Первобытная культура

Первобытная культура. Ни история, ни археология, ни этнография не знают человека, не имеющего никакой культуры. Самые грубые дикари все же обладают членораздельной речью, умеют изготовлять орудия и пользоваться ими, знакомы с огнем, имеют хотя бы очень элементарные формы общественной организации и т. д., и все попытки восстановить характер жизни человека в абсолютно первобытном состоянии, когда он вел чисто животное существование, основываются исключительно на догадках и предположениях, лишенных научного значения. Науке приходится иметь дело с человеком, уже далеко отошедшим от состояния «homo alalus»; она вынуждена считаться с наличностью известных культурных приобретений, как с готовым фактом, не умея выяснить путей, какими эти приобретения были сделаны. История культуры начинается не с первой страницы, и все попытки выяснить вопрос о происхождении членораздельной речи или о знакомстве с употреблением огня не дали никаких положительных результатов. Поэтому термин первобытная культура в сущности  не вполне правилен; под ним в действительности подразумеваются только наиболее ранние из доступных нашему исследованию стадий культурного развития, но не его абсолютно первые фазы.

Для изучения первобытной культуры мы пользуемся материалом двоякого рода: данными доисторической археологии и данными этнографии. И тот и другой материал имеет свои достоинства и свои недостатки. Доисторическая археология знакомит нас непосредственно с продуктами деятельности первобытного человека и дает возможность проследить на основании непосредственного изучения памятников постепенный рост культуры и смену одних ее форм другими. Но доисторическая археология знакомит нас лишь с материальной культурой и житейской техникой первобытного человека; о его социальном быте, о его верованиях и интеллектуальных запросах из археологических данных можно извлечь лишь разрозненные указания, зачастую, кроме того, гадательные. Да и в области материальной культуры доисторическая археология оставляет большие пробелы, потому что изделия из более легко портящихся материалов (деревянные орудия и утварь, жилища, одежда и т. п.) более ранних ступеней культуры погибли без остатка. Этнография рисует жизнь народов, стоящих на очень низких ступенях развития, в ее целом, но современные дикари не вполне тождественны с нашими отдаленными предками. Как ни изолированно живут некоторые теперешние племена, как ни медленно шла раньше передача культурных ценностей от одних народов к другим, все-таки культурные позаимствования и влияния более образованных народов на менее образованные всегда были заметными фактами в истории человечества, и современные дикари получили в готовом виде многое из того, что нашим предкам много тысяч лет тому назад приходилось создавать собственными усилиями.

Древность человеческой культуры очень велика. Точная хронология тут, конечно, невозможна. С одной стороны, продолжительность геологических периодов, в течение которых жил человек, не установлена с достаточной точностью, и колебания среди различных ученых тут очень велики. Тогда как Рюто кладет на четыре ледниковых периода 139 000 лет, Пильгрим кладет на них и на межледниковые периоды 1 290 000 лет, т. е. почти в десять раз больше. С другой стороны, продолжает вызывать разногласия и приурочение древнейших археологических находок к тем или другим геологическим моментам. Пенк относит эти находки (шелльскую и ангельскую эпохи) ко второму или миндельрисскому межледниковому периоду, Буль и Обермайер к третьему, или рисско-вюрмскому. А в последние годы в связи с находками эоценовых орудий появилось немало сторонников теории, допускающей существование человека в третичный период, даже в древнюю эоценовую эпоху. Если даже отвергнуть  такую возможность, все-таки продолжительность человеческого рода на земле очень велика (определение Обермайера возраста древнейших находок в 50 000 лет очень скромно), и человечество еще застало на земле природные условия, во многом отличающиеся от теперешних.

Наиболее связную и последовательную картину культурного развития дает нам доисторическая археология Франции. Здесь раскопки и исследования велись наиболее планомерно и полно, а с другой стороны, слабое сравнительно развитие ледников во Франции в четвертичный период было причиной того, что она была обитаема и в те времена, когда значительная часть средней Европы была заполнена громадными ледниками. Данные французской археологии положены в основу хронологической классификации древнейших находок, в основных своих чертах приложимой к другим странам Европы и отчасти даже к другим частям света.

