Равноправие

Равноправие. Принцип равноправия граждан, то есть равенства всех пред лицом закона с устранением всяких правовых ограничений, вытекающих из расовых, национальных, вероисповедных, сословных и других различий, был провозглашен еще в эпоху французской революции, но осуществление его явилось медленным и далеко еще не везде закончившимся процессом. Буржуазная демократия, выдвинувшая этот лозунг, исходила из отвлеченных представлений о правах человека и гражданина, взятого в его индивидуальном аспекте, и само равноправие понималось ею как формальное равенство, то есть как одинаковое право каждого на защиту со стороны закона и суда и как предоставление одинаковых правовых условий для участия в гражданском обороте. Вопрос о материальной возможности использования своих прав, вытекающей из экономического положения и соотношения сил различных классов, почти не затрагивался в буржуазной литературе. Это игнорирование социальных предпосылок равноправия приводило к тому, что формальное равноправие совмещалось с резким фактическим неравенством граждан, все более и более усиливавшимся по мере роста капиталистического строя. С другой стороны, индивидуальное равноправие не устраняло и не могло устранить классовых различий, вытекавших не из текстов закона, а из характера производственных отношений, господствовавших в каждый данный момент и определявшихся политической и экономической мощью того или иного класса, направлявшего в соответствии со своими интересами всю политику государства (см. гражданин).

Идея равноправия воодушевляла буржуазно-революционные движения первой половины XIX века и почти повсюду в культурных странах нашла свое закрепление в конституционных актах. Россия дольше других стран сохраняла у себя пережитки неравноправного законодательства, исходившего из различения правоспособности граждан соответственно их национальным, вероисповедным, сословным и другим особенностям (см., например, евреи, XIX, 483/94; государственная служба, XVI, 215/16, приложение 1/2). Революционное движение 1905-06 годов, ставившее одним из своих основных лозунгов отмену этих различий, не сумело провести своих требований в жизнь. Временное правительство Февральской революции 1917 году в своей первой декларации от 7 марта 1917 года указывало, что «отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений» явится одним из оснований его деятельности. Советская власть с первых же месяцев своего существования провела равноправие в самых разнообразных областях законодательства. Так, декрет ВЦИК от 12 ноября 1917 года об уничтожении сословий и гражданских чинов постановил, что «все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно и все гражданские чины упраздняются». Декрет ВЦИК от 23 января 1918 года об отделении церкви от государства запретил в пределах республики «издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан». Принцип этот отчетливо выражен в 22 статье, принятой V Съездом советов в заседании от 10 июля 1918 года (см. XLI, ч. 1, 319/20, приложение Конституции РСФСР, 4'). Это же постановление было повторено в ст. 13 Конституции РСФСР от 11 мая 1925 года, принятой XII Съездом советов (см. XLI, ч. 1, 319/20, приложение 30¹). Но вместе с тем, провозгласив равноправие в области сословной, вероисповедной, расовой и национальной, советское законодательство уже с самого начала признало необходимость изъятий из начала равноправия в интересах рабочего класса и социалистической революции. Ст. 23 Конституции РСФСР 1918 года и ст. 14 Конституции 1925 года постановляют: « Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которыми они пользуются в ущерб интересам социалистической революции».

Широко проведено в СССР не только формальное, но и фактическое равноправие женщин, наряду с усиленными заботами о здоровье их при производственной работе, охраной материнства и младенчества, широкими мероприятиями для повышения культурного их уровня и освобождения от тягот устарелого домашнего обихода. Много сделано для разрешения очень сложной и трудной по вековым условиям быта задачи эмансипации восточной женщины.

Значительный сдвиг в отношении положения женщины наблюдается и на Западе. До империалистической войны женщины пользовались избирательными правами только в 4 странах (см. XX, 162/77 и приложение 1/52), ныне же — в 26 государствах. Постепенно современная женщина освобождается и от устарелых ограничений, сохранявшихся в области брачно-семейного права. За последние годы отпали и в капиталистических странах ограничения гражданской и в частности имущественной правоспособности замужних женщин, сохранявшиеся в германском и французском праве. Германская Веймарская конституция 1919 года в ст. 109 провозгласила: «Все немцы равны перед законом. Мужчины и женщины в основе имеют те же самые права и обязанности граждан государства». В соответствии с этим отдельными законами была расширена гражданская дееспособность женщин в области опеки, осуществления родительских прав, в договорной и трудовой областях. Во Франции также отпали ограничения замужних женщин в области найма, обязательственного права. Довольно много реформ в этой области проведено и английскими законами, изданными в период 1923-1926 годов. Но все же и сейчас в западных странах мы не имеем полного равноправия женщины в брачно-семейных отношениях. Лишь в новом законодательстве Скандинавских стран (1915-1917) мы наблюдаем некоторое приближение к тому полному равноправию, которое нашло выражение в нашем кодексе законов о браке, семье и опеке (см. семейное право СССР, XLI, ч. 3, 110/22).

