Поместье

Поместье, условное (под условием службы) и временное (на время службы) владение землей в удельной Руси XIV  и XV  веков и в Московском государстве ХVІ-ХVІІ веков. К XIV в. в приволжской и приокской Руси образовалось крупное землевладение князей,  церковных учреждений и бояр. Но натуральное хозяйство по-прежнему сохранялось, и потому, несмотря на господство крупного землевладения    нельзя было вести крупного земледельческого хозяйства. Отсюда возникла потребность в раздаче крупных имений по частям посредникам, третьим лицам за службу и на время службы: владея сравнительно небольшими пространствами земли, такие посредники ближе стояли к крестьянам и легче могли уследить за хозяйством и сбором оброка, и в то же время крупные землевладельцы, не затрачивая дорогого и редкого тогда денежного капитала, получали возможность вознаграждать своих слуг землей, не теряя последней навсегда. Идея поместья первоначально зародилась в сфере княжеского дворцового землевладения и хозяйства — в виде вознаграждения за службу приказчиков, или тиунов. Древнейший пример — в завещании великого князя московского Ивана Калиты 1328 г., где говорится о пожаловании некоему Бориску Боркову села в ростовском уезде: «иже иметь сыну моему которому служити, — село будет за ним;  не иметь ли служити детем моим, село отнимут». Поместная форма владения землей настолько органически связана с системой натурального хозяйства, что стала распространяться не на одних несвободных, хозяйственных слуг князя, но также на его свободных слуг — бояр и дворян. Так, Василий Темный в своей духовной грамоте 1462 г. говорит о себе, что он «давал своим князем и бояром и детям боярским свои села в жалованье» (= в поместье). А затем и архиереи, и монастыри, и даже лица служилого класса, обладавшие обширными землями, стали раздавать значительную часть своих владений в поместное владение своим «послужильцам» — хозяйственным и военным слугам. В результате оказалось, что главную массу земель в северо-восточной Руси к концу удельного периода составляли именно поместья: так, в тверском уезде в 40-х годах XVI в. поместья занимали в 2 ½  раза большее пространство, чем вотчинные земли; в казанском уезде в 1565 г. они занимали 65% всей площади, в коломенском уезде конца ХVІ в. 59% всей территории находилось под поместья, в вяземском — 97%, в Новгородской области в разных ее частях от 75 до 94%. В Московском государстве ХVІ и ХVII веков установлены были и размеры службы с поместья и поместные оклады служилых людей (см. дворянство, XVIII, 73 и след.). Будучи жалованьем, временным и условным владением, поместье было неотчуждаемо: его нельзя было дарить, передавать по наследству, продавать, закладывать. Даже мена поместья в ХVІ в. разрешалась лишь в крайних случаях, причем требовалось непременно полное равенство меняемых владений. Но с половины ХVІ в. денежное хозяйство стало делать заметные успехи, и общие хозяйственные условия эпохи часто диктовали необходимость отчуждения земли, иначе — сближения поместья с вотчинами (см. вотчина). Уже в ХVІ в. стал утверждаться обычай передавать поместья после смерти помещиков их сыновьям. В ХVII столетии этот обычай был подтвержден и расширен целым рядом постановлений, определявших порядок утверждения свободных поместий за родственниками прежних владельцев или дававших части таких поместий на прожиток вдовам и дочерям служилых людей. Далее расширилось в ХVII в. право мены поместий. Уложение 1649 г., правда, допускает мену поместья только при наличности небольших различий в размерах меняемых владений. Во второй половине ХVII в. падают и эти ограничения. Сдачу поместья посторонним и отдачу их в приданое за дочерьми допускают впервые указы 30-х и 40-х годов ХVІІ в. В 1674 г., как исключение, допущена сдача поместья лицами, остающимися на службе. В 1676 г. это исключение обращено в общее правило. Фактически сдача поместья, производившаяся сплошь и рядом за деньги, была замаскированной продажей или залогом. Наконец, в конце ХVII в. было разрешено обращать поместья на удовлетворение имущественных исков. Параллельно этому приспособлению поместного права к новым хозяйственным условиям, этому юридическому сближению поместья с вотчинами, шло и количественное уменьшение поместной земли в пользу вотчинной. Этому  сокращению способствовало входившее в ХVII в. все более в обычай пожалование поместья в вотчину в награду за службу и заслуги. В царствование Михаила Феодоровича много поместий было пожаловано в вотчину в награду за участие в защите Москвы от Тушинского вора и от королевича Владислава. Позднее, ни один удачный поход не обходился без обращения части поместной земли его участников в вотчину. Установилась и обычная норма такого пожалования: обыкновенно с каждых 100 четвертей (четверть — ½  десятины) поместного оклада 20 четвертей обращались в вотчинное владение. Неудивительно поэтому, что в ХVІІ веке размеры поместной земли сокращаются и абсолютно и относительно, и на ее счет увеличивается вотчинное землевладение служилых людей. В тульском уезде в конце ХVІ в. вотчины составляли только 2%, а поместья 92% всей площади, а в 1628 г. на долю первых приходилось уже 17%, а вторые составляли лишь 77% уездной территории; в казанском уезде в половине ХVІ в. совсем не было служилых вотчин, а около ста лет спустя они занимали целую четверть всей площади; в центральных уездах вотчины к концу ХVII в. втрое и вчетверо превосходили своими размерами поместную землю. Наконец, этот процесс фактического и юридического сближения поместья с  вотчинами завершился указом Петра Великого 1714 г. о единонаследии, по которому вотчины и поместья были слиты в один вид дворянских недвижимых имуществ. «В случае необходимости» указ разрешал продажу, залог, вообще отчуждение имений.

Литература: Лакиер, «О вотчинах и поместьях» (1848); Неволин, «Полное собрание сочинений», тома III, ІV и V (1857/8); Загоскин, «Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской Руси» (1878); Рождественский, «Служилое землевладение в Московском государстве ХVІ в.» (1897); Лаппо, «Тверской уезд в ХVІ в.» (1894); Рожков, «Сельское хозяйство Московской Руси в ХVІ в.» (1899); Готье, «Замосковный край в ХVII в.» (1906).

Н. Рожков.