С обработкой металлов человечество познакомилось очень поздно и долгое время довольствовалось в качестве материала для своих орудий камнем и деревом, к которым впоследствии присоединились кость и рог. Сообразно этому, начальные эпохи культурного развития человечества называют каменным веком, разделяя его на два периода: палеолитический (древнекаменный) и неолитический (новокаменный). Внешний признак, к которому приурочено деление этих двух периодов, — отсутствие шлифовки на палеолитических орудиях и ее наличность на неолитических, но за этим чисто техническим признаком стоят гораздо более важные различия в общем строе культуры.

Древнейшие палеолитические орудия настолько грубы, что неоднократно высказывались сомнения в их искусственном происхождении. В настоящее время эти сомнения устранены, и археология без всяких колебаний признает эти орудия делом рук человека. В совершенно ином положении находится возбуждающий в данный момент много горячих споров вопрос об эолитических орудиях, еще более ранних, чем палеолитические. Эти эолитические орудия признаются многими серьезными учеными (Рюто, Клаач, Ферворн), но еще большее число специалистов относится к ним отрицательно, видя в них простые куски камня, получившие определенную форму от столкновения с другими камнями, от давления земли и других естественных причин. Предполагаемые эолитические орудия настолько грубы, что ни про одно из них в отдельности нельзя сказать с уверенностью, что это действительно орудие, а не случайный осколок камня. Что такие осколки могут получиться в результате действия одних природных условий, доказано даже экспериментальным путем. Желваки кремня бросали в воду, приведенную во вращательное движение, и через несколько часов вследствие ударов кремней друг о друга получались осколки, ничем не отличающиеся от эолитических орудий и признававшиеся за таковые самими собирателями эолитовых коллекций. Но в то же время некоторые предметы из эолитических находок настолько приближаются к несомненным палеолитическим орудиям в их грубейшей форме и к орудиям некоторых дикарей (тасманийцев), что трудно было бы на основании одного внешнего вида этих предметов отрицать возможность их искусственного происхождения. Решающее значение тут могут иметь   только условия, при которых были сделаны соответственные находки, и эти условия заставляют сомневаться в действительности эолитических орудий. Они находились, между прочим, в таких геологических формациях, что на основании их приходится допустить существование человека, и человека до известной степени культурного, даже в эоценовую эпоху, что является в высшей степени невероятным по палеонтологическим соображениям. Далее все эолитические орудия найдены только там, где имеются ясные следы действия речных потоков или других естественных факторов, способных создать такие же осколки, и где имеются соответственные горные породы. Вне естественных условий образования таких осколков эолитические орудия не были найдены. Наконец, эолитические орудия находятся в таком громадном количестве, которое заставляет предполагать наличность очень густого сравнительно населения,  и в таком случае является труднообъяснимым полное отсутствие остатков самого творца этих орудий, эолитического человека. Ни одного скелета, ни одной кости, которую можно было бы поставить в связь с эолитическими условиями, не найдено.

Таким образом, историю первобытной культуры приходится начинать с палеолитического века. Палеолитические орудия представляют постепенное развитие форм, позволяющее установить целый ряд последовательных эпох: шелльскую, ашёльскую, мустьерскую, ориньякскую, солютрэйскую, мадленскую (или магдаленскую) и азильскую (все эти названия произведены от названий местностей с наиболее типичными или богатыми находками орудий). Первые три эпохи, шелльская, ашёльская и мустьерская, выделены особо в древний палеолитический период, эпохи ориньякская, солютрэйская, мадленская и азильская составляют новейший палеолитический период. Шелльская и ашёльская эпохи относятся целиком к межледниковому периоду, мустьерская совпадает с ледниковым периодом, третьим или четвертым, — относительно этого мнения специалистов расходятся. Во всяком случае, древний палеолитический период начинается при теплом климате Европы, и затем человечество становится свидетелем постепенного охлаждения климата и замены южных флоры и фауны северными. От этого периода до нас дошли исключительно каменные изделия; рог и кость еще не служили тогда материалом для орудий, а деревянные орудия, которые, вероятно, были в употреблении, не могли сохраниться в течение такого долгого времени. Для шелльской эпохи наиболее типичными орудиями являются массивные ручные топоры; они, как и все другие орудия этой эпохи, не прикреплялись ни к какой рукоятке, а просто зажимались при работе ими в кулаке. Прикрепление к рукояткам становится допустимым лишь для орудий ашёльской эпохи. Все эпохи древнего палеолита длились по многу тысячелетий; каждая из них представляет ряд последовательных наслоений, и переходы от одной к другой не всегда отграничены достаточно резко. Первоначальные массивные орудия шелльской эпохи, очень грубо обработанные и слабо дифференцированные, служившие одновременно для очень многих целей, постепенно заменяются более легкими орудиями, несколько тщательнее отделанными и более специализированными. Если для шелльской эпохи особенно характерны ручные топоры, то для ашёльской и мустьерской более типичны мелкие орудия: сверла, скребки, кинжалы и т. д. Но более типичные для каждой эпохи формы не исключают орудий и других типов. В ашёльскую и мустьерскую эпохи мы продолжаем встречать ручные топоры, равно как в коллекциях шелльской эпохи можно встретить немало мелких специальных орудий. Мустьерская эпоха резко отличается от предшествующих тем, что к этому времени сильное охлаждение климата Европы заставило людей искать убежища в пещерах и навесах под скалами, и большинство находок этой эпохи было сделано в пещерах, так что и вся эпоха иногда называется пещерной. Находки более ранних эпох были сделаны в открытых местах, и тогда люди, по-видимому, разбивали свои становища под открытым небом. Вне Франции и вне Европы вообще орудия, вполне аналогичные древним палеолитическим изделиям, были найдены тоже в большом количестве, причем была вполне установлена их принадлежность к четвертичному периоду; ввиду этого некоторые современные археологи считают возможным принять для всего земного шара древне-палеолитическую ступень культуры.

