верст, сопровождаемое береговыми обрывами в ½  саженей высоты, с сухим и широким галечником посредине.

Озера также уменьшились; воды озера Кулун заливали прежде более обширное пространство, о чем свидетельствуют озерные отложения с погребенными раковинами ныне живущих моллюсков, находимые в 20 верстах от нынешних берегов его. Озерные отложения сопровождают также берега Желтой реки к югу от г. Гуй-хуа-чена, где теперь никаких остатков древнего водоема не существует. Большая часть Монголии пользуется водой из колодцев, которые в значительном числе случаев выкопаны в сухих руслах рек. Множество участков абсолютно лишено воды; такие участки иногда имеют в поперечнике 60—75 верст, так что пересекающие их караваны должны брать с собой запас воды в бочонках. Есть еще более обширные безводные участки; в эдзингольской гоби есть уединенный хребет Цаган-ола, жители которых безводьем разобщены со всем миром на весь летний сезон, и попадать к ним можно только зимой в период снежных осадков.

Климат. Плоскогорье, занятое Монголией, находится в центре большого материка, отделено от океана обширными пространствами и ограничено высокими хребтами, особенно на юге и на западе; вследствие такого положения Монголия имеет резко выраженный континентальный климат. Зимой в Монголии наблюдаются такие же низкие температуры, как в Сибири, летом — такие же высокие, как в Китае. Здесь нет умеряющего влияния океана, но зато высокое положение страны над уровнем моря более равномерно распределяет тепло по пространству страны. На эту особенность указывают данные, полученные на двух метеорологических станциях, пограничных с Сибирью и Китаем. В Кяхте январская средняя равна —27,4°, июльская +20,3°, а средняя годовая —13°, в Сивадзе, близ Калгана, на высоте 1 170 м средняя январская равна —15,3°, июльская +19,3°, а средняя годовая 3,6°; впрочем, и в Урге средняя годовая t° —2,4°, в Уляссутае —1,0°, их январские t°(—26,2° и 25,5°) приблизительно равны кяхтинской. В Алашане и Ордосе летом царит почти тропическая жара, почва нагревается до 50° и 60°; t° воздуха колеблется между 36 и 45°; в южной части Гоби t° почвы доходит до 65°. Весенние t° в Ордосе чрезвычайно высокие; в апреле доходят до 37°, между тем в том же году и в том же месте в ноябре при восходе солнца наблюдалась t°—32°. Крайние летние t° в 1875 году достигали 26° и 36,9°. Значительная высота над морем, удаленность от морских берегов, горы, закрывающие приток и отток воздуха к югу и западу и в то же время оставляющие открытой северную границу, — вот главнейшие факторы, определяющие климат Монголии. Монголия, в особенности в восточной своей половине, находится под влиянием восточно-азиатского муссона. Поэтому различие между зимой и летом очень велико. Зимой охлажденный воздух не имеет никакого стока, кроме как в ворота между Алтаем и Тарбагатаем, к северу же стока не может быть, так как в это время в Сибири устанавливается большое давление (сибирский антициклон); результатом является зимой низкая t° (в январе средняя —23,5°, средняя зимы —19,9°), отсутствие осадков, затишье. Летом, благодаря сильному перегреванию, возникает мощный подъем воздуха, настолько сильно понижающие давление, что получается возможность даже воздуху, несомому муссоны с юга, перекинуться через горы в виде юго-западного ветра и принести осадки. Юго-западный ветер зачастую переменяется на западный и даже северо-западный, последний может понизить t°, отсюда резкие колебания t° в течение суток. Переход от лета к зиме совершается без особенных осложнении, но весна сопровождается сильными бурями. Насколько сильно бывает перегревание, свидетельствуют наблюдения на берегах Эдзина, давшие среднюю t° воздуха в июле 38°, тогда как  t° почвы (песок) была 57°; дневное нагревание настолько сильное, что даже ночью не бывает ниже 15°.

Монголию можно подразделить в климатическом отношении на следующие части, правда, не представляющие больших отличий одна от другой. В восточной Монголии — наиболее выражено господство климата муссонов, сильные (как в Тибете) бури весной, западного направления. В юго-восточной Монголии — весна с небольшими осадками при западных ветрах, maximum осадков в июле, minimum в декабре и январе, позднее наступление дождей муссона. В северной Монголии — сухая весна, очень тихо зимой, запаздывание осадков. Западная Монголия отличается ясной и тихой погодой зимой. Снег зимой выпадает редко, через несколько дней испаряется, и страна остается без снежного покрова, даже на северной границе Монголии, в Кяхте и Троникосавске; жители всю зиму ездят на телегах. Засохшая растительность, неприкрытая снегом, придает степям серый цвет. Эту окраску степи сохраняют до июля месяца, когда начинаются грозы и дожди; только в это время серый цвет степей сменяется зеленым, но вскоре прекращаются дожди, растительность скоро засыхает, и уже в августе степь снова принимает серо-желтый цвет. Обильные осадки падают только по окраинам Монголии или вне пределов ее. В атласе, изданном физической обсерваторией в Петрограде, сравнительно с другими частями Монголии обильные осадки отмечены на севере, непосредственно на берегах озера Байкала и на востоке вдоль Большого Хингана, находящегося под действием увлажненного испарениями Тихоокеанского воздуха; на степях, примыкающих к западной подошве Хингана наблюдаются среди лета росы, которые в остальной Монголии среди лета совершенно отсутствуют; здесь растительность сохраняет свой зеленый цвет до поздней осени. Испарения Индийского океана отлагаются у подошвы Гималаев; здесь полоса самых обильных осадков в свете, но к северу от Гималаев сейчас же начинаются пространства, с резко выраженным степным характером.

Растительность. В отношении растительности Монголия входит в состав аралокаспийской области, заключая в себе много общего с флорой прилегающих с запада киргизских степей. Страна характеризуется отсутствием лесов и обилием солончаков. Лесные формации находятся только по северной окраине страны, где проходят высокие горы. Центр Монголии и юг совершенно безлесны. Состав монгольской флоры по отношению к соседней аралокаспийской является подчиненным, — впрочем, многие формы последней сюда не доходят; своих оригинальных форм мало. Предельные линии, полярные и экваториальные, ареолы пока не выяснены. В соседней киргизской степи северные границы распространения растений на востоке отходят к северу; так, растения, которые на западе доходят только до северного конца Аральского моря, на востоке доходят до берегов озера Зайсана, т. е. заходят на 1 ½° севернее. К востоку от меридиана Зайсана эти линии, по-видимому, уклоняются к югу. Растения Albagi camelorum Fisch., Dodartia orientalis L., Apocinum venetum L., распространенные в котловине Зайсана, на параллели 48° северной широты, к востоку отсюда появляются только на берегах Эдзингола под 42° северной широты. Южные формы монгольской флоры распространяются на севере по линии от Алашаня к озеру Kиpгиз-нор, как это видно на растении Chesueya mongolica Mах. Как будто существовавшее когда-то Хань-хаинское море разъединяло флору Туркестана с флорой восточной Монголии. В леса, покрывающие горы, заходят сибирские формы. Вдоль Большого Хингана с севера распространяются даурские формы, а с  юга — китайские, как, например, Incarvillea sinensis Lam., которая доходит на севере до середины протяжения хребта. Разнообразие распределения растений Монголии главным образом определяется климатическими условиями в связи с ее рельефом; страна пересекается с запад на восток низменной полосой, известной под названием Гоби. Эта полоса носит характер абсолютной пустыни. С запада на восток она простирается больше, чем на 1000 верст. Ширина этой абсолютной пустыни от 60 до 70 верст. На всем протяжении нет источников воды, земная поверхность совершенно лишена растительности. Человек, ставший посредине ее и обозревающий окружающее пространство, нигде вплоть до горизонта не видит ни одного хотя бы засохшего кустика травы (см. Гоби, XV, 252/62). К северу и югу от этой полосы пустынный характер страны смягчается, появляются следы растительности в виде засохших экземпляров травы, образующих небольшие пятна; и здесь 90% земной поверхности представляет абсолютную пустыню. Пересечение страны караванами возможно только потому, что здесь встречаются источники воды в виде колодцев или ничтожных струй текущей воды на расстоянии один от другого около 30 верст. Такой характер в северном направлении от пустынной полосы простирается верст на 200 и более. Здесь растительность в постоянной борьбе за свое существование с невыгодными условиями. Растения имеют жалкий вид; нет ни одного здорового экземпляра; листья их обожжены и скрючены. Встречаются заросли кустарников, которые на пространстве сотен сажен стоят в засохшем состоянии. Чем далее от пустыни к северу, тем более жизненные условия улучшаются; участки, орошенные водой и покрытые травой, становятся чаще и обширнее. К югу от Гоби такого изменения к лучшему не замечается; пустынный характер страны распространяете на Тибет, т. е. выходит за пределы Монголии. На севере же условия постепенно улучшаются вплоть до пределов Сибири, так что страна, наконец, превращается в хорошо орошенную и лесистую. Вся южная половина Монголии безлесна и покрыта степными травами и кустарниками, свойственными исключительно степям. Из кустарников раскаленную почву и горячий воздух лучше всего переносят Zygophyllum Fabago L., Epbedra L., и Calligonum L. Деревом пустыни является саксаул (Нaloxylon Ammodendron Bge), которые в южных широтах образует небольшие леса и достигает высоты 2—3 сажен при толщине ствола в комле 5—6 вершков в диаметре. Дерево это к югу от Гоби не найдено, а к северу от нее, уменьшаясь в росте до одного аршина, доходит почти до озера Хара-усу. Из деревьев, не исключительно принадлежащих монгольской флоре, в жарких долинах центральной Монголии встречается ильм (Ulmus pumila Schmalh.), который попадается отдельными коряжистыми экземплярами вдоль сухих русел, на расстоянии нескольких верст экземпляр от экземпляра. Там, где в эту жаркую страну вдается хребет с  вечными снегами, которые дают начало водным потокам, вторгающимся в пустыню, по берегам их растут ивы (Salix Ledébouriana Trautv.), тополи (Рориlus diversifolia Schrenk.), Eleagnus angustifolia Falk.

