Революция и контрреволюция

Революция и контрреволюция. «Революцией называется, — писал Ленин, — отчаянная классовая борьба, дошедшая до наибольшего ожесточения». Энгельс в предисловии к работе Маркса «Борьба классов во Франции 1848-1850 гг.» дает такое определение революции: «Все прежние революции сводились к вытеснению господства одного определенного класса господством другого. Но все господствовавшие до сил пор классы составляли лишь незначительное меньшинство по сравнению с подчиненной народной массой. Таким образом одно господствующее меньшинство свергалось, другое — захватывало вместо него кормило правления и преобразовывало государственные учреждения сообразно своим интересам. Каждый раз уровень экономического развития призывал и делал способной к господству ту или иную группу, составлявшую меньшинство, и именно этим, и только этим, объясняется, почему подчиненное большинство принимало участие в перевороте в интересах меньшинства и, во всяком случае, спокойно подчинялось перевороту»... «Все революции новейшего времени, начиная с Великой английской революции XVII века, проявляли эти черты, казавшиеся неотделимыми от всякой революционной борьбы» (К. Марк и Ф. Энгельс, «Собрание сочинений», М., 1921, т. III, стр. 10). В. И. Ленин, развивая эти положения Энгельса, дает учение об условиях, при которых может совершиться революция. «Для марксиста не подлежит сомнению,— говорит он, — что революция невозможна без революционной ситуации, причем не всякая революционная ситуация приводит к революции» («Крах II Интернационала», напечатанная еще в 1915 г. в «Коммунисте»). Три главных признака революционной ситуации, по Ленину, это — невозможность для господствующих классов сохранить в неизменном виде свое господство, особенно сильное обострение нужды и бедствий эксплуатируемых классов и значительное повышение активности масс. Совокупность этих объективных условий и перемен и составляет революционную ситуацию. Но, как сказано, «не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным причинам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже в эпоху кризисов, не «упадет», если его не «уронят» (там же). Природу этих революционных массовых действий Ленин превосходно определил, анализируя движущие силы революции 1905 года, назвав эти действия революционным народным творчеством, когда даже самый забитый, самый угнетенный представитель революционных классов становится творцом истории.

Маркс, Энгельс и Ленин в своих работах и замечаниях по поводу буржуазных революций дали анализ нарастания и смены революционных ситуаций в буржуазных революциях 1789, 1830 и 1848 годов в Европе. Энгельс говорит: «Общую форму всем этим революциям придавало то обстоятельство, что все они были революциями меньшинства» (К. Маркс и Ф. Энгельс, «Собрание сочинений», 1921, т. III, стр. 10). Развитие и ход этих революций в общей форме Энгельс характеризует так: «После первого большого успеха победоносное меньшинство обыкновенно раскалывалось; одна часть довольствовалась достигнутым, другая хотела идти еще дальше, ставила новые требования, которые хотя отчасти соответствовали истинным или мнимым интересам широкой народной массы. Эти более радикальные требования в отдельных случаях осуществлялись, часто, однако, лишь на мгновение: умеренная партия снова брала верх, и то, что удавалось под конец приобрести, снова утрачивалось вполне или отчасти. Тогда побежденные кричали об измене или приписывали поражение случайности. В действительности же дело в большинстве случаев обстояло так: приобретения первой победы упрочивались лишь второй победой более радикальной партии; но как только это достигалось, как только обеспечивалось необходимое для данного момента, радикалы сходили со сцены, их успехи заканчивались» (там же, стр. 11). Анализом борьбы классов во Франции и Германии 1848 года — борьбы финансовой, промышленной и мелкой буржуазии, крестьянства и революционного пролетариата, Маркс и Энгельс в работах: «Борьба классов во Франции 1848-1850 гг.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» и «Революция и контрреволюция в Германии» показывают намеченную выше Энгельсом смену форм буржуазных революций.

