Пушкин Александр Сергеевич

Пушкин, Александр Сергеевич, величайший русский поэт XIX века. Родился в Москве 26 мая (6 июня нового стиля) 1799 года. Отец его, Сергей Львович, принадлежал к старинному роду служилых дворян, пользовавшемуся в XVIII веке значительным благосостоянием (Пушкиным принадлежали некогда крупные земельные владения в Нижегородской губернии, от которых отец поэта унаследовал село Болдино). Мать — Надежда Осиповна, происходила от Абрама Ганнибала, «арапа Петра Первого», колоритного родоначальника созданной Петром новой служилой знати. Надежде Осиповне принадлежало имение в Псковской губернии — село Михайловское (опочецкого уезда). Семья Пушкиных вела безбедную, открытую жизнь в Москве, поддерживая тесные связи с представителями московской литературной интеллигенции, к которой принадлежал брат Сергея Львовича — Василий Львович. Семейная обстановка, в которой рос Пушкин, не была особенно для него благоприятна. Светский образ жизни родителей, неуравновешенный характер, унаследованный матерью от абиссинских предков, отдаляли сына от родителей, тем более, что он не был любимым ребенком в семье: его старшая сестра Ольга и младший брат Лев пользовались явным пред ним предпочтением. Пушкин был сдан на руки французов-гувернеров, от которых воспринял лишь уменье говорить по-французски, в ущерб русскому языку, да раннее знакомство с разнообразными формами человеческой порочности. Лишенный семейной заботливости, Пушкин рос в среде челяди, достаточно развращенной условиями праздной городской жизни. Ранние годы Пушкин проводил в Москве и в подмосковном имении Захарове, принадлежавшем матери Надежды Осиповны. Подрастая, Пушкин становился всё большей обузой для семьи и, наконец, решено было сдать его в какое-нибудь закрытое учебное заведение. В это именно время в Царском Селе был основан лицей. Пользуясь протекцией А. И. Тургенева, устроили Пушкина в это привилегированное учебное заведение. Летом 1811 года он прибыл с дядей Василием Львовичем в Петербург, 12 августа держал вступительные экзамены; 19 октября лицей был торжественно открыт. Образование, полученное Пушкиным в лицее, было беспорядочное, и потому что в организации учебной части лицея были крупные дефекты, и потому что Пушкин был не среди преуспевающих учеников. При всех своих способностях, Пушкин, заявивший себя в лицее подвижным, шаловливым учеником, не проявлял достаточной усидчивости и работоспособности. Однако, не бесследно для Пушкина прошли уроки естественного права, преподававшегося молодым профессором Куницыным, окончившим гёттингенский университет. Эти уроки представляли собой изложение идеологии либерализма и конституционализма. Дефекты образования Пушкин пополнял товарищеским общением с талантливой плеядой своих однокурсников, участием в литературных опытах лицеистов и литературными связями, через своего дядю Василия Львовича, с группой молодых писателей, группировавшихся вокруг Карамзина. Среди товарищей Пушкина необходимо особо упомянуть двух будущих декабристов Кюхельбекера и Пущина, и Антона Дельвига, — едва ли не самого близкого друга Пушкина. И Кюхельбекер, и Дельвиг уже в лицее заявили себя поэтами, хотя и не одного с Пушкиным направления, и эта разность направлений тогда уже чувствовалась. Пушкин поступил в лицей, уже впитав путем чтения отцовской библиотеки французскую литературную традицию, представленную поэтами XVII и ХVIIІ веков. Французская поэзия от классиков века Людовика XIV до элегий Парни и поэта эпохи империи Мильвуа была ему знакома. В первых своих опытах он примыкал к тем русским поэтическим направлениям, которые переносили на русскую почву французскую традицию и усваивали ее в русской поэзии. Литературные занятия лицеистов выражались в издании журналов, отчасти дошедших и до нас, составлении «антологий» лицейских произведений, сочинении песен, распевавшихся общим хором. На литературные направления лицеистов оказывала наибольшее влияние группа молодых Карамзинистов в лице Вяземского, Жуковского и др.

Эта группа объединилась в литературное общество «Арзамас» — впрочем, не представлявшее собой серьезной и прочной организации, и являвшееся скорее «содружеством» лиц, противопоставлявших себя литературному направлению, объединенному «Беседой любителей русского слова», которую возглавлял Шишков. Шишковисты, поклонники монументальной поэзии, грандиозных форм и веского, архаического слова, служили объектом нападений и насмешек со стороны карамзинистов, склонявшихся к легким формам интимной поэзии. Пушкин участвовал в «Арзамасе» и носил там кличку «Сверчок» (все арзамасцы имели свои литературные клички). Карамзинизм Пушкина выразился в ряде его литературных «посланий», в которых излагался литературный символ веры карамзиниста, и в тяготении к жанру элегий, которые, под влиянием элегического направления во Франции, Пушкин первоначально считал основным жанром своей поэзии. Пушкин рано вышел за пределы лицейских журналов. В 1814 году 4 июля было напечатано в «Вестнике Европы», журнале, издававшемся В. Измаиловым, стихотворение Пушкина «К другу стихотворцу», доставленное в журнал В. Л. Пушкиным. Вообще, за время пребывания в лицее Пушкин напечатал в общей прессе до 25 произведений, из которых некоторые были включены в качестве образцовых, в издававшийся в эти годы сборник «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в стихах» (1816-1817). Литературная известность далась Пушкину легко, без особой борьбы. Среди произведений лицейского периода одно из первых мест занимают литературные послания, некоторые из которых (например, «К другу стихотворцу») восходят к высоким формам французской поэзии XVII века, другие (например, «Городок») к более интимным формам XVIII века. Среди мелочей этого периода большинство подражательных или переводных, без отчетливо выраженного предпочтения той или иной литературной школе. Есть попытки создания произведений крупной формы, например, начало поэмы «Бова», повторяющее создавшуюся в России в начале XIX века традицию комической «богатырской» поэмы и отчасти зависящую от Вольтеровской «Девы». Из литературных влияний, характерных для лицеиста Пушкина, необходимо отметить несколько образцов Оссианических фрагментов, и цикл элегий, находящихся в явной зависимости от преромантической французской элегии от Парни до Мильвуа, с ее тенденцией к мотивам природы и попытками создания особого элегического героя, чувствования которого переплетаются с описательной поэзией, формы которой еще господствовали во французской и русской поэзии начала XIX века. Лицейская обстановка, равно, как и политические события эпохи — война 12-го года, реставрация Бурбонов, открытие польского сейма и т.п. — наложили прочный отпечаток на общественные взгляды Пушкина. Непосредственное соседство с двором (лицей находился во флигеле царскосельского дворца) развенчали в глазах лицеистов царя и его окружение. Лицеисты были в курсе дворцовых сплетен и скандальных анекдотов о частной жизни Александра I. Кроме того в Царском Селе лицеисты сталкивались с офицерами, побывавшими в кампании 1812-14 годов в Париже и вывезшими оттуда либеральные убеждения. Среди этих офицеров следует назвать Чаадаева, а также Н. Раевского, хотя и умеренного в своем политическом поведении, но резко выражавшего западнические либеральные взгляды.