Новейший палеолитический период совпадает с концом ледникового периода, когда ледники уже начали отступать назад, но по временам вновь продвигались вперед. Климат оставался холодным, фауна носила северный характер, и весь этот период нередко называют веком северного оленя. Каменные орудия новейшего палеолитического периода значительно выше прежних в техническом отношении; человек научился обрабатывать не только края камней, придавая им острую форму, но и широкие плоскости; орудия получают иногда очень специализированный вид, как, например, наконечники в форме лаврового листа, типичные для солютрэйской эпохи. Но особенно характерны для новейшего палеолита орудия из кости и рога, достигшие высокого совершенства и отодвинувшие в мадленскую эпоху каменные орудия на второй план. Жизнь к этому времени значительно осложнилась; появились высшие потребности, возникает первобытное искусство в виде резьбы по кости и рогу и живописи на стенах скал и пещер. Правильное погребение указывает на наличность известных представлений о загробной жизни и некоторого культа мертвых. Найдено много предметов, о назначении которых нельзя догадаться по их внешнему виду, и для объяснения которых приходится допустить существование развитой магии. Отдельные группы населения не жили изолированной жизнью. Во Франции открыто до 500 местонахождений мадленской эпохи с вполне однородными по технике орудиями и художественными произведениями. Это доказывает, что уже в то время население всей Франции находилось в постоянном общении между собой, и культурные приобретения, сделанные в одной местности, быстро распространялись по всей стране. О том же свидетельствуют многочисленные находки украшений из морских раковин в глубине страны. Вообще, в это время мы имеем целостную и развитую культуру, которая достигла расцвета в мадленскую эпоху, а затем стала склоняться к упадку; костяные и роговые орудия азильской эпохи заметно ниже орудий предшествующей эпохи. Культура новейшего палеолитического периода, как более высокая и специализированная, менее широко распространена, чем древняя палеолитическая культура. Даже в восточной Европе нет никаких аналогий для азильской эпохи; мадленская культура проникла на восток лишь по главным путям переселения народов, и даже для ориньякской и солютрэйской эпох в восточной Европе имеются большие отклонения от западноевропейских типов. Вне Европы полные параллели французскому новейшему палеолиту обнаружены лишь в Сирии; из других местностей имеются лишь случайные находки. Правда, орудия, очень схожие с новейшими палеолитическими, можно найти почти во всех частях света, но уже из гораздо более позднего времени. Говорить же о существовании единой новейшей палеолитической ступени культуры нет оснований.

