Речь Посполитая. Крестьянский вопрос в прусской и австрийской Польше до Мировой войны.

V. Крестьянский вопрос в прусской и австрийской Польше до Мировой войны. Старая Речь Посполита Польска до самого конца своего существования не сделала ничего реального для ограничения крепостного права. Все потуги на реформы, предпринимавшиеся не только в эпоху четырехлетнего сейма (1788—1792), но и в период костюшковского восстания, не дали сколько-нибудь осязаемого результата для крестьянства. Слишком сильно было для этого в Польше влияние дворянства, не допускавшего никаких невыгодных для него преобразований. Но после первого раздела Польши (1772) те части Речи Посполитой, которые попали под прусское и австрийское владычество, стали сразу участвовать в реформах, вводимых — из фискальных и военных соображений — правительствами этих двух стран. В Австрии указы Марии Терезии 1775 г. и Иосифа II 1777, 1782, 1787 гг. ограничивают размеры барщины, запрещают сгонять крестьян с земли, отнимают у помещиков судебную власть и т. п. Однако, положение галицийских крестьян скорее ухудшалось вследствие экономического кризиса в крае, отрезанном от своих прежних рынков и от выхода в море (Данциг). Реформы, однако, подняли самосознание крестьян и привели к усилению классовых антагонизмов. Напротив, в прусских областях реформы, хотя и гораздо более скромные, более благоприятно отразились на крестьянах вследствие того, что эти области, сохранившие свои прежние рынки для сбыта хлеба и даже получившие новые, находились в сравнительно хорошем экономическом положении.

Вследствие дальнейших разделов Польши (2-й — 1793 г.; 3-й — 1795 г.) усиливалась дифференциация разных районов и создавалась очень пестрая картина аграрных отношений. Уже в начале XIX в. западные области бывшей Польши, включая и варшавскую, отличались сравнительным развитием капиталистических отношений в земледелии: в них можно было найти 20 и более процентов батраков, в то время как южные области отличались в свою очередь громадной массой малоземельных. После создания Наполеоном герцогства Варшавского (1807), главным образом за счет Пруссии, положение крестьян быстро ухудшилось. По объявленному правительством в 1807 г. указу крестьяне «освобождались», но без наделения землей; попросту это значило, что помещики получали право сгонять их с земли. Мало пользуясь этим правом, — что было бы им невыгодно, — помещики зато имели возможность угрозой выселения производить нажим на крестьян с целью повышать их повинности. Они вводили новые даровые работы (даремщины), принудительный наем и т. п. Правительство образованного в 1815 г. Царства Польского продолжало реакционную политику периода герцогства Варшавского (см. выше).

Та часть герцогства Варшавского, которая в 1815 г. была присоединена обратно к Пруссии, пользовалась плодами прусских реформ, начатых во время наполеоновского владычества (1811) и имевших целью заинтересовать крестьян в «освободительной» войне — правда, урезанных после победы над Бонапартом. По законам 1816 и 1821 гг. крестьяне (так же, как и помещики) имели право возбуждать дело о разверстании (регуляции) их земель (см. землеустройство, ХХI, 169/70, и приложение). При этом власти приступали к регуляции лишь тогда, когда добровольное соглашение оказывалось невозможным. Благодаря этой системе, совершенно обратной австрийской (а затем и русской), не получалось большого обострения классовых противоречий. Так как в присоединенных областях прусское правительство вело (одно время с немалым успехом) политику онемечения польских землевладельцев или их экспроприации в пользу немецких, то оно, в противоположность австрийскому правительству,  не было заинтересовано в возбуждении крестьян против помещиков. Эпоха реакции после «освободительной» войны отразилась на интересах малоземельных, наделы которых перестали охраняться законом, так что малоземельных можно было сгонять с земли без всяких околичностей. Правда, на польских землях закон 1816 г. был введен в 1823 г. в форме более благоприятной для крестьян, но и здесь в 1836 г. последовало ухудшение. В результате реформы (при которой, правда, дворянство изрядно поживилось) создался слой «крепких» крестьян, не имевших большого расхождения интересов с помещиками, в то время как малоземельные превращались сплошь и рядом в пролетариев. Революция 1848 г., правда, принесла спасение тем малоземельным, которые еще не были согнаны. Но их было уже сравнительно немного, так что в Познанской области малоземельных крестьян и по сей день меньше, чем в других областях Польши и чем в Германии.

