Растрелли Бартоломео Франческо

Растрелли, Бартоломео Франческо (Варфоломей Варфоломеевич), граф, знаменитый итальянский архитектор, работавший в России (1700—1771). Сын скульптора Карло Бартоломео Растрелли (см.), он прибыл в Россию в 1716 г. вместе с отцом. Откуда они родом — неизвестно; сохранилось лишь известие, что отец купил в 1701 г. в Париже, при посредстве папского нунция, графский титул Церковной области. Спустя несколько лет по прибытии в Петербург, Растрелли-отец испросил у Петра I разрешение на отправку сына за границу для довершения архитектурного образования. В 1723 г. последний возвращается в Россию, чтобы в начале 1726 г., уже с разрешения Екатерины I, совершить вторую заграничную поездку, на этот раз затянувшуюся на 5 лет. Точно не установлено, куда именно ездил Растрелли в обе поездки, но все его творчество заставляет предполагать, что истоки его следует искать в Италии и отчасти в Германии. В конце 1729 г. мы его вновь видим в России, и в следующем году он строит уже для императрицы Анны Ивановны небольшой деревянный дворец в московском Кремле, близ цейхгауза, названный ею «Анненгоф», перенесенный в 1736 г. к Яузскому дворцу и позднее разобранный. В 1732 г., покровительствуемый Минихом, он но его поручению строит в Петербурге деревянный манеж «на лугу» — позднейшей Дворцовой площади. Первой значительной работой Растрелли была постройка Зимнего дворца в Петербурге в 1732—1736 гг. (так называемого 3-го Зимнего дворца, ибо первый, Петровский, был уже разобран, а второй, — дом Апраксина, в котором временно помещалась Анна, — вошел, вместе е соседним домом Кикина, в качестве составной части в новый дворец). Растрелли был вынужден использовать для своего дворца, архитектурные приемы прежних зданий, почему эта его постройка, известная нам только по рисункам и гравюрам, не дает представления о его собственном искусстве. Вполне самостоятельным он становится только в Митаве, где сооружает в 1739—40 г. для Бирона дворец, а за городом — мызу Ругендаль, сохранившиеся до наших дней и свидетельствующие о большом размахе и незаурядном мастерстве автора.

Но период высшего расцвета искусства Растрелли падает лишь на следующие два десятилетия — 1740-е и 60-е годы, когда он создает свои наиболее совершенные сооружения. Выстроив в 1741— 1744 гг. деревянный дворец в Летнем Саду, т. н. Летний дворец, начатый при Анне Леопольдовне и оконченный при Елизавете, затейливый, богатый архитектурными формами и декоративным убранством, Растрелли строит начатый Земцовым (см.) Аничков дворец (1743—1760), перестраивает и расширяет дворцы Петергофский (1747—52) и Царскосельский (1749—66) и там же вновь возводит чудесные парковые павильоны — Эрмитаж (1748—52) и Грот (1755—62), строит Андреевский собор в Киеве (1747— 67), собор Сергиевской пустыни (1766—58), Смольный монастырь, лучшую жемчужину всего его творчества (1748—55), и, наконец, 4-й Зимний дворец, существующий и поныне, — свою лебединую песнь (1754—62).

Растрелли, любимец сначала Миниха, потом Бирона и, наконец, самой Елизаветы Петровны, входит в моду, и вся знать засыпает его заказами. Одновременно с дворцовыми постройками он строит дворцы и усадьбы магнатам, частью сохранившиеся до нашего времени, В 1746—50 гг. им выстроен дворец для графа Бестужева на Каменном острове, ныне не существующий, в 1743—45 гг.  дворец гр. Воронцова, в котором позднее, до революции, помещался Пажеский корпус; в 1760—54 гг. — знаменитый дворец барона Строганова на Невском, стоящий там до сих пор. Кроме того, он, несомненно, исполнил немало проектов для частных домов, усадеб и церквей в различных местах России, построенных не им самим, а местными зодчими, частью искаженных последними, частью перестроенных в позднейшие времена и потому остающихся все еще пока не выясненными. Еще большее число построек приписывается Растрелли «по преданиям», ибо имя его стало уже в первой половине XIX в. нарицательным, и каждая замечательная постройка, могущая быть приуроченной к ХVIII в., обычно слывет за произведение этого великого мастера.

Растрелли по праву должен быть назван великим мастером. Из всех мастеров барокко, прославившихся в Европе в середине ХVIII в., он, быть может, наиболее сильный и наиболее подлинный зодчий. Он менее декоратор, более строитель. Поэтому, уступая своим западным современникам в утонченности внутреннего убранства, в той грации и жеманности, которой проникнуты архитектурные декорации какого-нибудь Оппенора и Кювилье, Растрелли бесспорно превосходит их чистой архитектурой, прямым строительным искусством. Дитя эпохи барокко, он насквозь проникнут его духом, и для него нет архитектуры вне решений живописных, но его живописность грандиозна, он оперирует могучими формами и никогда не мельчит. Планы его построек, в соответствии со вкусами времени, не слишком замысловаты, им отдавал он, видимо, не очень много внимания и времени, заботясь больше всего о красоте архитектурных форм и их выразительности.

В истории русского зодчества Растрелли сыграл огромную роль, ибо был первым образованным архитектором после целого поколения полуграмотных и совеем неграмотных. Он поднял строительное искусство на небывалую высоту и создал целую школу учеников, насаждавших полученные от него знания по всей тогдашней России. Итальянец по рождению и европеец по воспитанию, он всецело принадлежит русской архитектурной школе не только потому, что всю жизнь строил только в России и нигде больше, но и потому, что в его искусстве отразились своеобразные приемы и подходы, связанные преемственно с древнерусским зодчеством. Недаром в лучшем своем создании, соборе Смольного монастыря, Растрелли счастливо нашел столь подлинно русское решение пятиглавия, и не даром столь русским духом веет от всей затеи Смольного, своим узорочьем и игрушечностью напоминающего древнерусские монастыри. Потому именно Растрелли пришелся так по вкусу елизаветинской эпохе, воскрешавшей старый русский быт, и вот почему слава о нем прогремела по всей России.  См. П. Н. Петров, «Материалы для биографии гр. Растрелли» («Зодчий», 1876, № 5); Игорь Грабарь, «Гр. В. В. Растрелли» («История русского искусства», т. III, стр. 181—288).

Игорь Грабарь.