Неурожай

Неурожай.

Колебания сборов хлебов из года в год  неизбежны. Они вызываются колебаниями метеорологических условий. Но эти колебания способны приносить чрезвычайные бедствия только при низком уровне производительных сил и соответствующем ему низком уровне культуры в стране. В  XX в. в во второй половине XIX мы знаем многочисленные голодовки в результате неурожая в России и не знаем их в Западной Европе. Между тем раньше Западная Европа давала те же картины голодовок, что и Россия. Достаточно вспомнить картофельный голод 1846—1847 гг. в Ирландии, унесший более 1000000 жизней. И чем дальше мы будем  отходить от настоящего времени вглубь времен, тем страшнее и ужасней окажутся те бедствия, которые вызывались неурожаем.

По сравнению с далекими веками прошлого и Россия, конечно, ушла во всех отношениях значительно вперед, и у нас такой остроты, как, например, в страшный голод 1602 г., бедствия от  неурожая теперь уже не достигают. Почти во всем  былом ужасе последствия неурожая в настоящее время наблюдаются еще в Индии (см.), в   Китае, в Персии. Но очень сильные бедствия переживает Россия и сейчас в результате неурожая.

 За первые три четверти XIX ст. особенно выдаются у нас по своим размерам неурожай 1820—21 гг., 1833 г., поразивший главным образом южные губернии, 1835 г., 1839—40 гг., 1845-46 гг., достигший чрезвычайных размеров особенно в северо-западных губерниях, 1848 г., сопровождавшийся холерной эпидемией, 1855 г., 1859 г., — главным образом, в северных губерниях, и значительно более слабый 1870 г. За период  80-х годов наиболее сильные недороды были в 1880 и 1889 гг., но, к счастью, в оба эти годы главный недобор не столько на крестьянские хлеба — рожь и овес, сколько на пшеницу, поэтому и последствия их были не такие ужасные. По сравнению со средним сбором за 25-летие 1870—94 гг. сбор 1880 г.  составил: для пшеницы — 69,4%, для ржи — 83,3%, для овса — 93,4%; в сложности для всех хлебов — 86,9%; в 1839 г.: для пшеницы — 77,6%, для ржи —  85,1%, для овса — 90,5%; в сложности для всех хлебов — 82,9%. Совершенно иное было в роковые 1891—92 гг., когда главным образом пострадали именно рожь и овес — основа крестьянской жизни, и один жестокий неурожай следовал вслед за другим, поражая большей частью те же губернии. По сравнению с 25-летием 1870—94 гг. сбор составлял в 1891 г.: для пшеницы — 65,3%, для ржи — 73,7%, для овса — 76,2%, Для всех хлебов — 73,7%; в 1892 г.: для пшеницы 91,8%, для ржи — 85,9%, для овса — 76,2%, для всех хлебов — 86,6%. В частности сбор ржи составлял по отдельным губерниям по сравнению с тем же 25-летием (1870—91) в оба эти года — 1891 и 1892: в Воронежской — 25% и 49%, в Казанской — 39% и 93%, в Пензенской — 42% и 86%, в Симбирской — 42% и 87%, в Тамбовской — 42% и 102%, в  Рязанской — 46% и 75%, в Самарской — 52% и 78%, в Саратовской — 61% и 84%, в Донской области —  75% и 81% и т. д. Последствием голода явилось непосредственное громадное увеличение смертности в пострадавших местах и значительное понижение прироста населения за этот период для всей страны.

Но влияние неурожая шло гораздо дальше; он надолго подорвал здоровье населения в голодавших районах и внес чрезвычайное расстройство во всю хозяйственную жизнь местного крестьянства.

В смысле средних итогов для России это был исключительно неблагополучный год, но если и не в таких размерах, то довольно сильные неурожаи с голодовками миллионов людей Россия после этого переживала несколько раз: в 1897, 1901, 1906,  1911. При этом отдельные губернии и районы испытывали иногда еще большие ужасы, чем в 1891 г.

С какими же условиями связана эта тяжелая зависимость от колебаний погоды, которая так характерна теперь для России и других малокультурных стран, вроде Индии, а прежде была характерна и для стран Западной Европы при более низком уровне их экономического развития? Низкий уровень земледельческой культуры и низкий уровень развития производительности труда в земледелии, — вот причины, благодаря которым земледельческое население живет под дамокловым мечом случайных колебаний метеорологических условий, рискуя в каждом году очутиться на краю голода и нищеты. Насколько низок уровень земледельческой культуры в России, можно видеть из сопоставления сбора (валового) на десятину всех зерновых хлебов в России (53 губернии) и других государств. Для характеристики технической отсталости нашего земледелия не только по сравнению со странами интенсивной культуры, но и с очень экстенсивными хозяйством Соединенных Штатов достаточно показательным является сопоставление количества скота (в переводе на крупный скот), приходящегося в разных странах  на 100 десятин (в 1910 г.).

