Промыслы охотничьи и охотничье законодательство

Промыслы охотничьи и охотничье законодательство.

Промыслы охотничьи развиты сильнее и имеют большое значение для жизни населения в местах земного шара, менее цивилизованных и редко населенных, а следовательно, и более богатых животными. Брас (K. Brass, “Aus dem Reiche der Peine”, 1911), характеризуя размеры промыслов отдельных материков и основываясь на данных пушной торговли, определяет всю годовую добычу от промыслов для Азии в 110 млн. марок, для Северной Америки в 100 млн., Южной америки 11 млн., Австралии 25 млн. и для Европы в 100 млн. марок. Возможно, что цифры эти очень приблизительны, тем более, что Брас в числе пушных зверей, с одной стороны, упоминает домашнюю кошку, собаку и кролика, а для Европы приводит некоторых птиц. Вся торговля продуктами пушного промысла для предложения 1907-09 гг. определяется Брасом цифрой в 360 млн. марок в год.

В России промысел охотничий составляют подсобные занятия населения северных губерний Европейской России (Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Вятской и Пермской) и в гораздо большей мере таежной и тундровой областей Сибири. В южнее лежащих местностях России (в т. н. «районе спорадического промысла», т. е. остальных лесных губерниях Европейской России, в степях Европейской и Азиатской России, в горном Туркестане и на Кавказе) промыслы имеют гораздо меньшее значение, как по общей ценности добычи, так и по роли их в жизни населения. На севере Европейской России, вследствие сокращения числа промысловых животных, промыслы быстро идут на убыль. В Сибири они также падают, но все же местами являются еще единственным занятием некоторых племен бродячих инородцев и составляют важную статью в бюджете инородцем рыболовов и оленеводов и части русского населения. Определить общую доходность промысла охотничьего в России даже в приблизительных цифрах очень трудно. Оборот пушного товара на Ирбитской ярмарке, куда стягивается значительная часть сибирской пушнины, в 1910 г. выразился суммой в 8 ½  миллионов рублей, в 1913 г. суммой в 7 ½ млн. Если представить себе, что значительная часть добываемой в стране пушнины минует эту ярмарку, что много шкур уходит через границу в Китай¹⁾  и в Америку, что в различных областях России добываются копытные животные, пернатая дичь, птица на перо и крылья, яйца и т. д., — то придется признать, что общая стоимость годовой добычи от промыслов охотничьих весьма сильно превышают ту цифру в 10—12 млн. рублей, которая иногда приводится в экономических обзорах России и учебниках коммерческой географии. Сумма в 25—30 миллионов (не считая продуктов, потребляемых самим промысловым населением), вероятно, будет ближе к действительности. Из  продуктов промыслов охотничьих на первое место должен быть поставлен 1) пушной товар, т. е. ценные шкуры млекопитающих из отрядов хищных и грызунов; добываются также 2) шкуры и кожи копытных млекопитающих и ластоногих; 3) мясо, получаемое, главным образом, от птиц; 4) жир и сало ластоногих, медведей, сурков, барсуков; б) пух и перья птиц; 6) шкурки, крылья и перья птиц, идущие на украшения дамских костюмов; 7) яйца, собираемые в тундре и на северных островах для еды местного населения, а в некоторых местностях Европейской России также и на продажу; 8) продукты, как панты марала и пятнистого оленя, рога, зубы, мускус и т. д. Важнейшая для России северная промысловая область по характеру промыслов может быть разделена на три главных полосы: 1) полосу полярных островов и побережья материка, где важнейшими промысловыми животными нужно считать песца, северного оленя, белого медведя и виды тюленей, промышляемых (отдельными зверями, а не массовым боем) на припае (прибрежном льде)²⁾; 2) полосу тундры, где важнейшую роль играет добыча песца, горностая, северного оленя, а также белых куропаток и водяных птиц, из  коих последние добываются массами (сетями во время линьки) для нужд местного населения; 3) полосу тайги, где важными промысловыми видами являются белка, соболь, куница, лисица, колонок, горностай, хорек, сурок, заяц, медведь и водящиеся в полосе лесов, копытные млекопитающие, а из птиц — зимующие у нас и массами поступающие на рынок рябчик, глухарь и тетерев. На крайнем юго-востоке Сибирской тайги имеют значение также виды благородных оленей (пантвый промысел), фазаны, тигры и некоторые др. виды. Первое место среди пушнины по общей ценности добычи занимает белка, по высоте цены отдельных первосортных шкурок — соболь (до 1 300 руб.), черная лисица (до 4 000 р.) и камчатский бобер (морская выдра). Второстепенное значение имеют волк, рысь, росомаха и некоторые другие виды. Сурок большее, чем в тайге, значение иметь в степной полосе. За пределами  описанной промысловой области промыслы, имеющие по местностям разнообразный характер в зависимости от состава фаун и экономической обстановки, имеют меньшее значение. Но даже и в населенных  средних и южных губерниях Европейской России летний промысел дичи все же имеет заметную ценность и виду массы птицы, поступающей на рынки городов, добываемой на шкурки и крылья и т. п. Возвращаясь к важнейшей северной области, нужно отметить, что и таежные пространства России сильно обеднели зверем и птицей. В Сибири сравнительно большее значение имеют следующие промысловые районы: березовский и сургутский уезды Тобольской губернии, Нарымский край, леса по Чулыму,  части кузнецкого и бийского уездов, Туруханский край,  минусинский уезд, Усинский край, Приангарье, Тункинский край, киренский уезд, север Забайкалья, Якутская, Камчатская и Приморская области и Приамурье.

¹⁾ Громадный Уссурийский край (тайга по Татарскому хребту) в настоящее время еще очень богат зверем. Но вся добываемая здесь инородцами пушнина, панты и т. д. (вероятно, на 2-3 млн. руб.) скупается пришлыми китайцами, которые фактически являются полными господами края и «хозяевами» инородцев.

²⁾ Собственно морские зверине промыслы в экономическом, техническом и законодательном отношениях рассматриваются обыкновенно, как часть морских рыбных промыслов.