Примером является река Эдзипгол, вырывающаяся из тибетских снежных гор на монгольскую плоскость и несущаяся без притоков по пустыне па протяжении 300 верст. Подобный же поток несется в пустыню с белков восточного конца Тянь-Шаня; на протяжении десятков верст воды его, не осененные никакой древесной растительностью, катятся но абсолютной пустыне, покрытой крупными валунами. Травяная растительность, сопровождающая берега этого потока, состоит только из 11 видов. В области, заключенной между пустыней Гоби и северной лесной полосой, можно отметить несколько зон, по которым распределяются растения, начиная от дна впадины к вершинам окружающих хребтов. Дно котловин обычно занято водами горько-солёного озера, на берегах которых иногда выступают пресные ключи. Непосредственно у берегов озера растут камыши (Phragmites communis Trim.). Глинистая почва на дне котловин, где почвенные воды приближаются к дневной поверхности, занята зарослями высокого степного злака дэрисуна (Lasiagrostis splendens Kunth.), называющиеся тункэ и заменяющие кочевникам теплые хлева, служащие убежищем для мелкого скота во время буранов; к дэрисуну примешивается кустарник хармык (Nitraria Schoberi L.) и Cynomorium соссуneum L., растение, попадающееся на берегах Средиземного моря, отсутствующее на пространстве от озера Мальты до реки Или, но к востоку отсюда часто попадающееся в котловинах и распространяющееся на север до зайсанской и киргиз-норской впадин. На глинистых, богатых солью, почвах простираются заросли будурганы (Kalidium Mоq-Tand) За этой зоной глинистых почв, венцом облегающей озеро, следует песчаная степь, которая ближе к подошве окружающих гор сменяется щебнем. Эти степи покрыты зарослями вараганы (Caragаna spinosa) Подолы, или шлейфы или пьедесталы (помонг-бель) хребтов, покрытые крупными валунами, представляют самые обнаженные от растительности участки, бесплодием напоминающие магистральную Гоби. Скудную растительность здесь можно видеть только по рытвинкам, направляющимся от гор ко дну котловины. На  щебнистой почве полупустынь, прежде всего, появляются астрагалы плотными дерновинками (Astragalus аrgutensis, А. brevifohus), а также Oxytropis microphylla и richophysa. По склонам колючие подушки Oxytropia tragacanthoidеs. Скалистые горы покрыты степной флорой, дающей самый богатый сбор путешественнику. Кустарники Tragopyrum М а. Bieb., Atrapliaxis L., Lonicera L. лепятся по отвесным скалам; аренарии Arabis L. и др. пускают корни в трещины голой плиты. Пески образуют самостоятельную формацию; вопреки обыденному представлению, пески являются роскошными цветниками посреди степей, благодаря красивым цветам некоторых бобовых. В песках Ордоса найдено Пржевальским крестоцветное Pugionium cornutum Cartn. et delabratum Wax. Хвойные породы образуют леса только на севере Монголии, где они растут на с склонах гор. На юге дальше других выдвигается лиственница; самые южные перелески этого дерева находятся на северной покатости хребта Тайшир-ола, который служит северной каймой монгольского Алтая, в меридиане Уляссутая. К северу отсюда разобщенные, отдельные перелески все более и более сливаются в обширные лесные площади; в северо-западной Монголии к лиственнице примешиваются ель и кедр, а восточнее, в бассейне Селенги, появляется сосна. В этих лесах травянистая флора заключает в себе много сибирских растительных форм, которые на южной окраине лесного района, на гребнях высоких хребтов, близко соприкасаются со степными формами. На верхней предельной линии лесов опушкой их служат заросли карликовой березы (Betula nana L.), в Саянах на подобных высотах встречаются рододендроны (Rhododendron dauricum L. et chrysantum Pall.) и альпийская форма караганы (Caragana jubata Рoir.) которая роднит альпийскую флору здешних гор с альпийской туркестанской, так же как и Saussurea involucrata (Kar. et Kir.).

Фауна. В фаунистическом отношении, как и в растительном, Монголия разделяется на две неравные области: менее значительная, северная окраина страны, покрытая лесами, имеет фауну, сходную с прилегающей Сибирью; здесь в лесах встречаются медведь, соболь, куница; из грызунов — белка-летяга, сеноставка и бурундук. Речной бобр, по показанию местных жителей, водится в долине р. Булугуна, но известие это пока исследованиями путешественников не подтверждено. В тайге, в системе Бей-кема, водится северный олень (Cervus tarandus) и косуля (Сеrv. capreolus). Фауна степных частей Монголии принадлежит к области Средиземного моря. Бенгальский тигр отсутствует в Монголии, но он водится в прилегающих к ней амурской и прибалхашском краях и, вероятно, забегает в Монголию, почему имя его и известно монголам. Среди грызунов важно отметить распространение сурка, норы которых, окруженные солидными отвалами, наблюдаются на всех возвышенных плоскогорьях в северной Монголии от Кобдо до Хингана, но не спускаются на дно междугорных впадин. К югу от магистральной Гоби сурок отсутствует. Из копытных дзерены (Gazella guttunosa) и хара-сульта (Gazella sulgоtturosа) бродят по степям Монголии тысячными стадами; менее многочисленны стада диких ослов; лошадь Пржевальского водится ближе к западной окраине Монголии, между восточным концом хребта Тарбагатая и Тянь-Шанем. Дикий верблюд найден в западной половине эдзингольской гоби. По голым скалам монгольского Алтая бродят небольшие стада каменных баранов (Оvis argali).

Из млекопитающих в одомашненном состоянии у монголов имеются верблюды, коровы, овцы, козлы и лошади; в Кобдоском округе, в горах Алтая, монголы имеют стада тибетского быка, а в долине Бей-кема койоты в числе домашнего скота разводят северных оленей. Берега больших озер северной Монголии — Хараусу, Дурга-нор, Киргиз-нор, Кулуп-нор, Буер-нор и др. — в течение лета усеяны стадами водяной птицы, которые издали кажутся непрерывной белой каймой: гуси, лебеди, утки, цапли, чайки целый день наполняют воздух стоим криком. В значительном количестве залетает сюда индийский гусь (Anser indicus), долетающий на востоке до южного конца озера Косогола. Неизбежной принадлежностью каждого маленького горько-соленого озерка является красный  гусь (Casarka rutila). Из куриных, свойственных горячим степям, следует раньше других упомянуть бульдрука (Syrraptеs paradoxus), который кладет свои яйца на голом гобийском щебне и изредка залетает на севере до Кяхты, а на западе до Гурьева-городка и иногда даже до Ютландии и Шотландии. Саксаулиная сойка (Podoces Gendersoni), найденная первоначально в  Тибете, распространена по сухим степям от Ордоса до Киргиз-пора, но отсутствует на пространстве между Ургой и Инь-шанем. Фазан (Phasiamis torquatus), распространенный в Амурском крае на запад до Большого Хишана и в Ордосе, в остальной Монголии отсутствует и появляется вновь только на небольшом участке, протяжением в 100 верст, на реке Кобдо на высоких горах севера Монголии, близ снежной линии, оживляют своим криком альпийские луга стаи красноносой галки (Freguis gracolus), которые зимой спускаются в соседние степи и появляются в городах Урге и Кобдо. На тех же высотах, на хребтах Тарбагатая и Хингая, на неприступных камнях, гнездится альпийская куропатка, особый вид (Меgalopеrdix altaica), отдельный от того, который водится в Тянь-Шане. В реках, принадлежащих к  системе Енисея, водятся сибирские рыбы, к которым присоединяется особый местный вид омуля; осетровые выше прорыва Енисея через Саяны не поднимаются. В северо-восточной Монголии в озере Кулун и Буир, которые прежде состояли в непрерывной связи с бассейном Амура, водятся амурские рыбы сазан и краснопер. В системе Кобдо водятся два вида из рода Orioleuciscus: один из них, мелкий, распространен по северную сторону Сайлюгема в реке Чуе, другой вид, О. Pewzovi, более крупных размеров, до пуда весом, водится в озерах Хара-усу, Дурга-нор и Киргиз-нор. В замкнутых бассейнах южной Монголии широким распространением отличается род Nemachilus; из р. Эдзингол доставлен вид, который водится в р. Яркенд-Дарья (N. jarkandensis). Самые распространенные ящерицы в Монголии — Phrynocephalus водятся по всем сухим степям от озера Зайсала до Ордоса; они, может быть, принадлежат к немногим видам, но имеют очень разнообразную окраску в согласии с почвой: на песках становятся светлее, на щебнях — темнее. На песчаных буграх Ордоса, а также на песках близ Эдзингола водится ночная (слепая) ящерица, teralus scyrcus. Рrzewalskii Strauch, который проводит день, зарывшись в песке; род этот найден ранее на Мангышлаке, у Каспийского моря. Ордос — единственное место в Монголии, где водится черепаха. Моллюсками Монголия крайне бедна. В озере Кулун-нор и Буир-нор водится, как и в водах Забайкалья, крупных размеров Unio gerculea, величиной с чайное блюдце. Из  других бассейнов вывезены путешественниками только Limnaea и Planorbis. Наземные моллюски, как, например, Helix, попадаются только в лесной полосе Монголии. В остальных частях страны наземные моллюски вполне отсутствуют.