Пушкин окончил лицей 8 июня 1817 года и был зачислен по департаменту иностранных дел. Впрочем, служба его была фиктивна. Не порывая связей с арзамасцами, Пушкин стал искать литературных связей и вне узкого круга членов «Арзамаса». Еще в лицее он встретил в Кюхельбекере сторонника чуждого «Арзамасу» литературного направления. После окончания лицея Пушкин сблизился с П. Катениным, представителем литературного направления, близкого Кюхельбекеру. Катенин был в это время сторонником радикальных идей и занимал ответственные посты в тайных обществах. В литературе он исповедовал идеи создания национальных русских форм, что сближало его, с одной стороны, с будущими декабристами (см. аналогичные славянские мотивы у А. Одоевского), с другой стороны, со школой Шишкова, исповедовавшей приверженность к затрудненным, грубоватым формам поэзии, в противоположность карамзинской легкости языка. Через Катенина Пушкин познакомился и с Шаховским, считавшимся чуть ли не главным врагом «Арзамаса». Пушкин уже не удовлетворялся элегическим жанром. Наряду с элегиями он предпринимает большое произведение, поэму «Руслан и Людмила», которая одновременно должна была и утвердить карамзинские позиции в большом жанре и, с другой стороны, выводила Пушкина за пределы интимных форм, обязательных для карамзинистов. «Руслан и Людмила» отчасти продолжала русскую традицию «богатырской» поэмы, не больше, чем предшествующие опыты, приближаясь к прототипу — к сатирической поэме Вольтера. Существенным отличием от поэмы Вольтера являлась крайняя сжатость и скупость повествовательных форм и отсутствие «второго плана», идеологической сатиры. В противоположность Вольтеру Пушкин преследовал чисто литературные цели, чем и объясняется различие в выборе темы и повествовательных эпизодов. Эта поэма была закончена 26 марта 1820 года и произвела на карамзинистов не одинаковое впечатление: Жуковский приветствовал поэта, Вяземский отнесся двусмысленно к новому произведению, а карамзинист старшего поколения, И. И. Дмитриев, резко восстал против поэмы. Вне узкого круга литературных друзей Пушкина поэма, вышедшая в свет, когда Пушкин находился уже на юге, произвела бурю. Литературные староверы обрушились на молодого поэта, молодежь сразу усмотрела в нем главу нового направления.

В лирике Пушкина за эти годы всё более и более определенно слышатся гражданские мотивы. Послание к Чаадаеву, «Деревня», «Вольность» являются стихотворными выражениями социально-политической программы их автора.

А. С. ПУШКИН (1799-1837).

С портрета в Государственной Третьяковской галерее, писанного г. О. А. Кипренским (1783-1836).

 

Ненависть к самодержавию, чаяние социальных реформ и раскрепощения крестьянства и последовательный конституционализм, противопоставляющий силу закона единодержавию как царей, так и демократии; конституционализм, не скрывающий антипатий к тактике вождей французской революции эпохи террора, — всё это гармонировало с господствующим настроением в активной среде русского общества, группировавшегося вокруг тайного «Союза Благоденствия». В эти годы либерализм в обществе поддерживался еще тем, что конституционные идеи были официально провозглашены Александром I в тронной речи при открытии польского сейма. В этой речи заключались совершенно определенные уверения о неизбежности распространения конституции на всю Россию. Таким образом, конституционный либерализм, в своих монархических формах, официально допускался. Среди литературных друзей Пушкина наиболее резко выражал конституционные взгляды П. А. Вяземский, сам принимавший участие в организации торжеств открытия польского сейма. За годы 1814-1818 не было открытого разрыва между русскими либералами и правительством. Война с Наполеоном рассматривалась как борьба с тираном, реставрация Бурбонов во Франции — как возведение на престол конституционного короля, связавшего себя либеральной хартией; польская политика Александра І, хотя и задевала национальные чувства русских либералов предпочтением, оказанным полякам перед Россией, казалась всё-таки гарантией конституционных чаяний русского общества. В «Союзе Спасения», действовавшем в 1816-1817 годах большинство было сторонников лояльной политики, и лишь меньшинство предусматривало возможность насильственного переворота, и то в форме переворота дворцового, знакомого русским по установившейся в ХVІІІ веке практике насильственной смены монарха. Пушкин не принимал прямого участия в работе тайных обществ: его порывчатый темперамент, рассеянный образ жизни делали его малопригодным в конспирации, и его ближайшие друзья, Н. И. Тургенев, И. И. Пущин, причастные к организациям, не считали возможным привлечь Пушкина к тайной работе. Однако, Пушкин находился всё время в сфере морального влияния союза как через своих друзей, так и участием в обществе «Зеленой Лампы», представлявшем собой, под видом литературно-светского объединения, поле пропаганды, находившееся под непосредственным, хотя и не явным, контролем членов союза. Эта не вполне ясная для непосвященных участников общества работа сочеталась с литературными вечеринками, проходившими далеко не чинно, что создавало обществу несправедливую репутацию кружка светских кутил. В эти годы Пушкин и написал ряд эпиграмм, задевавших наиболее видных представителей правительства. Эти эпиграммы расходились во множестве списков, равно как и гражданские стихи Пушкина, создавая ему репутацию смелого вольнодумца. Теперь трудно установить точно, какие эпиграммы были написаны Пушкиным, так как кроме подлинных его эпиграмм по рукам ходило много чужих, приписывающихся Пушкину. Эти произведения доходили до правительства, и, в конце концов, Александр I решил покарать поэта. Лишь вмешательство Карамзина спасло Пушкина от более суровой кары. Правительство ограничилось высылкой из столицы, замаскированной переводом на службу на окраину России. В 1820 году 6 мая Пушкин выехал из Петербурга в Екатеринослав в распоряжение генерала Инзова, в канцелярию попечителя над колонистами. В Екатеринославе он пробыл недолго, отпросившись по болезни в отпуск, и вместе с семьей Раевских выехал на Кавказ. С этой семьей Пушкина связывала дружба с Николаем Раевским-младшим. На Минеральных Водах на Кавказе Пушкин прожил около двух месяцев, после чего последовал за Раевскими в их имение в Крыму (Гурзуф). Результатом пребывания на юге явилась поэма «Кавказский пленник» (1820) и «Бахчисарайский фонтан» (1822). Это время, проведенное с Раевскими, обогатило Пушкина литературными и житейскими впечатлениями. Здесь с братом Н. Раевского, Александром, — Пушкин начал знакомиться с Байроном, подсказавшим Пушкину новую форму поэмы, наметившуюся в развитии его литературных замыслов. В Крыму Пушкин впервые прочел книгу стихов Андрэ Шенье, поэзия которого отразилась в цикле античных кратких элегий («антологических отрывков»). Новые формы обогатили пушкинскую поэзию, для которой открылся второй ее период — романтический. В пушкинских южных поэмах критика усмотрела подлинное выражение русского романтизма и тем самым поставила Пушкина во главе современной литературы, как признанного вождя наиболее прогрессивного литературного течения. Южные поэмы знаменуют конец первого периода пушкинской литературной деятельности, означенной верностью классическим формам. Скептицизм по отношению к классическим канонам, явившийся, по всей вероятности, под влиянием таких книг, как «О Германии» госпожи де Сталь, вывел Пушкина из узкого круга поэтических форм, освященных классической традицией. Отныне Пушкин обращается к литературным образцам также и за пределами французской литературы. Английские и отчасти итальянские влияния с этого времени проникают в его поэзию.