Способы, охоты весьма разнообразны. Применение огнестрельного оружия, в общем, занимает первое место. Интересно отметить, что в Азиатской России местами сохранился еще промысел с ловчими птицами (в Арало-Каспийском крае), и в некоторых местностях промышляют с собаками, которые догоняют и ловят зверя. В северной промысловой области способы промысла, при сходности условий, довольно однообразны всюду, причем русские промышленники переняли эти способы от инородцев. Важнейшую роль при добыче пушных зверей и птиц играют разнообразные ловушки, весьма совершенно устроенные и приспособленные к привычкам добычи и условиям охоты. Ловушки по строению своему могут быть разделены на следующие типы: 1) падающие и давящие или ущемляющие зверя; 2) самострелы; 3) петли; 4) сети или, вернее, тенета. Образцом первого типа могут служить обыкновенные слопцы, или плашки, идея которых заключается в том, что тяжелое бревно падает и давит дотронувшееся до приманки или сторожка животное; разновидностью их является черкан (применяется обыкновенно на горностая), который прижимает зверя доской, спускаемой настороженным луком; широко распространены также железные капканы. Самострелы — это горизонтально поставленные сильные луки, пускающие стрелу, как только, животное коснется симки—бечевки, протянутой поперек хода зверя. Петли устраиваются очень разнообразно, иногда так, что пойманное животное вздергивается на воздух пригнутым ранее и выпрямляющимся: от собственной упругости сучком или молодым деревцом, что часто спасает пойманную добычу от опасности быть съеденной хищником. Тенета употребляются, например, для обмета соболя, зарывшегося в норе или камнях, и играют большую роль при ловле линялых водяных птиц в тундре. В озерном крае Европейской России ими ловят живых зайцев для продажи в охотничьи хозяйства. Широко распространена в промысловой области охота с ружьем, причем большую помощь промышленнику оказывает собака (лайка), выслеживающая и подлаивающая зверя и птицу. Гораздо чаще, чем дробовое ружье (в особенности в Сибири), употребляется винтовка (чаще мелкокалиберная), причем, очень многие промышленники охотятся с кремневым оружием, доныне приготовляемым кустарями в некоторых пунктах севера России и Сибири. Из ружей нового типа (патронных) в Северной России и 3ападной Сибири  более распространены берданки, в Восточной — винчестеры, приходящие из Америки. Интересно, что во многих областях тайги у инородцев сохранились еще луки. Наличность луков и кремневого оружия, кроме консервативности привычек промышленников, объясняется также и трудностью, при бездорожье, пустынности и расстояниях Сибири, добывать огнестрельные припасы. Правительство в некоторых пунктах для нужд инородцев содержит провиантские магазины, где, кроме муки, продаются по заготовительной цене также порох и свинец. Но таких пунктов очень мало, а снабжение промышленников огнестрельным оружием подходящих типов вовсе не налажено, и потому охотники — в особенности бродячие инородцы — нередко терпят бедствия от недостатка огнестрельных припасов, а винтовки, доставляемые торговцами инородцам в глухие углы Сибири, расцениваются ненормально дорого.

Сбыт продуктов промыслов имеет различный характер в разных частях России и в различные времена года. В Европейской России много летней дичи поступает из рук промышленников непосредственно в руки потребителя. Для скупки зимней дичи в Северной России важную роль играют некоторые ярмарки (например, Никольская в Пинеге). Пушной товар в Северной России и Сибири переходит в руки скупщиков, главным образом, на существующих уже с давних времен во многих городах и селениях зимних ярмарках, куда к определенному сроку стягиваются с известной территории бродячие и кочевые инородцы-промышленники, и где действуют скупщики — местные или приезжие (обычно из зырян, якутов или русских). Важнейшей из районных ярмарок Сибири считается Якутская; довольно большое значение имеет Обдорская. Большая часть сибирской пушнины собирается потом на Ирбитскую ярмарку и уходит затем для выделки за границу, откуда частью возвращается к нам обратно. Важную роль в торговле пушниной играет и Нижегородская ярмарка. Многие скупщики собирают также пушнину, объезжая стойбища инородцев, так что товар минует ярмарки, что в общем идет во вред промышленникам. На севере в Сибири еще в большом ходу полуменовая торговля, т. е. пушной товар приобретается не за наличный расчет, а за привозные товары, причем, однако, происходит не прямая мена, а шкурки и товары предварительно расцениваются на деньги. При этом почти общепринята система кредита, оказываемого скупщиками промышленникам товарами, и хотя ходовые представления об эксплуатации скупщиками инородцев нужно считать несколько преувеличенными, однако случаи таковой эксплуатации все же бывают нередко. Особенно выигрывают скупщики на высокой расценке привозимых ими плохих продуктов обрабатывающей промышленности и на страсти инородцев к спирту. Бездорожье и расстояния Сибири делают и стоимость продуктов первой необходимости, как мука, сухари, кирпичный чай, в наиболее удаленных от существующих речных путей местностях весьма высокой, а потому и выручка промышленников от пушного промысла в среднем невысока, хотя при скупке даже из первых рук товар обычно расценивается довольно высоко, и бывают случаи, что на Ирбитской ярмарке цены на отдельные сорта пушнины падают ниже цен на местах скупки.

Уменьшение количества промысловых животных, и в особенности пушных зверей, очень резко сказавшееся в Сибири в последние десятилетия, при постоянном увеличении спроса на ценные меха, привело к необычайно быстрому росту цен на пушные товары на мировом рынке. На отдельные сорта мехов цены, испытывая в общем постоянное повышение, подвержены быстрым колебаниям в зависимости от перемен моды. О росте цен могут дать представление следующие цифры. В 1900 г. в Архангельске цена на белых песцов была в партиях 3 руб. 50 коп. за штуку; к 1903 г. в Обдорске белый песец принимался по 7—8 руб., а в 1910 г. на той же Обдорской ярмарке — по 20—22 руб. Сравнительные цены (в рублях) в партиях четырех сортов пушнины на Якутской ярмарке в 2 соседние года были таковы (1909 г.; 1910 г.):

Соболь – 87; 160;
Песец – 11; 21;
Лисица красная – 10; 18;
Белка – 44 коп.; 75 коп.