Население. И на севере, и на западе, и на юге монголы расселились далеко за пределы страны, которая называется Монголией в физико-географическом смысле. По языку монгольское племя разделяется на три ветви: центральные монголы (собственно монголы), северные монголы, или буряты, и западные, или калмыки. Центральные монголы занимают восточную часть Монголии от Кяхты на севере до Калгана на юге; они в свою очередь делятся на две части: северную и южную; монголы северной части, занимающие пространство к северу от Гоби, носят особое название «халха» (халхась). Северной границей халхасских земель служит  государственная граница, отделяющая наше Забайкалье от Монголии на протяжении от озера Кулун-нор до озера Косогола; западнее она сначала совпадает с линией монгольских хараулов, отделяющей монгольские кочевья от земель, занятых сойотами, потом идет по южной стороне хребта Хан-хухен и только немного не доходит до озера Киргиз-нора. Западная граница Халхи протягивается на юг от озера Дурга-нор до магистральной Гоби; последняя на всем ее протяжении служит южной границей Халхи. Южная часть центральных монголов занимает все пространство к югу от магистральной Гоби до Великой стены. Перед северными воротами города Калгана на монгольском плоскогорье живут чахары, севернее их лежат земли сунитов; в восточном участке промежуточного пространства между хребтом Иньшань и рекой Хуанхе обитают тумуты, а на западном участке — уроты. В Ордосе, лежащем внутри дуги Хуанхе, находятся четыре хошуна: Джунгор, Ушин, Оток и хошун Вана. Монголы, живущие между Большим и Малым Хинганами, образуют особую группу, население которой русские называют убюр-хошунцами; западные монголы, или калмыки, занимают западную половину Монголии; самое многочисленное племя между ними тороуты живут разбросанными островами; один отдел торгоутов  занимает долину реки Булугуна; второй торгоутский остров кочует при южной подошве хребта Саур; третий — в долине Джулдуса на южном склоне хребта Тянь-Шань, и, наконец, четвертый отрывок того же народа под названием эдзингольских торгоутов занимает низовья реки Эдзин-гола. К северу от города Кобдо лежат кочевья дюрбютов (в долинах рек Кобдо и Бекон-берень и у западного берега озера Упса) и баитов (по обоим склонам хребта Хан-хухей). Значительная часть западных монголов, известная в нашей литературе под названием хухунорских олютов, живет вне Монголии на Тибетском плоскогорье, где они занимают земли к югу от озера Хухунор  и на запад от него до местности Цайдам. Часть западных монголов еще далее удалилась от своей первоначальной родины: это волжские калмыки, которые кочуют в Астраханской губернии и по реке Манычу в Донской области. Буряты также живут вне пределов Китайской империи: они занимают земли в Забайкальской области и в Иркутской губернии; родственное им небольшое племя баргуты или барбу-буряты имеют кочевья в пределах Монголии, именно вдоль пашен государственной границы против Абагайтуевского караула. Земли к востоку от баргутов  до пределов Маньчжурии заняты даурами или солонами, племенем, по языку занимающим среднее положение между монголами и маньчжурами. К  монгольскому племени относятся два небольших народца: широнголы (далда Пржевальского) и шира-ягуры, живущие в ущельях северной окраины Тибета, первые в долине реки Хуанхе выше города Лан-Чжеу, вторые к югу от  города Сучжеу. По языку монгольские племена отличаются, кроме некоторых фонетических особенностей, большей или меньшей примесью турецких слов; наибольшей чистотой от таких примесей отличается язык центральных монголов. Антропологический тип монголов  характеризуется брахицефалическим черепом; длина туловища превосходит длину нижних конечностей, скулы выдающиеся, волосы черные, жесткие и в бороде и усах редкие и короткие; к монгольским чертам принадлежат слабо выделяющаяся мочка уха и заслонка, надвигающаяся от переносья на внутренний угол глаза. Кроме монгольской народности, на монгольской территории встречаются также турецкая и китайская. К туркам относятся: урянхайцы, или сойоты, и киргизы; сойоты занимают узкую полосу вдоль северной границы Монголии от хребта Сайлюгема до озера Косогола; их стойбища расположены в долинах Кемчика, Бейкема и Хуа-кема и не переходят на южную сторону хребта Танну-ола, за исключением одного места, именно около оз. Дери-пор к югу от низовьев река Теса. Киргизы, начавшие раздвигать свои кочевья на восток со времени падения Джунгарского ханства в половине XVIII ст., к 1876 г. продвинулись до оз. Марка, а в настоящее время заняли долины западных притоков р. Кобдо и подошли к городу Кобдо на 50 верст. К турецкому племени относятся также хотоны, крепостные дюрбютского вана, почти омонголившиеся, а также подобные же крепостные алашаньского князя в южной Монголии. Деревенское китайское население сплошными массами встречается только на южной окраине Монголии: оно занимает район между Большим и Малым Хинганом, а также полосу земель к западу отсюда вдоль Великой стены; пространство между Желтой рекой и хребтом Иньшань, т. е. земли тумутов и уротов, густо усеяно китайскими деревнями. Узкой полосой тянется китайская земледельческая колонизация вдоль тибетских гор по южной окраине Монголии от города Лан-чжеу до Су-чжеу, а также вдоль реки Эдзин-голо; в северной Монголии китайское население, состоящее из ремесленников и купцов, ютится только в немногих городах: Кобдо, Уляссутай, Урга и Хайлар; только в течение последних тридцати лет стали появляться китайские земледельческие поселки в северной Монголии в районе Селенги и Орхона.

Внешний быт. Население Монголии, прилегающей на юге к Китаю, с самых давних пор подвергалось влиянию китайской культуры, которую оно в свою очередь распространяло на своих соседей, жителей страны, прилегающей к Монголии с севера, т. е. на турецкие племена, населявшие Сибирь; но западные соседи монголов, турецкие племена, населявшие киргизскую степь, примыкавшие на юге к другому культурному очагу, подчинялись влиянию туркестанской культуры. Поэтому замечается большая разница в домашней обстановке монголов и киргиз; ее можно наблюдать и в устройстве жилища, и в утвари, и в костюме и пище. Постоянные постройки монголами возводятся в исключительных случаях, оседло живут только монахи; наиболее капитальными зданиями являются буддийские храмы; кельи монахов образуют селенья, окружающие храм; на небольшом дворике каждого монаха находится юрта и досчатый барак, в юрте монах живет зимой, а на лето перебирается в барак. Монгольская народная масса ведет кочевой образ жизни: и лето, и зиму проводят в юртах. Теплых зимовок с окнами и печами, построенных из дерева или кирпича, как у киргизов, у монголов нет, только в южной Монголии у полуокитаявшихся монголов встречаются прочие постройки из сырцового, а у князей из обожженного кирпича. В хошунах тумутов и чахаров встречаются целые монгольские деревеньки, воздвигнутые из кирпича. Остальная масса монгольского народа живет в юртах; каждая юрта состоит из двух частей: из внутренней деревянной решетки и наружной войлочной оболочки; такая юрта разбирается по частям, навьючивается на верблюда или укладывается в телегу и может быть перенесена на другое место. Подобно киргизской юрте, внутренний деревянный остов состоит из трех частей: кереге—решетки, образующей нижний цилиндр юрты, упин, т. е. тонких шестов в числе около двадцати, образующих свод юрты, и третьей части — тона, который служит замком свода. От киргизской юрты монгольская отличается тем, что ее упины прямые, но не делают в нижнем конце параболического изгиба, как у киргизов; тон бывает двух видов; это — или легкий обруч, усеянный отверстиями, в которые входят верхние концы упин, или это круг, составленный из связанных ремнями брусков и внешним видом напоминающий зубчатое колесо. Упины вставляются верхними концами между зубцами этого колеса; в зубьях и в концах упин сделано отверстие, которое образует канал, кольцом проходящий но окружности тона; в этот канал продет ременный шнур так, что при вьючке упины не отпадают от тона, а остаются связанными с ним; такого сложного тона у киргизов не встречается. Кочевой образ жизни у монголов сделал гораздо больше уступок оседлому, чем у  киргизов. Кочевые орбиты у монголов меньше, чем у киргизов; по большей части монголы делают перекочевки не более десяти верст, а монахи перемещаются только из одного угла своего двора в другой. Самые большие орбиты в сто верст в поперечнике наблюдаются на южном склоне Хангая; здесь народная масса проводит лето у северной подошвы Алтая и на зиму поднимается на север к гребню Хангая. Такие фронтальные перекочевки, какие наблюдаются в долине Черного Иртыша, где кочующий фронт простирается верст на двести, в Монголию примеров не имеют, за исключением Хангая. В приведенных киргизских примерах зима проводится народом на дне котловины, а на лето он поднимается на хребты к световым вершинам. В Хангае наоборот: лето проводится на дне котловины, а зима — около гребня хребта. Баитский фронт в северо-западной Монголии в течение годичной перекочевки два раза перебрасывается через хребет Хан-Хухей; банты зимуют в южных подошвах Хан-Хухея, весной идут на север, поднимаясь на гребни хребта, и спускаются к северной его подошве, а потом снова поднимаются на гребень и спускаются на зимовки. Вследствие укорочения кочевых орбит, монголам приходится реже разбирать установленные юрты, поэтому они имеют возможность и в кочевой палатке устраиваться уютнее, чем киргизы. Монгольская юрта устраивается теплее и устойчивее, на зиму она покрывается войлоками в два ряда, внутри ее иногда бывает настлан деревянный пол, перед дверью снаружи юрты участок земли покрыт каменной мостовой; имущество, которое укладывается у задней стены, против входа в юрту, лежит не в кожаных сумах, как у безукоризненных кочевников, а в деревянных ящиках; кожаной посуды у монголов меньше, чем у киргизов; вместо кожаной встречается много деревянной, а иногда и глиняной.