Неолитический период называют иногда веком шлифованных каменных орудий, но не этот технический прогресс знаменует собой наступление новой эпохи. Люди палеолитического века были бродячими или кочевыми охотниками, не имевшими никаких домашних животных, незнакомыми ни со скотоводством, ни с земледелием. Народы неолитического периода живут оседло, имеют прирученных животных, занимаются, кроме охоты, разведением скота и земледелием, имеют развитую гончарную промышленность. Меняются самые основы хозяйственного быта, и в зависимости от этого меняется весь уклад жизни. Ослабевает непосредственная зависимость человека от природы, ослабевает необходимость сосредоточивать все внимание на добывании средств существования, и культурное творчество становится более богатым и более разнообразным. Древний палеолитический период был одинаков на всем земном шаре: для новейшего палеолитического периода можно, хотя бы с некоторыми оговорками, говорить о единстве культуры во всей Европе, для неолитического же периода отпадает и эта возможность. Теперь получается несколько самостоятельных культурных провинций. Культура обитателей Балтийского побережья, оставивших так называемые кьоккенмеддинги (см. кухонные кучи), далеко не совпадает с культурой строителей свайных построек Швейцарии, последняя же отнюдь не тождественна с неолитической культурой Франции и т. д. Древние палеолитические находки нам все понятны, и мы без большого труда догадываемся о назначении каждого отдельного предмета, потому что вся изобретательность человека была направлена исключительно на создание самых необходимых орудий. В новейших палеолитических находках уже встречаются вещи, назначение которых для нас совершенно неясно; таковы, например, так называемые «жезлы начальников», которые пытались объяснить то как символы власти вождя, то как особые формы застежки для плащей, то как магические амулеты. В неолитической культуре непонятными и загадочными бывают не отдельные предметы, а иногда целые направления культурного творчества. Таковы, например, мегалитические памятники, дольмены, менгиры и кромлехи, их объясняют обыкновенно как усыпальницы для покойников, надмогильные памятники и священные места, соответствующие нашим храмам. Весьма возможно, что эти объяснения верны, но все-таки странным и непонятным остается для нас тот факт, что на сооружение таких памятников затрачивалось поразительное количество труда людьми, которые сами довольствовались довольно примитивными хижинами, лишенными очень элементарных удобств. Ведь есть дольмены, для сооружения которых употреблялись камни в 2 500 пудов весом, доставленные на место постройки за 30 верст. Легко представить себе, чего стоило сооружение подобных памятников при той все же очень грубой технике, которой располагал неолитический человек. А таких памятников сохранилось громадное количество. Во всяком случае, эти памятники свидетельствуют, что в неолитическую эпоху люди уже жили не маленькими родовыми или территориальными общинами, а более сложными союзами, способными выставить сразу большое количество рабочих, подчиняющихся единой дисциплине.

Вопрос о происхождении домашних животных и земледелия остается открытым. Несомненно, что раньше всего появляется в качестве прирученного животного собака. Состоялось ли приручение ее в Европе или Азии, сказать трудно, но большинство других домашних животных получено Европой из Азии. Тут, впрочем, важен был только первый толчок, самая идея о возможности приручения животных: раз эта идея была усвоена, неолитический человек Европы сумел приручить и те породы, которые водились в Европе. Рогатый скот, по-видимому, был приручен раньше лошади или, по крайней мере, раньше получил большое хозяйственное значение. Очень рано были приручены также осел, свинья, овца и коза. Приручение птиц, наоборот, последовало очень поздно; куры и утки приручены уже в исторические эпохи, гусь несколько раньше, и лишь приручение голубя восходит к доисторическим временам. Из хлебных растений в жизни неолитического человека главную роль играли пшеница, просо и ячмень. Плуг тогда еще не был известен (он появился в бронзовый период); земля обрабатывалась с помощью заступа. С востока же пришло знакомство с металлами. Раньше всего начали обрабатывать медь, и в Европе сохранились доисторические копи, где добывалась медь, и остатки различных приспособлений для ее не только холодной, но и горячей обработки. Медные орудия, впрочем, оставались только предметом роскоши и не могли вполне вытеснить каменные орудия. Последние исчезают лишь с появлением бронзовых орудий и наступлением бронзового века.