Шкурки некоторых видов пушных зверей, в зависимости от качеств, расцениваются весьма различно. Так, цена на соболей колеблется, в зависимости от цвета, блеска и пышности шерсти, от 20—25 руб. до многих сотен рублей за штуку. Качества меха зависят от местности; так, например, превосходны соболя баргузинские и якутские, и пушнина из высокой Восточной Сибири вообще много выше, чем из низменной Западной. Повышение цен на пушнину вызывает усиленное преследование зверей, и в результате этого обстоятельства, равно и охоты, не ограниченной определенными сроками, увеличения народонаселения страны, лесных пожаров и т. д., падение количества пушных зверей приняло угрожающий характер. Драгоценный соболь, бывший тем золотым руном, которое влекло в отдаленнейшие углы Сибири завоевателей-казаков и промышленников, зверь, некогда столь многочисленный, что им при московских царях инородцы платили ясак (по 10 и более шкурок с человека), может служить лучшим примером падения промыслов. В конце XIX в. соболей, не считая уходивших в Китай, в Сибири добывалось в год 100—150 тысяч, а в 1910 г. поймано не свыше 22 000. В 1900 г. привоз соболя па Ирбитскую ярмарку равнялся 50 000 шкурок, а в 1910 г. — всего 10 000. Во многих местностях Сибири, ранее соболем богатых, он  теперь исчез совершенно. Быстро сокращается и количество многих других видов. На Якутской ярмарке за 2 пятилетних периода в среднем за год привоз пушнины был такой (1900-1905 гг.; 1906-1910 гг.):

Соболь – 3500; 300;
Белка – 800000; 75000;
Лисица – 10000; 5000;
Песец – 14000; 10000.

В такой же приблизительно степени, как пушные звери Сибири, сокращаются в численности и все вообще промысловые животные — млекопитающие и птицы — на всей территории России. По отношению к промысловой и любительской охоте Россия находится, в противоположность 3ападной Европе и Северной Америке, еще в стадии исключительно использования естественных запасов страны, почти не противопоставляя истреблению их ни ограничения промыслов по времени или способам, ни искусственного разведения зверей и дичи.

Запасы промысловых птиц в стране — не только в областях, густонаселенных, но и более диких и отдаленных от центров сбыта — также падают в последние десятилетия очень быстро. Большой спрос в России и за границей на перья и шкурки птиц, идущих, главным образом, на украшения дамских шляп, повлек за собой систематическое истребление миллионов птиц тех пород, которые не преследуются обычно на мясо, и вызвал почти полное исчезновение некоторых имеющих большую промысловую ценность видов, например, видов белых цапель, дающих драгоценные эгретки.

В последнее время приняты были некоторые меры к ограничению промыслов отдельных видов пушных зверей. Так, законом 1 февраля 1913 г. промысел соболя в Сибири повсеместно воспрещен на 3 года. Точно так же устроен продолжительный запуск котиков на Командорских островах (см.) и ограничен промысел камчатских бобров. Проводится также закон о воспрещении вывоза крыльев и шкурок птиц за границу.

Более общее значение для охраны промысловых животных имеет проектированное главным управлением земледельческое устройство заказников наподобие резерватов, широко распространенных в Соединенных Штатах. По инициативе местных властей и промышленников, несколько небольших заказников уже основано в Сибири. Наконец, местами промысловое хозяйство вступает и на путь размножения дичи в охотничьих угодьях и содержания ценных промысловых животных в неволе, — также следуя примеру Северной Америки, где особенные успехи достигнуты в деле разведения черных лисиц. Во многих охотничьих хозяйствах Европейской России разводятся на свободе фазаны, зайцы, олени и др. дичь. В Сибири, по инициативе промышленников, еще с 30-х годов прошлого века возникли маральники для получения драгоценных пантов (молодых рогов маралов, идущих в Китай). Сибирские инородцы издавна также выкармливали вынутых из нор молодых лисиц и песцов. В последнее время на севере Европейской России и в Сибири начинают возникать и более правильно поставленные хозяйства для разведения пушных зверей в неволе.

В области касающейся промыслов литературы, коме упомянутой уже книги Браса, можно указать: А. Силантьев, «Обзор промысловых охот в России» (1898); профессор М. Мензбир, «Охотничьи и промысловые птицы Европейской России и Кавказа»; П. Головачев, «Экономическая география Сибири» (1914).

Б. Житков.

Охотничье законодательство. В первобытном состоянии человечества или при малой культурности его в данной стране пользование природными ее богатствами путем охоты не обставлялось какими-либо условиями и запрещениями, тем более, что источник этого богатства считался неисчерпаемым. Но уже в древние времена при увеличении на данной местности населения, переходе его от первобытной жизни и при зарождении и развитии права собственности, а также прерогатив государства – «регалий», охота получила ту или другую регламентацию, и выработался юридический взгляд на субъект и объект охоты. Несмотря, однако, на древнее происхождение права на охоту, дальнейшее развитие его и законодательная обработка двигались в иных странах, а в том числе и в России, очень медленно. Последнее объясняется как некоторым общим запозданием в России правового творчества, так и особенными условиями страны, в силу которых точное юридическое установление норм охотничьего права не представлялось вызываемым настоятельной потребностью.

