Расы (антропологические)

Расы (антропологические). Вопрос о расах является одним из наиболее сложных и запутанных в антропологии. В течение последних двух столетий было сделано множество попыток дать классификацию человеческих рас, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Число рас, предлагавшееся отдельными авторами, колебалось от одной-двух до нескольких десятков и даже до 150 (классификация Глиддона), и почти каждый крупный антрополог является творцом своей собственной классификации, за исключением тех из них, которые вообще отказывались от попыток решить эту задачу. Отчасти такое положение вещей объясняется некоторой неустойчивостью самого термина «расы» Тогда как в большинстве стран этот термин прилагается лишь к наиболее крупным, основным подразделениям человеческого рода, во Франции его нередко прилагают к сравнительно мелким делениям, так что там допустимы даже такие выражения как «раса Каролингов» или «раса Капетингов». Вместе с тем, при господствующем стремлении ограничиться при решении вопроса о расах одними физическими признаками человека, при стремлении внести в понятие рас только зоологическое содержание, имеется немало отдельных попыток привлечь к решению вопроса и чисто культурные признаки, такие, как язык, общий характер быта, психологию народа и т. д. От этого понятие «расы» еще более запутывается и у некоторых авторов сливается с понятиями «народ», «племя» и т. п. Немало способствовало запутанности вопроса и привнесение в него чисто политического элемента. С наибольшей страстностью обсуждался вопрос о расах в средине прошлого столетия в связи с поставленным тогда на очередь вопросом об освобождении североамериканских негров. В то время не было недостатка в попытках доказать, что между отдельными расами существует непроходимая пропасть и что деление народов и расы на «высшие» и «низшие» установлено самой природой, а отнюдь не является продуктом исторического развития. В то время известный естествоиспытатель Агассис утверждал, что между белым и негром такая же большая разница, как между лошадью и ослом или как между орлом и совою, а президент лондонского Антропологического общества Гент заявлял, что приучить австралийца к цивилизации столь же трудно, как «довести обезьяну до понимания геометрии Эвклида». Впоследствии острота вопроса несколько сгладилась, но на смену противопоставления белой и цветных рас, как представителей совершенно обособленных зоологических видов, явились новые тенденции противопоставлять высокого белокурого долихокефала низкорослому и темноволосому брахикефалу, как высший тип, являющийся единственным творцом и распространителем цивилизации и потому имеющий исключительные права на политическое господство. Особенно часто подобные мотивы можно было слышать среди немецких антропологов, ни не вполне чуждой им оставалась и французская антропологическая школа. Но и помимо этих внешних и, так сказать, привходящих моментов, вопрос о расах представляет большие трудности по самому существу дела. Каждый из отдельных признаков, которые клались в основу различных антропологических классификаций, обнаруживает склонность к варьированию в значительных пределах среди одной и той же народности. С другой стороны, почти по отношению к каждому из таких признаков имеются указания на возможность большей или меньшей его зависимости от географической среды, а иногда и от культурной обстановки.

Чаще всего из отдельных признаков при построении антропологических классификаций принимались во внимание: цвет кожи, рост, головной (черепной) указатель, лицевой угол, форма носа, форма волос и т. д. Но относительно цвета кожи уже писатели классической древности указывали на зависимость этого признака от климата. Это мнение, правда, было оставлено, но потом оно опять возродилось в недавнее время, лишь в несколько измененной и осложненной форме. Теперь решающая роль для цвета кожи приписывается не просто температуре данной местности, а количеству солнечного света, влажности или сухости воздуха и т. п. факторам. По существу, однако, зависимость цвета кожи от известной совокупности климатических и географических факторов признается многими из современных антропологов. Допускается современной антропологией влияние окружающей обстановки и на такие признаки, как рост. Помимо всего прочего, тут должны сказываться общие условия питания данного народа, так как эти условия влияют на все развитие организма. Большей устойчивости можно было бы ожидать от таких признаков, как головной (черепной) указатель, или отношение наибольшей ширины головы к ее наибольшей длине. Но на самом деле и этот признак обнаруживает склонность к изменчивости под влиянием обстоятельств разнообразного рода. Так, в известных случаях мы имеем дело с искусственной деформацией черепа (намеренное приплющивание) под влиянием своеобразной моды, существующей у некоторых народов. Еще большее значение имеет непреднамеренная деформация черепа в зависимости от господствующих у разных народов способов укладывать ребенка в колыбели. Наконец, имеются некоторые еще не вполне ясные для нас указания на зависимость головного указателя от высоты местности и на преобладание вследствие этого в горах брахикефалии.

