Право международное

Право международное, совокупность юридических норм, определяющих взаимные права и обязанности государств и регулирующих их взаимные отношения в международном обороте. Сознание необходимости точно определенного и известными нормами регулируемого социального строя присуще всякому человеческому общению, и совокупность норм, установленных этим общением с целью определения взаимных прав и обязанностей его членов в целях мирного их существования, представляет собой «право» этого общения. В зависимости от регулируемых правом отношений и интересов, это действующее в пределах данного общения «право» носит название частного (с подразделениями), административного, уголовного, государственного и т. д. Наблюдая общий строй жизни человечества, мы видим, что общественность свойственна человеку на всех ступенях его культуры, что все человечество распадается на отдельные общежительные группы, общения, в иерархическом, так сказать, порядке которых т. н. «государство» является в настоящей стадии развития организованного человечества высшей, наиболее крупной и сложной формой общения. Однако, присмотревшись к современной жизни человечества, мы не можем не заметить, что и эта ныне существующая высшая «государственная» форма человеческого общения недостаточна, что и она не удовлетворяет всех требований и разнообразных запросов современного культурного человека, что не только разнообразные индивидуальные интересы отдельного человека, но и коллективные социальные и «государственные» интересы (лежащие в основе и создающие группировку человечества в различные виды общений) не достигаются этою формой; что для осуществления этих интересов не только отдельные индивиды, подданные различных государств, но и сами государства вступают во взаимные сношения и (как последствие этих фактических сношений) взаимные отношения. Мы не станем останавливаться на  объяснении этого явления в эволюции жизни человечества, — оно само собой будет ясно для всякого, если обратить внимание на общий неизменный факт, что сношения государства с другими государствами тем развитее, а цели и предметы этих сношений тем разнообразнее, чем выше данное государство (его народ)  стоит в культурном развитии; к неизбежному постепенному образованию этого «междугосударственного общения», как высшей мыслимой формы организации культурного человечества, неуклонно влечет как дифференциация, так и сопутствующая ей интеграция духовных и материальных интересов и «запросов», выявляемых историей культурной эволюции человечества. Вместе с этим явлением мировой эволюции человеческой культуры материально изменяется и понятие «интереса», — этого краеугольного камня всякого человеческого общения; в дополнение к индивидуальным и высшим государственным (тоже индивидуальным по существу) интересам, преследовавшимся доныне человечеством в его совокупной мировой жизни и обороте, начинают выявляться общие всему человечеству и одинаково ценные для всяких форм человеческих общений общечеловеческие, мировые, интересы, первоначально, конечно, в области материальной, экономической (облегчение способов взаимных сношений, в частности — торговых, свобода передвижения и применения труда, повсеместная одинаковая охрана прав личности в международном обороте и т. д., и т. д.), и на почве этих единичных, но общих всем «культурным» народам интересов уже возник со второй половины прошлого века целый ряд организованных международных общений, —  «международных уний», «международных административных союзов»  — каковы, например, «Всемирный почтовый союз» (с 1874 г.), «Международный телеграфный союз» (с 1866 г.), «Международный союз для защиты промышленной собственности» (с 1883 г.). «Международный союз для защиты произведений литературы и искусства» (с 1886 г.), «Международный союз железнодорожных транспортов» (с 1890 г.) и др. Установление и развитие международных и межгосударственных сношений и отношений и устанавливающееся на почве коллективных всем культурным народам интересов международное и межгосударственное общение имели своим последствием обычное, сопровождающее всякие новообразования в эволюции человеческой общественности, явление —  установление и постепенное развитие юридических, правовых отношений между государствами, возникновение т. н. права международного. Известный бельгийский юрист Лоран дал своему огромному сочинению: «Etudes sur l’histoire de l’humanite» (18 т., 1861—1870) подзаголовок: «Histoire du droit des gens et des relations internationales»; и действительно, в праве международном и в его материальном содержании, как в зеркале, отражается вся история человеческой культуры и цивилизации, поскольку их носителями в международном обороте являлись государства. На нем неизбежно отражались все как благоприятные, так и неблагоприятные образованию и развитию мирного международного общения условия в жизни народов и государств, а нужно иметь ввиду, что условия неблагоприятные всегда преобладали; мало того, едва ли можно указать хотя бы одно благоприятное условие, которое не заключало бы в себе и элементов неблагоприятных. Ограничимся самыми общими, суммарными указаниями: в качестве факторов, способствующих сближению людей и образованию общений, можно указать, между прочим, географические и топографические условия территории, занимаемой той или иной группой людей, вызываемые этими условиями естественные условия хозяйственной жизни (экономические интересы), этнографические условия (племенной состав, общность исторических судеб, однородность культуры в смысле политического, социального, религиозного, этического миросозерцания) и т. д. Все это элементы и факторы сближения и объединения, группировки людей. Но сближение и объединение в группы и общения тождественно по своим последствиям обособлению этих групп от других, разъединению их, рассматриваемых в более значительных массах и группировках (например, хозяйственные, социальные, сословные и т. д. группировки и расслоения населения в едином государстве). Под влиянием группового эгоизма и индивидуализма, тождественность групповых интересов создает и вызывает их разрозненность в международной сфере, как и в других сферах человеческого общежития (сопоставим: «мировой» интерес признания «свободы моря», свободы морских торговых сношений, мировой свободы передвижения и равноправности личности — индивидуального человека — и т. д. и т. д. и особые «жизненные» интересы «морских» держав, торговых народов, «государственные» и «политические соображения» и «интересы» отдельных государств и т. д.). При таком положении дела, очевидно, только установление права, определенного правопорядка в международных отношениях может обеспечить мирное осуществление международным общением и отдельными его членами (государствами) их интересов, так как право и правопорядок имеют именно целью регулирование взаимных юридических отношений (прав и обязанностей), взаимного поведения членов того или иного общения при осуществлении ими того или иного их интереса. Но и в этом направлении, так как регулирование имеет предметом отношения и частные интересы политически организованных народов—государств, выступающих в этом случае на защиту этих своих т. н. «жизненных» интересов всеми материальными силами своей государственной мощи и не признающих и не подчиненных в своей международной деятельности никакой высшей, над ними стоящей власти и авторитету, то отсюда естественно, что право международное и международный правопорядок могут быть установлены единственно только путем добровольного или вынужденного соглашения между заинтересованными государствами; по своему же внутреннему существу эти соглашения (хотя бы и нормативного содержания, т. е. определяющего правила взаимного поведения сторон) являются компромиссами,  — результатом уступки в сфере индивидуальных интересов одной вступающей в соглашение стороны в пользу интересов другой стороны ради осуществления