Отечественная литература данного предмета весьма небогата, а в связи с этим и положительное охотничье законодательство не стоит еще на надлежащей высоте и требует серьезной разработки. Между тем нельзя не признать, что законодательное урегулирование охотничьего промысла особенно важно и необходимо именно в России, до настоящего времени, если не в центральной ее полосе, то на окраинах еще изобилующей дичью, требующей, однако, для сбережения ее законной охраны, причем нельзя не признать, что много драгоценного времени в этом отношении было упущено, что и отразилось на уменьшении, а для многих пород дичи и полным ее истреблением в местах, где она водилась в изобилии. Останавливаясь, например, на вывозе за границу (а именно в Англию, Германию, Францию и Австрию) только дичи, идущей в пищу, следовательно, не касаясь громадного по количеству вывоза шкурок животных для выделки мехов, мы узнаем, что вывоз этот превышает вывоз дичи из Франции в 10 раз, и Швейцарии в 20 с лишком раз и т. д., причем оказывается по точным таможенным данным, что дичи было вывезено в указанные страны в 1895 г. на сумму 1798000 рублей, а в 1897 г. на 2451000 руб. Внутреннее же потребление дичи в России, не имеющее пока точного учета, выразилось, например, в 1897 г. доставкой в торговые лавки только главных русских городов (всего 21 город) 4516044 штук, каковая цифра, на самом деле несколько меньшая действительной, дает лишь весьма неопределенную картину общего количества не только потребляемого, но хотя бы только вывозимого с мест, количества битой дичи. Значение мехового охотничьего промысла для России общеизвестно; он до настоящего времени составляет во многих местах Сибири главное средство существования  населения. Все это громадное богатство дичи всевозможных наименований эксплуатируется, однако, до сих пор в России в большинстве не только бессистемно, но прямо хищнически. Главный русский (в смысле промысла) охотничий район — Сибирь и вообще области, лежащие в Азии, где до сих пор охота совсем не регулирована, ощущает утрату драгоценнейших пород дичи (бобры, олени, лебеди и т. п.) и требует  скорейшей ее охраны путем осуществляемого в действительности специального законодательства.

Охотничье законодательство, в полном его объеме, при условии нормирования не только добывания дичи, но определения права на дичь еще до ее взятия ловцом, охраны ее от истребления и упорядочения торговли дичью  представляется достаточно сложным и разнообразным, включая в себе положения права гражданского, уголовного, государственного, административного и торгового. Юридический интерес представляет определенные права собственности на дичь, находящуюся на свободе, а затем и на застреленную или пойманную. Дичь, еще не пойманная, живущая на полной свободе, а не в зверинце или огороженном парке, не может быть признаваема движимой вещью, принадлежащей тому или другому хозяину, как, например,  животные и птицы прирученные, домашние; вещного права на уток и бекасов, живущих в озере и прилегающем к нему болоте, собственник или арендатор болота и озера не имеет, ибо он фактически не владеет этой дичью, не является держателем отдельных экземпляров; дичь не может быть также рассматриваема, как неотъемлемая принадлежность недвижимости, и, например, продаваться вместе с ней, так как и при неизменившихся условиях владения землей, где она водилась, дичь может ее покинуть. Ввиду указанной особенности объекта охотничьего права в диком его состоянии, он впредь, до перехода отдельных экземпляров дичи путем застрела или улова в фактическое владение определенного лица, должен быть признан находящимся еще вне обычного непосредственного гражданского оборота; при этом, однако, как бы в противоречие сказанному, дичь, ввиду ее ценности и привлекательности охоты за ней, даже еще находясь на воле, подлежит воздействию на нее правовых норм гражданского, а также и государственного характера. Мы говорим здесь об исключительном праве, имеющем даже рыночную цену, собственника земли, на которой водится дичь, охотиться по этой дичи или разрешать охоту за известное вознаграждение другому лицу, а также о том, что государство, в заботе об общей охране дичи на всей территории государства, устанавливает правила пользования (при охоте) дичью, вводит известные ограничения, обязательные и для собственника земли, на которой водится дичь. Далее, дичь, застреленная или пойманная и находящаяся, таким образом, в фактическом владении держателя ее, ставшая уже движимой вещью, подлежащей рыночному обороту, становится формально таковой лишь при условии добычи ее держателем указанным в законе путем. Так, возникает вопрос о закономерном субъекте охотничьего права, и, наконец, является необходимость в регулировании торговли битой или пойманной дичью, в видах ограждения интересов правомочных на охоту лиц и, главным образом, уже указанной заботы государства о недопущении хищнического ее истребления.

Историческое движение охотничьего законодательства шло везде одинаково. Первоначально дичь считалась ничьей, и всякий был волен добывать ее, причем взятая дичь считалась законной собственностью ловца. По римскому праву, дичь признавалась ничьей, была res nullius, которая cedit primo occupanti, т. е. законно принадлежит лицу, фактически завладевшему ею; но добыча ее связывалась с правом на землю; владелец участка земли, на котором водилась дичь, не считался собственником ее, но он был в праве не допустить постороннее лицо на свой участок и, таким образом, являлся фактически носителем права на охоту на своей земле. При том воззрении, что дичь — res nullius (ничья), дичь, раненая на земле одного владельца, но упавшая и найденная на земле другого, считалась собственностью не хозяина этого участка, а того лица, которое ранило ее, ибо это лицо добыло себе дичь. В средние века (в Германии и Франции) охота была первоначально свободной, т. е. доступной не только собственнику земли, но всякому охотнику. Однако вскоре же охота стала «регалией», что отразилось сначала в учреждении «заказных королевских лесов», охота в которых дозволялась лишь лицам, получившим на то королевское разрешение. Охота при этом условии стала доходной статьей, так как сдавалась за деньги. Регальное право охоты вскоре распространилось на всю территорию данного государства вне зависимости от того, кому принадлежали, на праве частной собственности, земли, на которых водилась дичь, и стало передаваться от королей их вассалам — феодальным владетельным лицам, и тут дробилось и множилось, став, в конце концов, привилегией всех владевших землей титулованных особ и вообще представителей земельной аристократии. При таком положении крестьяне и горожане (за исключением самоуправляющихся вольных городов) и вообще лица других сословий, кроме дворянского, не имели непосредственного права охоты даже на своих землях и получали таковое лишь с разрешения «господ» или государственных и церковных учреждений, причем обычно оплачивали это право. Нарушение этого положения во всей Европе наказывалось очень строго в уголовном порядке; но, тем не менее, самовольная охота, так называемое браконьерство было весьма развито. Эта несправедливая охотничья привилегия длилась во Франции до 1789 г., а в Германии до 1818 г. и была в обеих странах отменена революционным выступлением населения. С той поры европейское охотничье законодательство, став в гражданском отношении на основу связи права на охоту с владением землей, а в государственном — на точку зрения охраны дичи от хищнической эксплуатации со стороны хотя бы и собственников земли, развивалось правильно в обоих направлениях, причем была регулирована и торговля дичью, введен земельный охотничий ценз, и устроено рациональное охотничье хозяйство, благодаря чему дичь в центральной Европе сохраняется, в достаточном количестве и в настоящее время.