Средний сбор пудов на десятину:

Низкий уровень производительных сил в России дает в ней в среднем гораздо меньшее обеспечение населения продуктами питания, чем в экономически развитых странах, и поэтому всякое падение производительности народного труда благодаря неблагоприятным метеорологическим условиям должно чувствоваться у нас сильнее. Но, кроме того, самые отклонения сбора от среднего уровня при неблагоприятных метеорологических условиях у нас значительно резче, чем в экономически развитых странах Западной Европы. Плохо обработанная, истощенная, с неглубокой вспашкой посевная площадь оказывается неспособной сопротивляться неблагоприятным влияниям погоды и реагирует на них гораздо сильнее, чем почва, интенсивно в рационально обрабатываемая. Поэтому и та степень понижения сбора, которая при нерациональной постановке земледелия происходит в результате неблагоприятных метеорологических условий, всегда обязана не только этим условиям, но и тому истощению, до которого доведена почва нерациональным хозяйничанием. С другой стороны, почвы, отказывающаяся родить при неблагоприятных условиях погоды, отдыхает, элементы плодородия в ней восстанавливаются, и в итоге при благоприятных метеорологических условиях сбор с отдохнувшей почвы делает такой же резкий скачок вверх, как раньше он делал вниз. Страна с нерациональной постановкой земледелия живет поэтому ненормальной жизнью. Средний сбор у нее получается только как итог резких отклонений в обе стороны. Эго можно увидеть из сравнения Европейской России с экономически развитыми странами. Но Европейская Россия вся целиком не дает в этом отношении цельной картины. В нее входит нечерноземная полоса, в значительной части которой господствует более рациональная постановка земледелия, как, например, в Прибалтийском районе, Литовском и во многих местах других районов, затем в нее же входит Северный Кавказ с богатой плодородием и мало еще истощенной почвой. Кроме того, самые колебания метеорологических условий на всем пространстве Европейской России не идут в одном и том же направлении, а часто довольно сильно расходятся в разные стороны в нечерноземной части России и черноземной, а внутри последней — в западной части ее и восточной, в результате чего отклонения сборов в разные стороны в известной мере уравновешиваются. Но голодовки в результате неурожая являются у нас уделом именно черноземной полосы России и в ней при этом по преимуществу — центральной и восточной ее частей. Поэтому в следующей таблице рядом со всей Европейской Россией (53 губернии) особо выделены 23 черноземные губернии, отличающиеся периодическими колебаниями урожайности по четырехлетиям, как то было установлено мною в специальном исследовании. Я ввел в таблицу еще отдельно Центрально-земледельческий (Тульская, Рязанская, Тамбовская, Орловская, Курская, Воронежская губернии), Средневолжский (Симбирская, Пензенская, Казанская и Уфимская губернии) и Волжско-Донской (Саратовская, Самарская, Донская область) районы, как особенно отсталые и во многих местах проявляющие признаки явного сельскохозяйственного регресса. %% отношения взяты к 8-летию 1901—1908 гг., так как в России благодаря четырехлетним колебаниям урожайности средняя урожайность устанавливалась в последние десятилетия по определенным 8-летиям, сложенным из пониженного и повышенного по урожайности четырехлетий.

Валовой сбор на десятину.