такого (опять-таки индивидуального) интереса, который неосуществим государством индивидуально, без активного или пассивного содействия или участия другого. Отсюда характерные особенности и своеобразность права международного в отличие от других отраслей права. Между тем как право во всех других своих отраслях носит национальный характер, причем повсюду, у каждого народа и государства, мы находим временем выработанные и установленные органы и формы формулирующей право законодательной власти и власти, охраняющей соблюдение этого установленного права, права международного и его нормы устанавливаются непосредственно заинтересованными в этом лицами—государствами, принципиально равноправными между собой и не признающими, в качестве независимых державных (суверенных) личностей, никакой выше их стоящей власти и авторитета; этот принцип равноправности, самостоятельности и независимости неуклонно проводится в международном общении, так что, например, даже решения и постановления, принятые государствами коллективно, при участии и с согласия их представителей (например, на международных конгрессах и конференциях), вступают в юридическую для них силу индивидуально для каждого соучастника в таком коллективном постановлении лишь в случае особо и специально выраженного им последующего согласия на это — в случае «ратификации» его. Поэтому не только источником, но и санкцией и охраной норм права международного является только воля заинтересованных государств. Не имея значения в смысле признания юридического характера норм права международного (так как характерным признаком «юридических» норм служит не принудительность их соблюдения, а их признание и соблюдение или требование соблюдения членами общения, для которого они изданы), это обстоятельство не лишено однако значения в отношении практической силы и соблюдения этих норм. Вступает ли государство в соглашение с другим с целью определения и размежевания обоюдных прав и обязанностей в сфере известного обоюдного интереса или с целью установления норм взаимного поведения, оно руководствуется единственно своей державной волей самообязывающеюся и самоограничивающеюся ради мирного осуществления известных интересов государства и в сознании необходимости и социального интереса в определенном «правопорядке» общения. Таким образом, сознание необходимости определенных «юридических» отношений к другим государствам и твердого правопорядка в межгосударственном общении, служащее мотивом установления всякого права во всяком общении, является, вследствие отсутствия какой-либо стоящей над государствами власти и авторитета, и единственной гарантией ненарушимости установленного права международного. Межгосударственное соглашение обычно формулируется в форме договора, будет ли этот договор иметь значение и характер «юридической сделки» относительно государственных интересов контрагентов или же характер «нормативный», — закона их поведения; при анархическом характере международного общения это — единственная форма возможных международных «соглашений». Доктрина, а частью и практика признают источником права международного и международно-правовых отношений наряду с договором еще т. н. международный обычай, т. е. те нормы взаимных отношений государств, которые могут быть выведены из взаимного поведения их, неизменно соблюдаемого ими в течение долгих времен. Но это обычное право международное и его нормы могут претендовать на юридический характер и значение лишь поскольку они не только соблюдаются, а поскольку соблюдение их признается членами международного общения обязательным для них. Таковы многие нормы т. н. посольского права международного морского и др. Многие из этих норм еще в недавние сравнительно времена формулировались, впрочем, и в международных договорах и во всяком случае имеют своим основанием то же международное соглашение, затерявшееся в глубине времен.

Указанными выше условиями образования права международного объясняется и объем, и пространство действия его. Солидарность интереса вызывает потребность в его юридическом зафиксированы, в смысле установления формулирующей его и в силу этого ограждающей его соблюдение юридической нормы, а однородность преследуемых интересов вызывает потребность в их согласовании. Но помимо этого, для возникновения права международного необходимы: 1) наличность сношений между лицами—государствами; 2) взаимная независимость этих лиц; 3) сознание ими солидарности или, по меньшой мере, однородности и обоюдности их интересов; 4) сознание ими необходимости постоянных правильных мирных между собой сношений и отношений и 5) сознание возможности и необходимости правового взаимного определения, урегулирования этих отношений ради как собственного, так и социального, т. е. международного, интереса. Соответственно наличности этих условий у того или другого отдельного государства или группы государств зарождалось и развивалось право международное как в смысле материального своего содержания, так и пространства своего действия. История международных отношений отмечает, например, отсутствие у древних народов и государств взаимного признания «прав личности», сознания взаимного равноправия и равноценности индивидуальных интересов, отсутствие сознания отдельными народами и государствами права других народов на самостоятельное существование и развитие и отсюда стремление осуществлять только свои интересы и насильственно подчинять им интересы других, — в большинстве случаев самым примитивным образом — путем их завоевания и порабощения себе; с другой стороны, уже в той же древности мы видим зарождение некоторого подобия права международного и международно-правовых отношений в среде отдельных групп государств, однородных по культуре (греческие государства, народы Италии, древнеиндийские и т. д.); то же самое мы видим позднее в  отношениях между христианскими государствами и  языческими или мусульманскими, между т. н. «культурными» европейскими и «некультурными» азиатскими и т. п. В конце концов, ныне универсально действующее (хотя и не универсально сознательно признаваемое) право международное есть не более, как право международное, выработанное государствами западноевропейско-христианской культуры, к основным условиям которой постепенно приобщаются отдельные народы, и на почве которой возникло и развивается ныне мировое, можно сказать, международное общение. Это постепенное приобщение к международному общению новых народов и государств выражается в международных отношениях в виде либо формального заявления об этом (например, приобщение Турции к составу «союза европейских держав» в силу VII ст. Парижского трактата 1866 г.), либо вступлением членов международного общения в постоянные правильные дипломатические сношения и договорные отношения с ними и допущением их к участию в регулировании общих международных общению интересов (например, приглашение Китая, Персии, Сиама к участию в Гаагских конференциях 1899 и 1907 гг.). Принадлежность же к составу этого общения выражается тем, что члены его признают существование объединяющего их права международного и взаимно требуют его соблюдения; это требование выражается в виде либо дипломатических протестов в случаях «нарушения» права международного каким-либо государством, либо даже в виде материального, физического принуждения (например, объявление Англией войны Германии в 1914 г. вследствие нарушения последней международно-признанного и санкционированного нейтралитета Бельгии). В действительности, конечно, это приобщение к международному общению в смысле признания полного равноправия новоприобщаемых к нему членов совершается лишь постепенно; так, до настоящего времени подданные государств европейско-христианской культуры сохраняют в азиатских государствах, за исключением Японии с 1899 г., особое положение, гарантированное им в силу специальных «капитуляций» (см.) и договоров европейских государств с азиатскими.