История русского охотничьего законодательства такова: первоначальный период неограниченного права каждого промышлять охотой повсеместно и без ограничения срока и способа ловли был сравнительно непродолжителен; в уставе князя Всеволода (1136 г.) о церковном суде упоминается о существовавшем уже до того налоге с промысла охотничьего. Охота в России, как и на Западе, с древних времен стала регалией, и право на нее утвердилось за удельными князьями, как хозяевами земли, которые, уступая это право в определенных местах населению, брали с него за это «ловчий налог». При призыве городами родовитых русских людей на княжение в договорных грамотах упоминалось о праве князей брать этот налог; кроме того, князья пользовались исключительно личной охотой на своих землях, и имелись особо изобиловавшие ценной дичью «заказные» места, где охоту производили княжие люди за определенный оброк, вносившийся натурой, под надзором особых служилых людей — «ловчих» («бобровники», «сокольники»). Кроме князей, исключительным правом охоты на своих землях пользовались также монастыри. В «Русской Правде» мы встречаем статьи, регулирующие охоту и назначающие денежные пени за недозволенное производство ее — за «воровскую ловлю». Ко времени усиления княжеской власти и централизации ее охотничья регалия получала все большее развитие, и доставлявшиеся налогами на промыслы отхожие доходы княжеской, а затем царской казны стали весьма значительны. Князья пользовались охотой не только как источником дохода, но любили охоту, как спорт (особенно с кречетами), и лично производили ее, создав большой штат ловчих разных рангов и именований. Эти порядки перешли и в царский период, в котором, с присоединением к великому княжеству Московскому Сибири, охотничья регалия стала, путем обложения местного населения налогом («ясак»), еще более доходной государевой статьей. При Алексее Михайловиче, установившем в Уложении 1649 г. разные условия охотничьего права, было указано, какие звери около Москвы должны оберегаться исключительно для царской охоты. То же повторилось при Петре I, назначившем за самовольную охоту на лугах села Измайлова штраф в размере 100 р.; в тот же период простолюдинам за недозволенную охоту грозила ссылка на житье в Азов. При последовавших царствованиях издавались сепаратные указы, касавшиеся производства охоты, но она оставалась регалией впредь до манифеста императрицы Екатерины II от 17 марта 1775 г., каковым право охоты было объявлено повсеместно свободным от  оброков, пошлин и других сборов в пользу казны. Еще раньше, именно 10 июня 1763 г., последовал указ Екатерины II, воспрещавший всякий промысел охотничий с 1 марта по 29 июня. Но уже в 1764 и 1765 годах вышли указы, частично отменившие только что введенный порядок и разрешившие производству охоты в течение всего года в Сибири и Архангельской губернии. В 1769 г. были введены для охоты в окрестностях Петербурга особые билеты, стоимостью первоначально в 40, а потом в 10 руб., но мера эта, имевшая к тому же исключительно местный характер, продержалась недолго. В 1827 г. запрет охоты в весенние месяцы был вновь введен императором Николаем I, но вскоре же и из этого благодетельного закона были допущены изъятия для всей Сибири, Архангельской губернии, части Вологодской, Пермской, а позднее Оренбургской губернии. Разрешались также временные отступления от запрета весенней охоты и для ряда других губерний, на самом же деле, ввиду полного отсутствия специального надзора за соблюдением указанного запрета и неусвоения населением важности и практичности его, воспрещение весенней охоты нарушалось непрестанно, и закон этот остался мертвой буквой. В 1871 г. были введены особые, действительно охраняющие дичь правила охоты для губерний Царства Польского, а в 1877 г. такие же приблизительно правила — для Курляндской губернии, действующие и по настоящее время. Положение промыслов охотничьих для всей остальной России оставалось в том же неорганизованном состоянии до 3 февраля 1892 г., когда, наконец, после предшествовавших, не увенчавшихся успехом попыток законодательного урегулирования охоты в 1838, 1867 и 1887 гг., был обнародован особый закон об охоте, вошедший во 2 часть XII т. Свода Законов, в Уст. о сельском хозяйстве (ст. 321—485), действующий со внесенными в него впоследствии изменениями и в настоящее время.

Закон об охоте 1892 г., оставив в силе общие положения нашего гражданского права (Х том, ст. 463 и 539), признающего право на промысел охотничий связанным с землей, на которой находится в данный момент дичь, санкционировал то положение, что дичь, застреленная охотником хотя бы на своей земле, но упавшая во владении другого лица, принадлежит последнему, а не охотнику. Закон не отменил старинные охотничьи привилегии поместного прибалтийского дворянства, предоставляющие исключительное право охоты помещикам даже на землях крестьян. Кроме того, закон 1892 г., к сожалению, вовсе не коснулся территории, наиболее населенной дичью и настоятельно, казалось бы, требующей введения в ней правильного хозяйства, — Сибири и наших азиатских окраин (Закавказье, Ташкент, Степное генерал-губернаторство  и другие местности). Наконец, от действия закона остались изъятыми губернии Архангельская, Вологодская, Черноморская и несколько уездов других губерний.