К этому же времени относится и серьезное увлечение Пушкина одной из дочерей генерала Раевского (вероятно Марией, позже вышедшей замуж за Волконского и по осуждении его по делу декабристов последовавшей за ним в Сибирь). Это несколько идеализированное чувство, особенно после грубых и примитивных увлечений в Петербурге, совпавшее с мечтательно-элегическим настроением Пушкина, оставило свой след в стихах Пушкина, где он говорит об этой своей любви, скрывая (даже от друзей) имя той, в которую он был влюблен безнадежной, нераздельной любовью. После трехнедельного пребывания в Крыму Пушкин отправился по месту службы. В это время канцелярия Инзова была переведена в Кишинев, куда Пушкин приехал 21 сентября 1820 года. В Кишиневе Пушкин прожил до начала июля 1823 года, выезжая оттуда в Каменку, имение Раевских под Киевом, в Одессу и в Аккерман. За это, почти трехлетнее, пребывание Пушкина в Кишиневе им закончена поэма «Кавказский пленник» (15 мая 1821 г.), написаны «Братья разбойники» (конец 1821 г.) и «Бахчисарайский фонтан» (1822), начат «Евгений Онегин» (28 мая 1823 г.); кроме многих мелких стихотворений, здесь же им написана «Гавриилиада», представляющая собой кощунственно пародическое изложение библейских событий, смешанных с резкой эротикой (1821), и первая сказка — «Царь Никита» (1822), отличающаяся нецензурностью сюжета. Из стихотворений политических здесь написан «Кинжал» (22 июня 1821 г.). Политические события, которыми богаты эти годы, дали совершенно новое направление мысли Пушкина. Именно в эти годы европейское равновесие, установленное Венским конгрессом, стало резко нарушаться рядом восстаний и революционных движений. Неаполитанские события, движение в Испании, греческое восстание, усиление карбонарского движения в Италии, заговоры во Франции обозначили перелом в настроении западноевропейского общества. В это же время усилилась и деятельность тайных обществ и организация тех двух центров революционного брожения, которые открыто выступили в декабре 1825 года — «Южного общества», объединявшего радикальные круги республиканцев, и «Северного общества», объединявшего более умеренных либералов. Пушкин на юге оказался в сфере влияния «Южного общества». Немаловажным поводом к усвоению радикальных взглядов было и остро переживавшееся Пушкиным личное чувство бесправного ссыльного. Всем поведением своим Пушкин подчеркивал протест произведенного над ним насилия. Протест этот проявлялся в беспорядочных выходках, не без примеси фанфаронства и цинизма. В процессе «полевения» Пушкин чувствовал крушение своих конституционно-либеральных чаяний. Именно события этой эпохи показали социальное значение реставрации Бурбонов и общеевропейской реакции. Преобладание реакционно-феодальной аристократии и духовенства при французском дворе показало, что Бурбоны боролись в лице Наполеона не с «тираном», а с теми социальными завоеваниями революции, сохранение которых обеспечивало жизнеспособность империи. Вот почему для этих лет характерно объединение бонапартизма с республиканцами. Вопросы политические уступали место задаче защиты социального переворота, совершенного революцией. На Пушкине это отразилось в изменении образа Наполеона в его поэзии. В «Вольности» 1817 года Наполеон изображался как «самовластительный злодей», в оде «Наполеон» 1821 года Пушкин уже не может «безумным возмутить укором его развенчанную тень». В «Вольности» тирании Наполеона противопоставлялись конституционные гарантии, а незадолго до того («Наполеон на Эльбе») Пушкин противопоставлял Наполеона и «законных царей», то есть реставрированных Бурбонов. В оде «Наполеон» мы слышим утверждение завоеваний Великой революции:

...на площади мятежной

Во прахе царский труп лежал

И пень великий, неизбежной

Свободы светлый день вставал...

Именно этой революционной свободе противопоставляет Пушкин «тирана» Наполеона. Вместе с тем происходит резкий перелом в понимании событий Великой французской революции, которая была мерилом общественных взглядов в начале ХIХ века. С другой стороны, у Пушкина возрастает интерес к Ж. Ж. Руссо, в сочинениях которого республиканцы искали обоснования своих общественных взглядов. Так, в эти годы он заявлял себя убежденным антимилитаристом, а в стихотворение «К морю», написанное несколько позже (1824), ввел декламацию против «просвещенья». Увлечение взглядами Руссо не было глубоко и длительно, но оно свидетельствует о направлении интереса Пушкина на целый ряд новых вопросов. Именно в эти годы его отвлеченно-политический либерализм усложнился новым пониманием социального значения французской революции.

В начале июля 1823 года Пушкин перевелся на службу в Одессу, где поступил в распоряжение наместника Бессарабской области графа Воронцова. Здесь он продолжал «Евгения Онегина» и написал большую часть поэмы «Цыганы». Эта поэма замыкает собой цикл «южных» поэм, означающих так называемый «байронический» период творчества Пушкина. В самом деле, некоторые черты в композиции этих поэм дают право усматривать в них следы прямого влияния Байрона на Пушкина. Однако, самый выбор образца для подражания был подсказан Пушкину внутренней эволюцией его собственного творчества. Продолжая еще мыслить себя в первую очередь элегиком, Пушкин всё время упорно работает над созданием крупной стихотворной формы. «Руслан и Людмила» была первым опытом, подводившим итоги прошлому. «Южные» поэмы Пушкина представляют собой монументальные элегии, инсценированные в речах и раздумьях героев и развернутые на фоне лирических описаний природы и «экзотической» местности, в которой развертывается скудное действие. Приключение, «авантюра» в этих поэмах отсутствует. Это — повесть об одной, почти неизменной ситуации, построенной на контрасте выведенных персонажей. Этот контраст заимствуется из идеи противопоставления разочарованных представителей развитой европейской цивилизации и быта диких племен, живущих «естественной» жизнью среди близкой им природы. Столкновение двух культур — основная, если не единая тема поэм, в которых отражается в самой постановке проблема контраста этих культур, отдаленный след идей Ж. Ж. Руссо, к которым Пушкин в эти годы подошел и благодаря увлечению идеологией крайнего руссоистского крыла европейского либерализма и благодаря всё усиливавшемуся влиянию литературного руссоизма преимущественно во французской прозе (например, у Шатобриана). Это построение давало свободу отступлениям, обрываниям в изложении и недоговоренности в повествовании.

«Южные» поэмы Пушкина служили предметом оживленных споров в среде тогдашней критики. Пушкин нашел горячих сторонников новой, «романтической» системы. Однако, сам он не заключал с ними союза, так как в момент появления его поэмы в печати Пушкин уже отходил от системы романтической поэмы к новым литературным формам, вырабатывавшимся в процессе создания «Евгения Онегина».

Именно ко времени пребывания Пушкина в Одессе относится окончательное осознание себя профессионалом-писателем. Неопределенность его заработка до этой поры, неясность служебного положения не давали Пушкину возможности решительно остановиться на окончательном выборе карьеры. С дворянской помещичьей жизнью он был почти незнаком, а упадок имений в руках отца разрушал надежды на то, что эти имения явятся когда-либо источником его благосостояния. Материальный успех в литературе заставил Пушкина остановиться в выборе карьеры на профессии писателя. Вместе с тем он стал думать о выходе в отставку, чего не скрывал от своего начальства. Пушкин заявлял, что рассматривает свое жалованье как паек ссыльного, а вовсе не как плату за работу. Он претендовал на независимое состояние писателя. Свое дворянское происхождение он рассматривал в окружавших его общественных условиях как гарантию от покушений на его самостоятельность и независимость. Все это не сходилось со взглядами Воронцова на своего подчиненного. В Одессе служебные условия были не так патриархальны, как в канцелярии Инзова. Совершенно иной тон господствовал в отношениях наместника с его подчиненными. Этим условиям служебной дисциплины не подчинялся Пушкин. Дело осложнялось чисто личными столкновениями Пушкина с Воронцовым; как на одну из причин личной неприязни Воронцова к Пушкину указывают на ревность Воронцова. Среди светских увлечений и успехов Пушкина в Одессе мы находим и жену наместника, графиню Воронцову. После ряда доносов в Петербург Воронцова на Пушкина и после вскрытия полицией одного письма, в котором Пушкин исповедовал атеизм, последовало распоряжение об исключении Пушкина вовсе со службы и о высылке его в имение отца, село Михайловское Псковской губернии, под наблюдение местных властей. Затушеванная ссылка превратилась в явную. В августе 1824 года Пушкин из Одессы переезжает в Михайловское, где его ожидают новые неприятности, конфликт с отцом и т.п. Пушкин покидал юг уже не в прежнем настроении. Крушение революционных движений на Западе вызвало у него разочарование в идее народного восстания.