Материальное содержание права международного  определяется, как мы видели, содержанием тех государственных интересов, которые оно регулирует, причем под государственными интересами следует разуметь все интересы, не только общегосударственные, но и частные — отдельных входящих в состав государства общений и даже индивидов, охрану коих в междулародном обороте государство признает нужным и возможным. При этом, нужно заметить, что носителями прав и обязанностей (т. н. «субъектами права») в праве международном и в международно-правовых отношениях являются только государства, как таковые. Государство обязывается договорным соглашением с другим государством, оно, например, приобретает права в пользу своих подданных в государстве контрагента, и только оно в праве требовать осуществления контрагентом этих прав, и оно же является судьей в вопросах о наличности нарушения постановлений соглашения и о способах восстановления приобретенного им нарушенного права (ср. иностранцы, подданство). Оно же несет и ответственность перед государством-контрагентом за нарушения права международного, хотя бы они были совершены частными лицами, его подданными, а тем более — его органами, так как оно обязано принимать зависящие меры для соблюдения принятых им на себя международных обязательств. Вообще международно-правовые нормы и международно-правовые обязательства государств непосредственной обязывающей силы не имеют ни для подданных, ни далее для государственных учреждений — судов, административных и иных органов государства, доколе эти нормы и обязательства не приобрели в государстве силы внутренних государственных законов. Поэтому государство, несущее ответственность за соблюдение и действительное исполнение принятых им на себя обязательств, должно принять меры к тому, чтобы осуществление их, поскольку оно может зависеть от поведения его подданных и его государственных органов и установлений, было обеспечено, например, изданием соответственного обязательного для них закона. Только в США заключенный государством и надлежаще распубликованный международный договор приравнивается к государственному закону (ср. также ст. I и III Гаагской конвенцией 1907 г. о законах и обычаях войны и ст. XXVI сл. Женевской конвенции 1906 г.). Будучи субъектами права международного и вместе с тем «творцами» его, государства действуют и отражают свою волю через посредство особых государственной конституцией установленных органов и уполномоченных от последних агентов (см. дипломатическое представительство). Международным органом для коллективных соглашений и постановлений являются международные конгрессы и конференции, т. е. собрания специально уполномоченных на то государствами лиц. Коллективные решения и постановления этих собраний обязательны для участвовавших в них государств с момента ратификации и являются в таком случае нормами действующего между ними права международного. Постановления же, хотя бы единогласные (единогласие требуется всегда), но не ратификованные, имеют значение лишь как выражение принципиального правосознания как коллективного, так и индивидуального отдельных государств, да и то лишь в известной степени, так как в своих открытых действиях и заявлениях дипломатические представители государств и правительств и в настоящее время нередко считаются с «общественным мнением», втайне сохраняя за собой свободу и возможность обхода. Дипломатия есть искусство осуществления индивидуальных и политических государственных интересов в международном обороте; поэтому господствующее доныне в международной практике дипломатическое представительство государств во всех как партикулярных,  так и коллективных международных соглашениях в значительной степени тормозит развитие права международного и международно-правовых отношений. Право  международное регулирует принципиально нормальные мирные отношения государств, ограждение коих оно и имеет своей целью и задачей. Но так как война (см.), враждебные  столкновения между государствами должны быть признаны пока явлением неустранимым из  жизни и международных отношений (см. вечный мир), то право международное признает ее как один из фактических способов преследования и осуществления государствами своих интересов вовне, и вследствие этого оно регулирует как взаимные отношения и правила поведения вступивших в войну стран (т. н. «право войны» — способы и границы применения силы, «как правотворящей силы), так и те положения и отношения, какие возникают из нарушения нормальных отношений между воюющими для государств посторонних, в войне не участвующих, нейтральных, т. н. «право нейтралитета» (см. нейтралитет). Одним из новейших международно-правовых институтов, имеющих целью регулирование мирных международных отношений, является международно-судебное третейское разрешение международных споров (см. Гаагские конференции, Гаагская палата третейского суда), но с исключением споров, затрагивающих «честь, независимость и жизненные интересы» государств.   О кодификации права международного, о международных договорах, международных конгрессах и конференциях, международных союзах и библиографию см. в приложении.

В. Уляницкий.

