Редактирование

Редактирование, в общем смысле - окончательная обработка словесного произведения для издания. В этом общем значении понятие редактирование, очевидно, настолько многообъемлюще, что им охватываются работы, различные как по целям, так и по приемам. Разница определяется прежде всего тем, направлена ли редакторская работа на уяснение истинных намерений автора и ограждение интересов личного творчества, или же она имеет ввиду согласование индивидуальных литературных вкладов в общем, коллективном труде. Первую категорию представляет собой редактирование литературных и иных текстов, главным образом в порядке научного исследования, но также и ради непосредственного художественного наслаждения читателя, которому литературное произведение должно быть представлено в наиболее точном и полном виде. Ко второй категории относится редактирование всякого рода коллективных трудов: периодических изданий, сборников, словарей и т. п. редактирование таких изданий начинается, прежде всего, с установления их плана и преподавания руководящих указаний для отдельных сотрудников. Здесь писатель с самого начала подчинен общему заданию; в той мере, в какой он к этому заданию не приспособился, его произведения подлежат согласованию с целым, и в этом согласовании и заключается по существу деятельность редактора. По определении характера, например, журнала, его целей, направления, состава читателей и обусловленного последним содержания и стиля, задачей редактирования является, прежде всего, выбор соответственного состава сотрудников. Идеалом является возможность ограничиться общими указаниями, без необходимости исправлять и перерабатывать отдельные статьи. Однако, возможность эта представляется лишь в виде исключения: на практике едва ли встречается коллектив сотрудников, не только до конца спаянный единым пониманием основной цели и путей к ней, но конкретно дающий в каждом отдельном случае бесспорно надлежащее решение задачи. Каждая личность, не только творческая, но и попросту работающая, имеет неизбежную индивидуальную окраску, каждая работа так или иначе в той или иной степени нарушает законы и требования целого, и на редакторе, являющемся воплощением этого целого, лежит задача приведения разнообразного представленного ему материала к единству. Работа, сделанная по редакционному указанию, может не соответствовать задачам и плану издания — и тогда, очевидно, она будет целиком отвергнута редакцией. Но это несоответствие может быть частичным, может поддаваться исправлениям, — и в тех случаях, когда автор не смог сделать эти исправления лично или это по техническим причинам оказалось неисполнимым, такие исправления входят в задачи редактирования. Таким образом, будучи обязанностью редактора, его право на известные изменения авторского текста не возбуждает и никогда не возбуждало сомнений. Возникает, однако, сложный вопрос о пределах редакторских правомочий, о праве редактора вносить поправки в чужую работу помимо участия автора. Эти поправки могут идти слишком далеко, даже в том случае, когда они с виду кажутся незначительными. Посредством ничтожных изменений можно придать произведению смысл, прямо противоположный намерениям автора. Здесь неизбежна и фактически имеет место постоянная борьба между требованиями личности, воплощаемыми в авторе, и требованиями общественности, воплощаемыми в редакторе. Однако, при всей верности этого противопоставления, нельзя забывать, что оно, во-первых, слишком обще, а во-вторых, подлежит существенным ограничениям. Ибо несомненны случаи, когда высшие интересы общественности, не преходящей, а более отдаленной и долговечной, требуют подчинения требований времени проявлению творящей — особенно в области искусства личности; и именно грубым нарушением общественных интересов представляются нам требования Каткова, отказавшегося напечатать в своем «Русском Вестнике» последние главы «Анны Карениной» без изменений, сделать которые отказался Лев Толстой. Наоборот, с сочувственной усмешкой узнаем мы о постоянном редакторском вмешательстве Салтыкова, который, например, печатая повесть молодого и талантливого Котелянского, «вытравил на всем протяжении повести одно из действующих лиц целиком, со всеми его довольно сложными отношениями к другим оставшимся действующим лицам» — и сделал это так, что сам автор был потом «благодарен за эту операцию, которая скрасила повесть» (Михайловский). Далеко не всегда писатели соглашаются с таким вмешательством в их творчество, и от Гоголя («О движении журнальной литературы») мы знаем, что многие писатели его времени отказывались от участия в журнале Сенковского, открыто заявлявшего: «У нас в «Библиотеке для чтения» не так, как в других журналах; мы никакой повести не оставляем в прежнем виде, всякую переделываем; иногда составляем из двух одну, иногда из трех, и статья значительно улучшается нашими переделками». Во всяком случае, интересы, очевидно, могут столкнуться. Редактор при пользовании своим несомненным правом не всегда проявляет необходимый такт и самоограничение, определяющие его правомочия; так является необходимость в нормированных границах допустимых редакторских исправлений в том случае, когда они делаются помимо автора.

В различные эпохи, в разных государственно-экономических укладах границы эти устанавливаются литературными обычаями и законодательствами различно. Буржуазное индивидуалистическое правосознание в законах, и еще больше в нравах, исходит по преимуществу из высокой оценки творческой личности автора и его неприкосновенности, лучше всего определяемой замечанием Канта, что через свое произведение говорит сам автор и что заставлять его говорить помимо его воли значит оскорблять его личность. Но жизнь все повелительнее выдвигает на первый план другие стороны: требования организованной групповой деятельности, требования целеустремленной общественности, и вот — вслед за германским гражданским уложением — в русском Положении об авторском праве (1911) издатель, совершенно лишаемый возможности «без согласия автора вносить какие-либо дополнения, сокращения и вообще изменения», получает, однако, право (ст. 70) на «такие, вызываемые явной необходимостью изменения, в согласии на которые автор не мог бы по доброй совести отказать». Производить такие изменения должен, очевидно, действующий в издательском деле редактор, а решать вопрос о «явной необходимости» будет суд при участии экспертов. В советском законодательстве отрицание прав издателя (т. е. и редактора) на какие-либо изменения является абсолютным. Авторские право РСФСР идет в этом уважении к правам писателя так далеко, что далее по истечении срока действия авторского права изменения могут вноситься лишь с разрешения Наркомпроса (ст. 29). Должно, однако, иметь ввиду, что современная практика, исходя из правильной мысли о господстве общественной необходимости над личными интересами, сделала обычной редакторскую переработку текста автора, иногда выходящую за пределы допустимого и вызывающую в отдельных случаях обращение в суд.

