Причинность

Причинность (причинная связь, отношение причины и следствия), одно из важнейших понятий науки и философии. Причинность придает связность и объективный характер нашему знанию, обращая отдельные восприятия, представления, понятия, суждения во внутренно-единые процессы и строя из этих элементов ту или иную систему бытия. С другой стороны, отдельные «причинные связи» лежат в основе всей практики: всякая целесообразная и сознательная деятельность состоит в переходе некоторого настоящего в некоторое предусматриваемое будущее, - предусмотрение же будущего возможно только на почве причинной связанности его с настоящим. Причинность есть некоторое создаваемое умом и привносимое им в опытный материал, для его связывания, понятие («априорная», то есть не даваемая самим «опытом» форма, или «категория»), приложение которого в отдельных случаях оказывается либо плодотворным, удачным, оправдывающимся на практике в дальнейшем опыте («правильным»), либо неудачным, не оправдывающимся («ошибочным»). Таким образом, критерием приложимости причинности к отдельным случаям является постоянная его «проверка» (дальнейшим опытом); известной, частичной гарантией является также «единообразие прежнего опыта», создающее в мыслящем субъекте известную «привычку», ожидание (предвосхищение, антиципацию) и «уверенность» в наступлении ожидаемого и в то же время обнаруживающее «постоянство в строе природы», поскольку последняя предполагается независимой от познающего субъекта.