Главные положения охотничьего закона 1892 г. таковы: 1) Охота дозволяется только лицам, взявшим особые, действительные в течение года охотничьи свидетельства, оплачиваемые тремя рублями и выдаваемые местной полицией. Такие свидетельства не выдаются лицам, состоящим под надзором полиции. Денежный сбор за билеты обращается в специальные средства министерства внутренних дел для образования капитала на увеличение средств надзора за исполнением правил об охоте. В настоящее время капитал этот должен превышать сумму в 3 миллиона руб. 2) Право на охоту принадлежит владельцу земли в пределах его имения; для охоты на чужой земле требуется письменное разрешение владельца. Порядок охоты в дачах ведомства земледелия и государственных имуществ определяется особыми правилами, по силе коих определенные участки казенных дач сдаются для охоты в арендное содержание на известные сроки с публичных торгов; но охота может разрешаться и отдельным лицам по именным билетам, оплачиваемым по особой таксе; разрешение на охоту в северных и северо-восточных губерниях может выдаваться крестьянам-промышленникам и бесплатно; таким же правом пользуются в местах их службы чины лесного управления и казенная лесная стража. Охота на землях крестьян, входящих в состав сельского общества, дозволяется, как посторонним, так и отдельным домохозяевам, только по приговорам обществ. 3) Охота на зубров и на самок лосей, оленей и диких коз, а также на телят этих пород воспрещается безусловно, на  остальную же дичь воспрещается в различные, указанные в законе сроки (том XII, ч. 2-я, ст. 337), в большинстве весенние, определенные в зависимости от гнездования птиц и других биологических условий (с 1 марта по 29 июня, с 15 мая но 15 июля, с 1 мая по 29 июня, с 1 января по 15 августа, с 1 ноября по 1 июня и т. д.). Охота с собаками с 1 марта по 29 июня ни в каком случае не допускается. Владельцы огороженных парков и зверинцев пользуются в них правом охоты на всякого рода дичь в течение всего года. Ловля глухарей, тетеревов и птиц некоторых других пород петлями, силками,  тенетами, капканами и т. п. способами воспрещается безусловно, так же, как разорение гнезд и вынимание из них яиц и птенцов всяких птиц, кроме, хищных (ст. 338). Хищных зверей и птиц, а также бродящих в лесах и полях собак и кошек разрешено убивать в течение всего года и всякими способами, кроме отравы. В статье 341 закона перечислены породы зверей и птиц, признаваемых хищными, истребление которых дозволяется, однако, только на своей земле, а в чужих владениях лишь при случайной встрече с ними или по приглашению полицейской власти. 4) Перевозка, разнос и покупка дичи воспрещаются на весь срок недозволенной по ней охоты, по истечении 10 дней с наступлении его, но в городах торговля дичью, убитой зимой (т. е. до 1 марта), дополняется во всякое время с соблюдением установленных правил (346 и 347 ст.), 5) Наблюдение за соблюдением правил об охоте возлагается на полицию, членов лесного и удельного ведомств, казенную лесную стражу и лесных, полевых и охотничьих сторожей. Организация и порядок исполнения казенной и утвержденной частной стражей ее обязанностей по надзору изложены в особых уставах (том VIII, ч. 1, ст. 73-80, 602-607, том XII, ч. 2, Устава сельского хозяйства, ст. 183, 184, 187, 349, 452; Устава уголовного судопроизводства, ст. 1133-1136, 1140, 1142, 1150 и 1151 и 1187¹⁾). Кроме того, губернаторам предоставляется уполномочивать известных им лиц, а также охотничьи общества на обнаружение нарушений закона об охоте (ст. 350). Возбуждение судебного преследования и обличение пред судом виновных в нарушении правил об охоте и торговле дичью возлагается на чинов полиции, а дела о нарушении частных прав охотников и собственников охотничьих угодий производятся в порядке частного обвинения. Охотничьи общества могут учреждаться и уставы их утверждаются или на общем основании (1181 ст. Устава о предупреждении и преследовании преступлений), или главноуправляющим землеустройством и земледелием. В правилах об охоте, действующих в губерниях Царства Польского (том XII, ч. 2, ст. 358—418), содержатся следующие особенности: 1) Введен   охотничий земельный ценз, а именно: право охоты принадлежит лицам, владеющим в одной окружной меже не менее 150 моргами земли. 2) Охотничьи билеты оплачиваются 1 рублем. 3) Сроки воспрещения охоты несколько разнятся со сроками, действующими в центральной России. 4) Существует полное воспрещение отстрела и ловли певчих и питающихся насекомыми птиц. 5) Охотничьими собаками признаются гончие, борзые, легавые, волкодавы, таксы и вообще приученные и употребляемые для охоты; простые собаки, бегающие по полям и лесам без привязи и палок, могут быть избиваемы безнаказанно; борзые и гончие собаки облагаются пошлиной, — первые по 15, а вторые по 6 рублей каждая в год. 6) Самовольная охота в зверинцах или огороженных местах подвергает виновного наказанию, как за кражу. Приблизительно такие же правила действуют в Курляндской губернии (т. XII, ч. 2, ст. 419—480). Обращающей на себя внимание особенностью этого закона является предоставление губернскому начальству определения сроков воспрещения охоты на всякого рода дичь (ст. 438). Наказания, применяемые к нарушителям закона об охоте 1892 г., изложены в Уставе о наказании, налагаемых мировыми судьями, и в Уложении о наказании. Эти взыскания весьма незначительны; так, например, за охоту без свидетельства и за разорение гнезд — штраф в размере 5—25 руб. (56¹ ст. Уст. о наказ.); за охоту в недозволенное время и недозволенным способом (ст. 56²) — штраф от 10 до 100 руб. и отобрание орудий ловли («ружье», по разъяснению Сената, не подлежит отобранию); за убитую самку лося или оленя — штраф в 50 рублей (ст. 564); за развоз, продажу и покупку в запрещенное время лося, оленя, козла — штраф в 25 руб., а за всю прочую дичь — по 1 руб. за штуку (ст. 56⁵), причем Сенатом разъяснено, что этот штраф взыскивается только за дичь, убитую в недозволенное время. За самовольную охоту на чужой земле — штраф от 5 до 25 руб., а в огороженных парках — 50 руб. Такое же наказание полагается за умышленный выгон «зверей и птиц» из  чужих угодий. Штраф за убой зубра — 500 руб. и такой же штраф за убой в Крыму оленя (Уложение о наказании, ст. 921¹ и 921⁴). Штрафные деньги отчисляются в капитал на усиление охраны дичи. Дела о нарушении закона об охоте крестьянами ведаются, согласно правил о подсудности, или общими судебными местами (земскими начальниками или мировыми судьями), или волостными судами, но в последнем случае штраф не может превысить 30 руб. (Временные правила о волостном суде, ст. 17, 33 и 34).