На протяжении последнего столетия мы замечаем непрерывное возрастание значения редактирования. Сборные, особенно периодические издания, возрастая размерами и значительностью, становятся обширными предприятиями, обслуживаемыми не единоличным только редактором, но целой иерархией редакторов. Когда-то издатель сам решал, что ему издвавать; теперь при каждом издательстве работают компетентные редакторы, руководящие выбором издательства и его заказами. Они не только оценивают поступающие предложения и труды — они занимаются необходимыми исправлениями. Согласно практике последнего десятилетия переводы почти сплошь подвергаются редактированию. Редакция энциклопедического словаря, редакция периодического издания, особенно газеты, представляет собой сложный аппарат из главного редактора, редакторов отделов, технических редакторов, отделывающих рукопись с точки зрения требований типографии, выпускающего («ночного») редактора и т. д.

Возрастает высота требований и сложность работы также в тех областях где задачей редактирования является неприкосновенность и точность литературного или иного текста.

Точных текстов требует, прежде всего, историческое исследование, в той мере, в какой оно покоится на письменных документах. Предание этих документов гласности предполагает их надлежащее редактирование. Исторический памятник сплошь и рядом лишь после тщательной обработки становится пригодный для научных целей. В установлении нуждается его подлинность, его принадлежность данному автору; текст его, иногда не поддающийся прочтению и расшифровке, сплошь и рядом сохранился в списках недостоверных и безграмотных, в «копиях с копий», испорченных своевольными перетасовками, преднамеренными или случайными вставками. Вопросами редактирования этих разнообразных памятников занимается ряд так называемых подготовительных историко-филологических наук (эпиграфика, палеография, дипломатика и др., см. XXII, 314/17), при помощи которых устанавливается как подлинная принадлежность памятника известному автору, так и его достоверный текст. При разночтениях («изводах») редактор выбирает надлежащий вариант, кладет его в основу издания, снабжая последнее соответственным обоснованием, указанием на методы своей работы, примечаниями, заключающими как объяснения, так и не вошедшие в основной текст разночтения, и т. д. — словом, всем, что носит в этом смысле название научного аппарата. Результатом такой работы является исправное научно-отредактированное издание. Различны его цели и задачи; особенно надо отметить, что не только научные издания предполагают редактирование; в последнем нуждаются также издания для целей служебных, воспитательных, издания для школы и, наконец, — что выдвинуто последним веком — издания литературных произведений, не имеющие иной цели, кроме представления читателю совершенно точного текста, соответствующего намерениям автора. Велико расстояние между задачами издания римских Двенадцати Таблиц и сочинений Александра Блока, но в последнее время требования, предъявляемые к изданиям читаемых, не умирающих классиков, растут, и установление текста их сочинений производится с той же мелочной точностью и в общем теми же методами, какие не так давно применялись лишь в чисто научных изданиях. Особенности этого рода редактирования связаны с рядом вопросов, выдвигаемых переизданием классиков. Является, например, вопрос, необходима ли при таком издании абсолютная научно-документальная точность, при которой редактор не имеет права исправить и совершенно явную ошибку автора; при наличности автографа и печатного текста решается вопрос о предпочтении того или другого; обсуждается вопрос, должно ли в основу перепечатки полагать последнее (предсмертное) авторское издание, или иногда можно предпочесть ему первое, свободное от позднейших переработок автора, не всегда удачных. Издание собраний сочинений также порождают ряд различно решаемых проблем; так, например, возникает вопрос о том, в каком порядке следует печатать отдельные произведения. Хронологическая последовательность представляется наиболее уместной, однако совершенно очевидно, что часто выдерживать хронологический порядок нелепо и немыслимо: естественное держаться групп, выделенных самим автором; нельзя печатать стихотворения в тексте романа, если лирические произведения перемежались с работой над его главами, и т. д.

Все эти вопросы обсуждаются и решаются в обширной литературе, из которой, не останавливаясь ни на курсах исторической методологии, где указаны основы критического редактирования (Langlois et Seignobos, «Introduction aux études histonques» (1898, русский перевод 1899; Bernheim, «Lehrbuch der historischen Methode», 1903; With. Brauer, «Einführung in das Studium der Geschichte»,  1921), ни на филологических компендиях (Grundrisse Ив. Мюллера, Г. Пауля, Тоблера и др.), — назовем: академик Перетц «Из лекций по методологии истории русской литературы» (1914) и «Краткий курс методологии истории русской литературы (1922); Томашевский, «Писатель и книга». Очерк текстологии (1923); М. Гофман, «Пушкин. Первая глава науки о Пушкине» (1921); Винокур, «Критика поэтического текста» (1927); Валк, «Проект правил издания трудов Ленина» (1926) и «О приемах издания историко-литературных документов» («Архивное дело», III—IV, 1925); «S. Witkowsky, «Textkritik und Editionstechnik neuerer Schriftwerke» (1924); Gustave Rudler, «Les techniques de la critique et de l'histoire» (1928).

А. Горнфельд.