П. Люблинский.

Равноправие национальностей в международном праве. Как известно, еще в ХVII и ХVІIІ столетиях европейский государства выговаривали себе право защиты интересов христианского населения в странах ислама (см. Турция), но только по Парижскому договору 1856 года (ст. 8) на Турцию была возложена обязанность установить у себя равноправие христиан, причем, однако, имелось в виду лишь равноправие отдельных граждан, принадлежащих к христианским меньшинствам. Разумеется, за этой защитой, право на которую с этого времени принадлежало европейскому «концерту», крылось желание Европы обеспечить себе возможность интервенций в дела Востока. Таков же был смысл ст. 61 Берлинского трактата 1878 года. Тот же берлинский трактат 1878 года обязал, в ст.ст. 5, 27, 35 и 44, балканские государства — Болгарию, Сербию, Черногорию и Румынию — провести в своем законодательстве равноправие всех граждан, независимо от их религиозных исповеданий. Это требование было проведено в жизнь в трех из названных государств, в Румынии же, вопреки этому обязательству, евреи не получили не только равноправие, но они не получили даже права гражданства: чтобы обойти постановление берлинского конгресса, их стали трактовать в ряде румынских законов как иностранцев, не имеющих отечества, и лишь очень немногие евреи получили права гражданства. Это совершенно своеобразное положение, обрекавшее многочисленное еврейское население Румынии на полное бесправие, сохранилось до Мировой войны, когда в связи с новыми актами по защите национальных меньшинств положение формально изменилось.

Защита меньшинств, как национальных коллективов, сложилась лишь как следствие Мировой войны. Провозглашенная в интересах обоих враждующих коалиций защита меньшинств, находящихся на территории противников, а не у себя, получила международное признание во всех пяти послевоенных договорах (Версальский, ст.ст. 86 и 93; Сен-Жерменский, ст.ст. 62-69; Нейлийский, ст.ст. 49-57; Трианонский, ст.ст. 54-60; Севрский, ст.ст. 140-151), а также в Лозаннском мире 1923 года (ст. 37-45). Помимо этого, державы-победительницы заключают специальные договоры об охране меньшинств с новыми, созданными под флагом национальной идеи, государствами — с Польшей 1919 г., Чехословакией 1919 г., Югославией 1919 г., Румынией 1919 г. и т.д. Защита меньшинств является также целью двусторонних договоров: Чехословакии и Австрии, Чехословакии и Польши, Польши и Германии и т.д. Договоры по защите национальных, языковых и религиозных меньшинств возлагают на соответствующие государства обязанность не проводить никаких ограничений в гражданских и политических правах лиц, принадлежащих к этим меньшинствам; обеспечивают им право пользоваться своим языком на публичных собраниях и при обращениях в суд; дают меньшинствам право иметь свои религиозные, благотворительные и общественные учреждения; обязывают государства открывать школы для меньшинств, и т.п. Постановления договоров о зашите меньшинств ставятся под защиту Лиги наций и не могут быть изменяемы без согласия Совета лиги наций. Постановления международных договоров подлежат включению в конституции соответствующих государств (Польши, Чехословакии). Однако, все эти гарантии оказались эфемерными, главным образом, поскольку речь вдет о защите не отдельных лиц, а о защите меньшинств, как коллективов. Внутригосударственная практика, например, Польши (см. Речь Посполитая), Чехословакии (см.), разошлась коренным образом с провозглашенными началами национального равноправия. Не дают результатов и обращения меньшинств в Совет лиги наций, где обычно не находится даже одного члена Совета, который поддержал бы (как это требуется по регламенту) ходатайство меньшинства. Не более плодотворными являются и обращения к разбирательству постоянной палаты международного суда, так как обыкновенно оказывается, что изменить принятую государством меру, направленную против меньшинства, представляется уже невозможным (как то было, например, с вопросом о германских колонистах в Польше — постановление палаты 1923 г.). Провозглашенная после Мировой войны защита меньшинств валяется чем более условной, что, как было уже отмечено, об ней нет речи на территории держав-победительниц: достаточно вспомнить об Эльзасе-Лотарингии в пределах «единой» Франции и об аннексированном Италией Тироле. Рижский договор 1921 года РСФСР, УССР и БССР с Польшей также включил постановление об охране меньшинств, но общеизвестно, как оно проводится в Польше, несмотря даже на дипломатические представления СССР.

С. Крылов.