Русская революция 1905 года внесла много нового в понимание природы и хода революции, и на основании этого опыта учение о движущих силах революции, начатое Марксом и Энгельсом, получило дальнейшее развитие и углубление в работах Ленина. «Марксизм, - писал Ленин, - отличается от всех других социалистических теорий замечательным соединением полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей, объективного хода эволюции с самым решительным признанием революционной инициативы масс, а также, конечно, отдельных личностей, групп, организаций, партий, умеющих нащупать и реализовать связь с теми или иными классами. Высокая оценка революционных периодов в развитии человечества вытекает из всей совокупности исторических взглядов Маркса: именно в такие периоды разрешаются те многочисленные противоречия, которые медленно накапливаются периодами так называемого мирного развития...» («Против бойкота», 1907). Как же, по мнению Ленина, марксистская теория учила о движущих силах революции на основании опыта 1905 года? Вывод был тот, что «единственным до конца революционным классом современного общества и потому передовым во всякой революции является пролетариат» («К истории вопроса о диктатуре пролетариата», 1920). Однако, это не означает умаления Лениным роли революционного крестьянства. В речи к швейцарским рабочим в 1917 году по случаю годовщины январских событий 1905 года Ленин определяя первую русскую революцию как революцию буржуазную и вместе как пролетарскую. «Она была буржуазно-демократической, так как целью, к которой она непосредственно стремилась и которой она могла достигнуть непосредственно своими собственными силами, была демократическая республика, 8-мичасовой рабочий день, конфискация колоссального крупного дворянского землевладения, — все меры, которые почти в полном объеме осуществила буржуазная революция во Франции в 1792 и 1703 годах. Русская революция была вместе с тем и пролетарской, не только в том смысле, что пролетариат был руководящей силой, авангардом движения, но и в том смысле, что специфически пролетарское средство борьбы — именно стачка — представляла главное средство раскачивания масс и наиболее характерное явление в волнообразном нарастании решающих событий» («Доклад о революции 1905 г.», Лен. сб., т. V, стр. 25). Ленин особенно хорошо разъяснил те новые формы борьбы, которые делали революцию 1905 года не только буржуазно-демократической, но и пролетарской, и, опираясь на учение Маркса, развил далее и обосновал учение о диктатуре пролетариата. На опыте русских революций 1905 года и 1917 года он показал возникновение, развитие и укрепление этой новой формы власти. «Коренной вопрос всякой революции, - писал он, - есть вопрос о власти в государстве».

Выясняя «Основы ленинизма», товарищ Сталин так определяет природу пролетарской революции в отличие от революции буржуазной: 1) буржуазная революция начинается обычно при наличии более или менее готовых форм капиталистического уклада, выросших и созревших еще до открытой революции в недрах феодального общества, тогда как пролетарская революция начинается при отсутствии или почти при отсутствии готовых форм социалистического уклада. 2) Основная задача буржуазной революции сводится к тому, чтобы захватить власть и привести ее в соответствие с наличной буржуазной экономикой, тогда как основная задача пролетарской революции сводится к тому, чтобы, захватив власть, построить новую социалистическую экономику. 3) Буржуазная революция завершается обычно захватом власти, тогда как для пролетарской революции захват власти является лишь ее началом, причем власть используется как рычаг для перестройки старой экономики и организации новой. 4) Буржуазная революция ограничивается заменой у власти одной эксплуататорской группы другой эксплуататорской группой, в виду чего она не нуждается в сломе старой государственной машины, тогда как пролетарская революция снимает с власти все и всякие эксплуататорские группы и ставит у власти вождя всех трудящихся и эксплуатируемых, класс пролетариев, в виду чего она не может обойтись без слома старой государственной машины и замены ее новой. 5) Буржуазная революция не может сплотить вокруг буржуазии на сколько-нибудь длительный период миллионы трудящихся и эксплуатируемых масс именно потому, что они являются трудящимися и эксплуатируемыми, тогда как пролетарская революция может и должна связать их с пролетариатом в длительный союз именно как трудящихся и эксплуатируемых, если она хочет выполнить свою основную задачу упрочения власти пролетариата и построения новой социалистической экономики» (см. И. В. Сталин, «Об основах ленинизма», 1929 г., стр. 104, глава IV. «Диктатура пролетариата»). Говоря о диктатуре пролетариата, товарищ Сталин указывает, что три основных вопроса входят краеугольными камнями в учение о диктатуре пролетариата — диктатура пролетариата как орудие пролетарской революции, диктатура пролетариата как господство пролетариата над буржуазией, советская власть как государственная форма диктатуры пролетариата (там же, стр. 16).

