Москва

Москва. Древняя Москва. Внешний вид города и склад жизни Москвы допетровской дают основание назвать город Москву этой эпохи «Древней Москвой», т. к. то и другое носило в себе много черт чисто средневекового характера, установившегося с самого ее основания и, благодаря отдаленности от городов Западной Европы и внешним и историческим условиям, сохранившегося долее, чем в городах Запада. Первоначальное упоминание о Москве помечено 1147-м годом, а именно, в летописном сказании о зове на Москву суздальским князем Юрием Долгоруким союзника своего северского князя Святослава Ольговича. А под 1158-м годом уже ясно говорится о Москве, как о городе. «Взыде (Юрий) на гору иобозре очима своима семо и овамо, по обе стороны Москвы-реки и за Неглинную, возлюби села оные и поводе вскоре сделати мал деревяши город и прозва его Москва-град». Первоначальный Юрьев городок занимал весьма небольшое пространство. Он ограничивался кручами уступов мыса, обращенными к Москве-реке и Неглинной, а на востоке — рвом, проходившим южнее церкви Спаса на Бору, тогда еще не существовавшей. На ее месте, как показывает название, находился бор — хвойный лес. Стены городка состояли из частокола с башнями, или «вежами», наподобие тех, какие мы видим на изображениях Мейерберга и Олеария в XVII в. у небольших русских городов, в роде Торжка. При последующих князьях население города увеличилось, и вместе с тем новые стены отодвинулись дальше от первоначальной ячейки. Дубовые стены города Ивана Калиты 1332 года имели на востоке границу — ров далеко за церковью Спаса на Бору и спускались на Подол к церкви Константина и Елены. На юге стены проходили параллельно реке Москве, а по Неглинной, вероятно, там же, где проходят и теперь. До Ивана Калиты Москва была сплошь «лубяная», т. е. срублена из бревен и крыта соломой, гонтом и тесом и наполовину с курными избами, т. е. без труб. Иван Калита в 1329 г., первый из московских удельных князей, начал каменное строительство, воздвигнув пять белокаменных храмов. Из них не сохранилось ни одного, если не считать основание центральной одноглавой части церкви «Спаса на Бору», по своим небольшим размерам напоминающей постройки Калиты. Димитрий Донской, сознавая неизбежность решительной битвы с Ордой и желая обеспечить на случай отступления надежное прикрытие, в 1367 году укрепил Москву каменными стенами. Линия их проходила, вероятно, там же, где и современные нам стены Иоанна III, но находилась несколько отступя от них внутрь Кремля. Стена Димитрия Донского настолько была основательна, что выдержала натиск Тохтамыша, а ранее того — два приступа Ольгерда Литовского. Во второй половине XV века Иоанн III взамен обветшавшей белокаменной стены Димитрия Донского ставит кирпичную. Строителями-архитекторами были итальянцы Петр Антоний, Марко Фрязин и Аленин. Эти стены сохранились и до нашего времени. Вероятно, только с постройкой каменных стен огороженная ими часть города стала называться Кремлем, или «Кремником», от слова «кремень» — камня, по народным понятиям, считающегося самим крепким и олицетворяющего неприступность каменной твердыни центральной части города Москвы. До конца XVII века Кремль был центром не только всего городского уклада, но и всего Русского государства. Это был центр религиозный, политический и административный. Здесь жили царь и митрополит; здесь были сосредоточены главные храмы Москвы: Успенский собор, Архангельский, Благовещенский, и возвышалась башня Иван Великий. Юго-западный угол Кремля, имевший три отдельные башни: на Конюшенном дворе, над Колымажными воротами (Гербовая башня) и Круглую в нижнем набережном саду, представлял собой в Кремле отдельный Царский замок, вмещавший в разное время построенные каменные палаты и дворцы и заключавший в  себе более тысячи комнат, от которого сохранились одни терема да Грановитая палата. По соседству находился двор митрополита — там, где теперь патриаршая ризница. На Ивановскую площадь выходили семью каменными наружными лестницами на арках огромные здания приказов (см.), ведавших все отрасли государственного распорядка — тогдашние министерства. С восточной стороны Кремля мы видим на древних планах пригороженное к нему пространство — это Китай-город. Первоначально он имел стену из плотно убитой земли между высокими плетнями из древесных свитых в веревку ветвей, что и послужило, вероятно, первоначальному названию этой части посада, так как «китай» в некоторых местностях России означает веревку, свитую из травы или тонких прутьев. Это происходило в 