Паситесь, мирные народы,

Вас не пробудит чести клич!

К чему стадам дары свободы,

Вас нужно резать или стричь...

В таких стихах Пушкин выражал разочарование в надеждах возлагавшихся им на демократию, как источник политического обновления Европы. Это в свою очередь подготовило возврат Пушкина к старому умеренно-либеральному конституционализму. Впрочем, возврат этот никогда не был полным, и даже в годы сильного «поправения» Пушкина он не упускает из виду проблему социального сдвига, произошедшего в Европе в результате французской революции.

На почве предписанного надзора за Пушкиным у него произошло в октябре 1824 года резкое столкновение с отцом, после которого вся семья уехала из Михайловского, оставив Пушкина одного. Здесь в уединении Пушкин делил время между Михайловским и соседним имением Тригорским, с владельцами которого — Осиповой и ее дочерьми, Пушкин близко подружился. В это же время он не оставлял упорной работы над своими замыслами. В Михайловском закончены «Цыганы» (10 октября 1824 г.), здесь же написаны 4 главы «Евгения Онегина». Кроме того, в Михайловском написан «Борис Годунов» (1825), произведение, в котором Пушкин пытался реформировать классическую систему, господствовавшую в русской драматургии. Пушкин придавал большое значение этому произведению, считая его выражением полного расцвета своих творческих сил. Однако, оно увидело свет лишь через 6 лет после своего написания, явившись в новой литературной обстановке, и не произвело ожидаемого влияния на литературу и тем менее на сцену. Замыслив трагедию, Пушкин противопоставил «придворным обычаям» классического театра, ведущего начало от французского классицизма XVII века, народную систему шекспировского театра. Годы работы над Годуновым совпадают с изучением Шекспира и теоретических трудов о драме. Избрав систему народного театра, Пушкин отбросил все условности в построении своей трагедии. Но самое главное — это отказ от центрального героя, переполнение действия второстепенными, эпизодическими сценами, выведение на сцену народной массы, вообще введение народа в качестве героя. Народные движения, народные волнения — вот основной мотив пьесы. Для написания Пушкин предпринял историческое изучение эпохи, отправляясь, главным образом, от трудов Карамзина. Вообще, с «Бориса Годунова» начинается полоса исторических занятий Пушкина, причем замечательно, что внимание его привлекают всегда эпохи, ознаменованные народными движениями: Мазепа и возглавлявшееся им украинское восстание, Стенька Разин, Пугачев — вот основные темы, избранные Пушкиным для изучения и для художественной обработки. Увлечение Пушкиным театром началось еще с лицейских лет. Первые годы по выходе из лицея он усердно посещал театр, принимая деятельное участие в театральных группировках того времени. Плодом его театральных увлечений остался отрывок статьи о русском театре и планы ненаписанных комедий. Эти попытки драматического творчества, насколько можно судить по тому немногому, что дошло до нас, нисколько не уклонялись от традиции стихотворной комедии начала XIX века. В начале 20-ых годов, под влиянием западных споров о классической и романтической системе, Пушкин приступает к опытам романтической трагедии. Первым опытом в этом роде и был «Борис Годунов», вслед за которым Пушкин пишет ряд других драматических произведений. К ним относятся, вероятно, и недошедшие до нас произведения «Иисус» и «Павел I». Это увлечение драматургией продолжалось до 1830 года. Позднейшие опыты — народно-сказочная драма «Русалка» (вольная обработка сюжета «Днепровской Русалки», популярной в то время оперы) и историческая драма из рыцарских времен не доведены до конца.

Из более крупных произведений в Михайловском написана еще шутливая стихотворная повесть «Граф Нулин» (1825 г.). Появление этой поэмы в печати в 1828 году вызвало нарекания критики в том, что автор разрабатывает грязный сюжет. В самом деле, «Граф Нулин» является реакцией на романтический тон «южных» поэм, знаменующий новый этап в пушкинском творчестве. Пушкин последовательно «снижал» свои сюжеты с высот торжественной поэзии классицизма XVIII века до реалистических форм свободной повести. Комические произведения вроде «Графа Нулина» означали творческие завоевания на пути этого «снижения». Из мелких стихотворений этих лет следует упомянуть «Подражание Корану» (1824) и в особенности «Андрей Шенье» (1825). В последнем стихотворении, названном элегией, Пушкин не только отдает дань поэзии Шенье, своего любимого поэта: здесь впервые Пушкин отчетливо формулировал свое отношение к французской революции. Устами Шенье Пушкин, через свое отрицание террора и робеспьеровского режима, принимал революцию, как необходимый и справедливый исторический акт, с последствиями которого борьба невозможна.

Большое значение для истории пушкинской лирики имеют стихотворения: «19 октября 1825 года», «Жених» — попытка создания русской баллады не по образцу переводных баллад Жуковского и в то же время не по образцу катенинских баллад, и «Сцена из Фауста», один из ранних образцов драматизованного стихотворения. Возможно, что уже в эту эпоху Пушкин задумал, а, может быть, отчасти и набросал цикл «маленьких трагедий», завершенный им в «болдинскую» осень 1830 года.

Деревенское уединение, изредка прерываемое посещениями Пущина, Языкова и др., способствовало поэтической производительности Пушкина. Деревенские впечатления, непосредственное общение с народом обогащало опыт Пушкина; памятны рассказы о том, как Пушкин, одевшись в крестьянский наряд, ходил по ярмарке и подпевал слепцам у Святогорского монастыря. Именно в Михайловском Пушкин приступил к собиранию народных песен и сказок. Это изучение народной поэзии несколько позже отразилось в творчестве Пушкина в форме «Сказок» и «Песен западных славян». Но уединение было подневольно, за Пушкиным учинен был явный надзор, усиленный еще тайным расследованием его поведения. В таких условиях возникает мысль о бегстве за границу. Попытку уехать за границу Пушкин предпринял в двух направлениях: сперва он пытался уехать легально, под предлогом лечения аневризмы. Вместо разрешения уехать за границу на это последовало разрешение выезжать для лечения в Псков, а Жуковский, как бы не понимая истинной цели ходатайства Пушкина, предложил ему прислать в Михайловское своего знакомого врача Мойера. Когда Пушкин решил тайно бежать, то среди друзей его составился против него целый заговор. Плетнев, заведовавший издательскими делами Пушкина и рассчитывавшийся с издателями, по соглашению с Жуковским и др. сообщал Пушкину неверные сведения о его литературных доходах и задерживал высылку денег, чтобы лишить его средств, необходимых для тайного отъезда за границу.

Ко времени пребывания Пушкина в Михайловском относится и его «крестьянский» роман, связь с крепостной девушкой Калашниковой, которая вскоре была отправлена вместе с ее отцом в Болдино, где и выдана замуж.

