Пятикнижие

Пятикнижие, название первых пяти книг Ветхого Завета (еврейской библии): Бытия, Исхода, Левита, Числ и Второзакония (еврейский - Bereschith, Schemoth, Wajjiqra, Bemidbar, Debarim), составляющих в современном их виде Тору, или так называемый закон Моисеев. Традиция приписала составление всех пяти книг законодателю евреев Моисею (см.), жившему еще до вступления сынов Израиля в землю Ханаанскую (то есть кругло за 1 500-1 300 лет до нашей эры); закон, изложенный в Пятикнижии, должен был, с этой точки зрения, определять общественное и религиозное устройство сынов Израиля после поселения их в земле Ханаанской.

Изложение закона дается в Пятикнижии в исторической форме или, точнее говоря, в форме священной истории, предметом которой служат заветы (договоры, еврейский berith), заключаемые божеством с первыми людьми, с родоначальниками израильского народа, а затем и с самим народом посредством закона, дарованного через Моисея на Синае. Законодательные тексты вдвинуты в рамку исторического рассказа, повествующего о сотворении мира и первых людей, о рае и грехопадении, о допотопных патриархах, о потопе, о вавилонском столпотворении, после которого единое до тех пор человечество разделилось на языки и народы; это — первобытная история человеческого рода. Далее нить рассказа переходит специально к прародителям Израиля, Тераху (Фарре) и Аврааму, его потомкам, к истории Иакова-Израиля и его двенадцати сыновей, родоначальников двенадцати колен Израилевых, с их кочевьями по земле Ханаанской, пребыванием в Египте и исходом оттуда под предводительством Моисея. Описанием этих событий занята вся книга Бытия и начало книги Исход; в дальнейшем изложении, начиная с XX главы книги Исход, на первый план выступает законодательство, занимающее большую часть изложения книг Исход, Левит и Числ и лишь изредка перебивающееся мелкими эпизодами из странствий сынов Израиля по пустыне. Стоящая в конце Пятикнижия книга Второзаконие содержит краткий обзор истории странствования сынов Израиля по пустыне после исхода из Египта, а затем излагает законы, которые надлежит соблюдать сынам Израиля по вступлении в землю Ханаанскую, а также угрозы и проклятия за неисполнение этих законов, и кончается описанием смерти и погребения Моисея. Эта последняя книга дает как бы второе после Синая законодательство, при этом существенно отличающееся от законодательства средних книг, и потому традиция дала ей название Второзакония. Вопрос о правильности традиционной точки зрения на время происхождения и автора Пятикнижия превратился в основную проблему библейской критики и библейской истории, так как от того или иного его разрешения зависит построение социально-экономической и религиозной истории Израиля, для которой Тора является главным источником. Со времени реформации крепло убеждение в том, что Пятикнижие, во всяком случае, составлено не одним, а многими авторами или скомпоновано из сочинений различных авторов (источников Пятикнижия), на что с полной очевидностью указывали такие явления, как обилие противоречий в рассказах об одних и тех же событиях, наличность дубликатов, то есть параллельных рассказов об одном и том же событии; против авторства Моисея говорили многочисленные попутные замечания, свидетельствующие о том, что автор или авторы их жили в царскую эпоху. Первый ученый, который сделал первую замечательную попытку разложения Пятикнижия на составные части, был лейб-медик Людовика XVI, Жан Астрюк. В 1753 году он выступил с книгой, в которой разбирал текст книги Бытия и обращал внимание на чередование имен божества, нарицательного (elohim) и собственного (Иегова, как тогда произносили); по мнению Астрюка, это чередование не было случайным, но объяснялось тем, что соответствующие отрывки с разными именами божества были заимствованы из различных источников. Догадка Астрюка послужила отправным пунктом для последующих немецких исследователей, которые анализировали содержание первых четырех книг Пятикнижия и установили, что эти книги составлены на основании не менее как трех