1534 г., в правление Елены, матери Грозного; в 1535 Петр Фрязин уже заложил рядом с плетеной стеной стену кирпичную, существующую и до нашего времени. Этот памятник более сохранился, чем стены и башни Кремля, в некоторых частях перестроенные сызнова даже в XIX в. До правительницы Софьи Алексеевны стены этого пригорода были красные кирпичные и выбелены по ее приказанию. Если Кремль был центром государственной жизни, то Китай-город по праву может быть назван средоточием городской народной жизни; здесь она кипела ключом. На Красной площади с утра и до вечера толпился деловой и праздный народ, по пути узнавая новости и слушая бирючей, объявлявших царские указы. Отсюда вести разносились по всему городу: то о войне, то о казнях или о новых налогах. Красная площадь для Москвы была и великим торгом и в то же время местом народных собраний, как Форум для древнего Рима. Здесь стояла «трибуна—ростра», или, как называлась у вечевиков, «степень» — Лобное место. На «Крестцах» Китай-города, т. е. на перекрестках улиц, шла самая бойкая уличная жизнь. Сюда божедомы выносили тела подобранных на улице убитых и занявшихся для опознания их родственниками и знакомыми — был своего рода морг. Сюда же теми же божедомами выносились в корзинах подкидыши для желающих взять их себе на воспитание. На Крестцы выводили колодников из застенка для сбора подаяния и «языков», преступников, с завешанными лицами с отверстиями для глаз, оговаривавших встречных, как своих соучастников в преступлении, часто из единственного желания затянуть судопроизводство и тем отдалить неизбежный конец. В Китай-городе, кроме замечательного собора Василия Блаженного, или «Покрова Пресвятыя Богородицы, что на рву» (ров отделял Кремль от Красной площади), построенного Иоанном Грозным в память победы над Казанским царством, можно указать, как на очень драгоценный памятник русского зодчества, на церковь Грузинской иконы Божией Матери с образами работы Симона Ушакова, знаменитого изуграфа или «зоографа» (живописца) XVII века. Из памятников гражданского зодчества можно указать на следующие. На Красной площади находился каменный Гостиный двор, где помещалось несколько сот лавок и лавочек с самым разнообразным товаром. Причем и в других частях Китай-города было немало отдельных рядов и лавок. Так, на Спасском каменном мосту чрез Кремлевский ров шла бойкая торговля духовного и светского содержания книгами и рукописями. На Никольской улице находился обширный иконный ряд и Печатный двор, часть которых, на дворе, осталась сохранной и до нашего времени. Лицевой корпус построен при Николае I. На месте Исторического музея в начале XVII века находился Земский городской приказ (современная городская дума), а позднее грандиозное и красивое каменное здание, увенчанное четырехъярусной башней со шпилем и золоченым орлом на нем. В этом здании одно время помещался Аптекарский приказ, а в XVIII веке — временно — только что основанный Московский университет, соединенный с помещениями над Иверскими воротами; в них находилась его лаборатория. В конце XVIII и начале XIX века в этом здании помещалась шестигласная дума, городское общество и магистрат. Но, несмотря на почтенную давность и историческую роль, это здание все-таки было разобрано до основания во второй половине XIX века. На Москворецкой улице находились таможни (мытные дворы), старая и новая. В круглой угловой к Москве-реке башне помещался пороховой погреб, однажды взорвавшийся и разрушивший башню. В соседней башне находились Козмодемианские ворота, теперь заложенные, не ранее XVIII века очень оживленные, так как чрез них проходила, так называемая «Великая улица», соединявшая Кремль и Китай-город с посадами и слободами: с Серебрянниками, Гончарами и Котельниками. Нельзя не указать на, площадку у церкви «Троицы на Полях», где теперь расположены лавочки букинистов, и откуда ведет лесенка через Проломные ворота к памятнику первопечатника Ивана Федорова. Здесь происходили судебные поединки — остаток глубокого средневековья. При Федоре Иоанновиче, Борисом Годуновым в 1587 году к Кремлю и Китай-городу была пригорожена каменной стеной значительная часть посадов, получившая название Белого (вероятно, по выбеленным стенам), или Царь-города. Работами при постройке заведовал русский зодчий Федор Конь. Она проходила там, где теперь проходят бульвары, насаженные при Екатерине II. Из материала, полученного при разборке стен в XVIII веке, выстроены дома Воспитательный и генерал-губернаторский. Стена имела 28 башен и 9 ворот, оставивших