Этнографические данные во многом совпадают с фактами доисторической археологии, и совпадение это бывает иногда чрезвычайно близким. Так между резными из кости орудиями мадленской эпохи и такими же орудиями современных эскимосов имеется такое большое сходство, что некоторые из прежних авторов видели в эскимосах  непосредственных потомков доисторического населения Европы, отступившего вслед за ледниками на крайний север. Недавно найденные на стенах пещер южной Франции и северной Испании живописные изображения (палеолитической эпохи) так близко напоминают живопись бушменов, что опять явилось предположение не о случайном совпадении, а об известной генетической связи между населением западной Европы и населением Африки, — предположение, подкрепляемое тем фактом, что у человеческих фигур на картинах европейских пещер имеется ясно выраженная стеатопигия (усиленное отложение жира в подкожной клетчатке ягодиц). Имеется чрезвычайно много совпадений и в жизни отдельных этнографических народностей, причем совпадений даже в мелочах и у таких народностей, которые не стоят между собой решительно ни в какой связи. Так, самоеды убеждены, что для того, чтобы роды прошли благополучно, роженица должна покаяться мужу во всех случаях нарушения супружеской верности. Совершенно такое же поверие имеется и у некоторых народностей Африки. Русские крестьяне лечат некоторые формы лихорадки, прижигая тело восковой свечей и лучиной, и так же лечат лихорадку африканские галла. Одни и те же сказочные сюжеты оказываются иногда распространенными прямо-таки по всему земному шару и записываются во многих сотнях близких между собой вариантов (ср. заимствования в литературе).

Подобными примерами можно было бы заполнить многие томы, и они, естественно, приводили бы к мысли о единообразном культурном развитии всех  племен и народов. У одних авторов, как у Тейлора, эта мысль только подразумевается, у других (Морган) она является отчетливо формулированной предпосылкой дальнейших исследований. И, тем не менее, построить единую историю первобытной культуры до сих пор никому не удавалось. Неудачны были до сих пор   и построенные на том же принципе попытки проследить историю отдельных элементов культуры: семьи, собственности, государства, религиозных верований и т. д. Всюду при более детальном исследовании получалось такое разнообразие форм и фактов, которое не укладывалось в рамки одной схемы развития. Известные исключения из единообразия развития всех народов должен был допустить и Морган, так как он не мог закрывать глаза на тот факт, что некоторые народы Америки достигли весьма высоких ступеней развития, совершенно не  имея домашних животных. Новейшие этнографические исследования собирают все большее число подобных исключений, и теперь фактов, свидетельствующих о своеобразии культурного развития различных племен, накопилось не меньше, чем фактов противоположного значения.

Многие факты разнообразия понятны сразу, так как они объясняются различиями в географической обстановке. Но в некоторых случаях различия идут дальше. Характерным примером может служить сравнение эскимосов и австралийцев. И те, и другие одинаково живут в крайне неблагоприятной географической обстановке и ведут самую напряженную борьбу за существование, но культурное творчество у них шло различными путями. У эскимосов это творчество было сосредоточено полностью на облегчении условий борьбы за существование. У них имеется чрезвычайно развитая материальная культура; их гарпуны, каяки (лодки), одежда, снежные дома в своем роде верх совершенства, и даже образованный европеец, со своей развитой техникой, вряд ли многое мог бы прибавить к материальной культуре эскимосов, если бы он был вынужден довольствоваться только теми ресурсами, которые дает негостеприимная родина эскимосов. Зато общественная организация эскимосов и их верования остались на самой низшей ступени развития. Их формы общественного быта не только в высшей степени просты, но и в них нет ничего зафиксированного, возведенного в степень нормы хотя бы обычного права. В противоположность этому материальная культура австралийцев остановилась на самой низшей ступени развития; их орудия не выше орудий древнейшего палеолитического периода (исключением является, конечно, бумеранг); их жилища — наскоро построенный шалаш из ветвей или просто вырытая в земле яма; одежда у одних племен совсем отсутствует, у других ограничивается шкурами или грубыми изделиями из лыка. Творчество австралийцев работало как бы в совершенно ином направлении, и они создали себе на редкость сложные и запутанные формы общественной организации. В одном и том же племени встречаются иногда одновременно деления на территориальные орды, на тотемные группы, на возрастные классы, на фратрии или «половины» (moioty), на брачные классы (4 или 8), на «крови», на «тени» и т. д. Все эти деления переплетаются между собой самым прихотливым образом и опутывают жизнь австралийца множеством стеснений, не оправдываемых никакими реальными потребностями. Нормы австралийского права отличаются большой строгостью и в то же время искусственностью. Если у австралийца кто-либо отнимет жену, это принимают к сердцу, да и то не всегда, только его ближайшие родственники; племя, как целое, в подобные дела обыкновенно не вмешивается. Но если кто-нибудь соединился со свободной женщиной, но не подходящего класса, то хотя тут ничьи реальные интересы не затронуты, подобное нарушение права вызывает самое энергичное вмешательство племени и обыкновенно карается смертью виновных. Значительной сложностью и выработанностью отличаются и религиозные верования австралийцев. Другим примером различий могут служить американские индейцы и африканские негры. В общем такие племена, как ирокезы, мускоги и т. д., стояли по уровню своего развития выше негров. Но индейцы в деле знакомства с металлами не пошли дальше холодной обработки меди, годной лишь для украшений, у негров же еще до знакомства с европейцами уже была настоящая металлургия, и далее существует предположение, что и цивилизованные народности древности усвоили знакомство с обработкой железа от негров (ср. американские древности). В Америке за исключением высоко цивилизованных Мексики и Перу, не было политических организаций выше слабых конфедераций племен, в Африке возникло немало государств в настоящем смысле этого слова.