Лучшее положение крестьян в Пруссии объясняет нам, почему польские повстанцы 1848 г. в Познанской провинции ставили более радикальные аграрные лозунги, чем повстанцы 1830—31 гг. В 1850 г. последовали дальнейшие реформы, как то: полная отмена сеньориальных прав, отмена урезки части крестьянских наделов при освобождении, облегчение выкупа оброчных имений и т. п.

В Австрии первая половина ХIХ в. характеризуется застоем в области аграрных реформ. В Галиции раздробленность землевладения все увеличивалась вследствие роста населения, которое, ввиду медленного хозяйственного развития страны, не могло уходить в города. Развитие земледельческой техники, как у крестьян, так и у помещиков тормозилось барщинным трудом. Среди крестьян развивались революционные настроения. Самым недовольным слоем деревни были так называемые коморники, принужденные отрабатывать для помещиков 12 дней в году только потому, что они строили свои хижины на помещичьих землях. Обострению противоречий способствовала политика австрийских властей, старавшихся держать в повиновении шляхту путем использования классового антагонизма ее с крестьянами. Немудрено, что при попытке национального восстания в 1846 г. оказалось очень легким вызвать контрдвижение крестьян, которые стали резать помещиков и брать землю. Конечно, после подавления шляхетского восстания австрийское правительство «умиротворило» и крестьян. Однако, были проведены и некоторые — весьма нерешительные — реформы, так как движение 1846 г. обнаружило громадное брожение среди крестьянства. Между прочим, и кратковременное «революционное» правительство маленькой Краковской республики, которое до «резни» было очень осторожно в аграрном вопросе и обещало реформы лишь после победы, после резни выступило с весьма радикальным манифестом, декретирующим немедленную отмену барщины и чинша (см. ст. 702/03).

Движение 1846 г. оставило до того глубокие следы, что когда революция 1848 г. заставила австрийскую монархию покончить с барщиной и рядом других сеньориальных привилегий, освобождение крестьян в Галиции последовало на полгода раньше, чем в других провинциях Австро-Венгрии. Реформа была проведена очень радикально: крестьяне получили в собственность всю находившуюся в их руках землю, а землевладельцы были вознаграждены (довольно скромно) за счет государства. В то же время последнее ничего не сделало по вопросу о ликвидации чересполосицы и сервитутов, сохраняя, таким образом, препятствия для развития капитализма в деревне. Между прочим, осталась одна весьма важная сеньориальная привилегия — выкурки и продажи вина, и когда помещикам пришлось отказаться от этого права, они получили за него большее вознаграждение, чем за отошедшую к крестьянам землю. Но в то время помещики были уже господами положения в Галиции и вернейшей опорой австро-венгерской монархии.

Позднее всех были наделены землей крестьяне русской Польши (см. выше).

Результаты «освобождения крестьян» в разных частях Польши были весьма неодинаковы, вследствие чего и крестьянское движение имело весьма различные формы и различное напряжение. В прусской Польше вообще классовые антагонизмы в деревне никогда не доходили до значительного обострения. Примерно до 1880 г. крестьянское землевладение находилось в плохом экономическом положении, и его спасала лишь заокеанская эмиграция, поглощавшая избыточное население. Начиная с 1880 г. положение крестьянства становится лучше, в то время как помещики, как оптовые производители хлеба, более страдают от снижения хлебных цен и принуждены парцеллировать часть своих имений, распродавая их крестьянам. С 1880 г. по 1907 г. крупная земельная собственность потеряла 1/7 своей площади в пользу крестьянства. Развитию в этом отношении способствовала шовинистическая колонизационная политика прусского правительства (см. гакатисты), которое, тесня польскую крупную земельную собственность и лишая ее кредита, заставляло ее парцеллировать землю в пользу польских крестьян, т. е. достигало эффекта, совершенно противоположного своим стремлениям. Положение крестьянства улучшалось и прогрессом техники. Производительность труда в земледелии была почти в 2 раза выше галицийской и даже превышала среднюю для Германии. По развитию кооперации польские познанские крестьяне также шли впереди немецких. Сравнительное благосостояние верхних слоев крестьянства тормозило развитие классовых противоречий. В том же направлении действовало и национальное угнетение и отсутствие сколько-нибудь многочисленного городского пролетариата — за исключением Верхней Силезии, где, однако, имущие классы не были польские, так что здесь классовый антагонизм опять-таки усиливал национальную рознь. Благодаря всему этому в прусской Польше совершенно не возникло политического крестьянского движения.