в воспоминание о себе только названия урочищ, на пересечении улиц с бульварами: Мясницкие ворота, Сретенские, Покровские и т. д. Воротная Арбатская башня разобрана в самом конце XVIII века и, судя по сохранившемуся рисунку с натуры, была сходна с башнями над воротами Китай-города. Из достопримечательностей Белого города можно указать на  Пушечно-литейный двор за широким болотом, простиравшимся тогда на месте современной Театральной площади, через которое был перекинут длинный деревянный мост на столбах. Пушечно-литейный двор находился приблизительно там, где теперь стоят Центральные бани. Во второй половине XVII века это было довольно грандиозное здание с двумя башнями, окруженное высокой каменной стеной, к которой изнутри примыкали кузницы и горны. Местность кругом носила название Кузнецкого конца, откуда заимствовал свое название и современный Кузнецкий Мост, называвшийся в XVII веке Кузнецкой улицей по жившим на ней кузнецам, работавшим на Пушечно-литейном дворе, а название «мост» получилось от действительно существовавшего здесь в XVIII веке каменного моста через реку Неглинную, находящегося теперь под мостовой в земле. Нельзя пройти молчанием характерную особенность для тогдашней Москвы — это рынки готовых бревенчатых домов на площадях Белого города: Лубянской и на Трубе. Название первой указывает на производившуюся здесь торговлю «лубяным» товаром, т. е. деревянным. Название же второй — по каменной трубе, или арке, проложенной в стене Белого города для прохода речки Неглинной. Белый город был заселен зажиточным классом: боярами, купцами и служилым всяким людом. Уже Алексей Михайлович дал указ не строить деревянных домов в этой части города, а только каменные. В ней от Воскресенских ворот Китай-города пролегала главная улица Москвы — Царская, впоследствии переименованная в Тверскую. Она была вымощена белым камнем, — что обнаружилось при последних земляных работах, — тогда как другие улицы были мощены деревом. Вообще, эта часть Москвы выделялась сравнительным благоустройством, содержалась чище и имела в конце XVII века вид большого, богатого и красивого каменного города. В 1591 г., ввиду приближения к Москве крымского хана Казы-Гирея, при Федоре Иоанновиче были выстроены деревянные стены вокруг пригородов, окружавших Белый город. Эта огороженная деревянной стеной часть Москвы стала носить название Скородома или Скородума, по причине быстрой постройки домов после частых здесь пожаров. Стены обхватывали Белый город в виде подковы, имели ров с внешней стороны и стояли на земляном валу. Эта часть Москвы называется также «Земляным городом» вследствие стен, состоявших из бревенчатых клеток, набитых землей. Она шла по линии современных Садовых улиц, оставив после себя название улицы «Земляной вал», и упиралась в Москву-реку, имея на концах деревянные башни и множество таких же башен на своем четырнадцативерстном протяжении. Они прекрасно изображены в альбоме Мейерберга 1661 года. В конце XVII века в ряду этих стен появилась Сухарева башня с проезжими воротами, построенная по повелению Петра I в честь Сухаревского стрелецкого полка, оказавшего ему немалую услугу при укреплении за собой престола. В начале XVIII в. при Петре в ней помещалась Мореходная школа и обсерватория и жил знаменитый Брюс, слывший среди темного московского народа за чародея. В этой четвертой части древней Москвы жили небогатые люди, и была она редко заселена. Существовали луга, как на Остоженке (от слова «стог»), болота — Козье болото, пруды — Патриарший, Чистый, называемый в XVII в. «Поганой лужей», и сады. Тянулись на большом пространстве огороды (Харитоний в Огородниках). Из сохранившихся памятников церковного зодчества в Земляном городе и построенных не позже XVII в. можно указать на церковь Рождества Христова в Путочках и Троицы на Листах на Сретенке, где в XVII в. печатались и продавались «листы» — лубочные картинки. Из зданий гражданского зодчества, оставшихся сохранными до наших дней, можно указать на дом князя Юсупова в Харитоньевском переулке. По преданию, это был загородный царский терем. Он прекрасно сохранился и умно реставрирован и представляет собой единственный памятник частных домов, каким-то чудом уцелевший из десятков подобных теремных каменных домов. В Земляном городе у Яузского моста стояла на реке Пороховая мельница и Серебрянские бани, существующие и теперь под этим названием по протекавшей здесь речке Серебрянке, которая, в свою очередь, названа от местности, в былое время населенной серебряных дел мастерами.