Для перевозки своих жилищ и скарба монголы употребляют верблюдов, меньше быков, запряженных в одноколки, на верблюдов для вьючка накладываются особые седла, состоящие из толстых подушек, набитых травой; эти подушки называются по-монгольски «хом», откуда может быть русское слово — хомут, по-киргизски — чом; шерстяной повод, вдетый в носовой хрящ верблюда, называется «бурундук» от турецкого бурун (нос), что указывает на заимствование монголами верблюжьей упряжи у турок. В эпоху Чингис-хана монголы имели юрты, установленные на телеги; в таких юртах на колесах богатые люди принимали гостей; подобные юрты встречались я в степях южной России, почему нас слово «кибитка» означает юрту и повозку. В настоящее время таких юрт на колесах в Монголии нет. Китайское влияние могло отразиться только на постоянных постройках; более значительное китайское влияние наблюдается на костюме. Покрой верхнего платья совершенно китайский; левая пола запахивается сверху, а не правая, как у киргизов: край левой полы от горла до подола не прямой, как у киргизов, а с вырезом против правой груди в виде прямоугольного входящего угла; под правой мышкой эта пола застегивается. Граница между монгольской и киргизской степями служит рубежом между двумя фасонами сапога: к западу от этой границы распространен исключительно туркестанский сапог с высоким каблуком, к востоку — китайский сапог без каблука; шапка состоит из простеганной конической тупо-вершинной тульи, крытой краевой, желтой или коричневой материей, и завороченных кверху полей, покрытых каким-нибудь мехом; против затылка к шапке пришиваются две красные ленты, которые висят вдоль спины; верхние; платье и шапка у мужчин и девиц одинакового покроя, платье же женщины отличается буфами на плечах; головной убор замужней женщины состоит из нижней шапочки, покрытой серебряными бляшками, в которые вправлены кораллы, камни бирюзы и фальсификация под кораллы, на темени шапочка имеет круглое отверстие. Эта шапочка шубным клеем приклеивается к волосам и на ночь не снимается; свободные концы волос разделяются на две пряди — левую и правую, и склеенные волосы этих прядей образуют как бы две пластинки; чтобы пластинка не ломалась, на нее наложены деревянные поперечины, покрытые серебром: такая пластинка нижним концом достигает плеча, остальной участок косы прячется в плисовый мешочек, украшенный серебром и кораллами. Девицы не склеивают волос, заплетают их во множество мелких косичек и распускают их по плечам. Принадлежность всякой женщины — грудной образок, заключенный в серебряный футляр, величиной с карманные часы и висящий на цепи снаружи верхнего платья. Белье, сшитое из бязи, не составляет необходимости для всякого монгола; мыло, которое называется у монголов так же, как у киргизов, «сабун», употребляется в гораздо меньшем количестве, чем у киргизов. В пище китайское влияние менее заметно, чем в костюме; прежде всего оно сказывается в громадном употреблении чая. Монголы пьют так называемый по-монгольски дзузн-чай —«толстый чаи»; это — кирпичи зеленого цвета большего формата, чем черные, к которым привыкли русские татары. У киргизов чай составляет угощение для гостей, у монголов же это обыденная пища; у киргизов чай приготовляется на самоваре и разливается в чашки, к чаю подается в молоко; у монголов же чай варится в котле с молоком и солью, этот чай сливается в деревянные или медные жбаны, по-монгольски домбу, которые ставятся на женской половине юрты; охлажденный чай имеется постоянно в каждой монгольской юрте. Время от времени, когда семья проголодается, пустой котел ставят на огонь, сливают в него из жбанов холодный чай и подогревают, к чаю подается одно блюдо с маслом, другое с толканом, т. е. с мукой из жареного ячменя или пшеницы; чай - самая существенная часть монгольской пищи; молоко заготовляется впрок в виде сыра, который называется хурут; для этого молоко первоначально сквашивается, получается кислый творог, по-монгольски арца, который хранится в бурдюках. Чтобы получить из него хурут, его кипятят в котле, покрытом сводообразной деревянной крышкой с двумя круглыми отверстиями; в эти отверстия вставляются концы двух кривых труб, по-монгольски цорго, другие концы этих труб  опущены в кувшины, стоящие в корыте с холодной водой; в этих кувшинах собирается арьхи, молочная водка, образующаяся из паров, идущих из котла; осадок, который получается в котле от винокурения, выжимается прямо руками, и спрессованные колоба высушиваются на полатях, устроенных над очагом юрты. Мучные продукты употребляют только в виде толкана, как примесь к чаю, печеный же хлеб у них не изготовляется, но употребление муки все-таки больше, чем у киргизов. В приготовлении мяса замечается разница с киргизами: последние варят мясо в котлах в течение нескольких часов с большой прибавкой соли, причем получается очень вкусный навар; поев мяса, киргизы запивают наваром — «сурпой». Монголы соли кладут мало, варят недолго, вынимают мясо полусырое со следами крови, а невкусный навар, получаемый с мяса, выливают на степь. Копчения мяса, заготовляемого на зиму, очень распространенного у киргизов в виде колбас из конского мяса и целых овечьих туш, Монголия не знает. Кроме мяса домашних животных, монголы очень любят мясо сурков; местами жители Монголии делают большие сборы пищевых запасов из продуктов  дикорастущих растений. На альпийских лугах высоких гор выкапываются корневища мякира (Polygonum viviparum), в лесной полосе — луковицы сараны (Lilium martagon); на обыкновенных речных лугах корни гусиной лапки (Potentilla anserina); в степях, особенно в сыпучих песках, собираются семена сульхира (Agriophyllum gebicum) и растения Соnispermum. В степях, прилегающих к магистральной Гоби, в качестве приправы к мясному навару употребляются корни ревеня (Rheum leucorhizum).