Международный договор представляет соглашение двух или нескольких государств, имеющее предметом их государственные верховные права, а целью — установление, определение, изменение или прекращение того или иного политического или юридического между этими государствами отношения. Таким образом, международными договорами определяются вообще взаимные отношения государств, их взаимные права и обязанности в международном обороте, и они являются, наряду с международным обычаем, главным «источником» международного права. Так как мотивом для заключения договора является интерес договаривающихся и непосредственное взаимное их соглашение по этому поводу, то международный договор связывает лишь контрагентов и только для них создает определенные договором права и обязанности, не переносимые на другие, не участвовавшие в его заключении государства. Общие начала частного права относительно договорных обязательств применимы к международному договору лишь с изменениями соответственно особой природе публичного (международного) права и самих контрагентов. Издревле всеми народами признавался принцип ненарушимости договора (pacta servanda sunt). Но в частном праве договор находит себе санкцию и объективное обоснование в государственном законе и охраняющей этот закон государственной власти; в международном же праве обязательность договора имеет юридическим основанием волю и добровольное соглашение  суверенных контрагентов—государств, т. е. возникающее из «соглашения» самоограничение воли контрагентов ради практических целей международного оборота и правопорядка, ради установления определенности взаимных юридических и политических отношений. Такова господствующая в доктрине (установленная Иеллинеком) теория. Отсюда, являясь выражением потребностей и правосознания контрагентов в определенное данное время, договор может сохранять обязательную для них силу только при наличности этих условий, — пока договор соответствует интересам и фактическому соотношению контрагентов. Поэтому в современных международных отношениях договора заключаются обычно на определенный срок, причем заранее в том же договоре предопределяются условия для правомерного прекращения или изменения его условий или для его продления на новый срок. Что же касается бессрочных договоров (например, мирных), то в 1871 г. Лондонская конференция, отменившая постановления Парнасского трактата 1856 г., ограничивавшего права России на Черном море, признала «существенным принципом международного права, что ни одно государство не может освободить себя от обязательств трактата или изменить его постановления иначе, как с согласия других контрагентов, достигнутого путем дружественного соглашения». Только суверенное государство пользуется неограниченным правом заключать международные договора. Так называемые полунезависимые государства и государства, состоящие под «протекторатом» (например, Тунис, Марокко или входящие в состав федерации германские государства), пользуются этим правом лишь в ограниченной степени, — в пределах своей автономии. Представительство государства при заключении договора принадлежит органу, уполномоченному на это в силу государственной конституции: обычно — главе государства, иногда с предварительного согласия народного представительства. Поэтому договор, подписанный уполномоченными на заключение его от главы государства лицами, для приобретения обязательной для государства силы должен быть утвержден главою государства, получить его ратификацию. В ней может быть отказано главою государства, несмотря на данное им полномочие, но такой отказ считается в международной практике при заключении политических договоров актом некорректным. Обычно ратификация облекается в форму особого акта. Нератификованный, но подписанный уполномоченными на то представителями государства договор только нравственно обязывает государство. Во всяком случае, условием обязательности договора, подписанного уполномоченными лицами, признается физическая свобода их действий при заключении и подписании его. Вынужденность договора вследствие неблагоприятного исхода войны не считается обстоятельством, умаляющим силу договора, так как война признается правомерным способом разрешения международных споров. Срок для ратификации договора обыкновенно определяется в самом договоре. Только с момента ратификации договор приобретает юридическую силу для контрагентов. Отказ в ратификации признается, безусловно, правомерным в случае превышения уполномоченными своих полномочий или в случае отказа в разрешении ее главе государства, когда такое разрешение в силу конституции государства требуется со стороны представительного или иного установления (например, во многих конституциях — для ратификации торговых договоров иди договоров об уступке государственной территории и т. п.). В большинстве конституций соучастие народного представительства при заключении международного договора не требуется, и, в частности, заключение политических договоров, даже секретных, является в виде прерогативы главы государства (например, во Франции — президента республики); соответственно этому и опубликование заключенного государством договора требуется лишь для приобретения договора силы внутри государства, его заключившего; но, во всяком случае государство обязано принять меры к соблюдению принятых им на себя обязательств его подданными и правительственными и судебными установлениями. У нас заключенные Россией  договоры опубликовываются в «Собрании узак. и распоряжений правительства» и «Правительственном Вестнике», а затем в Полном Собрании Законов. Международный  договор создает права и обязанности только для непосредственно участвовавших в его заключении государств; третье государство может стать участником договора на равных правах с контрагентами путем «приступления» (adhaesion) или «присоединения» (accession) к нему, но только с согласия контрагентов и под определенными ими в договоре условиями. Постановления договора могут быть распространены на другие государства (с согласия последних) и их подданных путем предоставления им «прав наиболее благоприятствуемого народа», т. е. предоставления им таких льгот и привилегий, какие взаимно предоставлены контрагентами их обоюдным подданным и какие до этого момента не были предоставлены ими подданным других государств. Что касается содержания международного договора, то чем культурнее государство, чем разносторонне и чем универсальнее его «государственные интересы», тем разнообразнее и многочисленнее будут международные договора его с другими государствами. А по необходимости развивающееся у культурных народов сознание необходимости в прочном международном правопорядке вызывает собой постоянно возрастающее количество международных договоров в особенности в области интересов и вопросов экономических, социальных, юридических, общекультурных и т. п. и, наоборот, количественное уменьшение договоров политических между современными культурными народами. По той же причине и вследствие обобщения, так сказать, известных интересов для всех или для большинства культурных народов, мы видим в новое время умножение коллективных международных договоров, имеющих предметом один общий интерес при множественности контрагентов (например, международные конвенции почтовые, железнодорожные, санитарные, об охране авторских прав и промышленной собственности, о судебном содействии и т. д., и т. д.). В отличие от прежних времен новейшие международные договоры имеют обыкновенно (за исключением мирных договоров) недержанием один какой-либо вопрос или интерес (например, торговые сношения, выдача преступников, право выселения подданных в стране контрагента, о выдаче наследств и т. п.). Но и в том случае, если договор заключает соглашение по нескольким вопросам хотя бы самого разнообразного содержания (таковы в особенности мирные договоры), он представляет собой юридически одно целое, — международный договор юридически неделим. Поэтому всякое нарушение, хотя бы одного отдельного постановления договора из ряда других, фактически и юридически равнозначительно нарушению всего договора и дает другому контрагенту «право» отказаться от договора во воем его объеме. Но на практике (из-за практических соображений) нередко случается, особенно относительно бессрочных политических, мирных договоров, что в случае вызванной изменившимися политическими условиями необходимости контрагенты вступают в соглашение касательно отмены или изменения какого-либо отдельного постановления договора, с сохранением силы всех остальных (новейший пример  — Берлинский трактат 1878 г., от которого в настоящее время почти ничего не осталось). Международные  договоры носят различные названия — трактатов, конвенций, деклараций (см.), конкордатов (специально — с Папским престолом), капитуляций (см.), — в зависимости от их внутреннего юридического   характера и материального содержания, но в отношении формальной юридической силы и значения международного договора название его не имеет, конечно, никакого значения. Не имеет значения тоже и внешняя форма международного договора. Весьма важным является вопрос о толковании международного договора. Само собой разумеется, что право толкования договора принадлежит только самим контрагентам; оно осуществляется путем дипломатических переговоров. На  случай же трудности соглашения в толковании договора  и опасности обострения по этому поводу отношений между контрагентами, Гаагские мирные конференции 1899 и 1907 г. (см.) признали, что «в особенности в вопросах толкования или применения международного договора третейский суд является самым действительным и самым справедливым средством решения споров». С тех пор эта мысль проводится постепенно  и в жизнь путем международного договора о т. н. обязательном третейском суде, а также путем включения соответственного постановления в заключаемые державами в новейшее время неполитические международные договора. Наиболее употребительным способом обеспечения международных договоров является доныне т. н. «гарантия» его посторонними державами, — конечно, с согласия контрагентов; такая гарантия, впрочем, оказывается действительной на практике лишь, доколе остаются в силе интересы, побудившие гаранта дать международному договору свою гарантию. Что касается прекращения международного договора, то здесь имеют силу все те же условия, которые действуют в частном нраве. Но в международных отношениях, помимо этих условий, обстоятельством, прекращающим силу существующих между двумя государствами договора, является война между контрагентами.