различных источников. В этой работе библеистам огромную услугу оказало важнейшее открытие немецкого библеиста де-Ветте, который в 1805-1807 годах выступил с исследованиями, установившими надежный опорный пункт для хронологического приурочения и идеологической характеристики указанных трех источников. Именно де-Ветте обратил внимание на то, что основные положения религиозного законодательства Второзакония, требующие уничтожения всех местных святилищ и культов и сосредоточения культа только в Иерусалимском храме, вполне совпадают с религиозной реформой царя Иосин (см.), произведенной на основании найденной в 621 году в храме книги закона. Де-Ветте отождествил эту книгу закона с Второзаконием и таким образом установил его точную дату. После этого довольно быстро получило общее признание разрешение вопроса о двух источниках первых четырех книг, о так называемых иагвисте и элогисте, названных так условно, по примеру Астрюка, согласно преимущественному употреблению имен божества (Иагве и элогим) в этих источниках. Оба эти источника, в противоположность Второзаконию, стоят на точке зрения множественности мест культа, и поэтому их приурочивают к более ранней эпохе, чем Второзаконие, именно, чаще всего к IX-VIII векам. Из них иагвист составлен в иудейском царстве, элогист — в царстве Эфраима; и тот, и другой являются преимущественно собранием мифов и народных сказаний, с незначительной примесью законодательного элемента (десять заповедей, заповедь о множественности мест культа, книга договора — Исх. главы 20-23). Наиболее трудным оказался вопрос о третьем источнике первых четырех книг, который своей генеалогической и хронологической сеткой связывает весь материал Пятикнижия в одно целое и потому был назван первоначально «основным источником». К нему критика отнесла законодательство о культе, занимающее всю книгу Левит и большую часть книги Исход (с 25 главы) и Числ, а также целый ряд рассказов; законодательство этого источника содержит в себе именно те нормы, которые должны были превратить Израиля в теократическое государство: во главе народа должен стоять первосвященник, которому подчиняются жрецы и левиты, единственные законные исполнители культа, центр народа — святилище пустыни, скиния собрания; все мельчайшие подробности жизни регулируются сакральными постановлениями, устанавливаются строгие и многочисленные очистительные и искупительные жертвы, празднование субботнего дня и т.д.; одним словом, тут фигурирует все, что составляет специфический «закон Моисеев». До 70-х годов этот «основной источник» считался самым ранним из всех составных элементов Пятикнижия, и некоторые библеисты приписывали его составление самому Моисею. Решительный удар этой устарелой точке зрения был нанесен в 1879 году гениальным библеистом Юлиусом Велльгаузеном (см, т. IX, 352/53). В своем блестящем исследовании «Prolegomena zur Geschichte Israels» Велльгаузен подхватывает, развивает и доказывает точку зрения, мимоходом высказывавшуюся ранее Рейсом и Графом и заключающуюся в том, что так называемый основной источник является самым поздним источником Пятикнижия. При этом Велльгауз не ограничивается литературным анализом, но подвергает традицию Пятикнижия проверке при помощи исторической и пророческой традиции, а законодательство Пятикнижия о культе сверяет с практикой культа в различные эпохи израильско-иудейской истории. Он приходит к выводу, что фигурирующая в «основном источнике» скиния собрания, как центральное место культа до построения храма, неизвестна исторической действительности; также не существует ни на практике, ни в законодательстве иагвиста-элогиста и Второзакония строгой иерархии жречества, которое в историческую эпоху подчинено царям. Писаный закон известен в царскую эпоху только один — Второзаконие, и с его точки зрения произведена обработка исторических книг. Допленной эпохе совершенно чужды иерократические тенденции, которыми проникнут «основной источник»; иерократия появляется в действительности только после плена, после реформ Ездры и Неемии (cм. XIX, 