Нечаев Сергей Геннадиевич

Нечаев, Сергей Геннадиевич, революционер-анархист (1847—1882).

Сын священника, Нечаев одно время, до 1869 г., преподавал Закон Божий в санкт-петербургском Сергиевском приходском училище. Примкнув к коммунизму и страстно, всеми помыслами отдавшись идее социального переворота, Нечаев уже тогда, 22 лет отроду, умел подчинять своему влиянию едва ли не всех, с кем ему приходилось сталкиваться. На собраниях студентов Медико-хирургической академии он знакомил их с революционным и социалистическим движением в Западной Европе, и весной 1869 г. в связи с студенческими волнениями, спасаясь от ареста, должен был скрыться, сперва в Москву, потом за границу. Из Швейцарии он обратился к студенчеству с воззванием, призывавшим к организации для участия в предстоящем перевороте и содержавшим, между прочим, следующие характерные для Нечаева слова: «Будьте же глухи и немы ко всему, что не дело, ко всему, что не мы, не народ». Нечаев принадлежал именно к людям, знающим одно дело, «одной лишь думы власть», ради которой он готов был даже на обман и преступление. За границей Нечаев сближается с Бакуниным, которого поразил силой своего характера и фанатичной преданностью революционной идее, и вместе с ним издает в Женеве 2 номера журнала «Народная Расправа», развивая в нем заговорщическо-бунтарско-анархистское понимание задач революционного движения и отстаивая самые решительные террористические действия по отношению не только к представителям власти, но и к публицистам реакционного и даже либерального лагеря. Убедив Бакунина в существовании в России центрального революционного комитета, за представителя которого он себя выдавал, Нечаев, с удостоверением, за подписью Бакунина, в том, что он состоит членом «Русского отдела Всемирного революционного союза», возвратился осенью 1869 г. в Россию. В Москве он энергично вербует членов в революционные кружки, обманывая доверившихся ему людей, рассказывая им небылицы о «всемирно-революционном союзе» и «Обществе Народной Расправы», в действительности никогда не существовавших. Все это Нечаев делает во имя революции и блага народа, как они ему представлялись. Во имя того же он убедил своих ближайших товарищей, в числе которых был литератор Прыжов (см.), убить члена их кружка студента Иванова, как предателя, ибо Иванов казался Нечаеву слишком независимым, а потому опасным для «дела» человеком. Подобные приемы, получившие впоследствии нарицательное имя «нечаевщины», были теоретически разработаны Нечаевым в своеобразном катехизисе революционера. Убийство Иванова (1869 г.) в гроте Петровской сельскохозяйственной академии послужило поводом к раскрытию нечаевской организации и к судебному процессу. К нечаевскому делу было привлечено более 300 человек, из которых 87 были преданы суду. Самому Нечаеву вторично удалось скрыться за границу.

За границей Нечаев продолжал свою деятельность, прибегая по-прежнему к авантюристским приемам (обманы, чтение чужих писем, подготовка к экспроприации в Швейцарии и т. д.). Ему удалось через посредство Бакунина и Огарева получить крупную сумму из «Бахметьевского» фонда для революционных целей; после смерти Герцена он пытался возобновить издание «Колокола», выпускал какие-то прокламации, но, в конце концов, своим образом действий потерял доверие даже расположенного к нему Бакунина и других эмигрантов. В 1872 г. швейцарское правительство, по требованию русского, выдало Нечаева, как уголовного преступника. Нечаев по обвинению в убийстве Иванова был приговорен к 20 годам каторжных работ (1873 г.), но вместо того, чтобы отправить его в Сибирь, его заточили в Петропавловскую крепость. Там Нечаеву удилось повлиять на своих сторожей и через них вступить в сношения с партией Народной Воли, которой он предложил фантастический проект освобождения всех заключенных из крепости и ряд планов в свойственном ему духе. Народовольцы отвергли планы Нечаева, но намерены были заняться его освобождением. Этому помешало событие 1 марта 1881 г. Вскоре сношения Нечаева с народовольцами были обнаружены, и через год после этого он умер, по-видимому, покончив с собой.

В. Ц.