На более ранних ступенях развития преобладают черты сходства, как это и было видно из одинаковости древнейшей палеолитической культуры на всем земном шаре. По мере повышения культуры в целом или отдельных ее элементов создается вес больше различий, детальное выяснение которых и установление известных культурных провинций и перекрещивающихся культурных влияний составляет задачу этнографии. Во всяком  случае, ходячее в прежние времена деление всего человечества на бродячих охотников, кочевых скотоводов и оседлых земледельцев и установление между этими тремя формами быта преемственной связи должны считаться отпавшими. Среди охотников и тем более среди скотоводов есть немало племен, ведущих оседлую жизнь, и, наоборот, среди земледельцев Южной Америки есть кочевники. С другой стороны, если скотоводство действительно представляет высшую фазу хозяйственной жизни в сравнении с охотой, то отнюдь этого нельзя сказать про земледелие в его примитивной форме по сравнению со скотоводством. Такие земледельцы, как бакаири, центральной Бразилии, несравненно хуже обеспечены в хозяйственном отношении и стоят в культурном отношении гораздо ниже, чем скотоводы арабы, киргизы или кафры. И, наконец, наличность широко распространенного земледелия в Америке и Океании с несомненностью устанавливает тот факт, что скотоводство отнюдь не является необходимым промежуточным моментом для перехода от охоты к земледелию.

Литература. Тэйлор, «Первобытная культура» (перевод с английского, под редакцией Д. Коропчевского, 2 т., 1896—97); Г. Шурц, «История первобытной культуры» (перевод с немецкого под ред. Д. Клеменца, 1907); J. Lippert, «Kulturgeschichte der Menschheit in ihrem organischen Aufbau» (2 Bde, 1886—87); Липперт. «История культуры» (перевод с немецкого, 7 изд. 1908); Г. Обермайер, «Доисторический человек» (перевод с немецкого, 1913); Л. Нидерле, «Человечество в доисторические времена» (перевод с чешского, 1898); Мортилье, «Доисторическая жизнь» (перевод с французского, 1903); Avebury, «Prehistoric times» (1900); Гернес, «История первобытного человечества» (перевод с немецкого, 1904); Клодд, «История первобытных людей» (перевод с немецкого, 1898); Nadaillaс. «Les premiers hommes et les temps préhistoriques» (2 т.).

А. Максимов.

Орудия палеолитического периода. 1. Орудия, найденные во Франции. 2. Орудия, найденные в Англии. 3. Орудия мустьерской эпохи во Франции. 4. Орудия пещерной эпохи во Франции. 5. Орудия пещерной эпохи в Англии. (По Enc. Brit.).

1. Бизон. Рисунок, относящийся к палеолитическому периоду (из пещеры Альтамиры в Испании).

2. Живопись на стенах пещеры Альтамиры (в Испании), относящаяся к палеолитическому периоду.

Неолитический период. 1. Кремневые и каменные орудия (Англия). 3. Наконечники для стрел (Ирландия). 4. Кремневые и каменные орудия (Франция). 5. Кремневые орудия (Франция).

Фиг. 1 и 2. Головы серн, вырезанные на отростках оленьего рога (из пещеры Гурдан, вь департаменте Верхней Гаронны, Франция).

Фиг. 3. Изображения оленей и рыб, вырезанные на оленьем роге. (Из грота Порте, департамент Верхних Пиренеев, Франция.)