Религиозный быт. Учение Будды рано проникло в Монголию и, всего вероятнее, из Индии через Кабул, а не через Китай и Тибет. Когда в Китае развилось рвение к изучению буддизма, то китайцы для ближайшего ознакомления с учением путешествовали к его источнику, т. е. в Индию, по дороге, ведущей из провинции Гань-су вдоль северной подошвы тибетских гор в Хами, отсюда — на северную сторону Тянь-Шаня в долину реки Или, после чего их путь загибался на юг и по долине Кабула спускался в Индию. Этим путем проехал в VІІ веке по Рождеству Христову из Китая в Индию китайский путешественник Сюань-Цань. По всей вероятности, буддийские неофиты Китая ехали к источнику учения по той дороге, по которой пришли буддийские проповедники, т. е. навстречу им. По всей дороге и в городах вплоть до северной подошвы Тибета и в населении Тянь-Шаня и западного Туркестана Сюань-Цань нашел учение Будды уже распространенным. В том же положении буддизм был найден предшественником Сюань-Цаня монахом Фа-сянем, который приблизительно по той же дороге путешествовал в Индию в IV в. В эпоху этих паломничеств население южной Монголии уже было буддийским. В южный же Тибет, где стоит город Ласса, по летописным сведениям, буддизм был принесен в VII веке, следовательно, в том  же столетии, в котором совершал свое путешествие Сюань-Нань. По дороге, проходящей подле северной подошвы тибетских гор, из города Ганьчжоу буддизм мог легко попасть в Ордос, а из Хами в Хангани и долину Орхона. С предположением переноса буддийского учения в Монголию через Туркестан согласуется тот факт, что монголы знают буддийские божества не под тибетскими, а под санскритскими именами. Монгольский буддизм отличается некоторыми особенностями от буддизма первобытного, который сохранился на острове Цейлоне, и от китайского; но он тождествен с тибетским. В отличие от других форм буддизма тибето-монгольский называется ламаизмом (см.). Главные особенности его: 1) институт гегенов, 2) ритуальные танцы и 3) культ бодисатвы Арья-Бала. Под именем гегенов монголам и тибетцам известны люди, по народному верованию одаренные божеской благодатью; им приписываются высшие, сравнительно с простыми смертными, знание, предвидение и власть над природой. По смерти гегена душа его вновь возрождается на земле под видом другого человека, поэтому гегенов называют также перерожденцами или хубилианами. В Китае гегенов нет, в Тибете их много, в Монголии наиболее других почитается богдо-геген, резиденция которого находится и Урге, почему он больше известен русским под именем ургинского хутухты; ламэн-геген (резиденция в долине реки Туй), нарбавчин-геген (резиденция на р. Дзанхыне, в том месте, где река делает поворот на север перед выходом на киргиз-норскую впадину), джалхаидзе-геген (резиденция на р. Тесе). Гегенов женского пола меньше; в Монголии можно указать только на двух гегенов-женщин, да и те появились в недавнее время; они явились среди племени дюрбютов, считаются воплощениями буддийских богинь: Цаган (белыый)-Дары и Ногон (зеленый)-Дары; последняя кочует в долине реки Кобдо, первая — на степи к югу от Киргиз-пора. Ритуальные пляски называются «Цам»; монахи одеваются в особые мантии и на головы надевают маски, число танцующих монахов в цаме и богатство одеяний зависят от благосостояния монастыря. В богатых монастырях выступает до 70 танцующих тиар; танцующие монахи образуют на площадке перед храмом круг или хоровод, который медленно движется по солнцу, маски изображают различных богов. Кроме этих особенностей, ламаизм отличается большими заимствованиями из шаманства. Буддизм на монгольский почве сделал большие уступки старому местному культу и некоторые шаманские обряды включил в свой ритуал; может быть, церковные танцы нужно признать за одно из подобных заимствований, а также и веру в гегена. На счет шаманства, несомненно, следует отнести почитание гор, озер, рек и обряды в честь их, совершаемые ламами. Ламаизм — самая обстановочная религия; для своей декорации она пользуется всеми родами искусства: архитектурой, живописью, музыкой и хореографическим искусством. Многочисленные и сложные обряды, специальные костюмы ярких цветов, многолюдные процессии, оркестры, бубны, трубы, из которых некоторые достигают длины более сажени, т. н. «трубы-короны», все это сильно действует на воображение народной массы. Некоторые картины неожиданны для европейца, как, например, выезд богдо-гегена из Урги на скачки: геген сидит в паланкине под балдахином с красной драпировкой; четыре всадника-монаха в красных костюмах поднимают паланкин на воздух и везут; паланкин опирается на седла всадников. Впереди паланкина едут верхом на лошадях десять пар монахов в красных костюмах с знаменами в руках; сзади паланкина тоже десять пар таких же всадников. Эта процессия конного монашества крупной рысью проезжает мимо зрителя. Монголия находится в периоде неослабевающего воздействия буддизма; монгольские князья соревнуются в постройке храмов и монастырей и в снабжении их буддийской литературой, Молодые люди для приобретения богословских знаний отправляются в отдаленные путешествия и в первоклассные монастыря Тибета; в Гумбум, Лабран, Брибунг, Галдан в Лассу. Некоторые молодые люди, мучимые жаждой знания, подобно нашему Ломоносову, тайно бросают родительский дом и убегают в Гумбум или Лабран. В каждом хошуне непременно есть монастырь, а то и два и три, так что во всей Монголии их можно насчитать более двухсот. В некоторых монастырях бывает до 200, до 400 лам, но есть монастыри в несколько тысяч монахов. Самый большой монастырь в Урге, который монголам больше известен под именем Да-хурень, что значит большой монастырь: собственно тут два монастыря, — один служит резиденцией богдо-гегена, или ургинского хутухты; в обоих монастырях насчитывается до 10 000 лам. Такое количество лам привлекает сюда много китайских купцов и ремесленников, что превратило монастырь в торговый город, интересный своим оригинальным составом населения.

По китайскому обычаю, китайские купцы, выезжая для торговых целей за Великую стену, не должны брать с собой своих жен, а если они и их приказчики обзаводятся в Урге наложницами-монголками, то не должны их поселять в своих торговых помещениях. Таким образом, город Урга, в котором насчитывается до 20 000 чел. жит., целиком состоит из безбрачных людей. Толкучий базар, открывающийся в Урге раз в неделю, представляет зрелище, единственное в своем роде; продавцы мелких вещей сидят на земле у своего товара, разложенного на войлоки или шкуры, а толпа покупателей, снующих между ними, вся сплошь состоит из всадников. Монгольские монастыри строятся по одному плану: в средине храм, кругом него располагаются кельи подковой, обращенной рогами на юг; по тому же плану построен и Да-ху-рень, т. е. монастырь в Урге. На центральной площади три постройки: в глубине подковы храм, в котором находится медная статуя бога Майдари, пять сажен высоты, своим телом выполняющая всю внутренность храма; южнее большой сарай или зало, в котором собор  ургинских лам совершает богослужение; еще южнее двор, внутри которого находится дворец богдо-гегена и его кумирии. Монахи монастыря составляют семь аймаков или общин; каждый аймак имеет свой квартал; каждый квартал начинается у центральной площади аймачным храмом; окруженная со всех сторон храмами, эта площадь была бы блестящей, если бы храмы не были окружены прозаическим тыном, что делает их скорее похожими на тюрьмы или остроги. В кельях живет только незначительная часть ламского сословия; большая же часть лам живет по хошунам и занимается скотоводством и ведет семейную жизнь. Те ламы, которые живут по хошунам, ведут трудовую жизнь, пасут скот, нанимаются рабочими в караваны; ламы, ведущие келейную жизнь, занимаются переписыванием священных книг, лепят статуи богов, пишут иконы, лечат болезни и занимаются обучением детей. Монастыри имеют для Монголии такое же значение, какое имели монастыри в Западной Европе в средние века. Кроме богословия, ламы изучают медицину и календарь. Это — единственные умственные центры в Монголии, единственные рассадники знания. Монгольская школа разделяет участь других восточных школ: она страдает отсутствием точного знания. Выступление Чингисхана в качестве мирового завоевателя, создавшего монархию, в состав которой одновременно входили Россия и Китай, не ввело монгольскую нацию в фарватер прогрессивного течения жизни человечества, оно не вызвало монгольский ум к самодеятельности. Хотя после Чингисхана монгольская жизнь возвратилась к старым нормам, но условия ее все-таки изменились, вследствие изменения во внешней политической обстановке, окружавшей Монголию. Подчинение китайской власти, усиление этой власти при династии Юань обусловили внутреннее спокойствие в стране и создали возможность отдаваться духовным интересам. Идея о прогрессе осталась чужда монголам; вместо того они получили возможность прислушиваться к проповеди апостолов буддизма, которые учили: «будь подобен тому дереву с благовонной древесиной, которое озаряет благоуханием лезвие рубящего его топора». Буддизм произвел революцию в монгольских нравах; он дисциплинировал волю кочевника и улучшил нормы семейной жизни; но по вопросам общественным и национальным оказался неблагоприятным; в его глазах земная жизнь и земные интересы ничтожны, прочно устраиваться на земле не следует, созидать народные богатства не стоит. Жизнь к палатке и как можно менее утвари — вот его идеал; все должно быть портативно; даже самый большой храм в Монголии, храм Мандари в Урге, так сложен из брусьев, что в несколько часов может быть разобран и перенесен на другое место. Монастыри в Монголии, часто меняют свои  местоположения. Государственная идея пока  не совпадает с  современным настроением монголов.

Народное хозяйство. Экономическое благополучие монгольского народа главным образом основано на скотоводстве. Наибольшим разнообразием доставляемых продуктов отличается овца: она дает монголу пищу в виде мяса и молочных продуктов, она его одевает, доставляя шкуры для шуб, она же дает  шерсть, из которой катаются войлока, т. е. дает строительный материал для жилищ. Рогатый скот дает наибольшее количество молока, но мало дает шерсти; лошадь и верблюд, а отчасти и рогатый скот служат главным образом для перевозки тяжестей. Наконец, все роды скота доставляют шкуры: продукты, доставляемые монголам скотоводством, большей частью употребляются самими монголами. На рынок  поступают: живой скот, шкуры в необработанном виде и в последнее время шерсть — овечья и верблюжья. Молочные продукты в продажу не поступают. Маслодельные заводы и сепараторы до Монголии еще не распространились. Крайний маслодельный завод Томского района находится близ Онгудая, т. е. в 250 верстах от северной границы Монголии. Мужчины исключительно заняты пастьбой скота, т. е. караулят скот и оберегают его от нападения волков. Женский труд также не разнообразен, хотя количественно превосходит труд мужчин: они варят пищу, собирают дрова, главным образом аргал (кизяк), шьют платья и обувь и ухаживают за детьми и мелким скотом. Ремесла и рукоделия у монголов совсем не развиты; многими продуктами ремесел монгольскую юрту снабжают китайские ремесленники. В городах Урге, Уляссутае и Кобдо есть китайские мастерские, которые работают на монгольских потребителей: они шьют для них обувь, делают медную посуду, куют подковы и другие вещи, и даже деревянный остов юрты — кереге, упины, топ делаются для монгольских юрт китайскими плотниками; кузнецы в Монголии очень редки, монголки не умеют вышивать; шелковые вышивки, которые встречаются нашитыми на их платьях, покупаются в китайских лавках. Мастера, приготовляющие серебряные украшения для женских костюмов, льющие серебряные перстни, встречаются между монголами, но все-таки браслеты, кольца, бляхи головного убора женщин выделываются в китайских мастерских: ткацкий станок, даже и такого примитивного устройства, какой встречается у киргизов и тангутов, монголкам не известен. Единственное женское рукоделие — это вязаные из черной шерсти обшлага рукавов. Торговля Монголии до 1864 г., т. е. до разрешения въезда в Китай иностранным подданным, велась только с Китаем, главным образом через города Калган и Хуху-хото (Гуй-хуа-чен); только из Китая монголы получали продукты ремесел и рукоделия. Дешевизна китайского труда не давала возможности развиться ремеслам среди самих монголов, а монополия китайцев, обусловленная въездом в Китай иностранных подданных, подчинила монгольскую жизнь китайским вкусам. Торговля Китая с западной частью Монголии производилась по трем или четырем дорогам, пересекавшим Монголию с востока на запад параллельно направлению магистральной Гоби. Самая южная выходила из города Ланчжеу, столицы провинции Гань-су, и шла чрез города Ланчжеу, Ганьчжеу и Сучжеу на Хами; эта дорога собственно административная, и торговое движение по ней менее значительно, чем по другим дорогам; она единственная, которая проходит  по южную сторону магистральной Гоби, все же остальные дороги идут по северную. Самая южная из них по выходе из Хуху-хото направляется сначала на север, пересекает Гоби, приближается к восточным отрогам монгольского Алтая и идет подле подошвы снежной горы Эхебогдо; на западе караваны, идущие по этой дороге, или сворачивают на юг, вновь пересекают Гоби и уходят к городу Баркулю, или уклоняются на север по направлению города Кобдо; эта дорога проходят пустынными местами и бедна проточной водой. Безводные промежутки на этой дороге так значительны и корма так скудны, что по этой дороге может проходить только верблюд. Караваны, идущие по ней  лошадей не имеют, и проводники при верблюдах на протяжении полутора тысяч  верст при страшной жаре идут пешком или садятся на верблюдов; бараны выносят эту дорогу, но для военной армии эта дорога гибельна. Другая дорога идет по северную сторону снежной горы Эхебогдо; она менее пустынна, чем предыдущая. Наконец, караваны идут еще более северной дорогой, которая богаче водой и кормами, но здесь дорога пересекает южные отроги Хангая, а потому она гористее предыдущих. Так как обе дороги, проходящие подле подошвы горы Эхебогдо, не возможны для прохода большого войска, то, надо полагать, завоевательная армия Чингисхана, отправленная в Туркестан, проходила по дороге, идущей через отроги Хангая. Из Китая в Монголию главным образом отправляются чай и хлопчатобумажные материи: даба (бязь) и далемба, а также и в меньшем количестве шелковые материи, китайский фарфор, тушь и китайская галантерея; курительные трубки, вырезанные из камня табакерки и пр. товар, известный в северной Монголии под названием пекинского. Из Монголии в Китай идут  сырые продукты скотоводства, главным образом живой скот, особенно бараны.