Международные конгрессы и конференции являются особыми собраниями специально уполномоченных делегатов нескольких государств, созываемыми для совместного обсуждения и решения вопросов, имеющих общий для этих государств интерес. При организованности международного общения, международные конгрессы и конференции являются главным органом для выражения коллективной солидарной или же согласованной воли всего международного общения или известной части его по тому или иному вопросу, а потому государства пользуются ими одинаково как для согласительных решений по вопросам, по которым желательно такое решение, так и для совместного установления желательных почему-либо правовых норм взаимного поведения. Первообразом международных конгрессов и конференций являются средневековые церковные соборы, в которых принимали участие представители как духовной, так отчасти и светской власти всех христианских государств и нередко (XIII—XV вв.) подвергались обсуждению и различные светские вопросы, касавшиеся всей католической Европы (например, вопрос об общей борьбе с турками). Чисто светские международные собрания под названием «конгрессов» мы встречаем уже в XVI в. (Камбре, 1508 г.), но самым значительным по числу участвующих государств и международному значению разрешенных вопросов для того времени признаются Мюнстерский и Оснабрюкский, «Вестфальские» конгрессы 1648 г. До XIX в. названием «конгрессов» обозначались съезды или собрания монархов или представителей государств, уполномоченных для заключения мира или каких-либо политических соглашений; названием же «конференций» обозначались лишь совещания представителей государств по политическим вопросам, и только со второй половины XIX в. оно входит в употребление для специальных собраний, обладающих решающим значением и ничем по существу не отличающихся от конгрессов. Предметом совещаний и решений являлись до XIX в. исключительно вопросы политические, и впервые на Венском Конгрессе 1815 г. (см.) подняты были и разрешены некоторые вопросы общего для международного общения, но не политического характера (осуждение негроторговли, о международных реках, о рангах дипломатических агентов). «Общеевропейские» интересы являются основным принципом деятельности как Венского, так и всех последующих конгрессов, но при этом «общеевропейский» интерес разумелся только в политическом смысле; мало того, он и проводился в жизнь великими державами тройственного «Священного Союза», а затем пятерного — Пентархии в соответствии с принципиальными взглядами Священного Союза на международное общение, как на семью, отдельные ветви которой благожелательно управляются родительской властью монархов. Понимаемый же в чисто политическом смысле «общеевропейский» интерес после войн Наполеона, перекроивших всю карту Европы не только в географическом, но и в политическом смысле, являлся в глазах правительств держав, руководивших ликвидацией результатов этих войн на Венском конгрессе, в виде восстановления нарушенного «политического равновесия» Европы и «законного строя» европейских государств. Ни один из этих принципов, ни старый — «политического равновесия», ни новый — легитимизма, изобретенный Талейраном ради спасения Франции, не были проведены последовательно в постановлениях и решениях Венского Конгресса 1815 г. После же 1815 г., после мнимого восстановления «политического равновесия» европейских государств, в «эпоху конгрессов» «общеевропейский интерес» был формулирован Пентархией в смысле «восстановления порядка и спокойствия Европы» путем восстановления и охраны «старого порядка» монархического легитимизма и абсолютизма; к этой задаче и цели сводились и все постановления периодически после 1815 г. собиравшихся конгрессов 1818—1822 г., — Ахенского, Троннауского, Лайбахского, Веронского, за единственным исключением вторичного осуждения негроторговли последним из этих конгрессов. На этих конгрессах установлено было, правда, и несколько принципиальных норм, например, необходимость для конгрессов руководствоваться в своих решениях «международным правом» и не принимать решений, касающихся третьих государств без участия последних; но «международное право» разумелось, как совокупность норм, регулирующих международный «порядок» на основах монархического легитимизма и абсолютизма, второе же правило не соблюдалось ни этими конгрессами, ни позднейшими. С другой стороны, этими конгрессами санкционировано было в международной практике «право вмешательства» (интервенции) во внутренние дела других государств, опять-таки с целью восстановления в них «легитимного порядка»; это право присваивалось конгрессами рассматриваемой эпохи на том основании, что они (или, вернее, их участники и инициаторы — 5 великих держав, Пентархия) смотрели на себя как на Богом предопределенные законодательные, распорядительные и даже судебно-административные органы международного общения, и исполнение их решений путем вооруженного вмешательства лишь «препоручалось» одной какой-либо из пяти держав. Такое направление этих самозванных «органов международного общения» встретило, в конце концов, протест со стороны Англии (ее представитель в Вероне — лорд Кэстльри) и всеобщее осуждение общественным мнением Западной Европы, и с тех пор было только два конгресса, — Парижский 1856 г. и Берлинский 1878 г., имевшие целью замирение «Европы» после войн России с Турцией, и Бернский конгресс 1874 г., которым основан был «Всеобщий почтовый союз», вместо же конгрессов входят в употребление конференции; но физиономия их и значение уже совершенно иные, соответственно новому политическому строю и, главное, новым политическим идеям, постепенно проникающим в сознание и жизнь западноевропейских народов, и постепенному развитию международного общения в области культурных интересов. Войны против Наполеона и иноземного владычества пробудили национальное самосознание народов, а идеи французской революции — их политическое самосознание. Принцип «национальности», как естественной, разумной и правомерной основы государственной независимости, получает блестящую и горячую разработку в публицистике всех почти народов (особенно — Италии) параллельно национальным народным освободительным движениям (Греция, Италия, Бельгия), пробивает себе дорогу в международную политику; солидарность «национальных» международных интересов в области культурной обнаруживает свое действие в разлитии международного общения, голос народно-представительных учреждений совлекает с международных отношений их прежний преимущественно политический характер. Под влиянием этой новой политической конъюнктуры