Наказ Екатерины II

Наказ Екатерины II, данный «Комиссии о сочинении проекта нового уложения», называется иногда Большим наказом в отличие от наказов, полученных отдельными депутатами Комиссии от выбиравшего их населения. Вскоре после вступления своего на престол Екатерина задумала ознаменовать свое царствование составлением нового уложения и решила поручить это дело выбранной от населения комиссии, дав ей в руководство особый наказ. «И для того, — рассказывала императрица впоследствии, — я начала читать, потом писать наказы Комиссии уложения. Два года я читала и писала, не говоря о том полтора года ни слова, но следуя единственно уму и сердцу своему с ревностнейшим желанием пользы, чести и счастья империи... Предуспев, по мнению моему, довольно в сей работе, я начала казать по частям статьи, мною заготовленные, людям разным, всякому по его способности, но более одного листа или двух не показывала вдруг. Наконец заготовила манифест о созыве депутатов». Со съездом последних в начале 1767 года в Москву, — продолжала свой рассказ Екатерина, — «назначила я разных персон вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный наказ Комиссии уложения. Тут при каждой статье родились прения. Я дала им волю чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины из того, что написано было мною, помарали, и остался Наказ уложения, яко оный напечатан». К июлю 1767 года наказ был совершенно закончен и передан в руководство Комиссии. Таким образом, написание руководства для составления нового уложения потребовало от Екатерины, занятой в то же время и другими, более неотложными государственными делами, всего около двух лет. Разгадка этой быстроты заключалась в том, что наказ быль не столько оригинальным произведением, сколько компиляцией. На первых порах и сама Екатерина не скрывала этого характера своего труда и в своих письмах откровенно говорила, что в наказе она «обобрала президента Монтескье», «как ворона в басне, нарядилась в павлиньи перья», и что ей самой в этом произведении «принадлежит лишь расположение материала да кое-где одна строчка, одно слово». И эти отзывы не были преувеличением. Из 655 статей, составляющих содержание Екатерининского наказа, 294 заимствованы из «Духа законов» Монтескье, а более 100 — из знаменитого труда Беккариа «О преступлении и наказании»; помимо того, в наказе есть и другие заимствования. Это не мешало, однако, Екатерине придавать наказу чрезвычайно большое значение, ожидать от него очень важных последствий для русского законодательства и говорить о «возбуждающих удивление Европы» началах наказа. Запрещение наказа во Франции министерством Шуазеля доставило Екатерине немалое удовольствие. Но действительное значение наказа было много ниже той оценки, какую склонен был давать ему его автор. Содержание наказа было очень широко и разнообразно, охватывая собой чуть не все важнейшие вопросы политической и социальной жизни тогдашней России. В последовательном порядке в наказе идут такие отделы: о естественном положении империи, о правлении и законах вообще, о законах подробно, о видах преступлений и наказаний, о судопроизводстве вообще, об обряде криминального суда, о рабстве, о ремеслах и торговле, о воспитании, о дворянстве, о среднем роде людей, о городах, о порядке наследования, о составлении и слоге законов, наконец, о разных специальных вопросах законодательства. Но, затрагивая эти разнообразные вопросы, Екатерина очень часто не обладала необходимыми для их разрешения сведениями и вместо указания того принципа, который следовало бы положить в основу законодательства, ограничивалась лишь общими и неопределенными фразами. Благодаря этому ее наказ не мог в сущности получить значение действительного руководства для составления нового уложения. В конце концов, он и явился не столько таким руководством, сколько своего рода публицистическим трактатом, представлявшим собой попытку при помощи западноевропейской литературы теоретически осмыслить исторически сложившийся русский государственный и социальный строй, как строй просвещенного абсолютизма. При этом, не колебля самых основ такого строя и пытаясь, наоборот, укрепить их, наказ даже и в том виде, какой он принял после двукратной цензуры, которой подвергла его Екатерина, вносил в русскую жизнь немало нового, и это новое было проникнуто началами гуманности. Хотя и не прямо, хотя и с оговоркой, что «не должно вдруг чрез одно общее узаконение делать великого числа освобожденных», в наказе все же выражалось ясное осуждение рабства. В наказе, далее, устанавливалось различие преступных действий от слов и провозглашалось, что «тот все превращает и опровергает, кто делает из слов преступление, смертной казни достойное». Наказ осуждал пытку, как жестокий и вместе с тем нелепый обычай; наказ провозглашал идею веротерпимости, ссылаясь на то, что «гонение человеческие умы раздражает, а дозволение верить по своему закону умягчает и самые жестоковыйные сердца». Эти и подобные им идеи, заимствованные Екатериной из западноевропейской просветительной литературы, могли оказать серьезное влияние на русское общественное сознание. Но той роли, какую наказ мог сыграть в этом смысле, были поставлены довольно тесные пределы. Наказ не был допущен к свободному обращению в публике; он был лишь разослан в правительственные учреждения, но и здесь был доступен не всем чиновникам, а только высшим. Не будучи ни законодательным актом, ни деловым руководством к составлению законов, наказ не был, таким образом, в настоящем смысле этого слова и публицистическим трактатом, который мог бы влиять на сознание широких масс общества. Он остался только памятником известного настроения Екатерины II, свидетелем гуманных, но очень общих и неопределенных идей, которые она питала в начале своего царствования, практическое же его значение было весьма невелико, тем более, что сама Екатерина, ближе познакомившись с массою русского дворянства, скоро рассталась с тем настроением, которое продиктовало ей наиболее гуманные страницы ее наказа. См. издание «Наказа» Академии наук под редакцией Н. Д. Чечулина; ср. его же статью «Об источниках наказа» («Журнал Министерства Народного Просвещения»,1902 г., 4); Тарановский, «Политическая доктрина в Наказе императрицы Екатерины II» в «Сборнике статей по истории права», посвященном М. Ф. Владимирскому-Бvданову, Киев, 1904. Об отношении наказа к крестьянскому вопросу см. XXV, 477/78.

В. Мякотин.