Отношение причинности состоит из двух моментов, называемых «причиной» и «следствием», и необходимой связи между ними, то есть неизбежности наступления следствия в том случае, если причина есть уже налицо. Надо различать: 1) Содержание причинности, как понятия, то есть совокупность входящих в это понятие признаков. Таковыми являются: а) непосредственная смежность или последовательность во времени причины и следствия; б) постоянство, повторяемость наступления следствия при наличности причины, констатируемое в прежнем опыте непосредственно, а для опыта будущего являющееся объектом построения и уверенности; в) безусловность этого постоянного наступления следствия, то есть неизбежность, необходимость такового, — независимость от каких бы то ни было других условий, кроме «отрицательных» (то есть прямых задержек или отмен действия причины); г) связность причины и следствия, как двух фазисов единого, сплошного процесса, как двух смежных моментов деятельности одной и той же силы (или совокупности сил). 2) Всеобщий закон (или аксиому) причинности, то есть положение: «всякое явление (вещь, событие) имеет свою причину». Закон причинности есть «постулат» нашего мышления, одно из требований, с какими мы подходим к пониманию и объяснению чего бы то ни было. В этом смысле закон причинности является принципом всего предметного, или реального знания, — как принципом знания математического является «закон основания и следствия»; объединение этих двух принципов в один — «закон достаточного основания», предлагавшееся рационалистами, неудачно, поскольку под одним термином соединяются столь различные по характеру своему начала. Отношение причинности не дается нам непосредственно и во всех своих фазисах и моментах ни во внешнем, ни во внутреннем опыте. Даже во внутреннем опыте, где процесс деятельности проходит, так сказать, сквозь нас самих, мы не имеем интуитивного знания об имеющих здесь место причинностях. Несомненно, однако, что процесс нашего произвольного действования является типом, по которому первоначально понимается причинность вообще (первобытный человек во всё переносил — интроицировал — этот тип во всей его конкретности, одухотворяя природу), как это признала новая философия (Мэн де Биран и др.; еще ранее то же вскользь у Юма). Во внешнем опыте, где мы относимся к процессу лишь со стороны, как наблюдатели, отношения причинности вообще скрыты от непосредственного познавания: мы воспринимаем лишь последовательности явлений, как результаты отношений причинности, сами же эти отношения лишь угадываем, строя их сначала в виде гипотез (см.) и затем проверяя и исправляя последние при помощи сопоставления явлений, ожидаемых на основании гипотез, с действительно наблюдаемым в дальнейшем опыте. В современном естествознании (физике) основным типом причинности является причинность механическая, или внешняя, состоящая в передаче одним телом другому движения посредством толчка; в последнем счете это — количественно определенная причинность между некоторыми отвлеченными элементами (атомами). Этот тип причинности осложняется некоторыми другими моментами уже в химии, еще более в биологии. В психической области причинность получает в значительной степени иной, активно-телеологический и творческий характер (подбор средств для достижения целей, творчество самих целей для удовлетворения потребностей, предусмотрение будущего и т.д.), определяясь при этом разного рода идеалами, или «нормами» (логическими, этико-общественными и др.), которые сами выступают при этом, в качестве причин, влияющих на ход душевной жизни (см. Вундт). С генетической точки зрения понятие причинности рационалистами считается одним из понятий разума (иногда врожденных), эмпириками — основанным на опыте и обобщении (индукции), психологистами сводится на субъективную привычку и уверенность, критицистами (априористами) считается за понятие, независимое от опыта и само обусловливающее возможность опыта. С точки зрения его познавательной ценности реалисты приписывают ему объективную, трансцендентную значимость, идеалисты — имманентную самому знанию. Многие позитивисты требовали исключения, элиминации понятия причинности и сведения всех «причинных» связей на простую «функциональную зависимость» логико-математического типа (О. Конт, Кирхгоф, Г. Герц, Э. Мах, Авенариус; ученик Авенариуса Петцольдт предлагает замену принципа причинности «законом однозначности»). Это движение явилось реакцией на аристотелевско-схоластическое учение, согласно которому каждая вещь становится тем, что она есть, в силу заложенных в ней в «возможности» (потенциально) «стремлений», «аппетитов» и т.п. осуществить именно «форму» данной вещи («формальная» и «целевая» причины, являющиеся в то же время и причиной «деятельной», источником действия и движения). Это учение 1) сосредоточивало внимание на «вещи» (субстанции), «форма» которой предполагалась фиксированной (в «формальной» причине), и ничего не говорило о процессах, всегда происходящих во всякой вещи и, быть может, не вмещающихся в ее идеальную форму; между тем, новая наука и философия как раз (в противоположность античной, обращавшей внимание на вещь и субстанцию) выдвигают на первый план процесс, явление и его общую форму — закон; 2) объясняло вещь ее собственной «формой», то есть тем же самым (idem per idem); 3) делало из формальной, целевой и деятельной причин какие-то таинственно существующие, «потаенные», скрытые качества (quaIitates occultae); 4) объясняло все, в сущности, не «причинным», а «телеологическим» способом и ничего не говорило о причинности в собственном смысле, как о возникновении чего-либо из чего-то иного. Современное понятие причинности, связывая причину и следствие, как два смежных момента процесса, признает их, тем не менее, и различными по существу и потому все причинно объясняемое сводит на нечто от него отличное. В этом смысле причинность признают и многие позитивисты: так, Д. С. Милль, высказываясь против схоластических «причин», признает объяснение одного процесса лежащим в его основе другим, как «причиной» первого. От «причины» отличают «условие» явления, а также «повод» для его возникновения; однако это различие условно; причину индивидуального факта можно определить как совокупность всех его условий: наличности условий положительных и отсутствия отрицательных. В последнее время говорят иногда (Г. Риккорт и его школа) о неповторяемой, не подчиненной закономерности, «индивидуальной» причинности. При этом отличают некоторую элементарную, «первичную» причинность, как отношение между двумя моментами того или другого процесса во всем их целом, от причинности, обработанной в понятиях и имеющей два типа: генерализирующий тип естествознания и индивидуализирующий тип, применяемый в науках исторических (или «науках о культуре»). Как «первичная» причинность, так и причинность индивидуально-историческая, по этому воззрению, чужды повторяемости и закономерности, так как действительность (и «целостная», и историческая) неповторяема. Последнее утверждение справедливо: действительность неповторяема, если ее брать 1) нумерически, то есть как вещи или события, имевшие место в данный именно момент времени, 2) даже и генерически, но при условии полноты всех моментов действительности, не только существенных для данного события, но и несущественных или совершенно безразличных. Но она повторяема, если брать известные типические совокупности признаков и обстоятельств, что единственно и имеет значение для наук (как естественных, так и наук о культуре). Данное убийство (например, Юлия Цезаря, со всеми его индивидуальными чертами), конечно, неповторимо; но случаи убийства правителей, как понятия, повторимы. А так как общие понятия составляют основу не только естествознания, но и «наук» о культуре (и далее наук собственно исторических, поскольку в них дело идет не только об изложении, но и об «установлении» по признакам и объяснении фактов), то надо признать, что причинность как повторяемая закономерность, имеет место во всех отделах предметного знания. Вопросы о реальном произведении действия причиной и о том, связаны ли причинно явления между собой или же сущности, как причины, с явлениями, как следствиями, решаются в зависимости от общаги мировоззрения. См. Д. Юм, «Трактат о человеческой природе»; его же, «Исследование человеческого разумения»; И. Кант, «Критика чистого разума»; Д. С. Милль, «Система логики»; А. Шопенгауэр, «О четверояком корне закона достаточного основания»; W. Wundt, «Logik» (3 изд., 1906/08); Lang, «Das Kausalproblem» (1904); Е. König, «Entwicklung des Kausalproblems von Cartesius bis Kant» (1888/90); Е. v. Hartmann, «Kategorienlehre» (1896); Kohn, «Untersuchungen über das Kausalproblem»; Hickson, «Dеr Kausalbegriff in der neueren Philosophiе» («Vierteljahrsschr. f. wiss. Phil.», В. 25); В. Erdmann, «Ueber Inhalt und Geltung des KausaJgesetzes» (1905); H. Rickert, «Grenzen der naturwissenschaftlichen Bogriffsbildung» (2 изд. 1914; есть русский перевод); S. Hessen, «Individuelle Kausalität» (1909); Л. М. Лопатин, «Положительные задачи философии», ч. II (1891); В. В. Зеньковский, «Проблемы психической причинности»« (1914); Г. Шпетт, «Проблема причинности у Юма и Канта» (1907).

В. Ивановский.