Как общее правило, современные антропологи не считают возможным при установлении классификации рас руководствоваться каким-нибудь одним признаком, а считают необходимым учитывать известный комплекс физических черт, свойственных данному народу. Но какого-либо соглашения относительно того, какие именно признаки должны при этом приниматься во внимание, пока не достигнуто. А кроме того, большинство отдельных авторов, признавая в теории необходимость руководствоваться совокупностью признаков, на практике обыкновенно отступают от этого принципа и при построении своих классификаций все-таки выдвигают какой-нибудь отдельный признак на первое место, придают ему решающую роль в классификации. Поэтому чуть ли не единственной классификацией, основанной на совокупности целого ряда признаков, является классификация А. А. Ивановского, но она полна таких грубых логических ошибок, что не имеет никакого научного значения.

Сверх того, имеются указания, что не только отдельные антропологические признаки, но и целый комплекс их может меняться под влиянием географической среды. Американский антрополог Боас утверждает, что иммигранты различных национальностей, переселившиеся в Соединенные Штаты, дают на своей новой родине потомство, антропологически отличающееся от потомства, производившегося ими на свет раньше, на своих прежних местах жительства. При этом, по наблюдениям Боаса, у разных национальностей отклонения нового потомства, производимого иммигрантами в Америке, от потомства, произведенного теми же родителями в Европе, не всегда одинаковы, иногда даже прямо противоположны, но все они, хотя может быть и с разных сторон, направлены к одной точке, к одному общему центру, представляющему как бы зародыш новой американской расы. Так, у восточноевропейских евреев, отличающихся значительной брахикефалией, потомство, рожденное в Америке, является менее широкоголовым по сравнению с потомством, рожденным в Европе, а у сицилийцев, склонных к долихокефалии, потомство, рожденное в Америке, наоборот, менее длинноголово по сравнению с потомством, рожденным в Европе. Тогда как дети сицилийцев, родившиеся в Европе, имеют головной указатель 78, дети тех же сицилийцев, рожденные в Америке, имеют головной указатель 80. Наоборот, у евреев потомство, рожденное в Европе, имеет головной указатель 83, а потомство, рожденное в Америке — 81. Здесь мы, таким образом, наблюдаем у потомства двух различных национальностей диаметрально противоположные отклонения от прежнего типа, но эти противоположные отклонения сходятся к общему центру, который и может характеризовать зарождающуюся новую американскую расу. Наблюдения Боаса проливают свет на многие темные до сих пор стороны антропологии. Так, давно уже отмечен факт, что среди евреев рост и головной указатель варьируют сообразно росту и головному указателю окружающих народов, что они отличаются более высоким ростом там, где они живут среди высокорослых соседей, и что головной указатель их тем выше, чем выше он у их соседей. Раньше это явление старались объяснить влиянием смешения, хотя известная бытовая обособленность евреев являлась препятствием к допущению такого широкого влияния смешения. С точки зрения наблюдений Боаса этот факт находит себе вполне логичное объяснение помимо какого бы то ни было смешения: мы имеем тут такое же приспособление антропологического типа к географической среде, как и в Америке. Самый вопрос о расах, с точки зрения Боаса, получает совершенно иную постановку: под расами придется подразумевать не естественноисторические подразделения человеческого рода, а скорее группы, приспособившиеся к известной географической среде, и тогда совершенно отпадут вопросы о генезисе отдельных рас и об их взаимном родстве между собою.

С другой стороны, в формировании рас известную роль играют и факторы социального и культурно-исторического порядка. Еще в 1901 году появилась работа шведского антрополога Нюстрема, в которой подчеркивалось особое влияние преобладающих занятий и средств передвижения на формы черепа и в которой брахикефалия ставилась в определенную связь с развитием скотоводства. Работа эта, не свободная от крупных погрешностей, в свое время мало привлекла к себе внимания, но постепенно в литературе все больше накопляется данных, позволяющих ожидать существенных результатов в намеченном Нюстремом направлении.