Меридиан, проходящий через точку соединения монгольского Алтая с русским, т. е. через горный  узел Табун-Богдо, служит рубежом между скотопрогонными трактами; но одну сторону этого меридиана гурты овец идут на запад, по другую — на восток; бараны, собранные в Зайсанской котловине в степях, окружающих Балхаш, и в  Семиреченском крае, идут на Петропавловск в Стерлитамак и на Самару. Между Петропавловском и Самарой раскинута бойня этого скота, не уступающая по своим грандиозным размерам буэнос-айресской в  Южной Америке; бараны, собранные китайскими купцами с киргиз-порской впадины и монгольского Алтая, идут на восток в город Хуху-хото, где, по-видимому, находится третья грандиозная бойня.

Торговля с Китаем вызвала в северной Монголии существование китайских городков: Кобдо, Уляссугая, Урги и Хайлара. За исключением Урги, все эти города ничтожны, например, в городе Кобдо всего с китайским гарнизоном было до независимости не более 2 000 жит., город состоял только из двух улиц: одна прямая и широкая, на ней сосредоточены склады товаров, из которых торговля производилась только оптом; другая улица узкая и кривая, здесь живут мелочные торговцы и ремесленники. Хайлар еще менее значителен, чем Кобдо. Уляссутан более оживлен, но самый большой город — Урга. Ярмарки в Монголии встречаются только в ее восточной части; одна из них устраивается в  юго-восточной Монголии, в землях Бандиты-Ламы, между горами Дзергиле и Амуголон, а другая — около монастыря Ганджур.

В 1864 г. был разрешен въезд иностранцев в Китай; до этого времени для внешней торговли с Западной Европой было открыто пять приморских портов, а торговля с русскими производилась через одну Кяхту. Русские купцы до 1864 г. внутрь Монголии не въезжали. В 1851 г. китайцами был разрешен приезд русских купцов для торговли в город Чугучак, но вся пограничная линия отсюда до Нерчинска оставалась закрытой; только там, где русское население близко соприкасалось с монгольскими кочевьями, как, например, в Забайкалье, производился обмен русских произведений на монгольское сырье в ограниченных размерах. По всей же остальной части границы между Кяхтой и Иртышем торговых сношений совсем не было. Незначительный обмен производился раз в год между военными русскими и китайскими командами, которые съезжались в известных немногочисленных пунктах для осмотра пограничных знаков. В настоящее время пограничную линию в торговом отношении можно разделить на три района, отличающиеся особенностями в ведении торговли: Бийский, Усинский и Кяхтинский. Бийские купцы увозят свой товар в  город Кобдо, где они имеют лавки, но торговля производится главным образом не в городе, а из мелких лавок, расселенных по хошунам; эти хошунные лавки называются «счетами», или палатками, и помещаются в войлочных юртах; таких палаток в 1876 г. было более 20; в настоящее время их насчитывается приблизительно до 40; с каждым годом число этих палаток возрастает, и район, занимаемый ими, расширяется; постепенно они подчиняют своему торговому влиянию новые хошуны, раздвигая границу Бийского района к востоку, и в последнее время почти доезжают до реки Орхона, т. е. вторгаются в сферу кяхтинской торговли. Минусинские и усинские купцы отличаются тем, что заводят в пределах сойотских кочевьев заимки, в которых содержат скупаемый скот до отправки его на продажу в Россию; конечно, при заимках они имеют склады товаров. Тот же характер носит торговля, которая ведется через Тупку. Наконец, совсем в особых условиях ведется торговля через Кяхту; здесь русский товар распространялся по Монголии главным образом китайскими купцами; они закупали его в кяхтинских лавках и развозили по монгольским хошунам, так что русским купцам не  приходилось рассылать своих приказчиков по монгольским стойбищам; только часть товаров вывозилась из Кяхты в Ургу русскими комиссионерами по чайной торговле не для распродажи их из лавок, а для расплаты с возчиками монголами за перевозку чаев от Калгана до Урга. Русские купцы вывозят из Монголии сырье, а также скупают скот; бийские купцы гурты скота, скупленные в северо-западной Монголии, гонят через Монголию в Иркутск, откуда мясо убитого скота отправляется на Ленские золотые прииски. Скотопромышленный тракт до Иркутска идет от Кош-Агача в Улангом, отсюда по гребню хребта Хан-хухей к южному концу озера Косогола, и отсюда на Тунку. По  этой дороге прогоняется ежегодно лошадей 2 350, рогатого скота 16000 и 40 тысяч овец. 35 лет тому назад, т. е. в 1877 году, прогонялось рогатого скота 5 500 и баранов 8 500.

Из сырья вывозится, главным образом, шерсть; по всей северо-западной Монголии рассеяны шерстомойки, устроенные бийскими купцами; шерсть из Бийска отправляется в Европейскую Россию на фабрики; в 1910 году вывезено бараньей шерсти 97 000 пуд. на сумму 810 000 руб. и верблюжьей 17000 на сумму 159 000 руб. В этой торговле шерстью бийские купцы встречают конкурентов со стороны китайских, которые скупают ее для Тянь-цзина, откуда она отправляется в Англию и Америку. Тянь-цзинские торговые фирмы имеют своих агентов для скупки шерсти во всех частях Монголию и в Ордосе и вь Халхе. Некоторые кяхтинские купцы скупленную ими в северной Монголии шерсть направляют в Тян-цзин. После шерсти значительную статью вывоза из Монголии составляют сырые шкуры, а также шкуры диких зверей. В 70-х гг. прошлого столетия бийские купцы вывозили из Монголии до 500 000 шкурок сурка, а в последнее время вывозят до 1 млн. В  прежнее время через Бийск в Монголию вывозились русские мануфактурные, бумажные и суконные товары, юфть, металлические изделия. В настоящее время вывоз мануфактуры почти прекратился вследствие сильной конкуренции английских и американских товаров, ввозимых в Тянь-цзин и Шанхай и распространяемых в Монголию китайскими купцами. Баланс между ввозом и вывозом в бийской торговле устанавливается в настоящее время вывозом в Кобдо серебра. Кроме упомянутых товаров, бийские купцы вывозят в Кобдо рога маралов, так называемые «панты», которые отправляются из Кобдо на ярмарку маральих рогов в город Хуху-хото.

