Обман

Обман. Элемент обмана, как средства учинения преступления, входит в качестве признака во многие преступные деяния. Так, посредством обмана может быть учиняемо совращение (ст. 82—84, Уголовного Уложения), обольщение (ст. 1531 Уложение о наказании), вступление в незаконный брак (ст. 1551), подлог (1692, 1693), склонение к непотребству (ст. 526 Уголовное
Уложение) и др. Этот способ является настолько частым в уголовном праве, что некоторые (например, Спасович, Владимиров) считают признак обмана характеризующим уголовную неправду в отличие от гражданской, наряду с насилием и эксплуатацией. Но во всех перечисленных выше деяниях обман является лишь одним из противозаконных средств, стоящих наряду с другими (насилием, угрозой, злоупотреблением властью, пользованием беспомощным положением и пр.). В качестве же признака, образующего самостоятельное деяние, обман фигурирует в составе мошенничества (см.). Этим объясняется, почему все попытки определения понятия обман сосредоточены именно вокруг мошеннического обмана.

В литературе многократно, но без особого успеха, пытались провести границу между обманом гражданско-правовым и уголовно-правовым. Понятие это едино, а речь может идти лишь о разграничении тех случаев, когда государство должно ограничиться лишь расторжением сделок, заключенных, под влиянием обман (обязательственных сделок брака, завещания), и когда оно признает обман настолько опасным, что к гражданским последствиям должно будет присоединить и уголовную санкцию. Проведение такой границы во многом зависит от уровня честности в народе, от степени развившейся в обороте добросовестности и от того, насколько законодатель хочет принять на себя роль воспитателя народа. Обыкновенно, в целях сокращения наказуемости, общее определение обмана в уголовном праве сокращается. Здесь доктрина, а иногда и законодательство и практика 1) указывают, в чем должен состоят обман: «сообщение ложных фактов», «сокрытие истинных фактов», «создание ложных представлений о фактах», «искажение действительности» и т. д.; обыкновенно указывается на «факты», т. е. на нечто уже свершившееся или имеющееся налицо, не долженствующее наступить в будущем; 2) указывают способы обмана: уловки, manoeuvres frauduleusos, особые приготовления, хитрость (французское право); наше право говорит об обмере, обвесе, обмане в качестве и количестве предметов, обман в договорах и т. д., обман с присвоением не принадлежащего звания. Перечисление однако всех способов обмана должно быть признано тщетной и вредной попыткой; 3) определяется степень обмана: здесь выставляется или критерий среднего человека (например, в английском праве), или критерий индивидуальный (обман, способный создать заблуждение у данного индивида, нидерландское уложение). Однако ни та, ни другая система не может быть строго выдержана, так как в первом случае открылся бы простор для мошеннической эксплуатации более слабых, а во втором — понятие наказуемого обмана чрезмерно расширилось бы. Большинство законодательств поэтому избирает средний путь. Принимая в основание средний обман, они создают дополнительные случаи наказуемой эксплуатации легковерия, неопытности, слабости или недостатков людей. Так поступает и наше право, расширяя понятие обманных сделок по отношению к невменяемым, малолетним, слепым, пьяным (см. ст. 611-614 Уг. Ул.). В гражданском праве вопрос об обмане обсуждается в связи с вопросом о действительности сделок. Здесь проводится различие между существенными сторонами сделки (объектом сделки, качеством или количеством объекта) и несущественными. Обман  признается всегда, если он уже был установлен в порядке уголовного суда, но и при отсутствии наказуемого обмана он может быть иногда достаточен для признания сделки недействительной (1830, № 9, гражданский кассационный департамент). Учение об обмане в сделках покоится еще на основаниях римского права.

П. Люблинский.