Почвоведение

Почвоведение, наука о почве. История ее может быть прослежена вплоть до V-IV веков до Рождества Христова, когда в Греции появились две работы одного и того же неизвестного автора, философа и врача: «О природе человеческого зародыша» и «О болезнях IV». Некоторые из установленных здесь положений сохраняли свою силу еще 200-150 лет тому назад. Немало знаний о почве накоплено было земледельцем за время его тысячелетней работы. Часть их нашла себе место в трудах античных писателей: Гомера, Гезиода, Теофраста, Катона, Варона, Вергилия, Плиния, Колумеллы и др. Как комплекс сколько-нибудь приведенных в систему знаний, почвоведение и позднее вело несамостоятельное существование, лишь отдельными своими фрагментами вкрапливаясь то в одну, то в другую науку. Очень рано во взглядах на почву наметилось два направления: одно исходило от связи почвы, главным образом, с растением — земледельцы, позже агрономы, агрикультурхимики, ботаники, частью географы; другое основывалось на происхождении почвы из камня, горной породы — минералоги, геологи, современные агрогеологи. Первые от живого организма, от жизни спускались к почве, как к источнику и колыбели ее, как к промежуточному звену между миром организмов и миром неорганической, минеральной материи; вторые рассматривали почву, как нечто еще более мертвое, чем камень, как распавшиеся, разрушившиеся, «умершие» минералы и горную породу. Во второй половине ХVІІІ века яркими представителями обоих этих направлений были современники и соотечественники К. Линней и И. Валлериус. Для первого почва была, с одной стороны, простейшим телом, из которого произошли все минералы, первозданным «элементом (земля)», с другой — «окаменелостью»; для Валлериуса и всех его позднейших последователей почва представлялась либо только опорой и защитой растения, либо еще и резервуаром питательных веществ или далее «желудком» растений. И тут и там одинаково изучение почвы являлось не самоцелью, а лишь средством для других целей: для уразумения процессов образования горных пород — в одном случае, для установления научного представления о питании растений и культуре их — в другом. Центром, а не фоном только исследования, объектом особой, вполне самостоятельной естественноисторической науки почва начала становиться лишь со времен В. В. Докучаева: он впервые посмотрел на нее, как на «самостоятельное тело с определенной физиономией, своим особенным происхождением и своими особенными, только ей принадлежащими свойствами». До Докучаева каждый из исследователей понимал под «почвой», лишь ту часть ее, которая его, как минералога, геолога, агронома и т.д., исключительно только и интересовала. Для Дэви, Тэера, Эйнгофа, Павлова почва сводилась почти к одному только перегною, гумусу ея, единственному, по их представлению, источнику питания растений; Либих и его школа перенесли центр интересов с органической части почвы на неорганическую, на «соли» и «цеолиты» почвы; Берендт и его последователи видели в почве только продукт распада былой и материал для будущей горной породы; наконец, современные коллоид-химики и коллоид-геологи все свое внимание фиксируют на одних только коллоидах почвы. Лишь у Докучаева данное им определение «почвы» построено было на всей совокупности знаний о «наиболее типичных, наиболее распространенных и наиболее естественных представителях» русских почв, особенно черноземе. Сколь ни естественен сам по себе путь установления понятия «почва» при помощи всестороннего изучения ее наиболее типичных и неизмененных рукой человека представителей, огромная заслуга открытия этого пути принадлежит всецело Докучаеву. Почвовед-агроном всегда исходил из наиболее измененного культурой пахотного слоя, почвовед-геолог — от «почвы», наиболее приближающейся к горной породе, наименее похожей на типичную почву. За самое последнее время взгляды Докучаева начали все более и более проникать в западноевропейскую науку. И там быстро возрастают нужда и интерес в обособлении почвоведения, как самостоятельной науки, но все попытки создания таковой до сего времени не увенчались еще успехом. В курсах Гильгарда, Раманна, Митчерлиха и др. содержится уже очень много элементов для будущей самодовлеющей науки о почве, но все еще пока не хватает самого существенного — того внутреннего цемента, того связующего начала, которое одно может превратить груду материала в стройное здание. Самым трудным представляется провести ту разграничительную линию, которая отделяет чистую естественнонаучную дисциплину от прикладной, педологию от агрологии. Благодаря, главным образом, работам русских почвоведов, является возможность уже в настоящее время наметить деление педологии на педогению, изучающую вопрос о происхождении почв, педологию в собственном смысле (педоморфологию и педофизиологию), педогеографию и педопалеонтологию. Что касается прикладного, сельскохозяйственного почвоведения, в центре его интересов стоят вопросы хозяйственной ценности и оценки земель (почв), проблема дальнейшего постоянного увеличения земельной ценности (плодородия почв) путем исправления и улучшения почв, введения в культуру новых площадей, почти или вовсе лишенных до того какой-либо ценности. И здесь мы не можем еще пока с определенностью указать те формы, в которые выльется будущая агрология. Важнейшая литература по почвоведению: J. G. Vallerii, «Agriculturae fundamenta chemica» (Holmiae, 1761; есть немецкий и французский переводы); А. Тэер, «Основания рационального сельского хозяйства» (1830-1835); Ю. Либих, «Письма о химии» (1847); его же, «Химия в приложении к земледелию» (1864); F. Fallou, «Pedologie» (1862); В. Докучаев, «Русский чернозем» (1883); G. Berendt, «Die Umgegend von Berlin» (1877); Н. Сибирцев, «Почвоведение» (1900, 3 изд. 1913); К. Глинка, «Почвоведение» (1908); А. Ярилов, «Педология» (1904-1905); Е. Hilgard, «Soils» (1906); А. Сабанин, «Краткий курс почвоведения» (1909); П. Коссович, «Основы учения о почве» (1911). Журналы: «Почвоведение» (с 1899 г.); «Internationale Mitteilungen für Bodenkunde» (с 1912 г.); «Русский Почвовед» (с 1914 г.).

А. Ярилов.