провозглашенные в «эпоху конгрессов» принципы «права вмешательства» и «легитимизма» уступают место в международном праве и в международной практике прямо противоположным — права всякого народа (государства) на политическое самоопределение и обязанности невмешательства государства во внутренние дела других государств; единственным исключением остается область т. н. Восточного вопроса, — внутренние дела Турции, имеющие отношение к положению подвластных ей христианских народов, неоднократно и до последнего времени служили поводом к созыву международных конференций и к принятию ими тех или иных решений по делам «ближнего Востока»; все же остальные конференции XIX в., имевшие предметом вопросы международной политики и политического отношения европейских государств, играли роль скорее посредничества в видах мирного разрешения конфликтов между европейскими государствами, грозивших европейскому миру, или изыскания и установления мер, способных, казалось, способствовать замирению Европы и предупреждению конфликтов (например, нейтрализация Бельгии, Люксембурга, «африканские конференции»); но соответственно широкому развитию международного общения на почве не политических интересов главной целью созыва и деятельности конференций с этого времени является урегулирование международных отношений в области интересов экономических и общекультурных. Таковы две Женевские конференции 1864 и 1906 г. — об охране и уходе за больными и ранеными воинами во время войны; Парижская 1865 г. — учреждение международного телеграфного союза; Брюссельская 1874. г. — установление правил ведения войны; Парижская 1888 г. — союз для охраны промышленной собственности; Парижская 1882 г. — подводных телеграфных кабелей; Берлинская 1885 г. — международное судоходство по р. Конго и Нигеру; Бернская 1890 г. — международная уния железнодорожных грузовых сообщений; Бернские 1886 и 1896 г. — международный союз для охраны литературной и художественной собственности; Константинопольская 1888 г. — судоходство и нейтрализация Суэцкого канала; Брюссельская 1890 г. — правила колонизации европейскими государствами африканского материка и запрещение торга невольниками; Гаагские 1895, 1894, 1900 и 1904 г. —  кодификация частного международного права и взаимное судебное содействие государств; Гаагские мирные 1899 и 1907 г. — мирное разрешение международных несогласий (третейский суд) и кодификация вопросов права войны и нейтралитета; Парижские 1902 г. и 1906 г. — международные меры против торга женщинами в целях разврата; Венецианские 1892 и 1897 г., Дрезденская 1898 г., Парижские 1894 и 1908 г. — международные санитарные меры; Берлинские 1903 и 1906 г. — международные сношения по беспроволочному телеграфу; Бернские 1905 и 1908 г. — рабочий вопрос; Лондонская 1909 г. — правила морской войны; Парижская 1910 г. — правила международного воздухоплавания; Парижская 1909 г. — международные автомобильные сообщения и т. д. Никакого принципиального ни практического, ни юридического различия между конгрессами и конференциями и их постановлениями не существует. Они не имеют постоянной организации. Инициативу созыва может принять на себя всякое независимое государство, заинтересованное в согласительном с другими разрешении того или иного вопроса. Если на конгрессе или конференции постановлены решения, касающиеся не участвующих в них государств или могущие интересовать их, то делается постановление об осведомлении последних с предложением присоединиться к ним (Парижская морская декларация 1856, Женевская конвенция 1864, конвенции об униях). В съезде могут принять участие только государства, получившие и принявшие приглашение или допущенные по соглашению государств-участников съезда. Всякий участник съезда всегда может выйти из состава съезда. Ахенский конгресс 1818 г. постановил, что если на каком-либо последующем конгрессе вопрос коснется интересов державы, не входящей в состав Пентархии, то такое совещание может состояться лишь под непременным условием приглашения последней к участию в нем. Но правило это не всегда соблюдается; впрочем, государство, не участвовавшее  на конгрессе, вправе не подчиняться его постановлениям. Представителями полунезависимых государств на конгрессах и конференциях являются их сюзеренные государства, или же они являются полноправными участниками в пределах своей политической автономии (на неполитических конгрессах и конференциях, например, почтовых). При созыве конференции и до собрания ее всегда определяется ее будущими участниками точная программа подлежащих разрешению вопросов. Каждое из государств-участников может иметь одного или несколько уполномоченных представителей, но при голосованиях пользуется только одним голосом; председательство обыкновенно присваивается представителю государства, в котором происходит собрание. Постановления принимаются не по большинству голосов, а непременно — единогласно (хотя допускаются «оговорки», — пример: конвенции Гаагских конференций 1899 и 1907 г.); в этом выражается идея государственного суверенитета и взаимной независимости государств и принцип непринужденного их соглашения. Всякий участник имеет право veto против всякого постановления, сделанного без его согласия. Результаты работ конференций формулируются в одном или нескольких договорах (например, 13 конвенций и 1 декларация Гаагской мирной конференции 1907 г.) и иногда в т. н. «заключительном акте». Хотя представителями государств на конференциях являются всегда особо и специально уполномоченные лица (как и для заключения международных договоров), тем не менее постановления конференций приобретают, подобно международным договорам, и на тех же основаниях обязательную силу для участников только при ратификации их, а для не участвовавших государств — в случае «присоединений» к ним (adhaesion или accession). Для исполнения постановлений конгресса или конференций иногда назначаются специальные комиссии.  Особого упоминания заслуживают «панамериканские» конгрессы и конференции 1889, 1902, 1906 и сл. годов, преследующие цели выяснения, урегулирования в кодификации вопросов и норм преимущественно частного международного права для американских государств. В общем, в наше время международные конгрессы и конференции являются органами правосознания культурных государств, хотя по своей современной организации они не могут быть признаны вполне пригодными для выполнения такой роли, так как представителями государств на них являются обыкновенно профессиональные дипломаты, и решения их нередко отражают на себе больше политических, чем правовых моментов.