Между тем надвигались декабрьские события 1825 года. Пушкин собирался воспользоваться сумятицей, царившей в центре, и самовольно выехать из Михайловского в Петербург, но откладывал свой отъезд со дня на день. События 14 декабря совершенно переменили обстановку. Пушкин считал себя лично связанным с декабристами. В их среде были его близкие друзья. Однако, он думал, что неучастие его в восстании является достаточным основанием, чтобы договориться с новым правительством. Он пытался вступить в переговоры с Николаем I, обещая устраниться в дальнейшем от общественной деятельности, но требуя, зато, свободы. Однако момент был, по мнению Жуковского, неблагоприятный для подобных переговоров, и особенно казались неуместными переговоры в тоне договаривающихся двух равных сторон, как предполагал приступить к ним Пушкин. В самом деле — в следствии по делу 14 декабря выяснилось огромное влияние произведений Пушкина в распространении вольнолюбивых настроений и конституционных идей. Политические стихотворения Пушкина в руках членов тайных обществ были могучим орудием пропаганды. У правительства не было прямого повода к обвинению Пушкина в заговоре. Его непричастность к материальной организации возмущения выяснилась весьма точно. Но идейную ответственность за произошедшее Николай I на Пушкина возлагал и не предполагал так просто дать свободу человеку, в руках которого было такое могущественное орудие для борьбы с правительством, как слово. Ходатайства семьи Пушкина о разрешении Пушкину переехать из Михайловского в Петербург систематически отклонялись. Дело осложнилось еще и тем, что до правительства дошел выпущенный цензурой из «Андрея Шенье» отрывок, ходивший по рукам с ложным заголовком, связывавшим эти стихи с событиями 14 декабря. Началось строжайшее расследование. Между тем Николай I, находившийся после коронации в Москве, затребовал Пушкина к себе; с фельдъегерем Пушкин был доставлен в Москву 8 сентября 1826 года. Здесь состоялось свидание царя с Пушкиным, изменившее судьбу ссыльного поэта. Чтобы понять результаты этого свидания, которое некоторые современники рассматривали как измену Пушкина идеалам юности, следует учесть, что Пушкин был утомлен ссылкой, чувствовал себя не призванным к общественной борьбе и сознавал бесцельность подобной борьбы после разгрома 14 декабря. С другой стороны, Николай I учитывал огромное моральное влияние Пушкина на русское общество и понимал всю выгоду привлечения Пушкина на сторону правительства. Николаю I было нетрудно внушить Пушкину, что новое правительство имеет задачей проводить в жизнь чуть ли не полностью программу того же тайного общества. Беседа Пушкина с Николаем I нам не известна, и ее можно восстановлять лишь по позднейшим высказываниям Пушкина в том, в чем они совпадали с уверениями правительства. Очевидно, — эти совпадения «прогрессистской» аргументации николаевского самодержавия с политическими суждениями Пушкина и были той политической платформой, на которой состоялось соглашение. В результате беседы Пушкин явился сторонником Николая I. Здесь не было измены общественным идеалам, здесь была уверенность, что в личности Николая I Россия имела проводника тех мероприятий, которые выдвигали ее в направлении, диктуемом именно этими общественными идеалами. К этому гражданскому оправданию Николая I, ярко выраженному в стансах «Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю», присоединялось еще живое чувство личной благодарности к Николаю, освободившему поэта из ссылки. Свидание с царем имело еще один важный для Пушкина результат: его произведения изымались из общей цензуры и поступали впредь на рассмотрение самого Николая I. Посредником между царем и Пушкиным назначался шеф жандармов Бенкендорф.

Первые дни, проведенные в Москве, были днями торжества и триумфа. Здесь Пушкин лично убедился в своей популярности в русском обществе. Знаки внимания, встречавшие его на каждом шагу, столичная жизнь, сменившая скучное и однообразное деревенское уединение, мало скрашиваемое обществом няни, Арины Родионовны, все это не давало почувствовать обратной стороны новых отношений, установившихся с правительством. Между тем эта обратная сторона скоро дала себя почувствовать. Бенкендорф оказался не посредником между Пушкиным и царем, а полицейским опекуном, гражданским начальством и распоряжался Пушкиным, как лицом ему подчиненным. Царская цензура оказалась на первых порах сопряженной с большими неудобствами, так как Пушкину было запрещено что-либо печатать помимо Бенкендорфа. Это било уже по профессии Пушкина. Не все, что он печатал и что имело свою цену, считал он возможным посылать на личный просмотр царю. Приходилось отказываться от права на реализацию некоторой части своей литературной собственности. Любимое произведение Пушкина «Борис Годунов», посланное царю после внушения, сделанного Бенкендорфом за чтение трагедии в некоторых московских домах, было возвращено без разрешения на напечатание, но с советом переделать трагедию в роман в роде Вальтер Скотта (вообще Николай I считал необходимым совместить с ролью цензора роль критика, для чего были мобилизованы литературные силы, какими располагало знаменитое Третье отделение, возглавлявшееся Бенкендорфом, для подготовки критических резолюций царя). Вообще Пушкину очень скоро дали почувствовать тяжелую руку правительства, и из года в год положение его становилось все труднее.

Получив «свободу» в форме разрешения проживания в столицах и, следовательно, тесного общения с представителями культурного русского общества, Пушкин в первое же время стал искать связей с литературными группировками. Такой группой, с которой он вступил в ближайшие сношения, оказалась группа московской молодежи — в лице М. П. Погодина, С. П. Шевырева, А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, Веневитинова и др., группа, являвшаяся ядром позднейшего славянофильства. Правда, эту группу разделяло от Пушкина увлечение ее идеями немецкой идеалистической философии, шеллингианством, но, с другой стороны, «Борис Годунов» Пушкина с его интересами к историзму, к проблеме народности, с остронациональной темой совпадал с идеалом национальной литературы, какой рисовался в воображении молодых москвичей. Вместе с Погодиным Пушкин замыслил издание журнала «Московский Вестник», в котором намеревался усердно сотрудничать. Впрочем, союз Пушкина с московской группой длился недолго, и мало-помалу Пушкин отошел от нового журнала, который просуществовал сравнительно недолго (до 1831 г.).

В 1827 году Пушкин из Москвы переехал в Петербург, а осень провел в Михайловском. К этому времени относится работа Пушкина над первым крупным прозаическим замыслом — романом «Арап Петра Великого». После исторической трагедии Пушкин, таким образом, переходит к историческому роману. В следующем году он пишет историческую поэму «Полтава». Годы 1828 и 1829 он проводил в Петербурге, в имении Малинники Тверской губернии старицкого уезда, принадлежавшем Осиповой, соседке Пушкина по имению в Псковской губернии. В 1828 году, во время работы Пушкина над Полтавой, возникло дело о «Гавриилиаде», которая случайно стала предметом внимания правительства. Пушкина вызвали, допрашивали, он отрекался от авторства, на вторичном допросе написал какое-то письмо Николаю I, после которого дело было прекращено. Это дело показало Пушкину непрочность его свободы. С другой стороны, оно дало Николаю I средство поставить Пушкина еще в большую от себя зависимость: можно предполагать, что в письме своем Пушкин признал себя автором поэмы, и прекращение дела было актом «милости» Николая. Подобная «милость» связывала Пушкина морально, обязывая его по отношению к Николаю I личной благодарностью. После процесса о Гавриилиаде Пушкин стал упорно отрекаться от этого произведения и уничтожать все, находившиеся в его распоряжении, списки поэмы. Возможно, что в это же время им уничтожены и другие произведения, которые могли причинить ему подобные же неприятности (например, драмы «Иисус» и «Павел І»).

«Полтава», которую Пушкин считал  наиболее зрелой из своих поэм, по выходе в свет не имела успеха. Только союзники Пушкина в Москве увидели в ней новое доказательство «народности» поэзии Пушкина. Наоборот, для прежних сторонников пушкинских романтических «южных» поэм «Полтава» показалась скучным произведением, и критика изощрялась в обычных придирках.

В следующем 1829 году Пушкин самовольно выехал из Москвы на Кавказ, откуда последовал в действующую армию и доехал до Эрзерума. Одним из поводов к этой поездке служило неуспешное сватовство Пушкина к Н. Н. Гончаровой, с которой он познакомился в начале 1829 года. В первые же годы освобождения из ссылки Пушкин начал мечтать о семейной жизни и неоднократно пытался кончить свое холостое существование. Так, еще в 1826 году он сватался в Москве к своей однофамилице Софье Пушкиной, в 1828 году сделал предложение в Петербурге Анне Олениной. Эти брачные проекты перерывались увлечениями того рода, которыми так богата была жизнь Пушкина. Из них более известно его увлечение А. П. Керн, начавшееся еще в Михайловском в 1825 году, но развившееся до конца только позднее — в Петербурге. Романическое прошлое Пушкина, весьма громкое, являлось часто препятствием к его семейным планам. Та шероховатость в истории сватовства к Гончаровой, которая на два года оттянула свадьбу, отчасти вызвана доходившими до семьи невесты разговорами о бурном прошлом Пушкина.