Таблица показывает, что за рассматриваемое время наиболее, сравнительно со средним уровнем, падение сбора наблюдалось в Венгрии (в 1904 г.) и в США (в 1901 г.) Однако и этот низкий сбор в Венгрии мог понизить потребление там приблизительно только до того уровня, на котором оно стоит в России в нормальный год, а в Соединенных Штатах потребление при самом низком сборе все-таки могло быть заметно выше среднего потребления России. Но с точки зрения неустойчивости урожаев еще важнее, что за взятый период в Венгрии и в США было только по одному неурожаю с падением сбора ниже 95% против нормального, а в России (53 губернии) таких неурожаев было три — в 1906 г. (79,9%), в 1901 г. (85,8%) и в 1911 г. (90,2%). В частности же в 23 черноземных губерниях, образующих сплошную область с населением большим, чем во всей Германии, за 12 лет неудовлетворительных урожаев оказалось 5, из них 2 низких с понижением против среднего более чем на 10%. В Волжско-Донском районе самый низкий сбор падает до половины, в Средневолжском районе — до 1/3 среднего. Что же касается количества низких сборов с падением больше чем на 10%, то они посетили три раза Средневолжский район и по четыре раза Центрально-земледельческий и Волжско-Донской районы. В сложности для этих трех районов с населением, равным населению Франции, из каждых трех лет — один год голодный. Как выяснено в моей работе «Эволюция земледелия» (в «Познании России» №№ 1 и 2 за 1909 г.), дело не ограничивается у нас резкими падениями сбора по отдельным годам, но рядом с этим происходит периодическое падение средней урожайности. С 1885 г. мы наблюдаем правильные колебания урожайности по четырехлетиям. Четырехлетие с повышенной средней урожайностью сменяется четырехлетием с пониженной. Колебания урожайности по годам происходят и внутри каждого четырехлетия. Каждое четырехлетие — и повышенное и пониженное — имеет свои более высокие и более низкие сборы, только уровень, вокруг которого происходят эти колебания, выше в повышенном четырехлетии и ниже в пониженном. Причиной, вызвавшей к жизни эти периодические колебания, является та же отсталость нашего земледелия, которая порождает и резкие колебания по годам. «При нерациональной постановке хозяйства благоприятные климатические условия, — говорит Маркс, — только пролагают путь голодному году, вследствие быстрого потребления и освобождения еще скрывавшихся в почве минеральных оплодотворителей; и, наоборот, голодный год, а еще более ряд неурожайных лет позволяет свойственным данной почве минералам накопиться сызнова и обнаружить свое благодетельное присутствие при новом возвращении благоприятных климатических условий». В 1913—1916 гг. мы наблюдаем нарушение этих  периодических колебаний, так как это четырехлетие является не пониженным, как ему следовало бы быть, а повышенным по сравнению с предыдущим четырехлетием. Ближайшее будущее покажет, имеем ли мы в данном случае результат прогресса земледелия, уничтожающего самую почву для периодических колебаний, или уничтожение четырехлетних колебаний прокладывает только дорогу к колебаниям по более продолжительным периодам. Но, что бы ни принесло нам это будущее, в ближайшем прошлом периодические колебания заставляла себя чрезвычайно болезненно чувствовать. С 1885 г. Россия пережила три четырехлетия с пониженной урожайностью: 1889—1892 гг., 1897—1900 гг. и 1905—1908 гг. Из этих трех четырехлетий среднее дало наименьшее падение урожайности: средний сбор на душу населения зерна и картофеля в 1897—1900 гг. оказался на 11,5% ниже сбора в предыдущее четырехлетие. Но в 1889—1892 гг. этот средний сбор был на 20% ниже сбора предыдущего 4-летия, в 1905—1908 гг. — на 20,5%. В 1889—92 гг. падение урожаев сказалось и сокращением посевных площадей и резким падением прироста населения. В 1890—93 гг. прирост населения понизился на 24% по сравнению с приростом предыдущего четырехлетия, а в 1892 году прирост населения оказался на 70% ниже нормального. К новому резко пониженному четырехлетию 1905 — 1908 гг. общие экономические условия страны значительно изменились, за это время сильно развилась промышленность, и процент земледельческого населения заметно понизился. Голодовки 1905—1908 гг. не сказались поэтому на общем приросте населения. Но для земледельческого населения они были громадным бедствием. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на цифры потребления в эти голы и предыдущие. Пользуясь данными, разработанными в 1 выпуске «Трудов Комиссии по изучению современной дороговизны», мы получаем, что потребление продовольственных хлебов (кроме овса) на душу населения в среднем в 1901—1904 гг. было равно 16,36 пудов, в следующее же голодное четырехлетие 1905—1908 гг. оно спустилось до 13,69 пудов  в среднем, или понизилось на 16%, в самый же неурожайный год — 1906-07 — до 12,57 пуд. или на 23%. А между тем нужно еще принять во внимание, что городское потребление хлебов отличается гораздо большей устойчивостью и сравнительно слабо понижается и в неурожайные годы. Падение потребления сельского населения в 1905—1908 гг. было поэтому еще значительнее. Россия переживала до сих пор  таким образом же только резкие голодовки по отдельным годам, но и длящиеся недоедания, продолжающиеся по несколько лет. Это явление должно исчезнуть вместе с прогрессом земледельческой культуры, вместе с интенсификацией и рационализацией земледелия. Об агрикультурных факторах неурожаев см. хлебное дело.

Н. Череванин.