Международные союзы (унии). Одним из новейших этапов в эволюции мирового международного общения является возникновение со второй половины XIX в. специальных международных общений, «уний», «союзов», имеющих своим основанием какой-либо специальный, но коллективный для всех участников унии неполитический интерес, а целью — коллективное осуществление этого интереса. Международные  унии можно определить, как постоянный незамкнутый союз (общение) более или менее значительной группы государств, покоящийся на договорном соглашении их и на определенной организации для совместного осуществления общего его членам длящегося социального интереса или экономического. В настоящее время существуют 14 таких союзов. Первый по времени возникновения — геодезический (1864 г. — научное измерение земли, 28 государств), далее: «всеобщий» Союз международных телеграфных сообщений 1865 г., «всеобщий», а с 1875 г. «всемирный» почтовый союз (см. почта) и союз международных железнодорожных транспортов 1890 г. (см. железные дороги, XX, 139/140, прил.); мер и весов 1875 г. (см. весы и меры), Союз для защиты промышленной собственности 1883 г. (охрана фабричных клейм и прав изобретателя в торгово-промышленном международном обороте), Союз для защиты произведений литературы и искусства 1886 г. (см. право авторское), Союз для обнародования таможенных тарифов 1890 г., Союз радиотелеграфический 1906 г., противоневольнический 1885 г., санитарный 1903 г., борьбы с торговлей женщинами и т. д. Характерная черта этих общений — их организованность. Каждый из них основан на договоре участников; договор является конституционным актом унии, определяющим права и обязанности контрагентов-членов ее, задачи ее и общие принципы технической организации; этот договор подвергается пересмотру чрез определенные промежутки времени; число первоначальных контрагентов более или менее значительно; имея своим единственным основанием общий, солидарный для всех участников интерес, международные унии не представляют собой замкнутых соединений государств: всякий участник сохраняет свободу выхода из состава унии и, наоборот, всякому государству предоставляется право вступления в унию, т. е. приступления к ней на равных с членами ее правах и условиях; мало того, члены унии не лишаются права заключать между собой или с посторонними государствами особые договоры и сепаратные союзы по тем же вопросам, которые регулируются конвенциями унии, лишь бы эти договоры не противоречили основным положениям последних; особыми от конвенций регламентами регулируется техническая сторона осуществления преследуемой унией задачи; органами унии являются периодически или по мере надобности собирающиеся конгрессы (в почтовой унии) или конференции (в других униях), причем решения принимаются иногда большинством голосов (такие решения необязательны для несогласных с ними), а представителями государств на технических конференциях назначаются не дипломаты, а чины соответственных ведомств (почтового, путей сообщения и т. п.). Центральными исполнительными органами унии являются международные бюро уний, как постоянно функционирующие административные учреждения; задача их — осуществление целей унии соответственно постановлениям конференций, поддержание связи и единства между административными управлениями членов уний, собирание и разработка всяких сведений и материалов, имеющих отношение к задачам уний, издание периодических бюллетеней и т. д., но ни решающей, ни принудительной административной власти они не имеют (в отличие от международные речных комиссий). Резиденцией их служит определенный (обыкновенно нейтрализованный)  город (например, Берн, Брюссель, Гаага). Служащие бюро назначаются не союзными государствами, а правительством того государства, где оно имеет резиденцию. В некоторых униях (почтовой, телеграфной) бюро присваиваются функции третейского суда для разрешения несогласий между членами унии, но не с решающим, а лишь консультативно-судебным значением для спорящих сторон. В почтовой унии третейское разрешение взаимных несогласий обязательно для членов союза. Кроме этих международно-государственных административных союзов, существуют международные организации, тоже имеющие целью осуществление тех или иных международных интересов, например, Междупарламентский союз, международные общество Красного Креста (см.) и т. п., но международно-правового, международно-государственного значения их решения не имеют.

Кодификация. Международное право существует доныне лишь в виде отдельных норм и договорных постановлений, — официального систематического кодекса международного права не существует, не было никогда и попыток официальной кодификации его. Некоторое подобие кодификации (частной, вернее — систематизации) обычного морского международного права (см. ниже) представляют собой сборники, дошедшие до нас от Х—XIV в.: «Родосские законы», «Олеронские свитки» и т. п. и в особенности барселонский Consolato del mar. Доктрина неоднократно поднимала вопрос о кодификации международного права; существуют даже опыты доктринарной систематизации и кодификации общепризнаваемых правосознанием культурных народов и установленных практикой норм международного права — Домине-Петрушевича, профессора Блюнчли, Додлей Фильда, Фиоре, Интерношиа, но, ввиду очевидных несовершенств ныне действующего международного права и теоретических соображений, самая идея кодификации его в общем не встречает сочувствия и вызывает весьма веские возражения. Впрочем, как опыты официальной кодификации некоторых отделов международного права, можно рассматривать работы и постановления, например, Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 гг.  (см.) и Гаагских конференций для кодификации частного международного права, Лондонской конференции 1908 г., Женевской 1864 г. и т. п. (см. декларация).