Поездка в Эрзерум не прошла для Пушкина бесследно: он получил за нее строжайший выговор от Бенкендорфа и требование впредь испрашивать разрешения на отлучку. Следует упомянуть, что часто Пушкин на просьбу о разрешении отлучки получал категорические отказы без особой аргументации. В результате поездки Пушкин написал путевой дневник: «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года», напечатанный им в 1836 году и в свое время не обративший на себя большого внимания. Это — один из первых опытов Пушкина вне жанров поэзии и сюжетной прозы. До этого Пушкин в этом роде написал лишь несколько журнально-полемических статей, цикл афоризмов и замечаний, да краткое описание путешествия по Крыму в форме дружеского письма. В дальнейшем занятия журналистикой и историческими темами все чаще отвлекают Пушкина от строгих поэтических жанров в область чистой прозы.

В 1830 году Пушкину удалось осуществить свою мечту о создании собственного органа печати. С этого года начинает выходить «Литературная Газета», издаваемая его другом Дельвигом. Первое время фактическим редактором газеты был Пушкин, разделяя редакционный труд с О. Сомовым. Однако, это издание не оправдало надежд Пушкина. С одной стороны, оно вовлекло Пушкина в ожесточенную полемику против Булгарина, издателя конкурирующего органа — «Северной Пчелы», а затем против Полевого. С другой стороны, узкие рамки программы издания, чисто литературного, и одновременно с этим стеснительные цензурные условия препятствовали ведению издания в желательном для Пушкина направлении. Он мечтал о широком общественно-литературном издании, по образцу французских или английских газет. Вместо этого «Литературная Газета» превращалась в орган, представлявший интерес лишь для писателей и распространявшийся лишь в узкопрофессиональном кругу. Полемика не оживляла страниц издания, так как была однообразна, не выходя за пределы литературных тем и переходя лишь на личную почву. Скоро Пушкин охладел к газете, а затем, переехав в Москву, и совсем почти перестал в ней печататься.

К моменту последнего приезда Пушкина в Москву, в августе 1830 года, относятся европейские события, снова всколыхнувшие общественную мысль и отразившиеся также и на внутренней русской политике. Июльская революция во Франции явилась сигналом к возобновлению революционных движений, прекратившихся в начале 20-х годов. Революционное движение коснулось Италии, Бельгии, Германии и других стран. В ноябре 1830 года произошло восстание в Польше, объявившей свою независимость и низложение Николая I в качестве царя польского.

Пушкин внимательно следил за европейскими событиями. Будучи близко знаком с Е. М. Хитрово, дочь которой была замужем за австрийским посланником, он имел возможность помимо всякой цензуры следить за событиями во всех их подробностях и читать газеты всех направлений.

В самый разгар европейских событий Пушкин, состоявший уже официальным женихом Натальи Николаевны Гончаровой, под влиянием постоянных столкновений с семьей невесты, уезжает в Болдино, где и проводит всю осень. Пребывание его там продлилось еще благодаря холерной эпидемии, распространившейся позже на всю территорию России и вызвавшей повсеместное установление карантинов. Болдинская осень 1830 года (с начала сентября до конца ноября) была необыкновенно плодовита в творчестве Пушкина. Здесь он как бы подвел итог последним годам своей поэтической работы, здесь он закончил ряд своих более ранних замыслов и написал много новых произведений. В первую очередь следует назвать законченного вчерне «Евгения Онегина» (приведенного в окончательный вид через год, в октябре 1831 г.). Это наиболее крупное стихотворное произведение Пушкина в течение семи лет было главным предметом его трудов. Начиная с 1825 года, он публиковал этот «роман в стихах» отдельными главами. Последняя глава вышла в свет в 1832 году. Появление «Евгения Онегина» произвело в критике большие споры. Прежние поклонники Пушкина-романтика, автора «южных поэм», были разочарованы в своих ожиданиях, увидев ряд реалистических картин, перебиваемых ироническими лирическими отступлениями. Наиболее благосклонно критикой были приняты описания природы и воспринятые в сентиментальном плане изображения характеров, особенно Татьяны. Что касается общего плана романа, то он возбуждал всеобщее недоумение. Впрочем — план романа был неясен в начале и самому Пушкину. Он предпринял роман в намерении написать резкую сатиру и даже вначале не предназначал свое произведение к печати. Образцом своей поэмы Пушкин первоначально избрал «Дон Жуана» Байрона. Но в процессе творчества сатирический элемент стал проявляться все менее и менее. Вместо сатиры на великосветское общество Пушкин дал ряд объективных «картин» мелкопоместного быта, почти идиллического настроения. Мало связанный движением фабулы, совершенно свободной, Пушкин оказался связан типами своих героев. Сатирическую «злобу» сменило изображение положительного «идеала» Татьяны. Наоборот, Евгений Онегин, который в первоначальном плане должен был служить орудием сатиры, оказался несколько отодвинутым на задний план. Эти образы переплетались с темами «отступлений», описаний и т.п., образуя очень сложный и запутанный композиционный рисунок. Но самые темы, затронутые в Онегине, свидетельствуют об упрощении, «снижении» поэтической фантазии. Экзотическим описаниям и романтическим чувствованиям противопоставлены картины русской деревни, Москвы и Петербурга и соответствующая бытовая психология. Реалистический тон повествования и разговорный стиль языка свидетельствуют о перемене направления и возведении в идеал того, что Пушкин именовал «прелестью нагой простоты» и противопоставлял искусственному «языку богов» традиционной поэзии. В общем плане романа в Болдине написана и Х глава, содержавшая хронику декабрьского движения. Глава эта была Пушкиным сожжена, и до нас дошли от нее лишь небольшие отрывки.

Стремление отказаться от высокой поэзии ради «низких» форм еще больше сказалось в «Домике в Коломне», шутливой повести в октавах (в подражание английским октавам Байрона), где рассказан нарочито пустой анекдот с целью пародирования высоких тем романтического искусства. В этом отношении Пушкин боролся с той подражательной поэзией, которая продолжала линию его «южных» поэм. Для Пушкина это было пройденным этапом, его более мелкие современники продолжали писать романтические поэмы.

Наконец, в Болдине Пушкин написал ряд прозаических повестей, изданных под названием «Повести Белкина». Прозой Пушкин стал заниматься еще в 1827 году, когда приступил к историческому роману «Арап Петра Великого» (отчасти под влиянием В. Скотта). «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» в свое время не произвели почти никакого впечатления в критике, отнесшейся к этим опытам сжатого повествования пренебрежительно. Романтические новеллы современника Пушкина Бестужева-Марлинского имели гораздо большее распространение и влияние. Только в следующую эпоху развития русской прозы — в конце тридцатых и сороковых годов — пути, намеченные Пушкиным, начинают оказывать влияние, что сказалось, например, в творчестве Гоголя и Достоевского, которые вслед за «Станционным смотрителем» Пушкина обратились к разработке повестей с незаметным героем, далеким от великосветских персонажей романтических повестей, с интимной и будничной обстановкой повествования. Эти повести не лишены и пародического элемента, если их сопоставить с модной в те годы формой романтического анекдота-новеллы, предшествовавшего расцвету французского романа в 30-ых годах.