Литература и искусство. Литературы в собственном смысле этого слова у монголов нет, есть только письменность. Религиозные нужды в настоящее время у них стоят на первом плане; источником религиозного знания для монголов в настоящее время служит  Тибет. Тибетская грамота распространена во всех монгольских монастырях; ламы переписывают тибетские книги, частью переводят их на монгольский язык. Изредка из  этих переводов составляются компиляции; все национальное пока остается в пренебрежении. Современная лирика состоит только из духовных стихов, в которых   воспеваются манджушри, майдери и разные бодисатвы. Светская письменность у монголов состоит единственно из летописи и 2—3 сборников сказок. Самой значительной летописью является летопись, написанная в VII в. ордосским князем Санан-Сеценом. К сказочным сборникам относится: 1) Шидди-кур  и 2) Арджи-борджи; кроме того, к сказочному материалу относится повесть о Гэсэр-хане. Первые два сборника, по мнению ориенталистов, пришли в Монголию из Индии; по крайней мере, там найдены параллельные им сборники. Повесть о Гэсэре также предполагается индийского происхождения, но связь ее с индийской литературой менее осязательна. Запас народных преданий, передаваемых устно, в Монголию громадными, но мало известен в европейской науке. Монгольские сказки замечательны своей сохранностью; народ прекрасно помнит все имена богатырей, их жен, отцов, матерей, имена противников, с которыми они сражаются, имена гор и озер, на которых пасутся их стада, имена богатырских коней, на которых они ездят. Кроме тибетского влияния, а через его посредство и индийского, в последнее время замечается еще третье литературное влияние —китайское, впрочем ограничивающееся ближайшими к Великой стене монгольскими хошунами. Оно состоит в переводах китайской беллетристики бульварного типа, не имеющей серьезного воспитательного значения. Преобладание религии в жизни монголов усиливает потребность в услугах разных родов искусства: архитектуры, скульптуры, живописи и музыки. Монгольские храмы представляют смесь тибетского и китайского стилей; нижний этаж здания строится в выдержанном тибетском стиле: плоская крыша и расходящиеся внизу стены, делающие постройку похожей на египетский храм; в южном фасаде устраивается широкий, как ворота, вход, над воротами ставится изображение колеса и двух ланей, обращенных головами к колесу; некоторые храмы этим этажом ограничиваются, у других храмов на плоской крыше возводится еще несколько этажей с крышами в китайском стиле; внутри храма, у задней стены, помещается ряд статуй; перед каждой — стол, уставленный рядами символических фигур (семь драгоценностей эрдени, восемь «тахилов» и семь медных чашечек для жертвоприношения, посредине стала кладется металлический диск «мандал»). Трехэтажные храмы обставляются внутри так, чтобы нижний этаж представлял прошлое мирной жизни, средний — современное время и верхний — будущность мира. Таким символическим изображением мироздания и мирового порядка пропитали все строительное искусство и живопись у монголов. Мандаль, или диск, также представляет вселенную: в центре его,  — впрочем не всегда, — возвышается ступенчатая пирамида; это мировая гора — Сумеру, находящаяся в центре мира и увенчанная храмом.

От горы крестообразно расходятся четыре «двины»: четыре материка. На мандалах в виде фигур представлен животный мир, населяющий двины. Еще большие осложнения представляют так называемые хото-мандалы: эти последние устраиваются в виде  моделей храма, которые внутри наполняются статуэтками божеств, миниатюрными хоругвями и другими храмовыми принадлежностями; вне храма бредут и взбираются на его ступени богомольцы. Такие хото-мандалы достигают иногда цены в 200 руб. и более; хото-мандалы отвечают ламайскому представлению мироздания в виде храмовой постройки есть и живописные хото-мандалы — это те же хото-мандалы, изображенные на материи схематически. В середине рисунка квадрат, на каждом боку квадрата изображена крыша храма; квадрат разбит на клетки: центральные клетки заключают изображение божества, которому посвящен этот хото-мандал.

Стены веранды перед входом в храм украшаются фресками; чаще всего встречаются изображения мирового курда (сансарийн-курда); это — круг, различенный на четыре сектора; в верхнем   помещается небо, в нижнем — подземный мир, царство Ерлика, в левом — наш современный мир, в правом  область, в которой живут бериты, санскритский preta, «нерешительные» Данта. Иногда на той же веранде помещается изображение горы Сумеру или в виде остроконечной скалы, около вершины которой движутся солнце и луна, или в виде башни с теми же светилами около вершины. Кроме храмов, воздвигаются священные башни (субурганы), которые состоят из трех частей: нижней, служащей пьедесталом, средней в виде вазы, суживающейся книзу, и верхней — круглой колонны, на вершине которой изображение луны и солнца. Субурганы иногда представляются каменными сооружениями до 20 сажен высоты, но также встречаются в виде небольших моделей в четверть аршин высоты и менее и составляют принадлежность частных божниц. Представление о мировом движении дается посредством курдэ. Это — вращающиеся вокруг своей оси цилиндры, наполненные листами бумаги, исписанными молитвами; одни приводятся в движение рукой человека, другие движутся силой ветра или силой текущей воды, подобию ветряным и водяным мельницам. Эти цилиндры бывают различной величины; есть столовые, величиною с чайный стакан, другие таких размеров, что нужны два человека, дергающие за канат, чтобы дать цилиндру вращательное движение. Скульптура и живопись, точнее сказать, иконопись, у монголов не получили свободного развития. Это искусство не может выйти из норм, данных древней стадией его. Фигуры божеств лепятся и пишутся по старым стереотипам; воображению художника не предоставлено никакой свободы.

Музыка у монголов двух родов; храмовая и светская; богослужение заключается в произнесении молитв речитативом, пение отсутствует; в богослужении участвует оркестр из бубнов и труб. Звуки некоторых отдельных инструментов похожи на рычание зверя. В шуме и громе оркестра не слышно никакой арии, оркестр воспроизводит голоса природы, не подчиненные ритму; монгольские народные песни отличаются красивой мелодией и величавостью напева, иногда не уступают русской песне.

Храмовые танцы, подобно курдэ, отвечают видимым движениям неба; танцоры образуют круг, который медленно движется по течению звезд. Они замаскированы докшитами, т. е. темными божествами, представителями мрака; на арену танцев выходят две маски, которые не принимают участия в танцах; они отличаются от танцующих и своим костюмом; одна называется хашин-хан и отличается маской, изображающей человеческое лицо преувеличенных размеров, другая маска — таган-обогун с седой длинной бородой, с пастушьим костылем в  руке. Первую можно принять за солнце, вторую — за месяц, два светила, которые не принимают рядового участия в хоре звезд, движущихся на ночном небе вокруг Полярной звезды.

История. Монгольский народ выступил на историческую арену только с началом XIII столетия, т. е. пять веков спустя после основания Русского государства. Где он жил до этого времени, и если не в Монголию, то откуда пришел в нее, — совершенно неизвестно. Но в китайских памятниках сохранились известия о племенах, населявших Монголию до появления монголов под стенами Китая. Самые первые известия о них относятся к первым годам христианской эры. К какому племени принадлежало это древнее население Монголии и входили ли уже и тогда в  его состав монголы, определить невозможно; поэтому говорить об истории монголов мы можем только с XIII ст., т. е. с эпохи завоеваний Чингисхана, а до этого времени речь может идти только об истории Монголии; на историю Монголии падает 12 веков, а на историю монголов — 7 веков. По китайским источникам, за 200 лет до Рождества Христова Монголию населяло племя хунну, правители этого племени носили титул шань-юй; по-видимому, племя это образовало могущественную кочевую монархию, вроде монархии Чингисхана, которая возникла на тех же землях, но только на 14 веков позднее. Монархия шань-юев просуществовала пять с половиной веков и пала в 350 г. до Рождества Христова. Китайский летописец насчитывает в течение этого времени до сорока шань-юев: первый шань-юй назывался Модя. О могуществе шань-юй свидетельствует то обстоятельство, что китайский двор не гнушался обмениваться с ними посольствами и выдавал за шань-юев замуж китайских принцесс. Около Рождества Христова китайские источники упоминают также о другой кочевой монархии, владения которой находились в северо-западной части Монголии. Эта монархия была основана племенем, которое в китайских летописях называется киликизцы или хакяцзы; то и другое имя европейские ориенталисты принимают за киргизов. Это государство древних киргизов, по всей вероятности, занимало нынешнюю киргиз-норскую впадину, а также нынешний минусинский уезд Енисейской губернии После падения хунну в Монголию последовательно возникали другие кочевые монархии. Основанная племенем жуапо-жуань просуществовала два века, с 391—556 г. Государство Тугю, распавшееся на два дома — западный и восточный, существовало с 535—756 г. Государство хонху — с 628—846 г., т. е. существовало немного более двух веков. Наконец перед выступлением монголов в Монголию господствовало племя кидань, которое распадалось на два отдела: западный и восточный. Владение Кидани простиралось на север до реки Селенги; об этом можно заключать из того, что записки о путешествии Чань-Чуня, современника Чингисхана, старинные следы городов, встреченные путешественником на реке Толе, приписывают киданям. Под именем хойху китайские источники разумеют племя уйгур. Памятники сохранили имя столицы уйгурских ханов Каракорум: следы этого города находятся близ берегов р. Орхона, — это определяет местонахождение ханства; оно занимало места по Орхону и Селенге. Уйгуры значительно выдвигались степенью своей культуры сравнительно с  другими племенами Монголии: они выработали свою азбуку, которая теперь известна под названием руноподобных или орхонских письмен. Уйгурское племя своими разветвлениями охватывало всю Монголию, они жили по всей юго-восточной границе ее, а также на южной, вдоль подошвы тибетских гор и, наконец, у восточной конечности Тянь-Шаня. В то время, когда в центре Монголии от них не осталось следа, остатки их и теперь еще существуют по границе Монголии с Китаем под именем хонху. Эти остатки утратили свой язык, изменили свои старый внешний быт на китайский и от китайцев отличаются только мусульманской религией. Об этих государствах в центральной Азии и о племенах, населявших их в течение 14 веков, до политического выступления монголов, сведения находятся только в китайской исторической литературе. До Европы известия об них не доходили, за исключением одного случая, когда какая-то азиатская орда под предводительством князя Турксанта совершила нашествие па южную Россию при византийском императоре Юстиниане, Отряд Турксанта оказался авангардом какой-то орды, стойбища которой находились в глубине центральной Азии. Желая приобрести в этой орде своих союзников для борьбы с аварами, встревожившими границы Византии, император Юстиниан послал своего вельможу Земарха в 569 г., чтобы заключить договор в этом смысле с главным вождем орды Дизавулом, который кочевал у какой-то горы Эктаг. Земарх достиг  ставки хана Дизавула. По китайской летописи в это время в Монголии господствовало племя Тугю. Около 587 г. во главе этого племени стоял Шаболио хан Нету, ставка которого находилась у горы Дугинь или Уйдугинь; у той же горы находились ставки и других ханов племени Тугю; та же гора появляется у Рашид-Эддина под именем Утекян; это, вероятно, гора Отхан-ханрхан, которая находится в Хангае в вершинах реки Дзанхына, к северу от города Уляссутая. Эти данные определяют местонахождение стойбищ племени Тугю. На нашествие Турксанта можно смотреть, как на прецедент нашествия полчищ Чингисхана, совершенного на 7 веков позднее. Только с последнего момента начинают притекать в Европу, более частые сведения о центральной Азии, В ХIIІ ст. на тех местах, где жили уйгуры и кидане, появляются монголы; их вождь Чингисхан (родился около 1155 г.), в детстве носивший имя Темучин, покорял мелкие монгольские племена одно за другим под свою власть, достиг того, что объединил под своей рукой всю Монголию, основал новую кочевую монархию таких размеров, до каких ни один кочевой народ не достигал, и, наконец, предпринял завоевания соседних стран с оседлым населением.