Для защиты с юга со стороны Ордынской дороги за Москвой-рекой были поселены стрельцы, образовав с увеличением города целые слободы и деревни. Они при Федоре Иоанновиче с внешней стороны обнесены были бастионами с деревянными стенами и вместе со стенами Скородема образовали вокруг Москвы огромное кольцо укреплений. Из памятников древнерусского зодчества, оставшихся сохранными, можно указать на церковь Георгия Неокесарийского на Полянке с изращатым фризом вокруг главной части храма, а из частных домов — на древний дом на Берсеневской набережной думного дьяка Аверкия Кириллова, ныне дом Московского Археологического общества, ошибочно приписываемый Малюте Скуратову.

Замоскворецкие стрелецкие слободы с Белым и Китай-городом соединяли в XVII веке два моста. Один, плавучий из бревен, против Водяных ворот Китай-города, вел на Москворецкую улицу и другой — каменный, против Всехсвятских ворот Белого города, вел в Чертолье. Любопытна история этого поистине замечательного архитектурного памятника, весьма сходная с историей многих исчезнувших памятников старины. В 1643 году царь Михаил Федорович замыслил построить каменный мост, для чего вызвал из Страсбурга палатных дел мастера Ягана Кристлера, который привез с собой инструменты, составил смету, перечислил весь необходимый для сооружения строительный материал и даже сделал модель моста. Но преждевременная смерть царя и архитектора надолго отодвинула исполнение этого проекта, и только в правление царевны Софьи Алексеевны, при непосредственном участии ее любимца князя Голицына, в 1682 году снова приступлено к сооружению моста по проекту Кристлера и под наблюдением русского зодчего-монаха, имя которого, к сожалению, осталось неизвестным. В 1687 году мост окончен и среди современников прослыл «седьмым чудом света» — настолько он поразил их своим видом и приемами строительной техники. Просуществовав в первоначальном виде полстолетия, он стал  по частям разбираться, под предлогом его ветхости. Сначала были сломаны верхи шатровых башен со стороны Замоскворечья; затем галереи и лавки по сторонам моста; сломано было, наконец, основание самой шестиворотной башни; остался только мост на девяти арках, но и тот в XIX в. был разобран, хотя свод и быки настолько были крепки, что их не брал лом и пришлось взрывать порохом.

Для археологии Москвы представляют весьма ценный графический материал ее планы XVI—XVII вв. Из них следует упомянуть: Герберштейна 1505—1533 г., план Кремля при Борисе Годунове (1598—1605), план Москвы Федора Борисовича Годунова, Сигизмундовский 1610 г., сделанный по повелению польского короля Сигизмунда, Готфрида Мериани 1643 г., Олеария 1656 г., Мейерберга 1661 г., Исаака Массы, Брюнса и др. Изучая их, можно встретить в каждом свои подробности. Так, на Сигизмундовском Москворецкий мост изображен на барках, тогда как у Мейерберга он плавучий из бревен. На этом же плане почти на всех главных улицах Москвы показаны бревенчатые мостовые. На планах Мейерберга и рисунках его с натуры в обилии показаны «журавцы» для подъема воды из колодцев на дворах обывателей. На всех планах изображены у некоторых церквей колокольни на столбах. Например, на Годуновском и Сигизмундовском у церкви Христофора в Кремле и Николая Чудотворца на Москворецкой улице. На всех без исключения с особенной тщательностью изображены общественные бани — бревенчатые высокие здания без крыш с журавцами для подъема воды в банные желоба. На некоторых с большим вниманием нарисованы деревянные дома с одворицами при них и огородами с грядами и деревьями. С особенной тщательностью эти подробности представлены на Сигизмундовском плане. На нем же можно проследить на некоторых улицах, ведущих к Кремлю, уличные решетки, запиравшиеся на ночь во время пожаров, а также ряды домов с воротами и частоколами около них, тянущиеся вдоль улиц, нередко весьма узких. Архитектура их, судя по Коломенскому дворцу и другим остаткам деревянного зодчества, была замечательна, и технические приемы, применяемые при постройке из дерева и теса, далеко оставляют за собой современную технику того же рода. Так, иностранцы были поражены тем, что деревянные стены Скородома, искусной работы и красивой архитектуры, были построены без единого железного гвоздя. Но пожары, эти постоянные бичи древней Москвы, смешали без следа памятники старины, а пожар 1737 г. унес без возврата все памятники деревянной архитектуры, которые еще сохранились от XVII в.; самобытному архитектурному творчеству был нанесен последний удар.  Статистико-экономический обзор современной Москвы см. в приложении.

А. Васнецов.