Закон 3 февраля 1892 г. оказал, несомненно, известное влияние на упорядочение в России производства охоты, но нельзя не признать, что влияние это было письма ограниченное, что зависело от недостатков закона, и главным образом, от того, что он в громадном большинстве случаев остался фактически без применения или исполняется формально, без действительной заботы о постижении его главной задачи — охраны от истребления дичи. Само общество в лице не только охотников, промышленников, торговцев в крестьян,  но и представителей интеллигенции, не приняло на себя заботу о выполнении   ограждающих дичь правил закона. Громадное количество лиц разных сословий охотятся, не имея разрешительных на то свидетельств, в запрещенное время, особенно весной по пернатой дичи, почти повсеместно и невозбранно; лица всех сословий покупают в недозволенное время свежезастреленную дичь; крестьянские сельские общества не пользуются своим правом ограничивать на своих землях количество охотников, и, наконец, нарушения частного права на охоту встречаются на каждом шагу. Суды относятся более чем милостиво к нарушениям правил об охоте, назначая минимальные штрафы за эти проступки, в особенности же волостные суды, которые или оправдывают  обвиняемых, или ограничиваются наложением штрафа в 25 коп. Лесная стража нередко значительно содействует избиению дичи, и вообще охотничье хозяйство в казенных дачах оставляет желать многого. Главным дефектом самого закона надлежит признать оставление Сибири и наших азиатских владений без какой либо регуляции охоты, а затем оставление без охраны певчих птиц и других насекомоядных пташек, беспощадно истребляемых весной ради их оперения, вывозимого за границу и распродаваемого в России; сроки воспрещения охоты определены в большинстве слишком кратко, а, кроме того, законом установлен один общий запретный срок для всех местностей России, между тем как климатические и другие условия страны весьма разнообразны, а с тем вместе разнообразятся и биологические условия жизни зверей и птиц, обитающих в них.

Неудовлетворительность закона 1892 г. особенно в отношении организации надзора за исполнением его, возложенного почти исключительно на полицию, обремененную массой других дел, а потому относящуюся более чем равнодушно к этому отделу ее обязанностей, вызвала вскоре же по введении закона в действие ряд критических замечаний и ходатайств о реформе его, каковая и была призвана правительством необходимой. В 1897 г. была образована особая комиссия под председательством великого князя Сергея Михайловича, на которую была возложена выработка нового проекта закона об охоте, что и было комиссией выполнено в 1901 г. Проект закона был препровожден затем для согласования в различные министерства, а в 1909 г. рассмотрен междуведомственным совещанием при главном управлении земледелия и государственных имуществ с приглашением сведущих лиц. В проект были внесены некоторые изменения и дополнения, и он был, по одобрении его советом министров, предложен на утверждение Государственной Думы, которой еще не рассмотрен.