614/16), которые ввели в действие в общине второго храма «книгу закона Моисеева». С этого времени во главе общины становится первосвященник, как предписывает закон Моисеев, устанавливается иерархия клира, вся жизнь регулируется религиозно-обрядными нормами, согласно предписаниям закона; появляются «люди закона», ученые, изучающие законы. Отсюда следует, что «основной источник» был составлен жрецами в эпоху плена или после плена и был соединен с более ранними историческими и законодательными частями Пятикнижия путем редакционной обработки этих последних; поэтому Велльгаузен дал ему название «жреческого кодекса», общепринятое с тех пор в науке. Основная иерократическая идея жреческого кодекса оправдывается и освящается намеренной архаизацией стиля и исторической обстановки: священная конституция с ее учреждениями перенесена в глубь веков, в эпоху кочевья в пустыне, причем храм заменен фикцией — скинией собрания (см.), а самый закон изображен предустановленным. Эта тенденция жреческого кодекса проведена в Пятикнижии путем проработки всего остального материала настолько основательно, что долгое время могла обманывать критическое чутье исследователей. Значение открытия Графа-Велльгаузена, открытия, которое признали сейчас же все почти наиболее крупные исследователи, было огромно: только после него история древнего Израиля осветилась настоящим светом, и явилась возможность вполне научного ее построения. Новейшие археологические открытия в Палестине также подтвердили правильность точки зрения Велльгаузена, поскольку воочию доказали существование множественности культов в древнем Израиле и именно тот их характер, какой обнаруживается из иагвиста-элогиста и исторических книг. После выхода в свет книги Велльгаузена критика Пятикнижия, конечно, не стояла на одном месте; во всех составных частях Пятикнижия были открыты в свою очередь более древние и более поздние части, так что описанные здесь источники Пятикнижия оказались также составными произведениями. Далее, с 900-х годов стали подвергаться проверке и ревизии основные положения господствующей концепции. По отношению к Второзаконию общепринятой считается теперь поправка в том смысле, что эта книга не совпадает буквально с книгой закона 621 года; большинство ученых считает Второзаконие одним из последующих расширенных изданий закона 621 года. Отдельные библеисты совсем отвергают и эту точку зрения, считают Второзаконие несвязанным с реформой 621 года и датируют его одни — более ранней эпохой (Хизнии, Соломона, даже Моисея), другие (Гёльшер) — эпохой плена или после плена; ни одна из этих разрозненных попыток, однако, не может считаться достаточно обоснованной. По отношению к гипотезе иагвиста, элогиста и жреческого кодекса принципиальным противником выступил голландский библеист Эрдманс, но в целом ему не удалось поколебать точку зрения Велльгаузена, и заслуживают внимания лишь некоторые его отдельные наблюдения. Важные поправки внесены по отношению к жреческому кодексу. В настоящее время руководящие библеисты, признавая, что в целом жреческий кодекс есть результат работы жрецов эпохи плена и после плена, думают, что далеко не весь материал его такого же позднего происхождения, и находят, что в целом ряде ритуальных предписаний относительно соблюдения чистоты, празднования пасхи, празднования дня очищения (Иом-Кипур) и др. мы имеем только запись и систематизацию издревле сложившихся обычаев; отсюда, жреческий кодекс в некоторых частях может служить важным источником и для истории допленного культа. Ср. de Wette, «Beiträge z. Einleitung z. Alt. Test.», 1806-1807; Hupfeld, «D. Quellen d. Genesis», 1853; Wellhausen, «Prolegomena z. Gesсhichte Israels» (1879; последнее издание 1923, русский перевод «Введение в историю Израиля», 1909); Ноlzinger, «Einleitung in d. Hexateuch»; Eerdmanns, «Alttestamentliche Studien», 1908-1912; Hölscher, «Komposition u. Ursprung d. Deuteronomiums», 1922; Oestreicher, «D. deuteronomische Grundgesetz», 1923; Löhr, «Untersuchungen z. Hexateuchproblem», 1924-25.

Н. Никольский.