Причинность, одна из узловых проблем марксистской философии. В ее разрешении диалектический материализм резко сталкивается с различными системами субъективного идеализма, критицизма и др. Исходным  пунктом этих столкновений является вопрос  об априорности или реальности причинного отношения. Безоговорочно признавая реальность внешнего мира и разумея под этой реальностью действительное бытие не только самих вещей, но и слагающихся между ними  отношений, марксистская философия полностью  утверждает реальность причинного отношения, как важнейшего из этих отношений. Отрицание причинности, как свойства реального бытия  ведет, по Энгельсу, к необходимости ограничиваться лишь гипотезами и отказу от всяких попыток проникнуть в действительную сущность вещей. Считая, что наука не может довольствоваться таким скольжением по поверхности, Энгельс относит априорное понимание причинности к продуктам плоского мышления. Ленин коснулся этого вопроса в III главе  «Материализма и эмпириокритицизма» и полностью поддержал то его разрешение, которое  дается Фейербахом в полемике против Гайма, т. е. безусловное признание объективной закономерности и причинности в природе, отражаемой лишь приблизительно верно человеческими представлениями о порядке, законе и пр. Трактовка причинности, как априорной категории, выведение  ее из потребностей разума «не только отрывает человеческий разум от природы, не  только противопоставляет первый второй, но  делает природу частью чистого разума вместо того, чтобы разум считать частичкой природы». Причинность  есть вполне реальное, «вещное» отношение. Нельзя приравнивать закон причинности к закону достаточного основания. Строгое различие между тем и другим проводил уже Лейбниц, взгляды которого в этом случае воспринял и Гегель, отметивший, однако, в лейбницевых рассуждениях телеологическую примесь. Соответственное место «Науки логики» Гегеля передано и подчеркнуто в конспекте к ней, составленном Лениным. Так же отрицательно встречает диалектический материализм попытки подменить понятие причинности понятием функциональной связи. Математическое описание тяготения, как функционального  отношения между силой, массой и расстоянием,, есть лишь способ выразить реальное взаимодействие между реальными элементами  взаимодействия, существенно отличающееся от взаимоотношения, например, между числителем, знаменателем и дробью или сторонами и углами треугольника; такие понятия, как сила и масса, нельзя усвоить вне понятия причинности. Борьба за действительное, а не мнимое  бытие причинности есть не что иное, как борьба за признание реальности научно познаваемого  внешнего мира, ибо закон причинности есть первейший и основной из всех законов науки. Всякое ослабление его значимости открывает путь идеализму, пытающемуся поставить личное сознание  или мировой дух на место материи, доступной научному знанию в своем существе и в своих закономерностях. Попытки этого рода идут за последнее время не только из философии в академическом смысле слова, но и из точных наук, подтверждая тем самым мысль Ленина, что философская нейтральность обычно прикрывает те или иные философские убеждения, притом во многих случаях коренным образом противоречащие самим основам изучаемой автором науки. Это следует сказать и о знаменитом уравнении Шредингера, который стремится заменить в квантовой механике начало причинной необходимости началом вероятности и тем самым по существу ликвидировать научный детерминизм. Теория Шредингера, встретившая теплый прием и у некоторых представителей советской физики (академик Рождественский), вновь напоминает об исключительной важности марксистского анализа такого понятия, как математическая вероятность, исследования отношений между вероятностью, с одной стороны, и необходимостью — с другой, исследования сильно запаздывающего. Между тем философия диалектического материализма содержит все предпосылки для правильного решения вопроса. Отвергая ограниченное «механическое» понимание причинности, марксистская философия рассматривает ее лишь как момент всемирной взаимозависимости, универсальной связи вещей, момент, правда, видный, но не исчерпывающий. Диалектика движется «от сосуществования к каузальности и от одной формы связи и взаимозависимости к другой, более глубокой, более общей» (Ленин). «Только исходя из этого универсального взаимодействия мы приходим к реальному каузальному отношению» (Энгельс). В совокупности взаимодѳйствия причина и следствие не противополагаются как обособленные моменты, а составляют единство. Разделение их является методологическим приемом, удобным для анализа отдельных явлений, вырываемых из всеобщей связи именно в целях этого анализа. Оно объясняется, с другой стороны, и тем, что человеческая практика наложила явственный отпечаток на целый ряд человеческих понятий. Само по себе правильное чередование известных явлений в природе содержит лишь зародыш понятия о причинности. Вызывая эти явления своей активной деятельностью, причиняя их, человек, с одной стороны, убеждается в действенности явлений природы (а не только в сосуществовании их), с другой же — приписывает им свойство, подмеченное им в своей собственной практике. Методологически плодотворное и частично правильное перенесение это «снимается» на той ступени философского развития, которое позволяет, при сохранении за причинности всех свойств реально существующего отношения, рассматривать ее как частный случай мирового взаимодействия, дальнейшее изучение коего средствами диалектического метода откроет науке и философии еще много неизведанных сторон бытия. Литература: кроме указанной в тексте, см. Богданов и Михайлов, «Проблема причинности в истории новой философии и диалектический материализм», М. 1933.

И. Ильинский.