В плане «Повестей Белкина» Пушкиным набросана в Болдине незаконченная «История села Горюхина», где в пародической форме широкого исторического труда излагаются картины подавленной помещичьей властью разоренной деревушки Горюхина. Эта «История» —  незавершенный опыт сатирического изображения социальных последствий крепостного права. Впрочем, и здесь чисто литературные задачи пародической имитации высокого исторического повествования почти совершенно подавляют элементы социальной сатиры.

Несколько в стороне от этих исканий новых тем и новых форм лежит завершенный в Болдине цикл маленьких трагедий («Скупой Рыцарь», «Пир во время чумы», «Моцарт и Сальери» и «Каменный гость»), написанных под непосредственным влиянием английских поэтов, изучением которых Пушкин усиленно занимался, начиная с 1828 года.

Лирические произведения, написанные в Болдине, весьма разнообразны. Здесь написаны (или закончены) «Бесы», элегия «Безумных лет угасшее веселье», лирическая трилогия: «В последний раз твой образ милый», «Заклинание» и «Для берегов отчизны дальней», ряд гекзаметров, полемическая «Моя родословная», терцины «В начале жизни школу помню я» и т.д. В то время, как в крупных произведениях и в прозе Пушкин утверждал формы пародии и «низкого» реалистического рассказа, в лирике он продолжил разработку высоких форм медитативной элегии. Любопытно, что из лирических стихотворений, написанных в Болдине и являющихся вершиной лирического творчества, большая часть не была напечатана при жизни Пушкина. В Болдине же предпринят ряд журнальных полемических статей, предназначавшихся для «Литературной Газеты». Однако, скорая женитьба Пушкина и смерть Дельвига (умер 14 января 1831 г.) отвлекли Пушкина от журнальной работы, и эти статьи остались ненапечатанными.

Из Болдина, прорвавшись сквозь цепь карантинов, Пушкин прибыл в Москву 5 декабря 1830 года. Ближайшее время ушло на подготовку к свадьбе, которая и произошла 18 февраля 1831 года. В ближайшие три месяца Пушкин окончательно убедился в невозможности спокойной жизни в соседстве с семьей жены. В мае он переехал в Царское Село. Вскоре распространившаяся в Петербурге эпидемия отрезала его от столицы. В Царском Селе Пушкин прожил до октября, в непосредственном соседстве с переехавшим туда же двором, с которым его связывала дружба с Жуковским, постоянно бывавшим при дворе по службе (в качестве воспитателя наследника). К пребыванию Пушкина в Царском Селе относится и знакомство его с Гоголем, тогда еще лишь начинавшим свою карьеру писателя.

В Царском Селе, вблизи от культурного центра, Пушкин снова оказался охваченным общественными интересами, под влиянием всё развивавшегося революционного движения на Западе. Именно здесь Пушкин задумал исторический труд по истории французской революции, оставшийся незаконченным. До нас дошли только отдельные наброски, план введения, да небольшая тетрадка выписок из исторических трудов и из современной политической прессы. Труд этот был предпринят, вероятно, не столько с чисто историческими целями, сколько в задачах точной политической оценки происходящих событий. В набросках Пушкина сказывается сильное влияние новейшей исторической французской школы либерального лагеря. В своем плане он дает очерк не политических, а социальных причин революции, и в сохранившихся набросках публицистических статей того же времени он резко отделяет политическое проявление революции (в частности, политику террора, к которой он по-прежнему относился отрицательно) от социального переворота, который он принимал безусловно. Построение введения к истории революции указывает на сильное влияние книги де-Сталь «Взгляд на французскую революцию», либеральные же идеи, высказанные в данных набросках, равно как в различных заметках того же времени, обнаруживают несомненную близость Пушкина ко взглядам Б. Констана, изложенным в конституционных трактатах его. Сочинения Констана Пушкин цитирует и конспектирует. Имена Сталь и Констана были близки Пушкину не только по их публицистическим произведениям, но и по их романам («Дельфина» Сталь и «Адольф» Констана), которые произвели на Пушкина глубокое впечатление. Пушкин горячо сочувствовал сближению последовательных либералов с представителями левого крыла аристократических групп, например, с Шатобрианом, либеральным идеям которого он горячо сочувствовал и за литературной деятельностью которого тоже внимательно следил. Во взглядах либералов типа де-Сталь и Констана и либеральных монархистов типа Шатобриана центральное место занимала идея примирения новых форм европейского общества с аристократическим началом. Вот почему в конституционных планах умеренных либералов играет такую роль вопрос о верхней палате как гарантии устойчивости нового строя. Эти идеи Пушкин воспринял и пытался применить к русской обстановке. Аристократические взгляды Пушкина являются органической частью его конституционных убеждений. Независимая от короны аристократия, как гарантия политического равновесия, постоянно выдвигается в его политических набросках. В русской обстановке именно дворянство приобретает в политической системе Пушкина тем большую роль, что крупная буржуазия, как вполне сформировавшийся социальный слой, еще отсутствовала, и то, что на Западе шло от третьего сословия, — например, интеллигенция, представителем которой себя считал Пушкин, как профессионал-писатель, — в России вербовалось из дворянской среды. Таким образом, то постоянное выдвигание роли дворянства, которое встречаем мы в произведениях Пушкина, вовсе не есть признак его личной аристократической кичливости, тем не менее, свидетельствует о реакционности его взглядов. Это — признаки усвоения Пушкиным западноевропейского либерализма умеренного толка. Аристократия упоминается Пушкиным не как элемент феодализма (Пушкин даже отрицал наличие феодализма в истории России), а как социальный элемент нового либерального строя. Очевидно, с целью укрепить и исторически оправдать свои общественные взгляды, Пушкин и предпринял исторические изыскания из истории революции, которые он вел параллельно с изучением русской истории.

С переездом Пушкина в Петербург начинается его личная трагедия, связанная с его отношением ко двору. Если в 1825 году Пушкин мечтал о договоре с правительством, обещая со своей стороны невмешательство в общественные дела, то теперь, даже при полнейшем отказе от открытого исповедания своих взглядов, ему приходилось решать в личной плоскости вопрос о его сотрудничестве с самодержавием. Он находился в личной зависимости от Николая I. До женитьбы дело ограничивалось строжайшим контролем и запретительными мерами, пресекавшими Пушкину пути в свободном распоряжении своей судьбой. После женитьбы новые «милости» Николая I гораздо более связали Пушкина. В 1831 году 14 ноября, через месяц после переезда в Петербург, Пушкина зачислили на службу, то есть определили ему жалованье (ничтожное, сравнительно, с теми расходами, которые вызывала широкая светская жизнь Натальи Николаевны). Через два года Пушкина производят в камер-юнкеры. Производство это он принимает как скрытое оскорбление, так как это звание носили юноши, начинающие свою придворную карьеру. Когда через полгода Пушкин пытается уйти в отставку, ему угрожают карами, немилостью и т.д. и посредством Жуковского и Бенкендорфа заставляют вымаливать об оставлении его на службе. При этом все это сопровождается унизительными выговорами, требованиями, чтобы все его прошения писались в наиболее приниженном тоне и т.п. Когда Пушкин указывает, что его насильственное пребывание при дворе вызывает непосильные расходы, Николай I выдает ему ссуду в 30 000 рублей и тем окончательно привязывает к себе Пушкина. Таким образом, все попытки уйти от придворной жизни насильственным образом пресекаются; понятно, и в семье своей, в лице Натальи Николаевны, Пушкин не находил единомыслия. Светская жизнь, непрерывные успехи при дворе, понятно, были его жене гораздо милее жизни где-нибудь в деревенской глуши, в малодоходном имении. Наталья Николаевна, как москвичка, выросшая в несколько провинциальной обстановке патриархального города, понятно, всю жизнь мечтала о блестящей столичной жизни Петербурга.