Сущность проекта такова: 1) Действие закона распространяется на всю территорию империи, включая Сибирь и все окраины, причем, однако, для «некоторых промысловых районов», пределы которых устанавливаются главноуправляющим земледелия и министром внутренних дел, введены в закон изъятия. 2) Закон предусматривает не только охоту по дичи, но относится также и к ловле всевозможных диких птиц. 3) Для производства охоты необходимо взятие именного свидетельства, стоимость которого определена в 5 руб., а при условии пользования весенней охотой — на вальдшнепиной тяге, на глухариных и тетеревиных токах, на манку по селезням — в 15 руб., а с правом производства весенней охоты на лебедей и гусей — в 40 руб. В промысловых районах вновь образуемые областные и губернские охотничьи комитеты могут, с утверждения главного управления земледелия, понижать стоимость свидетельств для охотников-промышленников до 50 коп. и даже совершенно освобождать их от платы. Этот сбор, а также суммы, полученные в виде штрафов за нарушение правил об охоте и за проданные по отобрании недозволенные орудия лова и продукты такой же охоты, обращаются в специальные средства главного управления земледелия. Средства эти должны употребляться на расходы административных органов, ведающих охотничье хозяйство, на содержание специальной охотничьей стражи, на расходы по упорядочению торговли дичью и т. п. Распределяются эти средства так: 20% сбора данной области или губернии представляются для общих нужд охотничьего хозяйства в центральное управление ведомства, а остальная сумма — в областные или губернские комитеты, расходующие ее на местные потребности. 4) Право охоты принадлежит владельцу в пределах его имения. Проектом не отменены охотничьи привилегии помещиков Курляндской, Эстляндской и Лифляндской губернии, но надлежаще урегулировано пользование охотой на землях крестьян, казаков, городских, монастырских и церковных. Охота в казенных лесных дачах сдается на года с публичных торгов, как оброчная статья, но в виде особого исключения может быть допущена и охота по отдельно выдаваемым платным или даже бесплатным билетам. Лесной страже охота не разрешается, а чинам лесного ведомства дозволяется, но лишь на общем основании. 5) Чрезвычайно важным нововведением является в проекте допущение образования у нас, наподобие давно существующих в Австрии и Германии, охотничьих цензовых участков, при введении которых охота в данной местности становится доступной только собственникам или арендаторам таких участков. Цель введения земельного ценза заключается в охране дичи путем уменьшения количества лиц, охотящихся на определенном пространстве, и ведения ими на своем участке правильного Охотничьего хозяйства, при каковом условии количество дичи не только не рискует сократиться, но может увеличиться, как то указывается опытом Австрии, Германии, а у нас губерний Царства Польского, где действуют цензовые правила. Так как эта мера, уменьшая доступность охоты и связывая право на нее с владением сравнительно порядочным количеством земли, может лишить владельцев маломерных участков земли возможности охотиться на них или сдавать их в аренду, проектом установлен особый порядок введения цензовых правил в той или другой местности, а именно: инициатива введения ценза предоставлена местным учреждениям в лице губернских охотничьих комитетов и земских собраний, постановления которых должны подлежать утверждению совета министров. Самые правила сводятся в главном к следующему: размер цензового земельного участка определен в 75 десятин (за границей 85 десятин); мелкие соседние, т. е. смежные между собой, участки могут составить один сводный, а в крупных имениях могут быть образованы несколько участков; владелец цензового участка может не только сам охотиться в своем имении, но и предоставить это право одному или нескольким лицам; в последнем случае с тем, чтобы на каждые 75 десятин приходилось не больше одного охотника. Охотничьим обществам, уже имеющим цензовые участки, в виде исключения предоставляется арендовать для охоты земли пространством меньше 75 десятин. Собственникам маломерных, не цензовых участков, расположенных по соседству с землями, на которых производится охота, предоставляется требовать с собственника охоты вознаграждение за убытки, которые им могут причинить (путем потравы всякого рода) расплодившиеся на цензовой земле дикие звери и птицы. 6) Воспрещаются в течение всего года охота и добывание каким бы то ни было способом: речного бобра, зубров, маралов, изюбрей, маньчжурских и пятнистых оленей, крымских оленей, самок лосей и благородных и северных оленей, диких коз и телят этих пород. Затем следуют сроки временного воспрещения охоты и ловли остальной дичи и певчих птиц, в большинстве значительно удлиненные по сравнению с существующими теперь (например, охота на водяную и болотную дичь воспрещена с 1 февраля по 15 июля). Весенняя охота, в виде исключения, разрешена, однако, на токах по глухарям и тетеревам, на тяге по вальдшнепам, по селезням на манку, на перелете по лебедям и гусям и ловля на дудку самцов переполов. 7) Воспрещается охота и ловля зверей и птиц перечисленными в проекте способами или бесчеловечными и опасными, или слишком истребительными. 8) Следует перечень признаваемых вредными животных и птиц; список составлен подробнее и рациональнее, чем существующий. 9) Торговля давлеными зверями и птицами воспрещается полностью так же, как битыми певчими и насекомоядными птицами и их шкурками. Перевозка и торговля дичью в недозволенное на производство охоты время разрешается только, если дичь была своевременно убита, запломбирована и зарегистрирована. 10) Высшее заведывание всем охотничьим хозяйством в империи возлагается на главное управление землеустройства и земледелия, а для ближайшего заведывания делами промысла охотничьего в каждой губернии учреждается особый комитет, под председательством губернатора, в состав которого входят местные представители землеустройства и земледелия, губернский предводитель дворянства, лица, избранные губернским земством, представители удельного ведомства, в столицах — чины полиции, лица, избранные охотничьими обществами, в промысловых районах — представители местных охотников-промышленников и старший губернский ловчий. В уездах охотой заведуют ловчие, назначаемые на эту должность губернатором из числа местных охотников. Губернские комитеты наблюдают за исполнением в губернии закона об охоте, для чего организуют особую охотничью стражу, устраивают надзор за торговлей дичью, распоряжаются суммами, отчисляемыми (80%) им из поступающих по губернии охотничьих денежных сборов, составляют таксы вознаграждения за незаконно убитую дичь, дают инструкции ловчим, выдают денежные награды лицам, наблюдающим за исполнением закона об охоте, и возбуждают в нужных случаях пред главным управлением ходатайства о временном запрещении охоты, сокращении или расширении запретного времени па охоту и т. п. Ловчие наблюдают за соблюдением правил об охоте, заведуют охотничьей стражей и надсмотрщиками за торговлей дичью, каковые лица и назначаются ловчими; они же предъявляют на суде обвинение в преследуемых в общем порядке нарушениях правил об охоте. Кроме ловчих, обязанность наблюдения за исполнением правил об охоте возлагается на полицию общую и сельскую, на лесную, таможенную и охотничью стражу и на других лиц, указанных в проекте. Наказания за нарушения правил об охоте несколько увеличены в проекте при повторении проступков и, — что особенно важно, — суду предоставляется применять к виновному в охотничьем нарушении факультативно арест или штраф (наибольший срок ареста — 3 месяца), а за недозволенную торговлю дичью в виде промысла при повторении этого проступка — даже заключение в тюрьме от 1 до 3 месяцев. Заключением в тюрьме от 3 до 6 месяцев карается убой или ловля дичи в чужих огороженных парках или зверинцах. Кроме того, введена конфискация незаконно добытой дичи и запрещенных орудий ловли.

Новый проект закона об охоте составляет  крупный шаг вперед в деле упорядочения в России промыслы отхожие и сбережения дичи. Некоторые его недостатки (разрешение весенней охоты на селезней, вальдшнепов и другие породы пернатой дичи, оставление в силе некоторых привилегий остзейских помещиков и т. п.) искупаются весьма крупными достоинствами, к которым надо отнести распространение закона на всю территорию империи, учреждение губернских, непосредственно заведующих охотничьим хозяйством, комитетов и уездных ловчих с специальной охотничьей стражей, усиление надзора за торговлей дичью, увеличение репрессивности наказаний за нарушение правил об охоте и большую эластичность в отношении сроков запрета охоты. Что касается введения земельного охотничьего ценза, то хотя и можно усомниться в отвлеченной справедливости этого закона, делающего охоту наиболее доступной вне промысловых районов сравнительно крупным землевладельцам, но необходимо иметь ввиду, что эта мера как нельзя более содействует развитию правильного охотничьего хозяйства и проектом не вводится повсеместно и обязательно, а лишь допускается в отдельных местностях и не иначе, как по утвержденным советом министров постановлениям губернских комитетов и земских собраний.

Н. Давыдов.