«Социальная революция XIX века, — писал Маркс в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», — может почерпать для себя поэзию не из прошлого, а только из будущего. Она не может даже начаться, пока не вытравлены вес суеверия прошлого» («Сочинения», т. III, стр. 137). Но если это справедливо по отношению к революции XIX века, то тем более это верно по отношению к революции XX века, особенно после опыта Октябрьской революции у нас и той гигантской перестройки, которую проводит партия и советская власть в области индустриализации и коллективизации. Вот почему только в свете нового учения — ленинизма — можно понять, как те пружины, которые приводят в действие реакцию, так и природу самой контрреволюции.

Маркс и Энгельс в своих исторических работах исходили из основных положений своей теории, именно из того закона, «согласно которому все исторические конфликты, разыгрываются ли они в политической, религиозной, философской или иной идеологической области, представляют в действительности лишь более или менее ясное выражение борьбы общественных классов, а существование и, следовательно, столкновение этих классов в свою очередь обусловливаются уровнем развития их экономического положения, характером и способом их производства и их обусловленного этим обмена» (Ф. Энгельс, предисловие к 3-му изд. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» К. Маркса). Стало быть, изучение борьбы классов обязательно предполагается для понимания вопроса о движущих силах революции, ее победы и поражения. «Революции — это локомотивы истории», говорит К. Маркс в «Борьбе классов во Франции в 1840-1850 гг.» и дает здесь, как и в других своих работах, анализ движущих сил революции и природы реакции. Как уже сказано выше, путеводной звездой в этом анализе является учение о диктатуре пролетариата. «Различные толкования Коммуны, — говорит К. Маркс в «Гражданской войне во Франции», — разнообразные интересы, которые она выражала, доказывают, что она была весьма растяжимой государственной формой, между тем как все прежние правительственные формы были очень узкими формами. Тайна ее заключается в том, что она по существу своему была правительством рабочего сословия, результатом борьбы между производящими и присваивающими, той давно искомой политической формой, при которой могло бы совершиться экономическое освобождение труда».