Из отдельных антропологических классификаций наибольшей популярностью пользовалась в течение долгого времени классификация Блуменбаха: она и до сих пор фигурирует иногда в школьных учебниках. Блуменбах делит все человечество на 5 рас: кавказскую, или белую (см. кавказская раса), монгольскую, или желтую, эфиопскую, или черную, американскую, или красную, и малайскую, или каштановую. Эти же пять рас фигурируют, хотя и под несколько иными названиями и, что важнее, выделенные на основании других признаков, у ряда других антропологов (Окен, Гольдфус и т. д.). С классификацией Блуменбаха почти могла соперничать по своей популярности классификация Кювье, различающего три расы — белую, желтую и черную, и кладущего в основу своего деления лишь один признак — цвет кожи (классификация Блуменбаха учитывает ряд признаков, хотя не всем им придает одинаковое значение). В несколько измененном виде классификация Кювье повторяется многими другими авторами и находит себе известных сторонников и в настоящее время. По существу, между классификациями Блуменбаха и Кювье есть точки соприкосновения. Блуменбах не одинаково расценивал все свои пять рас, а считал из них как бы основными только три — кавказскую, монгольскую и эфиопскую. На американскую расу он смотрел как на промежуточную между кавказской и монгольской, а на малайскую — как на промежуточную между кавказской и эфиопской. А три основные расы Блуменбаха вполне совпадают с тремя расами Кювье. Признание тех же трех главных рас, или, как предпочитают выражаться некоторые антропологи, трех «центральных типов» человечества, можно встретить еще у многих антропологов, как Вирхов, Катрфаж, Потри, Клаач, Риплей и т. д., хотя не все они подходили к решению вопроса с одинаковых точек зрения и не все одинаково расценивали значение отдельных расовых признаков. И нельзя отрицать, что такое деление человечества лишь на три основные расы имеет за себя известные основания. Хотя сам Кювье, устанавливая свою классификацию, руководствовался лишь одним признаком — окраской кожи, но с данным им делением в значительной степени совпадает и деление по другим признакам. Так, нельзя отрицать, что среди негров преобладает долихокефалия, среди монголов — брахикефалия, народам же белой расы свойственны преимущественно черепа с указателем средней величины. Далее, среди негров преобладает великорослость, среди монголов — низкорослость, среди белых — средний рост. Наконец, и по форме волос мы наблюдаем тот же параллелизм: для негров характерна улотрихия (шерстистоволосость, или руноволосость), для монголов — прямые, грубые волосы (лейотрихия), для белых — вьющиеся волосы, или цимотрихия (при этом делении принимается во внимание не только внешний вид волос, но и форма их поперечного разреза и другие анатомические свойства). Конечно, деление человечества лишь на три главных расы никоим образом не может претендовать на полную точность, и можно было бы без труда привести ряд фактов, не укладывающихся в рамки такого деления или противоречащих ему, но в качестве рабочей гипотезы такое деление до известной степени приемлемо. Во всяком случае, за ним остается одно неоспоримое достоинство — его простота и практичность (ср. III, 235/37).

Из более новых и гораздо более детальных классификаций наибольшего внимания заслуживают классификации Деникера (см.) и Геддона (Haddon), из которых первая пользуется большим успехом среди русских антропологов. Обе эти классификации имеют между собою немало точек соприкосновения, и обе они выдвигают на первое место деление народов по форме и строению волос.

I. Классификация Деникера.

II. Классификация Геддона.

Ни Деникер, ни Геддон не устанавливают вполне определенной генетической связи между отдельными расами, включенными ими в свои классификации. Классификации эти носят эмпирический характер, и несомненно, что с дальнейшим распространением антропологических исследований на народы, пока совершенно не затронутые такими исследованиями, обе эти классификации должны будут претерпеть сильные изменения. Но теперешним нашим знаниям в области этнической антропологии они отвечают довольно хорошо, и для практических целей ими можно пользоваться без риска впасть в крупную ошибку. Слабой стороной их является то, что они совершенно не учитывают мягкие части лица, а между тем, судя по новейшим исследованиям, этим мягким частям в определении расовых типов должно быть отведено довольно видное место. Кроме того, в них совершенно не учитываются также и различия в составе крови, на которые в новейшей антропологический литературе обращается особенно много внимания и которые впоследствии, может быть, приведут к полному пересмотру вопроса о расах.

Литература: J. Deniker, «Races et peuples de la terre» (1900, 2 изд. — 1926; русский перевод); А. С. Haddon, «Races of man» (1924); А. Н. Keane, «Etnology; idem, «Man: past and present» (1920); idem, «The worlds peoples»; W. Z. Ripley, «The races of Europe» (1900); Р. Topinard, «L’anthropologie»; J. Ranke, «Der Mensch»; А. de Quatrefages, «L’espèce humaine» (1877, 8 изд. 1886); Fr. Boas, «Changes In bodily form of descendants of Immigrants» (1911); Э. Ю. Петри, «Основы антропологии» (1890); А. А. Ивановский, «Население земного шара. Опыт антропологической классификации».

А. Максимов.