Совершенно обратное наблюдается в Галиции. Здесь тяжелое положение крестьянства, крайняя раздробленность земли, почти полное отсутствие середняков, затруднение парцелляции помещичьих имений отсутствием парцелляционного кредита, реакционная классовая политика помещиков, державших в своих руках краевое самоуправление, традиции векового антагонизма между «хлопом» и «паном» — все это привело к созданию сильного крестьянского движения. Возникшая к концу 80-х и началу 90-х годов «людовая» (народная) партия и действовавшая наряду с ней партия «красного ксендза» Стояловского ведут одно время упорную борьбу с правительством помещиков. Но «людовцы» скоро становятся кулацкой партией, а Стояловский и прямо продается помещикам. Завоевание избирательной реформы 1897 г. окончательно ставит крест на радикализме «людовцев».

Они, правда, еще пользуются «классовой» демагогией, но на практике становятся просто дельцами, спекулирующими на парламентском торжище за счет обманываемых ими масс. В начале 1900-х годов положение верхних слоев деревни улучшается благодаря развитию кредитной кооперации, некоторому оживлению темпа промышленного развития Галиции и т. п., что ведет к дальнейшему поправению «людовцев». В 1913 г. от «людовой» партии откалывается правое крыло, образуя под руководством Витоса «людовую» партию «Пяст».

Для параллели отметим, что в русской Польше, где освобождение крестьянства произошло на сравнительно выгодных для крестьян условиях и где благодаря всесословной волости крестьянство несло менее налоговых тягостей, чем в Галиции, слой крепких крестьян местами рос сравнительно еще быстрее. Стремительное развитие промышленности вызывало приток крестьян в города, поглощая значительную часть наиболее подвижных малоземельных и безземельных элементов деревни. Другой отдушиной являлась заокеанская эмиграция. В то же время царское правительство вело политику демонстративной поддержки крестьянства, облегчало ликвидацию сервитутов и чересполосицы, давало дешевый кредит и тем сумело долго сохранить свое влияние на крестьян. Однако, наряду с тем оно тормозило развитие школьного дела и земледельческой культуры, задерживало развитие кооперации и т. д.

Пионерами крестьянской организации здесь были национал-демократы (н.-д.), правда, в тот период, когда они еще были радикалами и действовали нелегально. В революционный период 1905 г., когда в деревне идет быстрый процесс политического расслоения, более зажиточная часть крестьянства продолжает идти за н.-д., в то время как батраки идут за ППС или социал-демократы, а средние слои крестьянства колеблются между этими двумя направлениями. На одном полюсе деревни мы видим кампанию за полонизацию волости, на другом — массовые сельскохозяйственные забастовки, рубку помещичьих лесов и т. п. Зажиточная часть крестьянства принимает затем под флагом н.-д. активное участие в разгроме революции 1905 г. В период контрреволюции н.-д. остаются ведущей партией в деревне (между прочим, и благодаря сильной поддержке духовенства). В последние годы до войны, в период политического оживления, у них пытаются оспаривать влияние разные радикальные группировки, прежде всего группа «Заране», представлявшая собой филиал ППС, но благодаря своей австрофильской ориентировке «зараняжи» и им подобные не могли пустить корней в массах крестьянства. Еще выборы 1919 г. в учредительный сейм показали, насколько велико было влияние национал-демократов в крестьянских массах бывшей русской Польши.