Непонимание природы новой формы власти пролетариата и государства и влечет за собой путаницу тех теорий, которые пытаются решить абстрактно вопрос, что такое революция и реакция. Это непонимание в лучшем случае есть результат и вывод из идеалистических теорий общественного развития, а в худшем — это просто затушевывание идеологической фразеологией контрреволюционных вожделений господствующих классов и их теоретиков. В самом деле, как иначе можно оценить взгляды Бехтерева и А. А. Богданова? Бехтерев, например, в «Общих основах рефлексологии» пытался доказать, что законы физики, химии и астрономии приложимы к общественной жизни. Так, он утверждал, что ньютоновский закон действия и противодействия применим и к обществу, и делал отсюда вывод, что всякая революция неминуемо за собой влечет и реакцию. Такого же мнения держался и Богданов, утверждая, что общим законам естествознания подчиняются и общественные явления. Но не только буржуазные ученые и идеологи пытались растворить в общих рассуждениях и аналогиях вопрос о революции и реакции, нечто подобное отличает и таких теоретиков, как вожди II-го Интернационала — Плеханов и Каутский. В своих построениях эти теоретики стремились отделаться от решения коренного вопроса о том, что такое революция или реакция, общими рассуждениями, избегая исследования конкретных условий, в которых приходили в столкновение движущие силы революции, и развивалась борьба классов за власть. Полемизируя с Плехановым в годы реакции, еще до войны 1914 года, Ленин разоблачал попытку Плеханова отделаться ничего не говорящими аналогиями от коренного вопроса, какие классы как и за что борются во время революции. Сравнивая революции 1789 и 1848 годов с русской революцией 1905 года, Плеханов сводил дело к вопросу: правильны или неправильны были стратегические понятия передовых элементов. Критикуя такой прием Плеханова, Ленин говорит: «Маркс рассуждал иначе. Он указывал факт: революция в обоих случаях шла по-разному, а объяснение этой разницы Маркс не искал в «стратегических понятиях». Смешно, с точки зрения марксизма, искать ее в понятиях. Ее надо искать в различии соотношения классов. Тот же самый Маркс писал, что в 1789 году буржуазия во Франции соединилась с крестьянством и что в 1848 году мелкобуржуазная демократия изменила пролетариату. Г. Плеханов знает это мнение Маркса, но молчат о нем, чтобы подделать Маркса «под Струве». Во Франции 1789 года дело шло о свержении абсолютизма и дворянства. Буржуазия на тогдашней ступени экономического и политического развития верила в гармонию интересов, не боялась за прочность своего господства и шла на союз с крестьянством. Этот союз обеспечил полную победу революции. В 1848 году дело шло о свержении буржуазии пролетариатом. Последнему не удалось привлечь к себе мелкой буржуазии, и ее измена вызвала поражение революции. Восходящая линия была в 1789 году формой революции, в которой масса народа победила абсолютизм. Нисходящая линия 1848 года была формой революции, когда измена пролетариату со стороны мелкой буржуазии вызвала поражение революции» (Ленин, «Собрание сочинений», т. ХVIII, стр. 314-15). Абстрактные рассуждения Плеханова, отказ его дать анализ классовой борьбы во время революции лишал его возможности научно осветить вопрос об условиях победы революции или реакции. Ленин же, анализируя взаимоотношения классовых сил и конкретную обстановку борьбы и в эпоху наступившей реакции, выяснил две линии русской революции. «Опыт русской революции 1905 г. и контрреволюционной эпохи после нее говорит нам, что у нас наблюдались две линии революции в смысле борьбы двух классов, пролетариата и либеральной буржуазии, за руководящие влияния на массы... Первая линия русской буржуазно-демократической революции, взятая из фактов, а не из «стратегической» болтовни, состояла в том, что решительно боролся пролетариат, нерешительно шло за ним крестьянство. Шли оба эти класса против монархии и против помещиков. Недостаток силы и решительности этих классов вызвал поражения (хотя частичная брешь в самодержавии была все же пробита).

Второй линией было поведение либеральной буржуазии. Мы, большевики, всегда говорили, особенно с весны 1906 года, что ее представляют кадеты и октябристы, как единая сила. Десятилетие 1905-1915 годов подтвердило наш взгляд. В решающие моменты борьбы кадеты вместе с октябристами изменяли демократии и шли помогать царю и помещикам. «Либеральная» линия русской революции состояла в «успокоении» и раздроблении борьбы масс, ради примирения буржуазии с монархией. И международная обстановка русской революции, и сила русского пролетариата делали такое поведение либералов неизбежным».

«Большевики, - говорит далее Ленин, - сознательно помогали пролетариату идти по первой линии..., меньшевики скатывались постоянно на вторую линию, развращая пролетариат приспособлением его движения к либералам…». (Ленин, «Сочинения», т. XVIII, стр. 315-16). История Февральской и Октябрьской революций подтвердила этот анализ Ленина.

История показала, что в эпоху Февральской революции меньшевики шли в союзе с либеральной и контрреволюционной буржуазией против большевиков, ведущих за собой пролетариат и революционное крестьянство в борьбе за власть, за диктатуру пролетариата. История Октябрьской революции, гражданская война и борьба за социализм показали, что меньшевики во главе со всеми вождями второго Интернационала стали явно и открыто на сторону контрреволюции и интервенции. Опыт Февральской и Октябрьской революций показал, что вопрос о революции и контрреволюции, о победе революции или реакции упирается в вопрос о диктатуре пролетариата, о роли классов в революции, об отношении пролетариата и его партии к крестьянству.

Все эти вопросы научно поставлены, рассмотрены и разрешены в таких трудах В. И. Ленина, как «Государство и революция», «Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Детская болезнь левизны в коммунизме», и в ряде других, в речах, в резолюциях, словом - во всем учении, носящем название ленинизма, учении, краткая формулировка и дальнейшее развитие которого даны в «Основах ленинизма» товарища Сталина. Товарищ Сталин определяет ленинизм так: «Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Точнее, ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности».

