Ремизов Алексей Михайлович

Ремизов, Алексей Михайлович, известный писатель (родился в 1877 г.; био-библиографию см. XI, 692). С 1904/05 гг. имя Ремизова встречается в журналах символистов: «Весы», «Вопросы жизни», «Золотое Руно», в сборниках «Северные цветы», «Гриф», «Скифы», «Шиповник», «Сирин» и т. д. Символисты объявляют борьбу действительности и выдвигают из своей среды художников, «неприявших мир», объявляющих смерть быту, освобождающих читателей от гипноза общественности во имя права личности. Властителем дум становится Ницше. Модернисты проникаются мистицизмом. Они провозглашают эру сверхчеловека-эстета с его бесстрастием, с его формулой «искусство для искусства», с его тяготением к «мирам иным». Если В. Брюсов в эти годы «уходил в страну молчанья и могил, в века загадочно былого», то старозаветный Ремизов уходил в церковное средневековье, в таинственный мир чертей и подвижников, разбойников и блаженных жестоких истязателей и кротких мучеников, скоморохов и юродивых святой Руси. С ужасом он всматривается в действительную жизнь уездных городишек Лыкова, Студенца и видит там обезьяний быт, одни обезьяньи образины, искаженные отвратительнейшими обезьяньими гримасами откуда он бежит под покров богородицы, ходившей по мукам, бежит под защиту Николая Милостивого и пишет образы кротких праведников женщин и детей в стиле нестеровских святых. Два отдела — «обезьяний» и «святорусский» — резко противопоставлены в творчестве Ремизова. Сам себя Ремизов называет по-скоморошьи — «обезьяньим царем Асыкой». С большой остротой и беспощадностью Ремизов вскрыл вею мерзость, жестокость, всю мещанскую пошлость мелкой уездной жизни в своих бытовых произведениях: «Пятая язва» «Пруд», «Часы», «Крестовые сестры», «Неуемный бубен», «Петушок», «Чайничек», рассказы из книги «В Мурье». Его реальные образы превращаются в грозные символы кошмарных и таинственных сил. За реальным встает фантастическое, образы принимают гротескный характер.

В основу большинства сказок, дум, легенд, апокрифов, прологов Ремизова легли старинные рукописи XIV—XVIII веков, памятники отреченной русской литературы, апокрифические тексты, прологи, жития святых, «Лествица Иоанна», изданная Оптиной пустыней, легенды Афанасьева, былины И. Киреевского, сказки и песни Белозерского края и т. д. Часто готовый фольклорный материал целиком ложится в сказки, легенды, истории Ремизова, в его театральные действа о Георгии Храбром, об Иуде Искариотском, о царе Максимильяне, в его «Бесовское действо».

В своих легендах и сказаньях Ремизов нижет словесные жемчуга и бисер, нижет самоцветы и упивается радужной игрой древних слов-образов, еще не ставших стертыми знаками, еще исполненных своего первозданного значенья. Он схватывает ритм, интонацию, говор и даже жест старой Руси, аскетически благочестивой и хмельно-веселой, но за отдельными самоцветами, за остро и ярко, ослепительно выделяющейся подробностью пропадает целое, в особенности в больших его произведениях, где он покидает готовый, данный уже ему материал и переходит к старозаветной уездной жизни непосредственно.

В прихотливом сочетании людей и вещей, звездных песен и звериного воя, фантастических кошмаров и натуралистических подробностей — своеобразие разорванного, мозаичного стиля Ремизова. Кошмарообразные герои Ремизова похожи на лунатиков, на сомнамбул, они двигаются в повестях Ремизова,  как китайские тени, неуловимые и призрачные». Призрачность и мистичность еще резче проявляются в его эмигрантских произведениях.

В «Поле блакитном» девушка из дворянского гнезда страдает видениями и мистическим бредом; в мозаичном произведении «Жизнь» — разорванные куски жизни, пронизанной ужасом и трепетом перед этим миром, перед революцией и тяготением к далекому потустороннему миру. «Взвихренная Русь», «Никола чудотворец», «Жизнь», «Esprit» вскрывают быт эмиграции и преисполнены глубочайшей тоски по родной земле. Неприкаянностью, обреченностью, распадом, тлением веет от этих произведений Ремизова.

В альманахе «Гриф» была напечатана в 1918 г. сказка-притча Ремизова «Ремез-птица», сказка о себе. В переводе на язык прозы, Ремизов о себе так умозаключает: Ремизову-художнику дан большой талант; но мастер-коллекционер, изограф, оторванный от обреченного на гибель класса, не сумел связаться с теми социальными силами, которые творят жизнь, и был наказан — содержание действительной жизни ушло из его произведений, и он умалился. Ремизов стал художником разрозненных самоцветов.

Библиография (см. XI, 692). Кроме вышеуказанных: «Сочинения А. Р.» — в 8 том. СПБ. 1910/12; «Ясня-русалия», «Скифы», сборн. І; «Gloria in excelsis», сб. «Скифы», кн. 2-10 1918; там же «Слово о погибели земли русской»; «Странница» («Революционная мысль», 11 1918); «О судьбе огненной» (стихи), П., 1918; «Николай Милостивый» («Николины притчи»), 1918; «Тулумбас» («Записки мечтателя», №1, 1919; там же, «Зенитные зевы»); «Из семидневца», три рассказа из «Записок Мечтателя», № 2—3, 1919; «Бесовское действо», П., 1919; «Электрон» (стихи), Алконост, 1919; «Трагедия об Иуде, принце Искариотском», 1919; «Царь Максимилиан», 1920; «Заветные сказы», 1920. За рубежом: «Россия в письменах» (Берлин, 1921); «В поле блакитном» (Берл., 1922); «Трава-лазорева» (изд. Ефрон, 1922); «Сказки обезьяньего царя Асыки» (Берл., 1922); «Русалия» (Берлин, 1923); «Зга», повесть (Прага, 1925); «Жизнь» (Берл., 1928); «Сережа» («Сев. Зап.». XXV, 1925); «Труддезертир»; «По бедовому декрету» («Сев. Зап.», XXVII, 1925); «Lа matière» («Сев. Зап.», XXVII, 1926); «Взвихренная Русь»  (1927).

О Ремизове: Иванов-Разумник, «Творчество Ремизова» (1922). Кранихфельд, В. «В подполье» (С. М., 11, 1910); Чулков Г., «Сны в подполье» («Наши спутники», М., 1922); Коган П., «Литература этих лет». 1924.

В. Львов-Рогачевский.