Последние годы Пушкина можно поделить на два периода — до конца 1833 года (до камер-юнкерства) и последние 3 года его жизни — до дуэли. Первый период, хотя и был в творческом отношении менее плодовит, чем 20-е годы, однако ознаменовался несколькими крупными произведениями. В поэзии Пушкин все более тяготеет к темам и формам народной поэзии. На этот путь он вступил еще в 1828 году, но до болдинской осени не дал ничего законченного. В начале 30-х годов он пишет ряд народных сказок («Сказка о Царе Салтане», «О мертвой царевне», «О золотом петушке», «О рыбаке и рыбке», «О попе и работнике его Балде») и перелагает на русский язык написанные в подражание иллирийским народным песням имитации Мериме. Присоединив к ним переводы с сербского и несколько собственных композиций на югославянские темы, Пушкин объединил их в цикл «Песни Западных Славян». Возможно, что над циклом этим Пушкин начал работать еще с 1828 года (имитации Мериме — «GuzLa» — появились в 1827 г.), но впервые напечатал его в 1835 году и продолжал работать над ними и позже. В октябре 1833 года в Болдине, где Пушкин остановился во время своей поездки на Урал, среди прочих произведений написана его поэма «Медный Всадник», совершенно новая по замыслу композиция, в которой объединены широкие исторические темы с повестью о незаметном герое. Поэма эта не была напечатана, так как ее запретил Николай I. Там же в Болдине написана и последняя поэма «Анжело» на тему, заимствованную у Шекспира. Параллельно с этим Пушкин все чаще обращается к прозе. В конце 1832 года он начинает писать роман «Дубровский», но, не доведя его до конца, бросает в феврале 1833 года. В конце 1833 года он пишет фантастическую повесть «Пиковая Дама», в которой сказывается влияние Гофмана, воспринятое Пушкиным, вероятно, сквозь французские переводы и французские имитации, распространенные в начале 30-ых годов. Изучая русские народные движения, Пушкин обратился к восстанию Пугачева и предпринял исторический труд на эту тему. Не ограничиваясь изучением литературы вопроса и архивного материала, он едет на места изучаемых событий, посещает Казань и Оренбург (осенью 1833 г.). В результате этих работ он пишет «Историю Пугачева» (переименованную Николаем I в «Историю Пугачевского бунта»). Параллельно с этим чисто историческим трудом он пишет исторический роман «Капитанская дочка», законченный и напечатанный им позже, в 1836 году. В этом романе, равно как и в более ранних прозаических опытах Пушкин, начиная с «Арапа Петра Великого», отражаются поиски новых прозаических форм под влиянием расцвета западноевропейского романа, в частности В. Скотта и его школы (например, Манзони).

После 1833 года производительность Пушкина резко падает. От поэзии и художественной прозы он переходит больше к публицистическим и историческим трудам, по большей части не довершенным. Последние годы он работает над историей Петра I, образ которого привлекал его внимание еще в период создания «Полтавы». Проблема петровских реформ лежит в тесной связи с общественными взглядами Пушкина. Ликвидация общественных движений 1830 года, естественно, производит свое действие и на Пушкина. Он разочаровывается в общественных движениях, а окружающие его представители культурного общества в России поселяют в нем сомнение в том, чтобы наиболее активные представители общественности являлись прогрессивными силами. Строго различая в эти годы проблемы политической свободы и социального прогресса, Пушкин начинает сомневаться в том, что либеральные учреждения толкнут Россию на свободное развитие ее общественных форм. Не будучи до конца своих дней апологетом самодержавного режима, Пушкин подходит к проблеме: не является ли в обстановке русской общественности 30-х годов самодержавие наиболее прогрессивной общественной силой. Отсюда — интерес к деятельности Петра, который произвел культурную реформу методами самодержавия. Вопрос о самодержавии ставится как вопрос общественного прогресса в данных условиях, и Пушкин, ежедневно возмущавшийся самодержавием и полицейской практикой Николая I, не видел возможности общественной деятельности без сотрудничества с самодержавием.

В 1836 году Пушкин предпринял издание журнала «Современник». Это — последняя страница литературной деятельности Пушкина. В конце 1836 года произошли события, подготовившие трагическую развязку. Дантес, французский офицер-монархист, поступивший на русскую службу и усыновленный голландским посланником Геккерном, начал открыто ухаживать за женой Пушкина. Столкновение Пушкина и Дантеса усложнилось рассылкой (в первых числах ноября) анонимных писем, пародически причислявших Пушкина к «ордену рогоносцев». В этих анонимных письмах, разосланных, как ныне установлено, князем П. В. Долгоруковым, прозрачно намекалось на ухаживания Николая I за Натальей Николаевной. Пушкин усмотрел в этих письмах участие Геккерна и Дантеса, и послал последнему вызов. Дуэль удалось отклонить тем, что Дантес женился на сестре Натальи Николаевны, но в январе Пушкин, видя не прекращающееся ухаживание Дантеса и узнав о свидании своей жены с Дантесом, снова вызвал его на дуэль. Смертельно раненый 27 января, Пушкин умер 29 (10 февраля нового стиля) в три четверти третьего часа пополудни. Тело его перевезено было в Святые Горы (село рядом с Михайловским), где он и погребен 6 февраля.

Последние годы Пушкин игнорировался критикой, как писатель, уже закончивший свой литературный путь и ничего не обещающий в дальнейшем. После смерти отношение к нему сразу изменяется. Смерть его рассматривалась современниками как факт огромного общественного значения.

Смерть обнаружила огромную популярность Пушкина в читательской среде, симпатии которой не всегда совпадали с мнением, господствовавшим в журнальной критике. Рост популярности Пушкина после его смерти продолжается непрерывно до середины 50 годов. В этот первый период особенно знаменательны статьи Белинского о Пушкине (1843-1846), в которых деятельность Пушкина связана со всем предшествующим развитием русской литературы. Первый период завершился первым критическим изданием сочинений Пушкина под редакцией П. В. Анненкова (1855). Новые общественные интересы, возникающие в конце 50-х и в 60-х годах, уводят внимание читателей от Пушкина. Он становится все более достоянием «библиографов». Писаревские статьи (1865), развенчивающие Пушкина как поэта и особенно как мыслителя, характерны для этого периода отрицания Пушкина и его школы. Новый подъем интереса к Пушкину совпадает с торжеством открытия памятника Пушкину в Москве (июнь 1880 г.), когда была произнесена знаменитая речь Достоевского, утверждавшая Пушкина как национального поэта. Окончившееся в 1887 году право собственности семьи на сочинения Пушкина сделало его сочинения всеобщим достоянием. Огромное количество дешевых изданий содействовало распространению их в читающей среде. Торжества 1899 года по поводу столетия со дня рождения, не отличаясь яркостью, свидетельствовали о широкой популярности Пушкина.

Приблизительно с этого времени начинается и научное изучение Пушкина. Из библиографических и исторических изысканий предшествующих десятилетий мало-помалу дифференцируется самостоятельная дисциплина — «пушкинизм», занимающая долгое время среднее положение между любительским культом имени Пушкина и самостоятельной отраслью русской историко-литературной науки.

Для начальных шагов этой дисциплины характерна «стилизация» Пушкина как в области понимания его литературной роли, так и в области истолкования его исторической личности, его общественных, философских и прочих взглядов. К Пушкину обращаются представители разных течений с целью найти в нем оправдание своей позиции. Мало-помалу стилизация уступает место историзму. Пушкин становится предметом двойного изучения, — с одной стороны, как мастер он сохраняет все свое значение до наших дней, и изучение его мастерства продолжает быть источником художественного опыта писателей нашего времени; с другой стороны, как культурно-историческая личность он становится достоянием истории. Значительность же его литературного наследия и его литературной эпохи отводит ему совершенно исключительное место в историко-литературных исследованиях.

Б. Томашевский.