Стало быть, не решая вопроса о диктатуре пролетариата, нельзя решить ни одного вопроса современной революции и в том числе вопроса о победе и поражении революции. Это — главное. Возражая сторонникам того мнения, что главный вопрос революции это вопрос о крестьянстве, Сталин говорит: «Это совершенно неверно: основным вопросом ленинизма, его отправным пунктом является не крестьянский вопрос, а вопрос о диктатуре пролетариата, об условиях ее завоевания, об условиях ее укрепления. Крестьянский вопрос, как вопрос о союзнике пролетариата в его борьбе за власть, является вопросом производным».

Это не значит, конечно, что вопрос о крестьянстве не важен. Как раз наоборот, непонимание роли крестьянства, утверждение, например, Зиновьева, что крестьянский вопрос — основной вопрос большевизма, или взгляды Троцкого о перманентной революции — его неверие в революционные возможности крестьянства, искажая теорию ленинизма, ведут прямо в лагерь реакции. Вместе с тем непонимание основных положений ленинизма, и особенно теории диктатуры пролетариата, приводят, как у Троцкого, к неверию в силы и способности пролетариата в нашем Союзе. А такое непонимание приводит к отрицанию положения о победе социализма в одной стране, к мнению о неизбежности победоносной интервенции, реакции, то есть к троцкизму, к «теориям» II-го Интернационала, к левому и правому уклону и, в конечном счете, объективно к контрреволюции. «Что такое возможность победы социализма в одной стране?» спрашивает товарищ Сталин и отвечает: «Это есть возможность разрешения противоречий между пролетариатом и крестьянством внутренними силами нашей страны, возможность взятия власти пролетариатом и пользования этой властью для построения полного социалистического общества в нашей стране, при сочувствии и поддержке пролетариев других стран, но без предварительной победы пролетарской революции в других странах». «Что такое невозможность полной, окончательной победы социализма в одной стране без победы революции в других странах? Это есть невозможность полной гарантии от интервенции, а значит, и реставрации буржуазных порядков, без победы революции, по крайней мере, в ряде стран. Отрицание этого бесспорного положения есть отход от интернационализма, отход от ленинизма» (И. Сталин, «Вопросы ленинизма». М., 1929, стр. 48-49).

Стало быть, вопрос о победе революции или реакции это есть вопрос, прежде, всего, о диктатуре пролетариата, вопрос о строительстве социализма в победившей буржуазию стране и вместе с тем вопрос о победе диктатуры пролетариата в других странах, вопрос, теоретически связанный с ленинизмом и практически связанный со строительством социализма в нашей стране. Только отвлеченно рассматривать вопрос о революции и реакции нельзя. Ленин говорил в 1923 году: «...даже если бы завтра большевистскую власть свергли империалисты, мы ни на одну секунду не раскаялись бы, что мы ее взяли. И ни один из сознательных рабочих, представляющих интересы трудящихся масс, не раскается в этом, не усомнится, что наша революция, тем не менее, победила. Ибо революция побеждает, если она двигает вперед передовой класс, наносящий серьезные удары эксплуатации. Революция при этом условии побеждает даже тогда, когда она терпит поражение».

Экономический кризис небывалой силы, небывалого охвата и небывалой продолжительности, жестоко свирепствующий во всех капиталистических странах с осени 1929 года и поныне (январь 1932 г.), явно обостряет до катастрофы уже ранее обозначившийся общий кризис капитализма. «Общий кризис капитализма, - как указывал товарищ Сталин на XVI съезде ВКП(б), - означает, что капитализм уже не представляет единственной всеохватывающей системы мирового хозяйства, что наряду с капиталистической системой хозяйства существует социалистическая система, которая растет, которая преуспевает, которая противостоит капиталистической системе, которая самым фактом своего существования демонстрирует гнилость капитализма, расшатывает его основы» (Политотчет ЦК XVI съезду ВКП(б), стр. 1-12).