Параллельно образованию и развитию положительного действующего международного права шли труды, направленные к выяснению его основ, задач и теоретической разработке. Первые сочинения в этом направлении (начиная с XII в.) принадлежат постглоссаторам, канонистам и легистам, причем до XVII в. главными темами являются вопросы о международных сношениях вообще, об их организации (вопросы «посольского права») и основах (отношений между христианскими и нехристианскими государствами) и вопросы т. н. уже в то время права войны (например, о праве завоевания, о «правомерных» и «неправомерных» войнах и причинах войны). Борьба морских торговых государств за господство на море и за морскую торговлю вызывает в XVI—XVII вв. стремление теоретического юридического обоснования притязаний и политических интересов этих государств, и в результате получает торжество принцип «свободы моря» и морской международной торговли. Наконец, в 1625 г. появляется в свет сочинение «отца науки международного права» голландца Гуго Гроция «О праве войны и мира», обнимающее собой всю совокупность вопросов из области международном отношении, встречавшихся в международной практике не только его времени, но и предшествовавших времен. Уже предшественники Гроция (А. Джентили, Фр. Суарец, XVI в.) формулируют мысль о международном общении и о необходимости регулировать международные отношения правовыми нормами, а Гроций конструирует и определение международного права, давая ему заимствованное из римского права название jus gentium, как «добровольно» устанавливаемое человеческое (в отличие от «естественного»), обязательная сила которого опирается на «согласии воли всех или нескольких народов». Установленное Гроцием   деление всей области права на право «естественное» и «положительное» отражается на дальнейшей разработке науки международного права в этих двух направлениях, но с конца XVIII в. позитивное направление, признающее «источниками» международного права только международные договоры, международные обычаи и практику международных сношений, одерживает верх. Сочинения приверженца естественно-правового направления — Ваттеля и позитивного — Г. Фр. Мартенса приобретают, подобно Г. Гроцию, не только огромный авторитет в доктрине, но и в дипломатической практике. Особенно быстрое и широкое развитие получает научная разработка международного права со второй половины прошлого века; при этом у англичан и американцев можно заметить господство строго-позитивного направления, у французов и итальянцев — пережитки естественно-правовых построений, а у германцев — стремление к чисто-юридической конструкции науки международного права на строго-позитивных основах. Своеобразное ученое учреждение представляет собой основанный в 1873 г. «Институт международного права» — свободное, но организованное общество, в состав которого входят ученые интернационалисты всех стран культурного мира, поставившее целью своих трудов теоретическую коллективную разработку этой отрасли права и кодификацию ее. Присвоенное международно-государственному праву Г. Гроцием название международного (jus gentium) не соответствует его содержанию, но тем не менее общепринято (немецкий Völkerrecht, английский international law, итальянский diritto internazionale, французский droit des gens, dr. international). К области международного права доктрина относит обычно и учение о международных конфликтах национальных законов, в частности — в области частного права, обозначая его названием «частного» международного права (см.) — «dr. international privé», хотя по своим основным принципам эта отрасль права не имеет ничего общего с правом межгосударственным, которому присваивается еще иногда для отличия название «публичного» международного права.

Литература (важнейшие общие сочинения по международному праву хронологически): H. Grotius, «De jure belli ас pacis libri tres», 1625 (французский перевод; «Le droit de la guerre et de la paix», trad. р. Pradier Fodéré, 1867; есть и русский перевод); G. Fr, de Maidens, «Précis du dr. des gens moderne de l’Europe», нов. изд. Vergé; Klüber, «Europäisches Völkerrecht», 3 изд. 1851; Heffter, «Europ. V.-Recht der Gegenwart», 8 изд. Gefften, 1888 (русский перевод 1880); Bluntschli, «Das moderne V.-R. d. zivilisierten Staten als Rechtsbuch dargestellt», 3 изд. 1878 (русский перевод 1877 г.); D. Field, «Draft outlines of an internat. Code», 2 изд. 1902; Fiore, «Trattato di diritto internaz. pubblico», 3 т., 3 изд. 1887—91; его же, «II diritto internaz. codificato», 4 изд. 1909; Wheaton, «Elements of internat. law», 3 изд. 1889 (есть французский перевод); Lawrence, «Principles of internat. law», 4 изд. 1911; Phillimore, «Commentaries upon intern. law», 4 т., 3 изд. 1879—88; Calvo, «Le dr. internat. théorique et pratique», 4 изд. 5 т. 1887—88 и дополнительный том 1896; Pradier Fodéré, «Traité de dr. intern. public», 8 т. 1885—1906; Hottzendorff, «Handbuch d. V.-Rechts auf Grundlage europaischer Statspraxis», 4 т. 1885—89; Ullmann, «V.-Recht», 2 изд. 1908; Hall, «А treatise on int. law», 6 изд. Atlay 1909; Bonfils, «Manuel de dr. int. public», 6 изд. Fauchille 1912; Despagnet, «Cours de dr. int. public», 4 изд. Bocck 1910; Diena, «Principi di dir. int.», 1908; Heilborn, «Handb. d. V.-Recht», 1912; Internoscia, «New code of int. law», 1910; v. Liszt, «Das V. Recht systematisch dargestellt», 7 изд. 1911 (русский перевод 1911 r.); Merignhac, «Traité de dr. public international», 2 т. 1905—1907; Moore, «А digest of int. law», 8 т. 1906; Nys, «Le dr. international», 3 т., 2 изд. 1912; de Olivart, «Tratado de derecho internac. рublico», 4 изд., 4 т. 1903—4; Oppenheim, «Internat. law», 2 т. 1912; Wharton, «Digest of the int. law of the Un. States», 3 т. 1886; Westlake, «Internat. law,» 2 т. 1904—7; Wilson and Tucker, «Intern. law», 5 изд. 1910; Alvarez, «Le dr. intern. americain», 1910; v. Kaltenborn, «Kritik d. V.-Rechts», 1874; W. Kaufmann, «Rechtskraft d. int. Rechts», 1899; Е. Kaufmann, «Das Wesen d. V.-Rechts», 1911; Lasson, «Prinzip u. Zukunft d. V.-Rechts», 1871; Trendelenburg, «Lücken im V.-R.», 1870; Triepel, «V.-Recht u. Landesruht», 1899; Higgins, «The binding force of int. law», 1910; Alvarez, «La codification du dr. internat.», 1912; Bulmerineg, «Praxis, Theorie u. Kodifikation d. V.- Rechts», 1874;  Mancini, «Vocatione del nostro secole per la riforma е codificazione del dir. delle genti», 1874; Ф. Мартенс, «Современное международное право цивилизованных государств», 2 т., 5 изд. 1904—5; Коркунов, «Международные право», 1892; Даневский, «Пособие к изучению международного права», 2 вып. 1892; гр. Камаровский, «Основные вопросы науки международного права» 1892; Казанский, «Учебник международного права», 1904; Уляницкий, «Международное право», 1911; гр. Камаровский, «Обзор современной литературы по международному праву», 1887; бар. Таубе, «История зарождения современного международного права», 2 т. 1894—1899, Грабар, «Римское право в истории международно-правовых учений», 1901; Александренко, «А. Джентили и Г. Гроций» (Журнал Министерства Народного Просвещения, 1906, май); гр. Камаровский, «Успехи международного права в XIX в.» (Рус. М. 1901, №№ 9 и 11). Периодические издания: Revue de dr. int. et de législation comparée, с 1869 г. в Брюсселе, Revue générale de dr. int. public, с 1894 г. в Париже, Zeitschrift für V.-R. u. Bundesstatsrecht, с 1906 r., Annuaire de l’Institut de dr. int. с 1877 г.

В. Уляницкий.