Кроме письменных китайских памятников для домонгольского периода, имеются еще исторические свидетельства в виде надписей, выгравированных на камнях, а также в виде могильных насыпей, развалин и следов древних городов. Некоторая часть из них, может быть, относится к доисторическому времени, другие же — ко времени, уже охваченному историей, так, например, открытые еще во времена Петра Великого каменные плиты, покрытые так называемыми орхонскими письменами и распространенные от минусинского уезда на юго-восток до р. Орхона, принадлежат к VII или VIII в. по Рождествв Христовв и относятся к уйгурам. Кроме этих памятников, в северной Монголии рассеяны многочисленные каменные бабы, которые встречаются также в киргизской степи и в степях южной России; это — каменные плиты, изображающие человеческие фигуры. Кроме таких изваяний, в Монголии встречается множество каменных плит, поставленных стоймя и не покрытых никакой скульптурой. Все подобные памятники одинаково, — как со скульптурой, так и без скульптуры, — называются по-монгольски поточило, а по-сойотски — сыншас. По всей северной Монголии рассеяны древние могильные  насыпи, так называемые кирексуры или кыргизиин-ур — «гнезда киргиз»; их также можно проследить по всему Забайкалью, в Киргизской степи и по южной России. На юге керексуры не идут далее магистральной Гоби, к югу от последней насыпи встречаются очень редко, сложенные не из камней, как в  северной  Монголии, а из глины, и называются томулуками. К какому времени относятся эти насыпи и изваяния — неизвестно, только по раскопкам, произведенным в Забайкалье в насыпях одинакового типа можно заключать, что и монгольские содержат остатки железного века.

Очень редко встречаются остатки городов и жилых построек. Самым значительным памятником этого рода должен быть назвал город Каракорум, столица Уйгурского ханства. По новейшим изысканиям, в Монголии находятся два Каракорума: один монгольский, другой уйгурский; первый был построен при хане Огота, сыне Чингисхана, в 1234 г. и находился там, где теперь стоит монастырь Эрдэпи-цзу, на реке Орхоне; уйгурский относится к VII или VIII в. по Рождеству Христову, следы его находятся в 70 верстах к северу от Эрдэни-цзу, в долине того же Орхона. Так как постройки сооружались из сырцового кирпича и потому быстро размывались дождями, то и от самого большого города Монголии Каракорума остались только жалкие остатки; хотя Ядринцев у обоих городов проследил следы городских  построек на протяжения пяти верст, но эти следы  тянутся   с большими промежутками, вероятно, эти древние города были похожи на нынешнюю Ургу и наполовину состояли из юрт. Господство кочевого быта не благоприятствовало обогащению Монголии памятниками строительного искусства. Древние века были все-таки благоприятнее позднейших; они оставили, по крайней мере, могильные насыпи, а монголы и того не оставляют, потому что трупы умерших не хоронят, а бросают в степи на съедение волкам и птицам. Северная граница Китая постоянно подвергалась хищническим набегам кочевников. В качестве меры против подобных набегов Китай по всей своей северной границе воздвиг каменную стену, по-китайски Вань ли-чен — «стена в 10 000 ли» (ли = полверсты; см. Китай, XXIV, 204). Кочевники представляли подвижную армию, которой пользовались государственные люди Китая в  своих  корыстных и династических целях. И на западе кочевники киргизских степей вмешивались с раздоры туркестанских князей, а кочевники южной России принимали участие в междоусобицах русских князей. В  эпоху Чингис-хана северный Китай был разделен на дна государства: Цзинь с столицей Пекином и Сун со столицей Сиань-фу; эти державы враждовали между собой, и сунцам удалось монголов направить на ненавистных им изинцев. В  1211 г. Чингисхан наводнил своими полчищами северные   пределы государства Цзинь и завоевал страну, взяв Пекин в 1215 г. В 1218 г. он направил свою армию на запад для завоевания Туркестана, достиг на западе городов Ограр и Ургендж в 1219 г., а передовые его отряды проникли в долину Кабула в 1221 г. на пути в Пядию. В 1240 г. к монархии Чингисхана была присоединена Россия (см. татарское иго). Персия была завоевана принцем  Гулагу в течение пяти лет с 1253—1258 г. После смерти Чингисхана в 1227 г. ханский престол занимает сын его Оготай (Угедей); империя Чингисхана была разделена на четыре улуса; Оготаю достались Монголия и завоеванные части Китая. Туркестан составил улус Джагатая; Россия досталась в удел Бату-хану (Батыю) и, наконец, Персия была дана ее завоевателю Гулагу. Верховная власть над всеми четырьмя улусами признана была за Оготаем, т. е. за уделом, в состав которого входила Монголия. В  1264 г. на престол верховного хана Монгольской империи вступает внук Чингисхана — Хубилай; он оставляет город Каракорум, построенный Оготаем на берегу Орхона, переносит ханскую резиденцию в Пекин, доканчивает завоевания остальных частей Китая в 1259 г. а таким образом основывает величайшую в мире монархию, простиравшуюся от устьев Хуанхе до берегов Днепра. Царствование Хубилая было самой блестящей эпохой в истории Монголии; это была эпоха общения Запада с Дальним Востоком, какого прежде никогда не бывало. Ко двору монгольского хана стекаются авантюристы не только из пределов империи, но и из чужестранных земель. Богатый купец  Марко Поло из Венеции едет служить ко двору Хубилая; король Франции и римский папа посылают в Каракорум посольство. Монархия в тех размерах, в которых се оставил Чингисхан, просуществовала недолго; улусы стали жить самостоятельной государственной жизнью. Династия Юань, т. е. династия чингизидов, просуществовала в Китае с 1280—1387 г.; в  течение этого времени Монголия входила в состав Китайской империи; в 1368 г. последний юанец Шунь ди, по-монгольски Тогон-Темур, был изгнан из Пекина китайскими националистами; удалился в северную Монголию и продолжал царствовать только над монголами. С момента слияния Монголии с Китаем, обусловленного переездом Хубилая в  Пекин, историческая жизнь монголов потухает, и они из завоевателей опять становятся скотоводами; летопись монгольская превращается в список собственных имен, не заслуживающих народной памяти, история же монгольская — в вереницу мелких событий, в которой нельзя проследить поступательного направления. В XVII в. на западной границе Монголии начинается объединение западных монголов; здесь образуется крупное кочевое государство, под названием Союза четырех ойратов. Нашим историческим актам это государство было известно под  именем Дзенгорского или Джунгарского ханства. Наибольшего могущества это государство достигло около 1679 года при Галдан-Бошокту, который пытался распространить свою власть на восточную Монголию, вступая таким образом в столкновение с китайцами, принимавшими меры для закрепления Монголии за Китаем. По народным преданиям, Галдан-Бошокту со своими войсками доходил до берегов Орхона и до хребта Большого Хингана. Столкновение с  Китаем кончилось гибелью Джунгарского ханства в 1755 г. Китайцы воспользовались междоусобиями между джунгарскими князьями, заняли своими войсками всю Джунгарию и примкнули свои границы к пределам Российской империи. Последний акт Монгольской истории — объявление независимости Халхи (18 ноября 1911 г. — 6 августа 1912 года); волнение в Китае, низложение китайского императора и объявление в Китае республики вызвали волнение и среди халхаских князей. На своем съезде в Урсе халхасские князья объявили Монголию независимой и удалили из страны китайскую администрацию и китайские гарнизоны. Ханом Монголии был объявлен ургинский хутухта, т. е. высшее духовное лицо в стране. Таким образом в центральной Азии, кроме Тибета, возникли второе теократическое государство. В составь Халхасского государства из не - халхаских хошулов  пошли только баргуты, южные монголы не присоединились к халхасцам, и трудно предположить, чтобы это могло случиться в будущем: магистральная Гоби сильно разъединяет южных монголов с  северными и делает очень затруднительным поддержание политической связи между ними. Кроме того, южные монгольские племена, занимающие земли близ Великой стены, сильно окитаились и связаны с интересами соседнего китайского населения более, чем с интересами отдаленной Халхи. Халхасской независимости всегда будет угрожать поглощение или со  стороны России, или со стороны Китая; она может, быть осуществлена только в том случае, если будет, обеспечена международным протекторатом.

Г. Потанин.